упоминает, за исключением отмеченных выше случаев регламентации формы.

Всвязи с этим обращает на себя внимание другой акт Российской Федерации

—Федеральный закон «О лизинге» от 29 октября 1998 г. Во-первых, в нем присутствует понятие «международного» лизинга и сублизинга с некоторыми специфическими для данного этапа правового развития России элементами. А во-вторых, данный акт пользуется категорией нерезидентства (в противовес, скажем, терминологии Оттавской конвенции, оперирующей понятием «местонахождения коммерческих предприятий партнеров», в том значении, о котором говорилось выше) как устойчивым критерием разграничения между внутренним и международным лизингом: при осуществлении внутреннего лизинга лизингодатель, лизингополучатель и продавец (поставщик) являются резидентами Российской Федерации. При осуществлении международного лизинга лизингодатель или лизингополучатель является нерезидентом Российской Федерации (ст. 7). В этом плане при характеристике, например, международного сублизинга закон вводит особый признак: отличительной особенностью международного сублизинга является перемещение предмета лизинга через таможенную границу Российской Федерации только на срок действия договора сублизинга (п. 5 ст. 8), что также, как мы смогли убедиться, идет вразрез с некогда существовавшими общими взглядами на внешнеэкономические сделки. В этом случае, говоря о затронутом критерии рассматриваемого вида сделок — перемещении товара через таможенную границу государства, следует уточнить, что в принципе существующее в российском законе указание не колеблет в целом конструкцию отнесения его к факультативным признакам. Вместе с тем нужно сделать существенное добавление к тому, что констатировалось ранее, — данное обстоятельство образует вспомогательный критерий, за исключением случаев, когда иное прямо предусматривается соответствующими правовыми нормами (как, скажем, в ситуации с международным сублизингом, о чем в законе РФ «О лизинге» указывается явным и непосредственным порядком).

Таким образом, представляется, что более адекватной современности категорией в нынешней теории и практике международного частного права в области обязательственных отношений, является понятие сделки международного характера, подразделяемой на некоторые более специфические ее разновидности.

§2. Форма сделок в МЧП

Международное частное право, решая вопросы формы соглашений, выходящих за рамки юрисдикции одного государства, исторически прибегало к привязке к закону того государства, на территории которого данная сделка или договор совершались (locus formam regit actum). Это правило характерно для многих национально-правовых и международно-правовых актов. Так, в ст. 165 Основ гражданского законодательства 1991 г., п. 1 ст. 433 ГК МНР, ст. 6 Закона Украины о внешнеэкономической деятельности, п. 3 ст. 4 Торгового кодекса Португалии, ст. 8 Закона о праве, касающегося применения законов, Японии, ст. 834 ГК СРВ и др. содержится общая норма о подчинении формы сделки или договора закону места их совершения или заключения.

В то же время почти все перечисленные акты предусматривают и специальные правила для определенных ситуаций: если при совершении сделки за границей соблюдены требования национального права, касающиеся формы,

сделка не может быть признана недействительной по основаниям порока формы. Так, согласно Вводному закону к ГГУ 1896 г. (со всеми последующими изменениями, включая изменения 1992 г. и др.) «форма сделки определяется законами, которые являются решающими для правоотношения, составляющего предмет сделки. Достаточно, однако, соблюдения законов места совершения сделки» (ст. 11). В то же время положения данной нормы не распространяются на сделки, посредством которых устанавливается право на вещь или осуществляется распоряжение таким правом.

В Основах гражданского законодательства 1991 г. (ст. 165) и ГК РФ содержится следующее регулирование по данному вопросу: «Форма сделки подчиняется праву места ее совершения. Однако сделка, совершенная за границей, не может быть признана недействительной вследствие несоблюдения формы, если соблюдены требования российского закона» (ст. 1209). На основании этого необходимо заключить, что сделка должна удовлетворять правилам, установленным в законодательстве места ее совершения или в национальном законе. Тем не менее это не означает, что в данном случае мы имеем дело с альтернативной коллизионной нормой. Речь идет о генеральной и субсидиарной нормах.

Далее и в российском акте, и в ряде других следует специальное положение применительно к случаям определения закона, регулирующего форму сделку с недвижимостью: «Форма сделок в отношении недвижимого имущества подчиняется праву страны, где находится это имущество, а в отношении недвижимого имущества, которое внесено в государственный реестр Российской Федерации, российскому праву». «Гражданский договор, связанный с недвижимым имуществом во Вьетнаме, подчиняется вьетнамскому праву» (п. 3 ст. 834 ГК СРВ). «Форма сделок, относящихся к недвижимому имуществу, находящемуся на территории Монголии, определяется по монгольскому праву»

(п. 3 ст. 433 ГК МНР).

В отечественном праве существует и еще одно требование, касающееся формы сделки. Оно состоит в том, что форма внешнеэкономических сделок, заключаемых с участием российских юридических лиц, подчиняется российскому праву вне зависимости от места ее совершения. Это правило применяется и в случаях, когда хотя бы одной из сторон такой сделки выступает осуществляющее предпринимательскую деятельность физическое лицо, личным законом которого в соответствии со ст. 1195 настоящего Кодекса является российское право (п. 2 ст. 1209). В сочетании с нормой ГК РФ о том, что несоблюдение формы внешнеэкономической сделки влечет за собой ее недействительность (п. 3 ст. 162), приведенные правила образуют совокупность императивных предписаний, относящихся лишь к форме внешнеэкономической сделки. Следовательно, существовавшие ранее сомнения по поводу сохранения действительности требований о порядке подписания внешнеторговых сделок, установленных Постановлением Совета министров СССР от 14 февраля 1978 г. № 122, которые имели место сразу после принятия и введения в действие на территории РФ Основ гражданского законодательства 1991 г., утратили почву, поскольку ГК РФ упоминает только условие о «простой письменной форме». В связи с этим подчеркнем, что выдвигавшиеся в специальной литературе предложения об отказе от письменной формы внешнеэкономических сделок не поддержаны законодательной практикой. Во всяком случае в третьей части ГК РФ по-прежнему присутствует требование письменной формы для данного вида сделок, опосредуемое ст. 162.

В том же, что касается законодательства по этому вопросу иных стран, то,

например, Украина сохраняет императивность не только письменной формы внешнеэкономических сделок, но также и подписания их двумя лицами в случаях, когда речь идет о сделках, заключаемых иными, нежели физические лица, субъектами права (ст. 6 Закона УССР о внешнеэкономической деятельности от 16 апреля 1991 г.).

Внекоторых случаях специальным законодательством предусматриваются нормы, регламентирующие форму сделок (договоров) отличным от обычных требований образом. Так, в законе РФ «О залоге» от 29 мая 1992 г. указывается, что договор о залоге, обеспечивающем обязательства, возникающие из основного договора, подлежащего нотариальному удостоверению либо нотариально удостоверенного по соглашению сторон, должен быть также удостоверен в органе, удостоверившем основной договор. Форма договора о залоге определяется по законодательству места его заключения. В случаях расхождения требований по форме договора о залоге, заключенного за пределами Российской Федерации, действуют общие правила действительности договора, т.е. он не может быть признан недействительным вследствие несоблюдения формы, если соблюдены требования, установленные законодательством Российской Федерации. Форма договора о залоге зданий, сооружений, предприятий, земельных участков и других объектов, находящихся на территории РФ, а также подвижного состава железных дорог, гражданских воздушных, морских и речных судов, космических объектов, зарегистрированных в Российской Федерации, независимо от места заключения такого договора определяется законодательством Российской Федерации (п. 3, 5

ст. 10).

Согласно ст. 6 Федерального закона от 30 декабря 1995 г. «О соглашениях о разделе продукции», помимо письменной формы, предусматривается специальный порядок заключения соглашений. Соглашения заключаются в соответствии с законодательством Российской Федерации и утверждаются федеральным законом. Подписание соглашения со стороны государства осуществляется Правительством РФ и органом исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации.

Ввенгерском указе Президиума ВНР № 13 «О международном частном праве» подход к решению вопроса о форме договора, регулируемого МЧП, характеризуется весьма широким спектром формул прикрепления, присутствующих в альтернативной коллизионной норме. «Если договор, — говорится в нем, — является недействительным по формальным основаниям с точки зрения закона, применимого к договору, суд признает договор действительным при условии, если он действителен по закону государства суда, рассматривающего дело, или по закону места совершения договора или того государства, в котором должны наступить предусмотренные правовые последствия» [ст. 30 (3)].

Коллизионная проблема формы сделок, попадающих в сферу действия МЧП,

атакже определенных видов договоров получила разрешение и в международных документах. В Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. стран СНГ содержится унифицированная коллизионная привязка к праву места совершения сделки, заключения договора или выдачи доверенности с учетом специального исключения в отношении сделок с недвижимым имуществом, прикрепление в части формальных требований по которым осуществляется к праву государства, на чьей территории находится имущество. В свете этого, если по правилам, действующим в соответствующей юрисдикции, для

совершения сделки с имуществом требуется не простая письменная, а нотариальная форма сделки, таковая должна быть совершена в указанной форме. Если действительность сделок с определенными видами имущества ставится в зависимость от регистрации их компетентным органом, несоблюдение данного правила повлияет на ее безупречность с формальной точки зрения.

Требование об обязательности письменной формы внешнеэкономических сделок по российскому праву распространяется также на все действия по их изменению и дополнению.

Российским торговым предприятием (покупателем) в июле 1996 г.

был заключен внешнеторговый контракт на поставку товара с

фирмой, зарегистрированной в иностранном государстве (продавцом). Стороны при заключении сделки в письменной форме

договорились, что поставка товара будет осуществляться на

условиях СИФ (морская перевозка) в редакции ИНКОТЕРМС-90. При этом обязанность по оплате фрахта до пункта назначения и по

страхованию сделки возлагалась на продавца — иностранную

фирму. Фактически же перевозка осуществлена на условиях ФОБ,

ибо продавец поставку не страховал. В пути товар был испорчен попаданием морской воды во время шторма. Покупатель, получив

товар в негодном состоянии, счел это виной продавца, который

односторонне изменил базисные условия поставки с СИФ на ФОБ, что и привело к ненадлежащему исполнению обязательств по сделке.

Иностранная фирма настаивала, что имело место двустороннее изменение договора. В качестве доказательства приводилось то, что продавец отправил по факсу оферту с предложением снизить цену

контракта; покупатель в телефонных переговорах согласился с этим

предложением. В результате телефонных переговоров продавец счел возможным зафрахтовать судно на условиях ФОБ и не страховать сделку. Российское предприятие отрицало факт устного

согласия на изменение условий контракта. Доказательства

письменного волеизъявления сторон на изменение условий контракта суду, разрешающему спор, не были представлены.

При разрешении данного спора суд исходил из того, что сделка

относилась к категории внешнеэкономических, поскольку предприятия участников сделки находились в разных государствах.

В соответствии с п. 3 ст. 162 ГК РФ внешнеэкономические сделки

заключаются в простой письменной форме. Следовательно, к

отношениям сторон применима Конвенция ООН о договорах

международной купли-продажи товаров 1980 г., вступившая в силу для России с 1 сентября 1991 г.

Конвенция, действующая для Российской Федерации с учетом

оговорки, сделанной СССР при присоединении к ней, содержит

норму императивного характера о форме сделки (ст. 12). При этом

это правило распространяется как на договор международной купли-продажи, так и на его изменение (ст. 29 Конвенции). Статья

13 Конвенции к письменной форме из электронных видов связи относит только сообщения «по телеграфу и телетайпу». Таким образом, договор купли-продажи и его изменение в случае участия

в нем фирмы из Российской Федерации должен заключаться в

письменной форме, к каковой телефонная связь не относится.

Договор между спорящими сторонами был заключен в письменной форме на условиях СИФ (ИНКОТЕРМС-90), т.е.

продавец должен был отправить товар на условиях СИФ. Продавец

по факсу предложил покупателю осуществить поставку товара на условиях ФОБ. Покупатель никаким письменным документом не

подтвердил своего согласия изменить договор в части отказа от

условий СИФ и перехода на условия ФОБ.

Таким образом, продавец предложил изменить контракт, а

покупатель на предложение не ответил. Следовательно, изменения

контракта в отношении базиса поставки (СИФ на ФОБ) в

письменной форме не произошло. Арбитражный суд вправе

принимать решение на основе обычаев делового оборота, касающихся базиса поставки в сфере международной торговли (в

ред. ИНКОТЕРМС), в том случае, когда стороны договорились об их

применении или изменили соглашение о базисных условиях внешнеторговой поставки в письменной форме.

Что касается материально-правовых норм, единообразно решающих вопрос формы некоторых видов сделок, наибольшее значение ныне имеет Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г., в которой предусматривается и письменная, и устная форма договора международной купли-продажи. Вместе с тем благодаря диспозитивному характеру конвенционных норм и заложенному в ней особому механизму достижения компромисса — с помощью оговорок при присоединении, Конвенция допускает участие в ней и тех государств, в которых в силу национального законодательства действуют императивные правила о письменной форме сделок. Среди таких государств, сделавших заявления об обязательности письменной формы договора международной купли-продажи,

— Аргентина, Белоруссия, Венгрия, Китай, Куба, Литва, Монголия, Россия, Украина, Чили, Эстония.

К форме доверенности, выданной за границей, применяется право того государства, на территории которого выдана доверенность. Это означает, что в подобных случаях действует принцип lex loci actus. Ныне существующее в этой части регулирование не расходится с принятым в прошлом. В частности, соответствующие положения третьей части ГК РФ (ст. 1209) согласуются с нормами п. 3 ст. 165 Основ гражданского законодательства 1991 г.: «Форма и срок действия доверенности определяются по праву страны, где выдана доверенность. Однако доверенность не может быть признана недействительной вследствие несоблюдения формы, если последняя удовлетворяет требованиям советского права».

Важное значение при этом для рассматриваемого вопроса имеют предписания, содержащиеся в Основах законодательства Российской Федерации о нотариате от 11 февраля 1993 г., согласно которым при совершении актов в Российской Федерации нотариус применяет иностранное право, вследствие чего он «совершает удостоверительные надписи в форме, предусмотренной законодательством других государств, если это не противоречит международным договорам Российской Федерации». Он также принимает документы, составленные в соответствии с требованиями международных договоров (ст. 104).