Dzheffri_Alexander_Smysly_sotsialnoy_zhizni

ГЛАВА 1

за любым подходом такого рода и которые яв­

ляются методологическими. Один из них - это приверженность принципу полной и убедитель­

ной герменевтической реконструкции социаль­

ных текстов. Здесь необходимо предложенное Клиффордом Гирцем •плотное описание• ("thic~ description") кодов, нарративов и символов, ко­

торые создают упорядоченные сплетения соци­

ального смысла. В противоположность этому

•неплотное описание• ("thin description") обыч­

но свойственно исследованиям, вдохновленным слабой программой, где смысл либо просто счи­ тывается с социальной структуры, либо сводит­

ся к отвлеченным описаниям реифицированных

ценностей, норм, идеологий или фетишизма. Слабой программе не удается наполнить эти пу­ стые сосуды богатым вином символической зна­ чимости. Философские принципы данной гер­ меневтической позиции были сформулированы Вильгельмом Дильтеем (1962), и нам представ­

ляется, что его строгое методологическое пред­

писание рассматривать •внутренний смысл• со­ циальных структур остается непревзойденным.

Вместо того, чтобы изобретать новый подход, мы будем исходить из того, что пользующиеся за­

служенным влиянием исследования культуры

Клиффорда Гирца дают самое значимое из совре­ менных приложений идей Дильтея.3

В методологическом плане, чтобы добить­

ся плотного описания, требуется •заключить в

3Печально, что связь между взглядами Гирца и Дильтея никогда

не осознавалась, так как из-за этого стало казаться, что Гирц

•бездомен• в философской традиции,- позиция, которую, по­

видимому, приветствует его нежелание вписываться в какую­

либо теорию (см_ Alexander, 1987, 316-29).

62

ГЛАВА 1

скобки• более широкие, несимволические соци­ альные отношения. Это «заключение в скобки•,

аналогичное феноменологической редукции Эд­ мунда Гуссерля, позволяет реконструировать чистый культурный текст. Теоретическое и фи­

лЬсофское обоснование такой реконструкции

предложил Поль Рикёр (1971), утверждавший

существование необходимой связи между гер­

меневтикой и семиотикой. Эту реконструкцию

можно рассматривать как создание, или карто­

графирование, «культурных структур• (culture

structures) (Rambo & Chan, 1990), которые фор­

мируют одно из измерений социальной жизни. Именно понятие культурной структуры как со­

циального текста позволяет привлечь в социаль­

ную науку хорошо разработанные понятийные

средства литературоведческих исследований -от Аристотеля до таких современных фигур, как Фрай (1971, [1957]) и Бруке (1985). Только после того, как произойдет аналитическое «заключе­

ние в скобки•, предписываемое герменевтикой, после того, как будет реконструирована внутрен­

няя структура смысла, только тогда социальная

наука сможет перейти от аналитической к реаль­ ной автономии культуры (Kane, 1992). Только по­ сле создания аналитически автономного объекта культуры можно будет выяснить, каким образом

культура пересекается с другими социальными

силами, такими как власть и инструментальный

разум, в реальном социальном мире.

Таким образом, мы подошли к третьему при­

знаку сильной программы. Не ограничиваясь ту­

манными и двойственными выяснениями того,

как культура порождает различия, и отказыва-

63

ГЛАВА 1

ясь рассуждать в духе абстрактных системных логик как причиняющих процессов (а la Леви­

Строе), мы утверждаем, что сильная программа

пытается укоренить причинность в непосред­

ственных акторах и способах действия (agencies)

и детально устанавливает, как именно культура

влияет на то, что реально происходит. Напротив,

слабые программы, как показал Эдвард Томп­ сон (1978), обычно уклоняются от обсуждения этой темы и чувствуют себя в ней неуверенно. У слабых программ есть склонность разрабаты­

вать сложные и отвлеченные терминологические

(у)крепления ((de)fenses), которые обеспечива­

ют иллюзию выявления реальных механизмов, а

также иллюзию разрешения дилеммы свободы и

детерминации. Тем не менее, как говорят в мире

моды, качество скрывается в деталях. Мы пола­

гаем, что только показав в деталяхкто говорит,

чт6 говорится, почему и с какими последствия­ ми, культурный анализ может стать приемле­ мым с точки зрения критериев социальной нау­

ки. Иными словами, мы не считаем, что жесткие и скептические требования ясности каузальных

связей должны составлять ирерогативу сторон­

ников эмпиризма или тех, кто до одержимости

сосредоточен на проблемах власти и социальных

структур.4 Эти критерии распространяются и на

культурсоциологию.

Идея сильной программы подразумевает пред­

ложения о плане дальнейших действий. Этот

план мы обсуждаем ниже. Сначала мы рассма-

4 Смит (1998а) настойчиво подчеркивает эту мысль, проводя раз­

личие между американской и европейской версиями культур­

социологии.

64

ГЛАВА 1

триваем историю социальной теории и показыва­ ем, почему данный план не смог появиться ранее

шестидесятых годов. Далее мы рассматриваем

несколько современных традиций исследования

культуры с позиций социальной науки. Мы по­

лагаем, что, вопреки производимому ими впе­

чатлению, каждая из этих традиций заключа­ ет в себе слабую программу, которая в том или

ином отношении не удовлетворяет выдвинутым

нами определяющим критериям. В заключение

мы указываем на развивающуюся традицию

культурсоциологии, главным образом американ­

скую, которая, по нашему мнению, задает пара­

метры сильной программы.

Культура в социальной теории

от классического периода до шестидесятых

годов

Большую часть своей истории социология, и

как теория, и как методология, страдала опре­

деленной нечувствительностью по отношению к

проблематике смысла. Лишенные культурного

слуха (culturally unmusical)5 ученые описыва­

ли человеческую деятельность как безразлично или жестко инструментальную, как если бы она осуществлялась безотносительно к внутренним

средам действия, определяемым моральными структурами «сакральное-благое» и «профан­ ное-злое» (Brooks, 1985), а также нарративны­

ми телеологиями, которые создают хронологию

(White, 1987) и задают драматический смысл

5Аллюзия к выражению Макса Вебера о •религиозной немузы­ кальности•.- Примеч.ред.

65

5 Кулътурсоциологи.я

ГЛАВА 1

(Frye (1971, [1957]). Будучи захвачены чере­

дой непрекращающихся кризисов современно­

сти, отцы-основатели дисциплины полагали,

что эпохальные исторические трансформации

лишили мир всякого смысла. Капитализм, ин­

дустриализация, секуляризация, рационали­

зация, нарастание аномии и эгоизма - счита­

лось, что все эти коренные процессы породили

запутавшихся и безвольных индивидуумов,

разрушили возможность существования осмыс­

ленного целеполагания, устранили упорядочи­

вающую силу сакрального и профанного. В этот

классический период лишь изредка появляется проблеск сильной программы. Социология ре­

лигии Макса Вебера (1958), и в особенности его

очерк «Теория ступеней и направлений религи­ озногонеприятия мира• (См. Alexander, 1988),

подразумевали, что поиск спасения - это уни­

версальная культурная потребность, различные

способы удовлетворения которой существенно

повлияли на формирование организационной

и мотивацианной динамики мировых цивили­ заций. Поздняя социология Эмиля Дюркгейма, в том виде, в каком она изложена в важнейших

отрывках «Элементарных форм религиозной

жизни• (1968) и восстановленных посмертно лекционных курсах (Alexander, 1982), под­

разумевала, что даже современная социальная

жизнь включает в себя неизбежный духовно­

символический компонент. Хотя ранние труды

Карла Маркса (1963Ь) о родовом существова­

нии и испорчены таким симптомом слабой про­ граммы, как причинная амбивалентность, они

столь же решительно показывают, как нема-

66

ГЛАВА 1

териальные силы соединяют отдельных людей

вместе в общих проектах и судьбах. Это выска­ занное в ранних работах предположение о том,

что отчуждение не сводится к отражению мате­

риальных отношений, послужило прообразом

важнейшей главы в «:Капитале», «Товарный

фетишизм и его тайна» (Marx, 1963а [1867], 71-

83), которая так часто служит неустойчивым

мостиком от структурного марксизма к куль­

турмарксизму в наши дни.

:Коммунистическому и фашистскому револю­

ционным потрясениям, которые характеризо­

вали первую половину нашего столетия, пред­

шествовал все тот же широко распространенный

страх того, что современность уничтожила воз­

можность существования наделенной смыслом

социальности. :Коммунистические и фашистские

мыслители пытались превратить то, что они счи­

тали бесплодными кодами буржуазного граж­ данского общества, в новые, ресакрализованные

формы, которые смогли бы дать технике и разуму

подобающее им место в рамках более широких и объемных областей смысла (Smith, 1998с). Во время затишья, наступившего в послевоенный

период, Толкотт Парсоне и его коллеги, ведомые

совершенно другими идеологическими амбици­

ями, также стали думать, что современность не

следует трактовать исключительно как разруши­

тельную силу. Отталкиваясь от аналитических, а

не эсхатологических предпосылок, Парсоне вы­

сказал теоретическое предположение о том, что

«ценности» должны иметь центральное значение

для действий и институтов, если общество наме­

рено сохранить способность к действиям в каче-

67

5"

ГЛАВА 1

стве согласованного целого (coherent enterprise).

В результате появилась теория, которая пока­

залась многим современникам Парсонса отме­

ченной идеализирующим культуралистским

уклоном (Lockwood, 1992). Сами же мы полагаем

иначе.

С точки зрения сильной программы, функци­ онализм Парсонса может считаться недостаточ­

но сфокусированным на культуре, лишенным

культурного слуха. Поскольку труды Парсонса

лишены такой музыкальной чувствительности к культуре, благодаря которой социальный текст

реконструируется в своей чистой форме, им не­

достает важного герменевтического измерения.

Хотя Парсоне утверждал важность ценностей, он не объяснял их природу. Вместо того чтобы

напрямую иметь дело с социальным воображе­

нием, погружаться в лихорадящие коды и нар­

ратины, образующие социальный текст, он и его

коллеги-функционалисты наблюдали за дей­

ствием извне и выводили существование оценок,

направляющих действие, используя категори­

альный аппарат, предположительно порожден­

ный функциональной необходимостью. Без про­

тивовеса в виде плотного описания мы остаемся

в положении, где культура автономна только в

отвлеченном и аналитическом смысле. Обраща­ ясь к эмпирическому миру, мы обнаруживаем,

что функционалистская логика связывает куль­

турную форму с социальной функцией и инсти­ туциональной динамикой настолько сильно,

что трудно представить, в каких конкретных

обстоятельствах может проявиться автономия

культуры. Результатом стало появление ори-

68

ГЛАВА 1

гинальной системной теории, которая остается

слишком слабой в герменевтическом отношении и слишком нечувствительной к проблеме авто­ номии, чтобы предложить сильной программе

что-то существенное.

Какими бы недостатками ни обладал проект функционалистов, альтернативы ему были на­

много хуже. В шестидесятых годах мир пред­

ставлял собой арену конфликта и беспорядка.

Когда (<холодная война• стала разгораться, ма­

кросоциальная теория сдвинулась по направ­

лению к анализу власти с однобокой и анти­ культурной позиции. Мыслители, проявлявшие

интерес к макроисторическому процессу, если и

занимались проблемой смысла, подходили к ней

через его контексты, рассматривая смысл как

продукт некой предположительно более (<реаль­ ной• социальной силы, если об этом вообще за­ ходила речь. С точки зрения таких ученых, как Баррингтон Мур и Ч. Райт Миллс, и их поздней­ ших последователей, таких как Чарльз Тилли, Рэндалл Коллинз и Майкл Манн, культуру не­

обходимо понимать в терминах идеологий лич­

ной выгоды, групповых процессов и сетей, а не

в терминах текстов. Между тем в тот же период

микросоциология подчеркивала радикальную

рефлексявность акторов. С точки зрения таких

авторов, как Герберт Блумер, Ирвинг Гофман и

Гарольд Гарфинкель, культура формирует внеш­

нюю среду, по отношению к которой акторы фор­ мулируют линии действий, которые являются (<объяснимыми• или производят (<хорошее• впе­

чатление. В рамках этой традиции мы находим некоторое указание на способность символичес-

69

ГЛАВА 1

кого к формированию взаимодействий изнутри, в качестве нормативных предписаний или нарра­ тивов, которые несут в себе интервализованную

моральную силу.

Однако в этот же период шестидесятых годов, в тот самый момент, когда частично культур­ ный подход внутри функционализма постепенно исчезал из американской социологии, теории,

решительно проводившие мысль о социальном

тексте, начинали приобретать огромное влия­

ние во Франции. Такие мыслители, как Клод Леви-Строе, Ролан Барт и ранний Мишель Фуко,

опираясь на неправильно, но творчески истолко­

ванную структурную лингвистику Фердинанда де Соссюра и Романа Якобсона и под (тщательно скрываемым) влиянием позднего Дюркгейма и Марселя: Мосса, произвели революцию в гума­

нитарных науках, настаивая: на текстуальности

институтов и дискурсивной природе человече­

ской деятельности. С точки зрения: современной

сильной программы, такие подходы остаются:

слишком абстрактными; кроме того, в них обыч­ но подробно не указываются: способы действия: и каузальная: динамика. Этими недостатками дан­

ные подходы напоминают функционализм Пар­

сонса. Тем не менее, обеспечив герменевтические и теоретические ресурсы, необходимые для: уста­

новления: автономии культуры, они знаменова­

ли собой поворотную точку в создании сильной

программы. В следующем разделе мы поговорим

о том, как этот проект был разрушен последовав­

шим рядом слабых программ, которые продол­

жают главенствовать в исследованиях культуры

и общества и сегодня:.

70

ГЛАВА 1

Слабые программы

в совремеиной теории культуры

Одной из первых исследовательских тради­

ций, применивших теории французской nouvelle vague6 за пределами ее питомника - парижекой среды, был Центр современных культурных ис­

следований, широко известный как Вирмин­ гемекая школа. Фирменным приемом школы стало соединение идей о культурных текстах с

установленным Антонио Грамши неомарксист­

ским пониманием роли, которую культурная

гегемония играет в поддержании социальных

отношений. Это позволило применять захваты­

вающие новые идеи о том, как работает культу­ ра, к разнообразным контекстам и в то же время не отказываться от утешительных старых идей о классовом господстве. В результате появилась

такая «социология культуры», которая связыва­

ла культурные формы с социальной структурой в качестве проявлений «гегемонии» (если ис­ следователю не иравилось то, что он наблюдал)

или «сопротивления» (если нравилось). В своих

лучших проявлениях этот вид социологии ино­

гда служил источником блестящих наблюдений.

В этнографическом исследовании Пола Уиллиса

(1977) о школьниках, детях представителей ра­ бочего класса, замечательно передан дух време­

ни, присущий «ребятам», или «лэдам» ("lads"). Классическое исследование «Усмирение кри­ зиса» (Policing the Crisis) Стюарта Холла, Чеза Критчера, Тони Джефферсона, Джона Кларка и Брайана Робертса (1978), посвященное мораль-

6 Новой волны ( фр.)

71