нужды подчеркивать, что в действующем отечественном праве не

имеется подобной коллизионной формулы прикрепления, за

исключением привязки отношений по приемке исполнения к праву места проведения приемки, причем с оговоркой, что такой

правопорядок "принимается во внимание" (п. 6 ст. 166 Основ

гражданского законодательства), а это расходится в данном случае с фактическим составом отношений.

При отсутствии в средствах правового регулирования бартера, договора мены товаров, соглашений «своп» и других правовых инструментов, имеющих природу юридически обязательных актов, для сделок с валютой (форвардных простых, с опционом и «своп») существуют документы, разработанные международными объединениями в целях единообразного применения и регулирования соответствующих отношений. В частности, Международной ассоциацией дилеров по сделкам «своп» и операциям с производными ценными бумагами была создана и опубликована в 1992 г. типовая проформа — Генеральное соглашение для мультивалютных (трансграничных) сделок (ISDA Master agreement «multicurrency — cross-border»). В данном документе, не обладающем обязательной юридической силой, подробно регламентируются права и обязанности сторон по сделке, в том числе по предоставлению гарантий, платежам, ответственности в случае нарушения договорных обязательств, их соотношение с обязательствами соответствующей стороны, с прочими ее обязанностями по другим соглашениям, особенно в случаях признания лица несостоятельным, банкротом, объявления о ликвидации, реорганизации, поглощении, слиянии и т.д., а также содержатся правила о применимом праве, которое стороны должны указать при заключении соглашения, и компетентном суде, в качестве которого согласно проформе выступают судебные учреждения Великобритании, если применимое право — английское, и предусматривается неисключительная юрисдикция судов штата Нью-Йорк и районного суда Соединенных Штатов, расположенного в пределах округа Манхэттен города Нью-Йорка, если соглашение подчиняется законодательству штата Нью-Йорк. В то же время в тексте документа содержится положение, допускающее выбор и права, и компетентного учреждения для рассмотрения спора в другом государстве, являющемся договаривающимся в контексте английского Закона о гражданском процессе и судебных решениях 1982 г., а также в рамках любой иной юрисдикции.

§ 5. Договор лизинга

Понятие лизинга. Лизинг (англ. leasing, производное от «lease» — аренда) в буквальном понимании означает долгосрочную аренду машин, оборудования, транспортных средств и других объектов производственного назначения.

Аренда — правовой институт, известный с древнейших времен.

Мировая история знает немало свидетельств того, что аренда

существовала и применялась в человеческой цивилизации еще за

две тысячи лет до нашей эры. Так, на территории древнего

Шумерского царства были найдены глиняные таблички, подтверждавшие, что в аренду сдавались орудия сельскохозяйственного труда, земли, водные источники, домашние

животные и т.д. В ту эпоху существовали храмовые священники-

арендодатели, которые заключали договоры аренды с местными

крестьянами.

Аристотель в своем известном труде «Риторика», написанном около 350 г. до н.э., заметил: «Богатство составляет не владение

имуществом на основе права собственности, а его использование».

Это как нельзя лучше подтверждает основной смысл лизинга: для получения прибыли совсем не обязательно иметь оборудование или

иные ценности в собственности, достаточно обладать правом их

использования и извлечения доходов. Одним из первых законов о лизинге стал статут Уэльса 1284 г.

В современном экономическом и правовом языке этот термин большей частью применяется к определенного рода отношениям и воспринимается как финансовый лизинг, который прочно вошел в практику всех без исключения государств — развитых, развивающихся, доноров инвестиций и реципиентов инвестиций, располагающих валютными резервами, и стран со слабо развитой экономикой и т.д. В странах с рыночной экономикой лизинговые операции становятся средством технического перевооружения производства. Данный договорный вид в указанной интерпретации является относительно новым не только для российской правовой и экономической жизни, но и для мировой практики вообще.

Введение термина «лизинг» в экономический и правовой оборот связывают с операциями телефонной компании «Белл», руководство которой в 1877 г. приняло решение не продавать свои телефонные аппараты, а сдавать их в аренду. Однако первое общество, деятельность которого стала специализироваться в области лизинга, было организовано лишь в 1952 г. в США (Сан-Франциско). Им стала «Юнайтед Стейтс Лизинг Корпорейшн». Во Франции первая лизинговая компания появилась в 1957 г. Она была создана по инициативе Банка Индокитая (Banque de I'lndochine) и занималась лизингом промышленного оборудования (SEPAFITEC). В 1965 г. в этой стране уже действовало около 30 лизинговых компаний.

В чем же состоит суть лизинговых отношений? Например, лицо хочет использовать в своей производственной или профессиональной деятельности какое-либо движимое имущество (оборудование, технику, автотранспорт и т.д.), но не располагает необходимыми средствами на его приобретение. Тогда оно обращается в лизинговую фирму (или к другому лицу). Последняя покупает у производителей или поставщиков нужное оборудование и передает его на определенный срок обратившемуся лицу в аренду, обещая при этом продать ему оборудование по истечении так называемого безотзывного периода или соглашаясь на следующий после арендного срока выкуп предмета лизинга. Контракт, имеющий объектом лизинг, таким образом, состоит из трех частей: поставки (купли-продажи предмета лизинга, одобренного лизингополучателем, между лизингодателем и поставщиком, долгосрочной аренды между лизингодателем и лизингополучателем и выкупа последним у лизингодателя либо возврата ему соответствующего имущества).

На момент подписания рядом государств Оттавской конвенции о международном финансовом лизинге 28 мая 1988 г. он был урегулирован в национально-правовом плане в очень незначительном количестве стран. Специальное законодательство о лизинговых отношениях отсутствует даже во многих развитых государствах. К таковым относится, например, ФРГ. Лизинг как особая разновидность оформления гражданско-правовых отношений не был известен и отечественному праву. Кроме того, не во всех правовых системах

ему давалась одинаковая квалификация. Ученые-правоведы называют этот вид сделок «гибридным механизмом, обычно именуемым лизинг». Попытки вместить лизинг в привычные рамки существующих правовых форм неизменно оканчивались неудачей, поскольку национальные правопорядки стремились сохранить внутреннюю логику собственных правовых систем. Так, в англосаксонских странах использовалась конструкция имущественного найма с хранением, а в странах «цивильного» права — «продажи товаров под условием (обещание продать)». В частности, эта идея была проведена в законе от 3 июля 1966 г. «О предприятиях, практикующих кредит-аренду» во Франции, однако французский Кассационный суд вынужден был отклонить такую квалификацию лизинговой сделки как не соответствующую условной продаже. В современной действительности французская практика исходит из представлений о лизинге как о среднесрочной и долгосрочной кредитной операции, позволяющей лизинговой фирме по заказу получателя купить у поставщика имущество, получателю имущества использовать его в течение длительного времени на условиях аренды и купить его у лизинговой фирмы после истечения срока аренды на основе предшествующего обещания последней получателю имущества продать его (купли — продажи — аренды — обещания продать).

Сходное с французским регулирование имеет Бельгия. Ее королевский ордонанс «О предприятиях, практикующих финансовую аренду» от 10 ноября 1967 г., как явствует из самого названия акта, оперирует близкими категориями, хотя и нельзя не заметить несколько большую точность используемых им формулировок, что проявляется и в самих понятиях («финансовая аренда», «лизинг»). Кроме того, в бельгийском акте содержатся указания на необходимое соотношение между сроком аренды и сроком эксплуатации оборудования, амортизации, приобретение предмета лизинга в соответствии с инструкциями будущего арендатора и т.д.

Договор лизинга, по мнению французских специалистов, отличается от других (близких, сходных или примыкающих) видов: от продажи в кредит — лизингополучатель не обязательно становится собственником имущества по окончании срока аренды; от договора займа — лизингополучатель не возвращает долг, а выплачивает арендную плату, которая составляет лишь часть стоимости имущества, и возвращает вещь в конце срока; от одностороннего обещания продажи — поскольку есть еще и аренда; от аренды — поскольку в сделке всегда присутствует еще и одностороннее обещание продать имущество; от договора аренды с последующим выкупом, поскольку есть еще и третья сторона — поставщик предмета лизинга.

Вюжно-африканском Законе о кредитных договорах 1980 г. в ст. 1 (х) говорится: «Лизинговая операция означает сделку, по условиям которой лизингодатель передает в аренду лизингополучателю товары против уплаты лизингополучателем лизингодателю обусловленной суммы денег в указанный или установленный на будущее срок, будь то целиком или частями, в течение определенного периода времени в будущем, но не предполагает сделку, по которой в момент ее заключения стороны согласились, что должник или любое иное лицо от его имени вправе на любой стадии аренды или в любое время после ее истечения или прекращения стать собственником этих товаров или сохранить права владения, пользования и распоряжения в отношении данных товаров после истечения или прекращения аренды».

ВФРГ в течение долгого времени (вплоть до 70-х гг.) не существовало специального законодательства по лизингу. Проводимые операции осуществлялись, как правило, на основе договоров аренды с полной выплатой

стоимости имущества (Vollamortisationver-trag, full-pay-out leasing) и

квалифицировались по аналогии с условной куплей-продажей: договор имел основной нерасторгаемый период действия, в течение которого происходила полная амортизация оборудования, и мог предусматривать либо вообще отсутствие дополнительной платы, либо символическую плату за опцион по покупке оборудования.

Примечательно изменение правовых концепций в отношении лизинга в Северной Америке (США). В то время когда УНИДРУА только приступал к работе над конвенцией (1975—1977 гг.), его трактовка в США сводилась либо к конструкции найма имущества с хранением, либо продажи под условием. Но уже текст Единообразного закона США о лизинге движимого имущества от 9 августа 1985 г., впоследствии преобразованного в статью 2А («Лизинг») Единообразного торгового кодекса, стал очевидным подтверждением того, что произошла смена подходов.

В целом правовое регулирование ряда европейских стран континентальной Европы (Бельгии, Франции, Германии и Италии) сближается за счет отношения их законодателя к такому элементу лизинга, как опцион на покупку имущества, составляющего предмет лизинга, который является здесь обязательным, в то время как, скажем, в Соединенных Штатах Америки это не образует конституирующий критерий. Вместе с тем в Италии регламентация рассматриваемых отношений содержит весьма интересную особенность. В частности, итальянский Закон о договорах финансовой аренды предусматривает, что если предметом аренды является промышленное оборудование или приспособления, которые составляют часть недвижимого имущества, то такое оборудование или приспособления для всех целей подчиняются режиму, установленному для движимых вещей. Вследствие этого арендодатель вправе отделить его от недвижимого имущества, частью которого оно может стать в результате эксплуатации в период аренды. Указанной нормы нет ни во французском, ни в бельгийском праве. Между тем значение этих положений на практике трудно переоценить. Их эффект имеет место в случае банкротства арендатора, который, взяв в аренду оборудование, может присоединить его к недвижимому имуществу. Нормы же итальянского закона препятствуют превращению оборудования или иного арендованного имущества в недвижимость; оно подлежит возвращению собственнику — лизингодателю.

Проведенный фрагментарный обзор действующего материального права, касающегося лизинговых отношений, ряда государств Европы и Америки, а также иллюстрация расхождений не только в области регулирования, но и толкования и квалификации договоров финансового (в том числе международного) лизинга, со всей закономерностью поставили перед отдельными странами и международным сообществом в целом задачу приведения национальных правовых норм к соответствующему единообразию в таких масштабах, в каких это диктуется насущными потребностями осуществления сотрудничества в рассматриваемой сфере.

Основы правового регулирования международного финансового лизинга.

Международный финансовый лизинг развивался преимущественно благодаря экономическому и финансовому взаимодействию между собой материнских и дочерних предприятий и филиалов, находящихся в других государствах, различных крупнейших многонациональных компаний. Основу правового регулирования лизинга, в том числе финансового, во многих странах составляет Конвенция о международном финансовом лизинге от 28 мая 1988 г.

Решение главных органов Международного института унификации

частного права (УНИДРУА) о предоставлении лизингу приоритетного направления в развитии унификации привело к созданию рабочей группы для целей изучения международной унификации применимых к этим отношениям норм и подготовке секретариатом Института предварительного доклада, иллюстрирующего механизмы разных видов лизинга и правовые проблемы, порожденные особым родом операций, обычно именуемых финансовым лизингом. Этот доклад был рассмотрен рабочей группой, собравшейся на заседание в Риме в апреле 1975 г., которая рекомендовала обратить внимание в большей степени на международные, нежели внутренние лизинговые сделки. В этих целях доклад был распространен среди экспертов и практиков различных стран, работающих в области лизинга, а также по государствам мира разослан вопросник, ответы на который должны были быть положены в основу анализа, представленного 55-й сессии УНИДРУА в 1976 г. Проведенный опрос подтвердил необходимость и желательность разработки единообразных международно-правовых норм, регулирующих лизинговые контракты, с учетом трудностей, создаваемых отсутствием регулирования, специально рассчитанного не только на применение, но и на стимулирование международного лизинга. В мае 1977 г. на 56-й сессии Совет УНИДРУА одобрил образование аналитической группы, которой была поручена разработка проекта унифицированных норм, относящихся к договору лизинга. В последующем состоялся ряд симпозиумов в разных уголках мира для обсуждения проекта статей конвенции, а затем заседания межправительственного комитета экспертов, созданного в целях разработки сперва предварительного проекта, а в последующем — учета поступающих комментариев и замечаний от стран и специалистов.

Пересмотренный в последний раз, текст проекта конвенции был представлен третьей сессии Комитета правительственных экспертов,

проведенной в Риме в 1987 г., где собрались представители 33 государств—членов УНИДРУА, а также четырех стран-нечленов ((Алжира, Бразилии, Перу и Филиппин). На сессии возник вопрос, имевший большую практическую значимость, который Комитет решил передать на рассмотрение рабочей группы технических экспертов, а

именно: по какому правопорядку должно определяться право,

применимое, в случаях надобности, к публичному извещению, — праву лизингодателя морского или воздушного судна, транспортного средства или другого оборудования, подлежащего регистрации, на основании закона государства регистрации в соответствии с конвенцией применительно к реальным правам на переданное в аренду имущество, или закона доверительного собственника, официального управляющего

лизингополучателя, признанного банкротом, и в целом собрания его кредиторов, не имеющих обеспеченных требований. Мнение Комитета

экспертов в отношении данного специального вопроса склонилось в пользу закона государства регистрации.

Дипломатическая конференция по принятию этой Конвенции

проводилась в Оттаве (Канада) с 9 по 28 мая 1988 г. Предварительно ее проект был одобрен на третьей сессии межправительственного

Комитета экспертов УНИДРУА, на которой присутствовали представители 59 государств, в том числе и Советского Союза. Конвенция вступила в силу с 1 мая 1995 г. для Франции, Нигерии и

Италии. Однако Советский Союз не подписал ее и в последующем не

присоединился к ней. Присоединение же Российской Федерации к

Конвенции произошло много позже, в 1998 г., в качестве самостоятельного субъекта международного права.

Конвенционные нормы носят диспозитивный характер, т.е. их применение может быть отменено сторонами (поставщиком, лизингодателем, лизингополучателем), за исключением тех положений, которые носят императивный характер в силу постановлений самой Конвенции (п. 3 ст. 8, абз. (б) п. 3, п. 4 ст. 13). Оттавская конвенция применяется в случае, когда арендодатель и арендатор имеют основное место деятельности в разных государствах, и при этом: а) эти государства, а также страна, в которой находится коммерческое предприятие поставщика, являются договаривающимися государствами; б) контракт на поставку и контракт лизинга регулируются законодательством договаривающегося государства (ст. 3). Важное условие для определения, подпадает ли в конкретном случае договор под действие Конвенции, содержится в п. 2 ст. 3, который устанавливает, что в случае, когда та или иная сторона имеет несколько предприятий, осуществляющих соответствующую деятельность в разных странах, ссылка на коммерческое предприятие, содержащаяся в Конвенции, означает то место осуществления основной деятельности, которое в наибольшей степени связано с контрактом и его исполнением с учетом известных сторонам обстоятельств или подразумеваемых ими в любой момент до заключения или при совершении контракта.

Положения Конвенции не прекращают своего действия ввиду того лишь основания, что оборудование стало неотъемлемой принадлежностью или включено в земельную собственность. Любой вопрос, касающийся факта, стало или нет оборудование принадлежностью либо инкорпорированной частью земельного участка, а также юридических последствий права лизингодателя и лица, имеющего вещное право недвижимой собственности на земельный участок, решается по праву того государства, на территории которого находится этот земельный участок (ст. 4).

Большое место в конвенционном регулировании прав и обязанностей лизингодателя и лизингополучателя занимает решение соответствующих вопросов в случаях несостоятельности или банкротства одной из сторон (ст. 7 Оттавской конвенции, подробнее об этом см. в гл. 31). За исключением случаев, когда иное предусмотрено в Конвенции или договором лизинга, лизингодатель не несет ответственности перед лизингополучателем в отношении оборудования, кроме как в пределах, обусловленных тем, что лизингополучатель потерпел ущерб в результате своего обращения к опыту и компетентности лизингодателя, а также участия последнего в выборе оборудования, его характеристик и самого поставщика (п. 1 (а) ст. 8). Однако указанные правила не применяются, если лизингодатель выступает в другом качестве, например собственника имущества.

В данном случае необходимо, во-первых, различать договорную и внедоговорную ответственность лизингодателя, а во-вторых, отметить традиционный для международной практики характер решения Конвенцией вопроса о ее соотношении с другими международно-правовыми договорами, а именно отсутствие превалирования над каким-либо уже заключенным или заключаемым соглашением (ст. 17), в силу чего существует возможность применения к режиму ответственности лизингодателя и других международноправовых или иных документов. Так, будучи собственником, скажем, океанского лайнера, сдаваемого внаем, лизингодатель будет нести ответственность по Брюссельской конвенции 1969 г. и по гражданской

ответственности за ущерб, причиненный загрязнением окружающей среды нефтью с судов. В других подлежащих случаях на него могут распространяться положения Директивы ЕЭС 1985 г. о сближении законодательства, подзаконных и административных актов стран Сообщества, касающихся ответственности за причинение вреда товаром.

Обязательства поставщика, вытекающие из контракта поставки, могут являться предметом требования со стороны лизингодателя, как если бы он был стороной данного соглашения и оборудование напрямую поставлялось лизингополучателю. Однако ничто в настоящей статье, говорится в Конвенции, не дает права лизингополучателю расторгнуть или объявить недействительным контракт поставки без согласия лизингодателя (ст. 10).

В случае неисполнения обязательств со стороны лизингополучателя лизингодатель имеет право взыскать причитающуюся ему неполученную арендную плату со штрафными процентами, а также понесенные убытки (п. 1 ст. 13). Данные положения Конвенции можно в какой-то мере рассматривать в качестве попытки учредить конвенционный институт неустойки, который не может быть урезан местным законом. В то же время это не должно пониматься как намерение ограничить волю сторон по установлению в контракте заранее исчисленных убытков (liquidated damages — института, широко распространенного в странах «общего права»), исходя из их усмотрения. Данные единообразные материально-правовые нормы стремятся установить режим ответственности лизингополучателя и меру требований лизингодателя в случаях нарушения первым своих обязательств по лизингу.

Согласно Конвенции права лизингодателя в случае нарушения лизингополучателем обязательств по договору разделяются на две категории: неисполнение (нарушение обязательств) и «существенное нарушение». В то же время следует указать, что в ней не содержится уточнения по поводу того, что подразумевается под «существенным нарушением».

Так, в силу п. 2 ст. 13 при существенном нарушении лизингополучаетелем своих обязательств он на основании п. 5 той же статьи вправе получить ускоренную выплату сумм будущих арендных платежей, если контракт лизинга это предусматривает, либо потребовать расторжения договора и после этого: а) получить обратно оборудование; б) взыскать такие убытки, которые обеспечивали бы ему соответствующее положение, в котором он находился, если бы лизингополучатель исполнил договор лизинга согласно его условиям и не допустил нарушения своих обязательств. Вместе с тем, если арендодатель осуществил расторжение контракта лизинга, то он не вправе требовать ускоренной выплаты будущих арендных сумм, хотя величина таких платежей будет приниматься во внимание при исчислении убытков, предусматриваемых вышеупомянутыми положениями п. 2 и 3 ст. 13. Нормы международного договора, весьма широко практикуемые в современном мире, предписывают обязательность уведомления лизингодателем лизингополучателя об ускоренном взыскании рентных платежей или расторжении контракта и предоставлении последнему разумного периода времени на устранение нарушения при условии, что оно подлежит исправлению (п. 5 ст. 13).

Сегодня достаточно характерным для правовой регламентации лизинговых отношений является то обстоятельство, что многие государства, не участвующие в Конвенции, принимают национально-правовые акты, в концептуальном плане в значительной степени использующие модели, основывающиеся на конвенционном регулировании. Подобный результат принято именовать «косвенной» унификацией, т.е. появлением в национальном

праве различных стран единообразных норм не вследствие принятия ими на себя международно-правовых обязательств, а в порядке добровольного усвоения образцов поведения, содержащихся в международном договоре. В итоге рассматриваемые отношения получают единообразное правовое решение с помощью средств национального права, которое достаточно сближено и гармонизировано по отношению друг к другу.

Посредством указанных инструментов — национально-правовых

норм, воспринявших воздействие международно-правовых

механизмов правотворчества, — лизинговые операции получили необходимую правовую регламентацию и в странах СНГ. Одним из

первых специальных актов о лизинге стал закон Азербайджана «О

лизинге». В других странах используются акты различного иерархического уровня: отдельные постановления в источниках,

касающихся других вопросов, или подзаконные акты (в Беларуси,

Казахстане, Кыргызстане, Узбекистане, Украине). Общие понятия в отношении лизинга установлены в Гражданском кодексе

Узбекистана и России; специальные законы имеются в

Азербайджане и России, положения, утверждаемые

правительствами, действуют в Кыргызстане, Казахстане и Беларуси; готовится специальный закон о лизинге и в Украине.

Дефиниция лизинга как «совокупности экономических и правовых отношений, возникающих в связи с реализацией договора лизинга, в том числе приобретением предмета лизинга» (ст. 2 Федерального закона № 10-ФЗ от 29 января 2002 г. «О финансовой аренде (лизинге)», имеет первостепенное значение. По российскому праву финансовая аренда (лизинг) — это одна из форм инвестиций в развитие средств производства. В соответствии с указанным актом договор лизинга представляет собой «договор, в соответствии с которым арендодатель (далее лизингодатель) обязуется приобрести в собственность указанное арендатором (далее лизингополучатель) имущество у определенного им продавца и предоставить лизингополучателю это имущество во временное владение и пользование. Договором лизинга может быть предусмотрено, что выбор продавца и приобретаемого имущества осуществляется лизингодателем». Согласно закону Азербайджана лизинг — это «вид услуг, осуществляемый с целью сдачи в среднесрочную аренду потребителю имущества, закупленного по его заказу». В правовом регулировании Беларуси, Азербайджана, Кыргызстана и Узбекистана, содержащем определения лизинга, непосредственно указывается на важнейшую его составляющую, а именно на то, что лизингодатель по поручению лизингополучателя приобретает необходимое имущество в собственность. Это означает, что для договора лизинга характерно отсутствие права собственности лизингодателя на объект до начала лизинговой операции. И лишь на момент заключения контракта между лизингополучателем и лизингодателем последний получает соответствующую информацию от контрагента и приступает к выполнению его поручения по приобретению оборудования или иного имущества для последующей сдачи его в аренду лизингополучателю.

Французская доктрина, разделяющая концепцию сочетания нескольких договоров в лизинге, подчеркивает неотделимость их друг от друга. На этом основании судебная практика делает ряд выводов. Так, в отношении скрытых дефектов лизингополучатель может действовать в соответствии с законом, устанавливающим ответственность за дефекты при аренде (ст. 1721 Кодекса Наполеона), а лизинговая компания может предъявить претензии к поставщику

согласно нормам, регулирующим ответственность за дефекты при продаже (ст. 1641 ФГК). Логическим шагом в данном направлении было и решение в 1990 г. Кассационного суда Франции о том, что расторжение договора купли-продажи (поставки) в отношении предмета лизинга обязательно влечет за собой аннулирование договора о лизинге (аренде) при условии, что все последствия такого прекращения будут урегулированы.

Если говорить об отражении подобной «неделимости» при

осуществлении лизинговых отношений и реальном механизме

заключения лизинговых контрактов, то очень часто лизинговые компании Франции выдают лизингополучателю доверенность на

обсуждение с поставщиком характеристик оборудования и его цены,

а затем, будучи принципалом, востребуют предмет лизинга у поставщика и передают в аренду получателю.

Законодательство стран — участниц СНГ в области лизинговых отношений характеризуется достаточно большим количеством совпадающих подходов к регулированию, хотя в ряде случаев имеются отличия.

Так, разные правовые системы рассматриваемой группы

государств кладут в основу определения лизинга различные

признаки: одни (Беларусь, Азербайджан, Кыргызстан) выводят лизинг из главной характеристики приобретения лицом по заказу

другого субъекта права для последующей передачи в аренду

определенных объектов, другие (Украина) делают акцент на передаче предмета лизинга в пользование, третьи (Азербайджан, Украина, Кыргызстан) в значительной мере связывают существо отношений с их долговременным характером (понимаемым как среднесрочная и долгосрочная аренда) и т. д. Казахстан, положив в основу собственного регулирования определение лизинга,

содержавшееся во Временном положении о лизинге, утвержденном

Постановлением Правительства РФ № 633 1994 г., тем самым воспроизвел существовавшие в упомянутом акте составляющие: предпринимательско-инвестиционный характер, приобретение

лизингодателем в собственность предмета лизинга по заказу

лизингополучателя и сдачу его во временное пользование опятьтаки в предпринимательских целях.

Право стран Содружества в затронутом вопросе не расходится принципиально, хотя и не совпадает во всех деталях, что создает вполне приемлемую их готовность к дальнейшему сближению и гармонизации. С учетом же того обстоятельства, что в некоторых государствах Содружества национальные правоположения о лизинге отсутствуют вообще, создание соответствующих материальных норм на международном уровне становится объективно необходимым в целях последующего поступательного и всестороннего развития хозяйственного и инвестиционного взаимодействия участвующих в интеграции в рамках СНГ государств.

Средством активизации указанных процессов стало, в частности, предложение о разработке унификационного акта стран Содружества — Конвенции о межгосударственном лизинге, подписанной 25 ноября 1998 г. в Москве (см. выше). Конвенция, как указано в ее преамбуле, разработана в соответствии с Договором о создании Экономического союза, а также Конвенцией УНИДРУА о международном финансовом лизинге. Несмотря на использование в ее наименовании понятия «межгосударственный лизинг», речь

идет о положениях, предназначенных унифицировать национально-правовые нормы стран-участниц, посвященные регулированию соответствующих отношений частно-правового характера, т.е. субъектов внутригосударственного права, а не самих государств, входящих в Содружество, о чем можно было бы сделать вывод исходя из буквального прочтения названия документа.

Межгосударственным лизингом в Конвенции именуется «составная часть международного лизинга, в котором участвуют лизинговые компании и хозяйствующие субъекты двух и более государств—участников настоящей Конвенции», «международный лизинг» — лизинговая деятельность, в которой участвуют лизинговые компании и хозяйствующие субъекты любых двух и более иностранных государств» (ст. 1).

С усилением конкуренции и развития лизинговых операций, созданием первичного, а затем и вторичных рынков лизинга лизинговый цикл выходит на следующий этап — оперативной аренды. Расширяется круг объектов, могущих быть переданными в лизинг, предоставляемые лизингодателям налоговые и иные льготы обеспечивают снижение размеров лизинговых платежей, что создает возможности для углубления и распространения сферы лизинговых отношений, появления новых видов аренды. В нынешних условиях исследователи, занимаясь проблемами лизинга, уже задумываются над его будущим.

В частности, нигерийский автор Судир Амембал, рассматривая

состояние законодательства и практики в Нигерии, Великобритании, США и России в области лизинга, указывает на перспективы перерастания классического лизинга в его более «гибкие» и

разнообразные формы, появление и развитие таких новых видов

услуг, сопутствующих лизинговым операциям, как обеспечительные средства исполнения обязательств при осуществлении лизинга, финансовая аренда предприятий («венчурная аренда»), финансирование проектов и т.д.

В связи с этим стоит подчеркнуть, что разработка в рамках УНИДРУА/ИКАО и заключение на Дипломатической конференции, проходившей в Кейптауне (ЮАР) 29 октября — 16 ноября 2001 г., Конвенции о международных гарантиях в отношении подвижного оборудования, которая была подписана в числе других государств и Российской Федерацией, означает новый этап в развитии международного финансового лизинга, поскольку обусловленность международных гарантий указанным видом договора прямо предусмотрена в конвенционных нормах (преамбула, ст. 1, 2 и сл.).

Регулирование финансового лизинга в Российской Федерации.

Воплощенные в Конвенции УНИДРУА о международном финансовом лизинге идеи и конкретные предписания послужили несомненным практическим источником при разработке в РФ собственного национального законодательства по этому вопросу. Принятое в Российской Федерации постановление Правительства РФ от 29 июня 1995 г. № 633 «О развитии лизинга в инвестиционной деятельности», изданное на основе Указа Президента РФ от 17 сентября 1994 г. № 1929 и утвердившее Временное положение о лизинге, а также разработанный совместно министерствами экономики и финансов Российской Федерации «Примерный договор о финансовом лизинге движимого имущества с полной амортизацией» и др., исходили и исходят из идей и конструкций Оттавской конвенции 1988 г. Положения соответствующих разделов Гражданского кодекса РФ в части, касающейся финансовой аренды (лизинга) (ст. 665—670), также базируются на содержании конвенционного

регулирования. То же относится и к основному ныне источнику отечественного права в сфере лизинга — федеральному закону РФ «О лизинге», подписанному Президентом РФ 29 октября 1998 г. и опубликованному 5 ноября 1998 г., который действует сегодня в редакции Федерального закона № 10-ФЗ от 29 января 2002 г. «О финансовой аренде (лизинге)».

Перечисленные акты со всей убедительностью свидетельствуют о весьма серьезном отношении к лизингу в настоящее время и активной работе по созданию и совершенствованию средств его правового регулирования. Необходимо отметить попытки законодателя использовать все доступные в правовом плане рычаги его развития. Поэтому наряду с разработкой материально-правовых норм, касающихся непосредственно гражданскоправовых аспектов отношений сторон по договору лизинга, принимаются акты, направленные на стимулирование внедрения таких отношений в хозяйственный оборот, особенно международный, с участием российских субъектов права. В результате на основании ст. 72 Таможенного кодекса РФ, постановления Правительства от 29 июня 1995 г. № 633 и правоприменительных актов в области таможенного регулирования (см.: письмо ГТК РФ № 01-13/10286 от 20 июля 1995 г.) товары, являвшиеся объектом международного финансового лизинга, временно ввозимые на таможенную территорию РФ, подлежали частичному освобождению от уплаты таможенных пошлин и налогов. Вместе с тем в связи с принятием и введением в действие Налогового кодекса РФ, определившего круг актов, регулирующих властные отношения по установлению, введению и взиманию налогов и сборов в РФ, к числу которых Закон «О лизинге» не относится, порядок уплаты таможенных пошлин, налогов в отношении предметов международного лизинга, предусмотренный ст. 34 этого Закона, признан не соответствующим части первой Налогового кодекса РФ (см.: письмо ГТК РФ от 24 мая 1999 г. № 01-15/14858).

Кроме того, стало практиковаться предоставление государственных гарантий на осуществление лизинговых операций за счет средств бюджета, целью которых является, как указывается в Порядке предоставления государственных гарантий на осуществление лизинговых операций, «стимулирование более широкого привлечения частных инвестиций в сферу финансового лизинга как одной из форм инвестиционной деятельности».

Упомянутое обстоятельство заслуживает того, чтобы быть выделенным особо. Экономический смысл лизинга вообще заключается во вложении (свободного) капитала в основные фонды лизингополучателей с взиманием за это платы. Однако инвестиционная его сторона становится еще более важной для Российской Федерации и других стран СНГ, она рассматривается как исключительный фактор, способствующий привлечению иностранных инвестиций в экономику. Предоставление на этой основе льгот и иные средства поощрения иностранных лизингодателей дают, как показывает практика, незамедлительный эффект.

Федеральный закон от 29 января 2002 г. «О финансовой аренде (лизинге)», создавший новую редакцию Закона 1998 г. «О лизинге», рассчитан как на отношения «внутреннего» характера, так и на международный лизинг: «При осуществлении внутреннего лизинга лизингодатель и лизингополучатель являются резидентами Российской Федерации. При осуществлении международного лизинга лизингодатель или лизингополучатель является нерезидентом Российской Федерации» (ст. 7).

8 февраля 1998 г. в РФ был принят Федеральный закон «О присоединении Российской Федерации к Конвенции УНИДРУА о международном финансовом

лизинге» с оговоркой следующего содержания: «Российская Федерация в соответствии со статьей 20 Конвенции заявляет, что вместо положений пункта 3 статьи 8 Конвенции она будет применять нормы своего гражданского законодательства». В силу данной оговорки РФ в случаях решения судом вопросов ответственности арендодателя за имущество и его освобождения от ответственности необходимо руководствоваться соответствующими нормами гражданского права, действующего в данной области, и нормами гражданскоправового договора, не противоречащими императивным положениям российского права.

Следует обратить внимание на критерий, сформулированный в Конвенции, который определяет, при каких условиях договор (контракт) финансовой аренды (финансового лизинга) становится международным. Как и во многих других современных унифицирующих международно-правовых актах рассматриваемая конвенция кладет в основу признак основного места деятельности партнеров, находящихся в разных государствах (place of business: «the lessor and the lessee have their places of business in different States» (ст. 3).

Российское законодательство, как следует из вышеупомянутого, использует категорию «нерезидентства». При этом, если ранее, в Законе «О лизинге» 1998 г., этот признак — «резидент», «нерезидент», характеризующий лицо, которому принадлежит право собственности на предмет лизинга, — привлекался для целей определения правовой основы регулирования международного лизинга, то ныне действующее право и конкретно нормы Федерального закона «О финансовой аренде (лизинге)» устранили указанное противопоставление, исключив соответствующие положения. Оправданность подобного шага налицо, если учесть, что в российском праве создавался своего рода дуализм регулирования лизинговых отношений в зависимости от того, кто — резидент или нерезидент Российской Федерации — выступал собственником объекта лизинга: если в качестве лизингодателя действовал резидент РФ, а лизингополучателем был нерезидент, — отношения международного лизинга не могли определяться по внешнеэкономическому регулированию, а подчинялись другим нормам. Лишь в обратной ситуации, т.е. когда лизингодателем являлся нерезидент, соответствующие отношения подпадали под сферу действия так называемого «внешнеэкономического регулирования» и, следовательно, становились объектом регламентации с помощью положений необходимых международных соглашений. Иными словами, после того, как Оттавская Конвенция вступает в силу для России, регулирование международных операций по лизингу должно было бы подчиняться нормам отечественного законодательства в совокупности с международно-правовыми предписаниями с учетом определенных правил о соотношении юридической силы национальноправовых и международно-правовых норм для некоторой части отношений, связанных с лизингом. В частности, если бы эти нормы продолжали сохранять свое действие, то в нынешних условиях принятой третьей части ГК РФ при вступлении в силу Оттавской Конвенции 1988 г. ее положения преобладали бы над коллизионными нормами об определении права, применимого к рассматриваемым отношениям, на основании п. 3 ст. 1186 ГК РФ о неприменении коллизионных правил, если имеются материально-правовые нормы международного договора, полностью урегулировавшего такие отношения, только для ситуаций, когда лизингодателем являлся нерезидент.

Однако, существо рассматриваемых отношений (права и обязанности лизингодателя и лизингополучателя) как в первом, так и во втором варианте оставалось неизменным, а главный критерий «международности» лизинга —

нахождение коммерческих предприятий партнеров и осуществление их основной хозяйственной деятельности (деловой активности) в разных государствах — присутствовал и в том и в другом случае, вне зависимости от того, в качестве кого — лизингодателя или лизингополучателя — выступал резидент Российской Федерации. Вследствие этого не было понятным, почему дифференцировалась правовая основа регулирования.

Кроме того, создавалась и иная двусмысленность, так как в итоге получалось, что имелся «внутренний международный лизинг», подчинявшийся нормам права РФ, исключающего международные соглашения, и «внешнеэкономический международный лизинг», который регулируется нормами, касающимися внешнеэкономических отношений, следовательно, включает нормы международных договоров (Оттавской конвенции, в частности). Если же посредством упомянутых предписаний законодатель применительно к случаям, когда лизингодателем (собственником предмета лизинга) в гражданско-правовых отношениях международного характера выступает резидент РФ, имел в виду формулирование односторонней коллизионной нормы, обеспечивающей прикрепление регулирования к правопорядку РФ, то исключение из круга источников международно-правовых договоров тем более неоправданно. В то же время положения ст. 10 Закона недвусмысленным образом указывали на следующее: права и обязанности сторон по договору международного лизинга регулируются в соответствии с федеральным законом «О присоединении Российской Федерации к Конвенции УНИДРУА о международном финансовом лизинге», нормами национального законодательства в части, не противоречащей отнесенным к предмету регулирования нормам международного права; применимое право устанавливается по соглашению сторон международного договора лизинга в соответствии с Конвенцией 1988 г.

Новое российское регулирование в области отношений финансовой аренды (лизинга) существенно изменило прежние предписания, обусловливающие особенности, неясности и в ряде случаев противоречивость легальной концепции лизинговой сделки. Так, ст. 2 Закона РФ «О лизинге» 1998 г., давая дефиницию лизинга, предусматривала последующий переход права собственности на предмет лизинга как некий неотъемлемый и обязательный элемент его юридического содержания. С другой стороны, п. 6 ст. 17 указанного акта со всей убедительностью свидетельствовал о том, что выкуп оборудования лизингополучателем и переход на него вследствие этого права собственности не может рассматриваться в качестве обязательной характеристики договора лизинга. В Законе же 2002 г. «О финансовой аренде (лизинге)» все сомнения в этом отношении сняты, ибо его ст. 15, раскрывая содержание договора лизинга и перечисляя обязанности сторон, закрепляет необходимость для лизингополучателя возврат предмета лизинга лизингодателю, если иное не предусмотрено договором лизинга. Более того, поскольку последующая формулировка даже отделяет приобретение права собственности на предмет лизинга на основании договора купли-продажи, становится ясным, что выкуп оборудования или иного имущества, являющегося предметом лизинга, не квалифицируется интегральной частью юридического содержания данного вида договора. Таким образом, новым актом надлежащим порядком расставлены необходимые точки над «i». Указанное полностью укладывается и в рамки конвенционных подходов. Так, в п. 3 ст. 1 Оттавской конвенции устанавливается: «Настоящая Конвенция применяется независимо от того, имеет лизингополучатель в настоящее время или приобретает впоследствии