96. Чудо Федора Тирона. Икона конца XV в. Грм. Прорись. Гармоничное сочетание рисунка и чертежных приемов

показать одновременно южную и северную стороны собора, его внешний и внутренний вид. Эго возмож- но сделать, только привлекая чертежные приемы — разрез и развертку. Целыо иконописца было изобра- жение торжественного акта в московском Успенском соборе, а не в какой-либо иной церкви, поэтому были важны внешние признаки именно этого собора. Се- верный и южный порталы надо было показать оди- наковым образом, чтобы подчеркнуть, что светские власти (царь и бояре), идущие с юга, и церковные власти (патриарх с клиром), идущие с севера, равно значимы. Избранный иконописцем способ изображе- ния здания позволил придать всей композиции сим- метричный характер, что могло само по себе пред- ставляться иконописцу достаточно ценным.

Обсужденные в этой главе основные чертежные приемы, использовавшиеся в иконописи, — условные повороты плоскости проекции, разрезы и развертки — заметно увеличивали возможности иконописца. Не- удивительно, что они находили самое широкое при- менение. На рис. % приведена прорись иконы «Чудо Федора Тирона», ярко иллюстрирующей плодотвор- ность синтеза перспективных и чертежных приемов. На ней наряду с обычной аксонометрией одновремен- но использованы три чертежных приема: в условном, повернутом на прямой угол положении показана верхняя часть колодца, в который спустился Федор; в нижней части иконы с помощью разреза показаны его приключения под землей; а в левом верхнем углу — мистическое небо с благословляющей рукой Божества. Можно смело сказать, что на чертежных приемах держится вся композиция этой иконы.

Неперспективные методы изображения не сводят- ся только к чертежным. В следующей главе будет дан пример совершенно другого метода, тоже имеющего широкое применение в средневековом искусстве.

ГЕОМЕТРИЧЕСКИ ПРОТИВОРЕЧИВЫЕ ИЗОБРАЖЕНИЯ

Иногда художники сознательно вносят в свои рисунки искажения, чтобы изобразить «невоз- можные объекты». Обычно это носит характер шут- ки. Как известно, Хогарт оставил нам гравюры тако- го рода, в которых, казалось бы, правильное перспек- тивное изображение при разглядывании оказывается передающим совершенно немыслимые пространст- венные ситуации. В нашем веке известный голланд- ский график Эшер уделил много внимания созданию странных рисунков, в которых с большой выдумкой сочетал геометрию с рисованием, относясь к возни- кающим странностям вполне серьезно. На одной из его гравюр, показанной на рис. 97, изображено нечто вроде двухэтажной беседки с находящимися в ней людьми, одетыми в старинные европейские костю- мы. Гравюра обладает несомненными художествен- ными достоинствами и создает ощущение несколько печальной задумчивости.

Более внимательное рассмотрение гравюры может привести в смятение: ведь вельможа и дама, стоя- щие на разных этажах и смотрящие вдаль, стоят меж- ду одними и теми же колоннами, а смотрят в раз- ные стороны; люди, поднимающиеся по приставной

97. Эшер. Бельведер. Литография. 1958 г.

лестнице, поставили ее так, как она стоять не может (она стоит внутри беседки, а опирается на нее же снаружи), а базы и капители ряда колонн не находят- ся на одной вертикали.

Приведенный здесь пример позволяет прояснить одну особенность психологии восприятия. Посколь- ку сетчаточный образ является двухмерным, то обра- зование на его основе трехмерного перцептивного пространства в мозгу человека может происходить успешно лишь с помощью дополнительной информа- ции, опирающейся на предшествующий (незритель- ный) опыт практической деятельности — осязание, ходьбу и т.п., позволяющий разместить элементы сетчаточного образа в направлении «близко — дале- ко» и так образовать пространственный образ. Из бесчисленного множества возможных пространствен- ных истолкований сетчаточного образа выбирается один, наиболее правдоподобный, соответствующий жизненному опыту человека. Этот выбор происходит в абсолютном большинстве случаев безошибочно и, что очень важно, подсознательно. Как уже говори- лось, Гельмгольц называл это «бессознательным умо- заключением». Необходимо отметить, что в сознание поступает лишь малая доля той информации, кото- рую можно извлечь из сетчаточного образа, по за- то ее жизненно важная часть. В процессе восприятия происходит отсеивание всего, что в данной ситуации является второстепенным. Так, процесс узнавания происходит на некотором более низком уровне, чем сознательный анализ сетчаточного образа. Основную роль в нем играют черты лица, прическа, цвет волос и т. п., но никто не обращает внимания на положение каждого отдельного волоска в прическе, хотя сетча- точный образ эту информацию и содержит.

В процессе узнавания из всего массива инфор- мации, содержащегося в сетчаточном образе, извле-

кается ровно столько, сколько нужно, остальное от- сеивается, чтобы не забивать сознание излишни- ми подробностями. Процесс узнавания весьма кра- ток, ведь в жизни человек имеет дело с движущи- мися объектами, и поэтому на оценку ситуации, на узнавание ему отводится доля секунды. Отсев лиш- ней информации, содержащейся в сетчаточном об- разе, является жесткой биологической необходи- мостью.

Все это относится к восприятию картины. Че- ловек извлекает из массива информации, содер- жащегося в картине, ровно столько, сколько нужно для ответа на вопрос «что это такое?», хотя здесь это не биологическая необходимость, а следствие уже сформированных для других целей законов вос- приятия. Рядовой зритель обычно ограничивается «узнаванием» — этого достаточно, чтобы перейти из области «бессознательных умозаключений» в область эмоционального восприятия. Если же зритель уси- лием воли начинает извлекать из картины (уже по- сле «узнавания») дополнительную информацию, это называют «разглядыванием». Психика воздвигает на пути проникновения в сознание «лишней» информа- ции весьма серьезные барьеры. Об этом говорит опыт анализа рисунков для выявления наблюдательно- сти, которые помещаются в развлекательных разде- лах журналов. В этих рисунках сознательно делаются ошибки, которые должен обнаружить читатель, и, как показывает опыт, это требует много времени и уси- лий. Дело в том, что ошибки делаются такие, которые не препятствуют «узнаванию», а после этого главно- го этапа извлечению из рисунка дополнительной ин- формации мешают упомянутые выше барьеры. Даже такие грубейшие ошибки в рисунке, какие свойствен- ны упомянутой гравюре Эшера, не сразу бросаются в глаза.