Gruzia_v_puti_Teni_stalinizma_-_2017

ного грузино-немецкого исследовательского проекта. Самую активную поддержку осуществлению проекта оказал Архив Министерства внутренних дел Республики Грузия. При этом архив никоим образом не ограничивал свободу историков и не пытался влиять на содержание, структуру, методы и результаты их работы. Руководство архива неуклонно стремится достичь максимально возможной открытости своих фондов, что сделало ненужным ка- кие-либо особые привилегии для участников проекта. Последовательно и безоговорочно в стенах архива осуществляется разрыв с советской догмой, согласно которой история является лишь выражением политики, а историк – идеологическим слугой государства.

В этих условиях грузинские и немецкие учёные получили уникальную возможность изучать историю Грузии 1930-х годов, невзирая на любые общественно-политические табу.

Полученные результаты являются необходимым шагом на пути критического осмысления советской истории в целом. Также трудно переоценить их важность в деле самокритического обращения с историей Грузии. Грузинские и немецкие историки, принимавшие участие в проекте, отнюдь не настаивают на том, что они являются обладателями монопольной правды о случившемся. В первую очередь они рассматривают проделанную работу как основу для дальнейшей дискуссии и диалога.

Выводы, полученные в результате исследования, не всегда выражают точку зрения сотрудников архива. Напротив, целый ряд заключений, к которым приходят авторы отдельных глав, являются прямой противоположностью мнениям нашего коллектива и грузинских историков. Несмотря на это, коллектив архива считает проделанную работу первым шагом на пути изучения сложной, многосторонней и интересной истории недавнего прошлого – Советской Грузии.

Таким образом, выводы, сделанные в публикации, не обязательно совпадают со взглядами всех её авторов и издателей. Тем не менее все они без исключения надеются, что сумели продемонстрировать образец непредвзятого и открытого обращения с историей. В условиях новой геополитической ориентации Грузии такой подход актуален, как никогда прежде.

М. Юнге: Первоначально предусматривалось опубликовать совместно с Архивом МВД Грузии как русское, так и немецкое издание книги «Большевистский порядок в Грузии». Чтобы подчеркнуть нейтралитет архива, планировалось предварять эти

публикации напутственным словом директора архива Омара Тушурашвили. Однако сегодня совместно с архивом публикуется только грузинское издание книги, включая вступительное слово О. Тушурашвили. По настоянию архива, в очевидном противоречии с принципами, провозглашенными выше его директором, из грузинского издания книги были изъяты глава «Этнос и террор», дискуссия вокруг этой главы и глоссарий.

Перевод с немецкого: Андрей Савин

4.Импульс к дальнейшему изучению этнического фактора репрессий

Академия Министерства внутренних дел Грузии (Академия МВД Грузии)5: Предыстория: Корреспонденцией историка Рурского университета в Бохуме Марка Юнге на имя министра внутренних дел от 14 августа 2009 года была инициирована идея осуществления немецко-грузинского совместного проекта, отражающего массовые репрессии, осуществленные в советской Грузии в 1937– 1938 годах.

В соответствии с проектом планировалось издание сборника, основанного на хранящихся в Архиве МВД материалах (протоколы тройки за 1937–1938 годы, уголовные дела осужденных тройкой и дополнительные материалы о репрессированных в 1937–1938 годах), который должен был состоять из вступительной главы, преамбул к каждой главе, документов с краткими комментариями, предметного указателя и примечаний. Функцией и обязанностью Архива было определено оказание помощи исследователям в процессе поиска архивных документов.

Редколлегия была определена в составе Омара Тушурашвили, Бернда Бонвеча, Марка Юнге, Дали Канделаки, Давида Джишкариани и Оливера Райснера.

Активная работа над проектом (название «Большевистский порядок») началась после рабочей встречи, состоявшейся в Тбилисском государственном университете им. Ив. Джавахишвили 4 марта 2011 года.

При содействии сотрудников Архива МВД за прошедший период, включая 2014 год, Марк Юнге собрал интересующие его

материалы и системно обобщил их в виде отдельных глав, с которыми, с целью перевода на грузинский язык, параллельно знакомил членов специально созданной в архиве рабочей группы».

Марк Юнге, Бернд Бонвеч: При запланированном совместном составлении сборника материалов не было заключено договоренности о конкретных комплексах документов. Указанные Академией МВД Грузии материалы являлись лишь ориентировочным списком документов, которые должны были быть использованы при любых обстоятельствах. Целью всегда оставалось создание на документальной базе максимально широкой картины реализации массовых репрессий в Грузии. Редакционная коллегия не формировалась. Решение о том, какие именно документы будут включены в сборник, принималось исключительно научными руководителями проекта (Марком Юнге и Берндом Бонвечем). Это объясняется тем, что выбор должен был проходить исключительно по научным критериям, без влияния государственной организации. Работники Архива, однако, с большим энтузиазмом приняли участие в поиске документов, в особенности директор Архива Академии МВД Грузии Омар Тушурашвили.

Изначально анализ документов должен был являться составной частью сборника материалов. По причине объёма научных исследований, которые в процессе архивной работы развились в обширный труд, было принято решение опубликовать их в виде отдельного тома, чему также способствовало количество релевантных документов, не вписывавшееся в первично выбранный формат.

Помимо участия в поиске необходимых документов, Архив принял на себя обязательство предоставить на базе данных, имеющихся в собственности Архива, необходимые статистические материалы по массовым репрессиям. В данном случае конкретное содержание также не оговаривалось.

Академия МВД Грузии: Коррекция имеющихся неточностей, выявленных в процессе работы, и договоренность об амбивалентных интерпретациях осуществлялась в ординарном, текущем режиме. Однако как среди сотрудников Архива, так и в целом в кругах грузинских историков особый разгар страстей вызвала глава «Этнос и террор», неожиданно представленная на завершающем этапе работы, которая вообще не была предусмотрена в первичном очертании проекта, а приведённые в ней аналитические выводы были основаны на экстраполяции неполных, неточных и абсолютно не пригодных для такого типа обработки статистических материалов.

Марк Юнге, Бернд Бонвеч: Складывается впечатление, что коллектив авторов без разрешения Архива «протащил» определённые главы в том с анализом материалов. В действительности, как уже отмечалось выше, из соображений исследовательской этики Архив ни на одном этапе не участвовал в принятии решения о выборе конкретных предметов исследования и конкретных материалов для рассмотрения. Авторы имели право свободно определять, какими темами они будут заниматься в рамках изучения массовых репрессий. Статьи взаимно просматривались

ирецензировались только членами авторского коллектива. При этом каждый задействованный автор имел возможность устанавливать, как его текст будет выглядеть в конечной редакции.

Первая версия тома документов и глав аналитического тома, включая введение, написанное Марком Юнге, Берндом Бонвечем и Оливером Райснером, были представлены Архиву на русском языке для перевода на грузинский. После этого Архив, без всякой договоренности с научными руководителями проекта, передал как том с документами, так и том с их анализом внешним грузинским экспертам (см. выше). Все без исключения выбранные Архивом эксперты сочли издание книг невозможным. Другие эксперты, впоследствии привлеченные научными руководителями проекта для сохранения баланса, напротив, высказались в пользу публикации. Несмотря на это, отзывы экспертов привели к задокументированному выше масштабному процессу переработки введения, и в особенности главы «Этнос и террор», а также к дискуссии о фундаментальных вопросах научной этики. Критика главы «Этнос и террор», к которой следовало отнестись особенно серьёзно, пришла, впрочем, не со стороны рецензентов, а со стороны самого Архива. Архив признал, что в документах (протоколах тройки) для большого числа лиц (в общей сложности порядка 40–45 %) не была эксплицитно указана национальность. В упомянутых случаях Архив затем самостоятельно определил национальность и внес её в базу данных, применив, однако, несистематическую и непрозрачную систему критериев

иникак не отметив, что эта информация была добавлена Архивом. Таким образом, были получены статистические данные, которые в 90 % случаев включали информацию о национальности репрессированных лиц и на материале которых авторы главы «Этнос и террор» выстраивали свою аргументацию.

Академия МВД Грузии: Исходя из вышеизложенного, совместно с г-ном Марком Юнге были выработаны принципы

корректировки и структура анализируемых данных, составлен соответствующий план-график, модифицирована база данных, и в соответствии с новыми статусами была начата ревизия и переработка каждой поименной записи.

Это, в свою очередь, вызвало развал единства книги и необходимость изменения логической линии, развитой в публикации.

М. Юнге, Б. Бонвеч: На основании оригинальных документов Марком Юнге совместно с Архивом было перепроверено приписывание национальности для всех этнических меньшинств Грузии, поскольку в главе «Этнос и террор» они находились в центре рассмотрения. Проверка около 13 тысяч этнических грузин была проведена только выборочно, поскольку не являлась предметом исследования. При этом, однако, было установлено, что Архив зарегистрировал большое количество лиц, которые в документах эксплицитно названы «аджарцами», просто как «грузин». Поэтому в конечном итоге аджарцы, представлявшие собой группу, которая, очевидно, также рассматривалась осуществлявшими репрессии госслужащими как меньшинство, не могли учитываться в главе «Этнос и террор» в достаточной мере. Это нарушило бы временные рамки проекта.

Академия МВД Грузии: Поэтому, в виде компромиссного варианта, была предложена идея разделения публикации на 3 части и их поэтапного издания. Хотя это и было связано с рядом неудобств, в частности, параллельно с уточнением базы данных и представленной новой картины следовало полностью переработать главу «Этнос и террор».

Однако упомянутая глава имела прямую связь как со статистической частью, приложенной к первому тому (напр.: таблицы № 34–42 во втором томе настоящего издания, в которых были приведены показатели удельного веса репрессированных по отдельным этносам), так и с теми разными историческими документами, приведёнными во втором томе и служащими основой фактов, приведённых в «Этносе и терроре».

Таким образом, получалось, что вместе с упомянутой главой из труда следовало бы удалить все подобные материалы. Соответственно, предметом совместного рассмотрения и оценки стал вопрос о возможности публикации I и II томов книги без упомянутых частей так, чтобы не нанести вреда его научному весу и исследовательской ценности; ответа требовал вопрос – как следовало напечатать сокращенный вариант труда – частями или только целиком, в окончательно переработанном и согласованном виде.

В результате в отношении рамок и направления развития проекта было установлено, что в случае учёта имеющихся замечаний дальнейшее продолжение работы имело смысл после ознакомления всех сторон с его переработанным вариантом, в связи с чем становилось необходимым предварительное проведение ряда мероприятий, в частности:

переработки приложенных к первому тому таблиц на основе уточненных статистических данных (таблицы № 34–42 во втором томе настоящего издания);

обновления и новой интерпретации исторических документов, использованных во втором томе, в соответствии с уточненными статистическими данными;

переработки главы «Этнос и террор» в соответствии со вновь выявленными обстоятельствами и данными.

Вместе с тем Архиву МВД следовало осуществить модернизацию имеющегося программного обеспечения, что позволило бы применить точные и вероятные критерии, определяющие национальность, и провести сортировку и градацию контингента репрессированных по разным признакам (напр.: политическому, криминальному и т. д.).

М. Юнге, Б. Бонвеч: Никакой договоренности о том, что книги могут быть опубликованы только после «согласования» с Архивом, не существовало. Соглашение такого рода противоречит нашему убеждению, в соответствии с которым исследовательская этика не допускает участия государственных институтов в подобном содержательном решении.

Академия МВД Грузии: В итоге, после завершения всех вышеупомянутых работ и пересылки материала рецензентам для ознакомления, с целью обеспечения плюрализма, транспарентности, а также соблюдения принципов свободы слова и высказываний, в разумных сроках стала бы возможной организация круглого стола с участием всех сторон, во время которого соответствующие учёные суммировали бы результаты исследований, имеющиеся к тому моменту, и было бы принято окончательное решение о целесообразности издания труда в том или ином виде.

М. Юнге, Б. Бонвеч: Отправку переработанных томов рецензентам и связанное с ней решение о судьбе всей работы мы категорически отвергаем. Мы рассматриваем это как цензуру со стороны государственного учреждения в старом советском стиле, направленную против свободы науки и точки зрения автора.

Академия МВД Грузии: Рабочая встреча: «12 декабря 2014 года в Академии МВД состоялась встреча учёных-историков академических кругов Грузии и представителей Архива МВД с авторами публикации и приглашенными ими зарубежными учеными (немецкая сторона), целью которой было рассмотрение и сопоставление предпоследнего варианта публикации, подготовленного после переработки, в соответствии со вновь выявленными фактическими материалами, и принятие окончательного решения о целесообразности последующего издания труда.

Следует подчеркнуть, что, исходя из неоднократно заявленных принципов транспарентности и прозрачности и с целью обеспечения плюрализма, толерантности и максимальной объективности, комплектация рабочей группы учеными соответствующей квалификации осуществлена обеими сторонами совместно, без каких-либо ограничений и цензуры; при этом для обеспечения максимальной эффективности и плодотворности процесса основная часть рассуждений была фокусирована только на рассматриваемом вопросе.

Дискуссия развернулась на фоне острых критических выступлений, и мнения присутствующих разделились на несколько неравных частей.

Наиболее радикально настроенными и при этом в большинстве оказались представители классической школы грузинских историков (Вахтанг Гурули, Зураб Папаскири, Джемал Гамахария, Александр Даушвили, Леван Джикия), которые считали, что авторы без представления каких-либо фактических или логически обоснованных доказательств определили сталинские репрессии по национальному признаку и дали им квалификацию геноцида, в связи с чем исследование носит тенденциозный характер и представляет пропагандистскую интерпретацию.

Вторая группа историков (Гиоргий Клдиашвили, Леван Авалишвили, Дали Канделаки) в основном присоединилась к пафосу критической оценки и не приняла результаты исследования, хотя в то же время выступившие отметили принципиальную возможность издания I и II томов, но при условии учёта замечаний, высказанных грузинской стороной, особенно соавторами каждой главы (которыми сами и были); а III том и суждения, основанные на приведённых в нем цифровых характеристиках, исходя из вновь выявленных статистических неточностей, требуют полной переработки, что может до такой степени изменить логику в соответствии с характером и границами коррекций, что целесообразность его издания может вообще стать под вопросом.

Сравнительно нейтральную позицию заняли грузинские историки Гиоргий Анчабадзе и Давид Джишкариани, которые разделяли цели проекта и методологию его осуществления, хотя не отрицали возможность определённой ревизии результатов (особенно связанных со статистикой).

Промежуточную позицию заняли представители неправительственных организаций (Манана Читашвили – Общество им. Руставели, Ираклий Хвадагиани – Лаборатория исследований советского прошлого), которые не предоставили детальную аргументацию

иограничились общими тезисами о необходимости общественного диспута по тематике публикации.

Авторы проекта (Бернд Бонвeч, Марк Юнге) хотя и признали, что осуществленные в Грузинской ССР репрессии, в соответствии с их заключениями, в ряде случаев имели национальный окрас, вместе с тем отрицали высказывания критиков о том, что якобы имел место геноцид по отношению к некоторым этносам. Они указали, что в заключительной части монографии сформулирован совершенно противоположный вывод.

Хотя, со своей стороны, немецкая сторона высказала полное согласие с необходимостью качественно новой переработки количественных характеристик репрессированных, поскольку и раньше г-н Марк Юнге был детально осведомлен сотрудниками Архива в связи с этим, и при его непосредственном участии уже идёт процесс пересмотра данных, что подразумевает исправление

иучёт указанных в протоколах заседания тройки неполных или неточных реквизитов (например: предположительное определение национальности по звучанию фамилии, места действия или рождения), установление границ возможных и допустимых погрешностей, определение долевых соотношений предполагаемых

иформальных данных, чёткое разделение статусов криминальной

иполитической репрессий и проведение ряда учётных мероприятий подобного типа. Вместе с тем было отмечено, что, исходя из большого объёма проведённой работы, с целью её оперативного завершения было бы целесообразным привлечение дополнительных человеческих ресурсов, в том числе с помощью Фонда Фольксвагена, и совместного финансирования.

Итоги рабочей встречи подвели ректор Академии МВД (Нукри Гелашвили) и директор Архива (Омар Тушурашвили), которые ещё раз подтвердили верность грузинской стороны принципам открытости, публичности и прозрачности. Они в то же время подчеркнули, что в случае разделения замечаний всеми сторонами,

особенно соображений авторов отдельных глав, и выработки окончательного согласованного варианта монографии имеется принципиальная готовность и желание успешного завершения проекта и издания указанных томов труда.

Что касается третьего тома труда “Этнос и террор”, решение о целесообразности его публикации будет принято только после полного пересмотра и новой подготовки базы статистических данных, подлежащих анализу; по итогам указанного процесса авторами должна быть пересмотрена логика суждений, основанная на них, окончательный вариант должен быть представлен редакционной коллегии и членам указанного рабочего стола».

М. Юнге, Б. Бонвеч: Немалой проблемой являлось то, что совершенно неожиданно для немецких участников дискуссия в рамках круглого стола, за некоторыми исключениями, проходила на грузинском языке без синхронного перевода. Перевод осуществлялся лишь частично, в обобщающей манере. Это относится даже к принятым решениям. Приведённое решение не соответствует нашему воспоминанию.

За несколько месяцев, прошедших после рабочего стола 12 декабря 2014 года, все тома были нами переработаны и затем переданы в Архив для публикации; при этом нами было ясно объявлено, что по указанным причинам мы и впредь считаем недопустимой их отправку рецензентам.

Втечение семи недель сотрудники Архива проверяли переработанные тома. В ходе проверки у них возникли некоторые дополнительные вопросы, на которые мы дали чёткие ответы.

Вапреле 2015 года серьёзная критика со стороны Архива высказывалась лишь в отношении третьего тома, посвящённого проблеме «Этноса и террора». Нам повторно сделали упрек в том, что наша статистика, т. е. цифры, на основании которых выстроена наша аргументация, являются ошибочными. В центре критики находилась фактически только одна таблица, в которой приводятся данные о национальности репрессированных (см. таблицу № 34 во втором томе настоящего издания).

Вэтой связи мы хотели бы пояснить, что наша таблица построена на основании данных от марта 2015 года. Методика была следующая: мы использовали статистические данные, которые были проверены нами вместе с Архивом. В тех случаях, когда у нас были разногласия с Архивом, мы специально составили отдельные таблицы, где чётко и недвусмысленно указывается, почему мы не пришли к согласию (см. таблицы № 34а и 34б во

втором томе настоящего издания). В тексте, предваряющем указанные таблицы, мы привели подробное дополнительное объяснение причин нашего разногласия.

Неожиданно Архив отправил нам свою таблицу, составленную по аналогии с нашей таблицей № 34 во втором томе настоящего издания, где приводятся альтернативные данные о национальности репрессированных. В своём письме Архив указывает, что приведённые нами цифры подверглись существенному исправлению, и эта новая таблица наглядно демонстрирует, что наши выводы якобы не являются корректными.

Для того чтобы показать, в какой степени эта новая таблица является аутентичной, проанализируем в качестве примера только одну её рубрику, а именно ту, в которой приведены данные об абхазах.

Вдекабре 2014 г. совместно с Архивом мы ещё раз уточнили национальность всех людей, которые в базе данных Архива МВД фигурировали как абхазы. Это было сделано на основании протоколов тройки, то есть на основании оригинальных документов. После согласования с Архивом осталось 517 абхазов. В спорных случаях – речь идёт о 37 репрессированных, которых мы также, в отличие от Архива, идентифицировали как абхазов – мы внесли данные об этих лицах в таблицу № 34а (см. во втором томе настоящего издания). Эту таблицу мы создали, чтобы читателям и Архиву было ясно, какими критериями мы руководствовались при отнесении этих людей к абхазам. Таким образом, мы стремились избежать обвинения в тенденциозности наших цифр. Наши критерии мы согласовали также с лингвистами и с другими историками, о чём мы чётко и ясно пишем во введении к таблицам.

Врезультате мы указали в таблице № 34 во втором томе настоящего издания цифру – 554 абхаза (517+37).

Вапреле 2015 г. ситуация была такова: Архив вдруг нашёл среди уже согласованных с ним 517 абхазов 26 «вероятных» ошибок.

Вконечном итоге Архив в своей таблице указывает 491 (517–

26)абхаза, в то время как в нашей таблице, напомним, речь идёт о 554 абхазах.

Таким образом, в процентном соотношении разница между таблицами составляет 11 %. Конечно, это весьма существенная разница, которую, без сомнения, стоило бы принять во внимание, если бы не были следующие проблемы с таблицей Архива.