моральном кодексе буддизма, о «восьмеричном пути». В Махаяпе буддизм вырождается в религию. Однако как в Махаяне, так и в Хинаяне укоренялись п философские школы. Это махьямики, йогачары, саутраптпки и вайбхашшш. В средние века буддизм стал одной из мировых религий, но в основном уже за пределами Индии — в Тибете, Китае, Японии, Бирме, на Цейлоне и в других местах. В Индии же буддизм был поглощен брахманизмом, а Будда включен в пантеон брахманизма-индуизма как одно из воплощений Вишну.

Ныне буддизм — одна из широко распространенных (в основном за пределами Индии) мировых религий,

ЛЕКЦИЯ VII

ТЕМА 14. ДАРШАНЫ. ЧАРВАКА

Даршаны. Самый распространенный термин древнеиндийской философии, наиболее эквивалентный древнегреческому термину «философия»,— это слово «даршана» — видение, зрение; осмотр, обозрение чего-либо; свидание, посещение: предвидение чего-либо; явление, появление; восприятие, познавание; проникновение, познание; узнавание; мнение; намерение, стремление; видимость; внешний вид, наружность; присутствие; случай, событие; проявление, признак; глаз; наконец, учение, система'. В своей истории индийской философии С. Радхакришнан пишет о даршанах: «Обращаясь к даршанам, или философским системам, мы видим

здесь мощные и непрерывные усилия систематического мышления»2.

Отметим главные особенности древнеиндийской философии. Она так же, как и древнекитайская философия, характеризуется неполной отчлененностью от предфилософии и неполной вычлененностью нз парафилософии. Но если в древнекитайской предфнлософип, как затем и в парафилософии, преобладало обыденное сознание, правда, на его высшей ступени — на ступени житейской мудрости, то в древнеиндийской предфнлософип и парафилософии преобладало религиозно-мифологическое мировоззрение, задававшее древним индийцам свои высшие ценности. Главная из них — освобождение в том специфическом смысле, которое придавал этому понятию религиозно-мифологический комплекс. Для древнеиндийской философии, далее, характерны сосуществование школ, их умозрительность, слабая связь с наукой, традиционализм, преобладание идеалистического видения мира. При этом удивительной особенностью древнеиндийской философии является сочетание вульгарного материализма со сверхидеалнзмом: ум, интеллект (манас),интеллектуальная деятельность,мышление,

81

не говоря уже об ощущении, восприятии и представлении, считаются чем-то телесным, своеобразной физической деятельностью, своего рода материальным процессом, чему противопоставлен в сущности бездеятельный и в силу этого самого себя отрицающий дух.

Следует указать также на отличие даршан друг от друга, иногда весьма резком. Состав даршан спорен. По-видимому, можно говорить о девяти даршанах: веданта, миманса, йога, вайшешика, ньяя, санкхья, чарвака; к даршанам можно отнести буддизм и джайнизм, хотя, разумеется, лишь в их мировоззренческо-фило- софском аспекте. В буржуазной истории индийской философии принято говорить о шести «классических» системах, в число которых не включаются не только джайнизм и буддизм, но и учение чарваков. Таким образом, материалисты — чарваки оказываются отлученными если и не от всей индийской философии, то от «классической». Когда же принимают все девять даршан, то, классифицируя их, в основу кладут хотя и важный, но все же не главный принцип— принцип отношения тех или иных даршан к Ведам,

Отношение к ведийской традиции, бесспорно, было весьма важным. Не случайно в «Законах Ману» сказано, что «тот дваждырожденный, который, опираясь на логику, презирает их (т. е. Веды.— А, Ч.), должен быть изгнан как безбожник»1. Но все-таки важнее выяснить отношение даршан к основному вопросу философии, тем более что иногда отрицается даже применимость подобной классификации к индийской философии. Упомянем, однако, традиционную классификацию.

Те даршаны, которые признают авторитет Вед, считаются ортодоксальными и называются астика. К астике как раз и относят «классические» системы — это санкхья, ньяя, вайшешика, йога, миманса и веданта. Другую категорию составляют даршаны, не признающие авторитета Вед,— настика,куда входят чарвака,или локаята, а также буддизм и джайнизм. Мы же разделим даршаны на философские и философско-парафилософские. К последним отойдут уже кратко рассмотренные нами буддизм и джайнизм (что же касается бхагаватизма, то его философская суть сформулирована в теистической санкхьяе, о которой ниже). Таким образом, от настики остается лишь школа чарваков-локаятиков, или локаята. Это наиболее последовательный материализм в древнеиндийской философии. Как наиболее последовательный идеализм ему противостоит веданта. Остальные же пять собственно философских даршан занимают некое промежуточное положение между материализмом и идеализмом, между чарвакой и ведантой. В целях наглядности изобразим эти семь даршан в виде спектра:

1 Законы Маиу. М, 1960, с. 32.

82

Дадим предварительное сравнение этих даршан. Веданта признает верховный авторитет Вед и ведийской традиционной литературы, особенно Упанишад, взгляды которых она достраивает до целостной идеалистической системы. Кроме того, веданта утверждает, что источником высшей истины является полученное избранными людьми сверхъестественное откровение о боге, сущности мира и смысле жизни; веданта принимает бога как творца мира; веданта считает первичным духовное в лице Атмана-Брахмо; верит в посмертное существование души. Миманса в отличие от веданты не признает бога в качестве творца мира. Миманса во многом близка к веданте, но в онтологии она ближе к вайшешике, чем к веданте. Йога, санкхья, иьяя и вайшешика так же, как и миманса, не признают бога в качестве творца мира. Но в отличие от мимансы и веданты, прямо исходящих из Вед, эти четыре «классические» даршаны строят свои мировоззренческие системы на собственных принципах.

Все эти шесть даршан (от веданты до вайшешики) верят в жизнь после смерти и видят главную цель философии в освобождении от страдания, а поскольку в их представлении страдание — атрибут жизни, то и от жизни. В этом, как и в других отношениях, всем названным даршанам противостоит материалистическое учение чарваков, к которому примыкает материалистическая санкхья.

Предыстория чарвака-локаята. В отличие от других даршан чарвака-локаята отвергает Веды ,не верит в жизнь после смерти, опровергает существование бога во всех смыслах и, по существу, строит свое мировоззрение на тезисе о первичности материй и вторичности сознания.

Материализм локаяты имеет свою предыисторшо. Уже боги самхит были по преимуществу олицетворением явлений природы, и при демифологизации они легко растворялись в своем натуралистическом содержании. В Упанишадах при всем господстве в них протоидеалистической линии Атмана-Брахмо присутствует — пускай и в качестве сатанинской, асурической, гонимой — протоматериалистическая линия, которая первоначалом всего сущего принимает то или иное телесное начало — от пищи до материн (пракрити). В «Махабхарате», особенно в такой ее мировоззренческой части, как «Мокшадхарма», мы находим целый спектр мировоззрений— от явного теистического монизма до решительного материализма. Эта громадная по своей величине «Основа освобождения» (в «Мокшадхарме» содержится семь с половиной тысяч шлок, или пятнадцать тысяч строк) рассказывает нам, в частности, о материалистических взглядах некоего Бхарадваджи — ученика идеалиста Бхригу.

Бхарадваджа. Бхарадваджа разошелся со своим учителем, признававшим посмертное существование души — дживы. Идеалист Бхригу сравнивал мертвое тело со сгоревшими дровами, а душу — с потухшим огнем, который все же якобы продолжает существовать и после своего потухания в пространстве, на что материалист Бхарадваджа возражал, говоря, что «гибнет без дров

83

огонь»1. Подобно этому без тела гибнет душа. Ведь живое тело состоит из пяти сутей: огня, воздуха, воды, земли и пространства; оно обладает чувствами и умом (манасом), вполне достаточными для восприятия и осмысления мира. Джива не нужен. «Говорят, джпва слышит, но разве не ушами слышат, даже когда ум (макас) отвлечен? Все подобное себе видит глаз, с манасом сочетаясь; а если ум отвлечен, то глаз, смотря, ие видит»2. Итак,взаимодействия чувств и ума достаточно для объяснения явлений сознания. Поэтому Бхарадваджа делает вывод о бесполезности дживы — души. Бессмертия нет: «Все ... после смерти распадается на пять сутей...», и «[только] семя существовать продолжает, излившись раньше: мертвец мертвецом и гибнет, а из семени продолжает развиваться семя»3.

Бхарадваджа высказывал также мысль о равенстве людей независимо от их принадлежности к варнам. «От вожделенья, усталости, голода и заботы, печали, страха, гнева все не свободны; зачем различать тогда варны?»4 — спрашивает философ-мате- риалист. Нет разницы между брахманом и щудрой, все люди одинаковы.

Спор ума и чувств. Мысль об органической связи в процессе познания ума и чувств представлена не только в «Мокшадхарме», но и в другой философской части «Махабхараты»— в «Анугите». Там, в частности, содержится интересный спор чувств и ума. Ум (манас) говорит чувствам: «Без меня не обоняет нос, язык не чувствует вкуса, образа глаз не объемлет, не познает касаний кожа; ухо, покинутое мной, никак не воспринимает звука», а потому, делает вывод ум, он «из всех сутей наилучший». Чувства не отрицают значения ума в восприятии мира, но они напоминают манасу о том, что он без чувств может наслаждаться предметами лишь в воображении, что без чувств ум истощается и угасает, как гаснет и огонь без дров, ведь ум только осмысливает показания чувств, чувства — двери в обиталище ума. «Без нас нет для тебя постнженья»5,— заканчивают чувства свою полемику с зазнавшимся умом.

Локаята. Санскритское слово «лока» (мужск. род) означает «место; край, страна, простор; мир, Вселенная; земля, жизнь», а во множественном числе — «люди, народ; человечество». Некоторые производят термин «локаята» от «локаятама», что означает «точка зрения обычных людей». Этот термин говорит о близости учения локаяты к обыденному сознанию (во всяком случае, в представлении его оппонентов). Синонимом термина «локаята» служило слово «чарвака», объяснить который труднее. По одной версии слово «чарвака» было сперва именем родоначальника этого учения. Другие думают, что это презрительное прозвище древне-

8Там же.

*Там же, с. 109.

6 Там же, с. 115—116.

84

индийских материалистов, происходящее от глагола «чарз»—• «есть, жевать», поскольку эти материалисты якобы проповедовали: «Ешь! пей! веселись!». Третьи производят термин «чарвака»от «чару» — <гприятный» и «вак» — «слово», толкуя, таким образом, «чарвака» как «доходчивое, приятное слово».

Все произведения чарваков погибли, но отрывки в произведениях других древнеиндийских авторов сохранились. Кроме того, взгляды чарваков излагаются в разных древних книгах, но обычно критически и даже карикатурно. Важным источником сведений о чарваках является, в частности, сочинение философа 14 в. Мадхавачарьи «Сарва-даршана-самграха» («Собрание всех философий»), излагающее философские и религиозные учения Древней и средневековой Индии. Здесь излагается и учение чарваков, цитируется Брихаспати, в котором многие видели основателя учения чарваков-локаятиков.

Критика Вед и религии. Чарваки подвергли критике все мировоззрение Вед, все ведийские авторитеты и источники, саму ведийскую религию. Они провозгласили, что Веды «страдают пороками— лживостью, противоречивостью, многословием», а «те, кто считает себя знатоками Вед, просто плуты и мошенники». В целом же Веды — «просто неумная болтовня обманщиков, а агнпхогра (и другие обряды) —способ прокормления их» '.

Сам же Брихаспати буквально говорил так: «Агнихотра, три Веды, триданда (тройственный самоконтроль над своими мыслями, словами и поступками.— Л. Ч.) и посыпание себя пеплом — [всего лишь] способ прокормления тех, кто лишен мудрости и трудолюбия» — и добавлял: «Мошенники, шуты, бродяги — вот кто составил три Веды»2. Брихаспати едко высмеивал религиозные обряды жре- цов-брахманов, показывал нелепость жертвоприношений.

Смертность души. Чарваки вообще п Брихаспати в частности расходятся с ведийским мировоззрением, отрицая существование души после смерти: «Когда тело обратится в прах, разве может оно возродиться вновь? Если то, что покидает тело, уходит в иноймир, почему же не возвращается оно опять, влекомое любовью к своим близким?» Отсюда чарваки делали вывод о том, что «все эти обряды поминовения усопших — лишь способ, установленный брахманами для своего прокормления»3.

Первоначала. Чарваки ограничили первоначала всего сущего лишь вещественными, материальными сущностями. В отличие от Бхарадваджи и стоящей за ним материалистической санкхьи чарваки сводили все сущее к четырем, а не к пяти началам. Эти четыре начала — четыре «великих сути» («махабхута»)—земля, вода, воздух и огонь (фактически четыре формы существования вещества, если под огнем понимать плазму). Из сочетания махабхут н состоит все сущее в мире. Махабхуты активны и самодеятельны. Сила (свабхава) им внутренне присуща.

85

Сознание. Оно также производив от махабхут. Чарваки вплотную подошли к пониманию того, что сознание — свойство высокоорганизованной материи. У них сознание — свойство материн, производное от специфического сочетания махабхут (что это за сочетание, чарваки, разумеется, даже не брались предполагать). Сознание возникает из махабхут, когда они, должным образом соединяясь между собой, образуют живое тело. Сами по себе ваю (воздух), агни (огонь), ап (вода) и кшити (земля) никаким сознанием не обладают. Однако свойства, первоначально отсутствовавшие в разделенных частях целого, могут появиться как нечто новое при должном соединении этих частей. Например, при смешении кинвы и некоторых других веществ возникает опьяняющая сила, ранее отсутствовавшая. Если жевать сразу бетель, известь и орех, то смесь приобретает ярко-красный цвет, который отсутствовал и у извести, и у ореха, и у бетеля. Таким же образом, надо полагать, соответствующая комбинация земли, воды, воздуха и огня вызывает появление нового, наделенного сознанием живого тела. Поэтому у Мадхавачарьи мы читаем о чарваках: «В этой школе признаются четыре элемента: земля, вода, огонь, воздух. И именно из этих четырех элементов возникает сознание, подобно тому как при смещении кинвы и других (веществ) возникает опьяняющая сила» 1. При распадении живого тела на махабхуты исчезает и сознание.

Из сказанного следует, что существует только реальный мир и реальная жизнь. Богов нет, и поэтому чарваки — атеисты. Отсюда вопрос Мадхавачарьи: «Но как можно считать высшее божество источником вечного блаженства, если этот взгляд решительноопровергается чарваками — самыми рьяными безбожниками, последователями учения Брнхаспати?»2

Этика. Чарваки — гедонисты. Они видят смысл жизни в счастье, а счастье понимают как наслаждение. В этом отношенииони — полный антипод буддистов, которые во всем видели страдание. Чарваки признают, что наслаждения связаны со страданиями, но в нашей власти эту связь сделать минимальной. Брихаспати сказал, что «наставление глупцов» — думать, что «человек должен отказаться от удовольствий, доставляемых чувственными вещами, поскольку они сопряжены со страданиями»: ведь не выбрасываем мы наполненные спелыми белыми семенами колосья риса только потому, что они в пыли и в шелухе! Гедонизм чарваков противостоял самоуничтожению буддистов в нирване.

Однако не все чарваки были гедонистами. Имеются сведения, что школа чарваков распадалась на сушикшита и дхурта, т. е. на тонких и грубых чарваков. Идеалы «тонких» чарваков были, повидимому, сложнее, они не сводились к учению о том, что единственный смысл жизни человека состоит в доставляемых чувственными страстями наслаждениях.

Антология мировой философии,т. 1,ч. 1, с. 167, Таы же, с. 165.

86