Dzheffri_Alexander_Smysly_sotsialnoy_zhizni

ГЛАВА2

течение длительного периода времени сами наци­

сты и контролировали физическую и культурную

область своей деятельности. Из-за этого факта на­ личия грубой силы было намного труднее сформи­

ровать отчетливое отношение к массовому истре­

блению. Не случайно также и то, что после того,

как уничтожение евреев было физически ирерва­

но армиями союзников в 1945 году, именно аме­

риканская «имперская республика»- взгляд тор­

жествующего, устремленного вперед, воинственно

и в военном отношении демократического, нового

мирового воина - направляла организационные и

культурные реакции на массовое истребление и на тех, кто в нем выжил. Зависимость этого знания

от исторического контекста настолько сильна, что

вполне можно сказать, что, если бы союзники не

выиграли войну, «Холокост» никогда бы не обна­

ружили18. Более того, если бы большую часть ла-

18Чтобы размышлять о том, чт6 могло бы произойти, необхо­

димо провести контрфактический мысленный эксперимент. Самая удачная попытка такого эксперимента представлена

вчрезвычайно популярном образце художественной лите­

ратуры, рассчитанной на среднего читателя, книге •Фатер­ лянд• (Fatherland) Роберта Харриса, журналиста лондонской

•Тайме• (Harris, 1992). История разворачивается в 1967 году

вБерлине во время празднования семидесятилетнего юбилея

Адольфа Гитлера. Бывшие Советский Союз и Соединенное Ко­

ролевство были завоеваны в начале сороковых годов, главным образом потому, что офицеры генерального штаба Гитлера от­

клонили его решение начать вторжение в Россию до того, как он успеет покорить Великобританию. Сюжет истории сосредо­

точивается вокруг попыток главных героев раскрыть тайные

события Холокоста. Ходили слухи о массовом уничтожении, но

никакая объективная правдивая информация не была доступ·

ной. Что же до других спорных утверждений в данном абзаце,

а именно того, что контроль Советского Союза над обнаружени­

ем лагерей тоже сделал бы невозможной историю Холокоста,

то достаточно просто ознакомиться с советским описанием ла­

геря смерти Освенцим рядом с Краковом в Польше. Хотя факт

смерти евреев и не отрицается, в центре внимания находится

классовая борьба, польское национальное сопротивление и ги­

бель поляков и коммунистов. Хорошо известно, в частности, то,

что немцы Восточной Германии при советском режиме так и не

112

ГЛАВА 2

герей, причем не только в Восточной Европе, «ос­ вобождали» не союзники, а Советский Союз, то об­ наруженное в этих лагерях, возможно, никогда бы

не описывалось хоть сколько-нибудь сходным об­ разом19. Иными словами, именно и только потому,

что средства производства символов не контрали­

равались победившим послевоенным нацистским

или даже торжествующим коммунистическим

режимом, стало возможно назвать массовое истре­

бление Холокостом и закодировать его как зло.

Создание н:у.льтурной структуры Тем не менее, даже когда контроль над сред­

ствами производства символов оказался на «на­

шей стороне», даже когда ассоциативная связь

между злом и тем, что вскоре стали называть трав­

мой Холокоста, была обеспечена, это было только начало, а не конец. После того как какое-либо яв­

ление кодируется как зло, немедленно возникает

следующий вопрос: насколько оно злое? В теоре-

признали ответственность за свое антисемитское прошлое и его основную роль в массовом уничтожении евреев, а вместо этого

сосредоточивали внимание на нацистах как на вненациональ­

ной, обусловленной классовой принадлежностью, реакционной социальной силе.

19Детальная реконструкция процесса смещения баланса между

сомнением и уверенностью применительно к общественному мнению в западных странах, данная Барби 3елизер, показы­

вает, что обнаружение советскими войсками лагеря смерти

Майданек в 1944 году не уничтожило сомнения вследствие

весьма скептического отношения к русским журналистам, и в

особенности из-за неприязни к литературному стилю изложе­ ния новостей в русскоязычных источниках и склонности к ире­

увеличению: •Скептицизм привел к тому, что западная пресса

смотрела на освобождение восточных лагерей как на историю, требующую дополнительного подтверждения. Такое недовер­ чивое отношение усугублялось еще и тем, что американским и британским войскам по большому счету не предоставляли до­

ступа в лагеря на восточном фронте, [что] облегчало восприя­ тие просачивающейся на Запад информации как пропаганды•

(Zelizer, 1998: 51).

113

8 Культурсоциология

ГЛАВА2

тическом осмыслении зла данный вопрос связан не с проблемой кодирования, а с проблемой при­ дания смыслового веса. Ведь существуют степени

зла, и эти степени имеют очень и очень разные

последствия в плане ответственности, наказания,

исправления недостатков и будущего поведения. Нормальное зло и радикальное зло не могут быть

тождественны.

Наконец, наряду с проблемами кодирования

и придания смыслового веса есть еще и проблема

того, что смысл травмы нельзя определить, если

мы не установим, что такое это «оно•. Это вопрос

превращения в нарратив: о каких именно злых и

травмирующих событиях идет речь? Кто несет от­ ветственность? Кто стал жертвой? Какими были

непосредственные и долгосрочные последствия

травмирующих действий? Что можно сделать, чтобы исправить или предотвратить эти события?

Данные теоретические соображения предпола­ гают, что даже после триумфа физической силы союзников и физического обнаружения нацист­

ских концентрационных лагерей природа увиден­

ного и обнаруженного должна была быть закоди­

рована, ей нужно было придать смысловой вес и превратить ее в нарратив. Более того, это сложное культурное конструирование должно было быть осуществлено немедленно. История не ждет; она требует создания репрезентаций, и они создаются.

Является ли какое-либо недавно освещенное со­

бытие ошеломляющим, странным, ужасным или невыразимо жутким или нет, оно должно быть <•типизировано• в смысле, подразумеваемом Эд­ мундом Гуссерлем и Альфредом Шюцем, то есть оно должно быть объяснено как типичный и даже

114

ГЛАВА 2

предсказуемый пример какого-то объекта или ка­

тегории, о существовании которого было известно заранее20• Даже очень незнакомое нужно каким-то

образом превратить в знакомое. Иными словами,

для культурного процесса кодирования, придания

смыслового веса и превращения в нарратин важ­

нейшее значение имеет то, что ему предшествует.

Исторический фон играет решающую роль как

для первого •взгляда» на травмирующее событие, так и (по мере изменения «истории») для всех по­ следующих. Повторим еще раз, что на эти шаткие культурные конструкции судьбоносное влияние

оказывают власть и личность управляющих ситуа­

цией действующих лиц, соревнование за контроль

над символами и обусловливающие его структуры

власти и распределения ресурсов.

Фоновые конструкции

Нациз.м "а" репрезентация абсолютного зла

Какова была историческая структура •добра

и зла», в рамках которой 3 апреля 1945 года «но­

вость» о нацистских концентрационных лагерях

впервые была удостоверена для американской

аудитории? Чтобы ответить на этот вопрос, необ­ ходимо сначала описать, что ей предшествовало. Ниже я отваживаюсь на некоторые наблюдения,

которые едва ли можно счесть определяющими,

20 В современной социологии важным практическим исследовате­

лем типизации является Гарольд Гарфинкель, который, с опо­

рой на Гуссерля и Шюца, разработал ряд гибких операциона­

лизаций, таких как использование правил, предназначенных

специально для данного случая (ad-hocing), индексальпость

(indexicality) и •поправка "и так далее"• ("etc. clause"), предна­

значенных для описания того, как типизация применяется на

практике.

115

е·

ГЛАВА2

касательно того, как кодировалось социальное

зло, какой смысловой вес ему придавался и как

оно иревращалось в нарратив в Европе и Соединен­ ных Штатах Америки в период между двух войн.

После глубоко трагических событий Первой

мировой войны среди рядовых и избранных чле­ нов западной «аудиторию~ царили чувство разо­

чарования, цинизм и отстраненность от героев и

злодеев войны, которая, как показал Пол Фассел,

иревратила иронию в главный стилистический

прием в первую послевоенную эпоху21 • Этот прием

превратил «демонологию•- самый акт кодирова­

ния и придания смыслового веса понятию зла -

вто, что множество как интеллектуалов, так и

простых людей считали недобросовестным актом.

Тем не менее после того, как кодирование и при­

дание смыслового веса понятию зла утратили за­

конный характер, добро и зло стали менее резко

отличаться, а релятивизм стал господствующим

мотивом в данный период. В таких условиях связ­ ный нарратив, посвященный современным собы­

тиям, становится трудным, если не невозможным.

Поэтому и получилось так, что не только многим

интеллектуалам и людям искусства того периода,

но и многим обычным людям нелегко было разо­ браться в поразительных переворотах этого про­ межутка между двумя войнами окончательным и

приемлемым в интеллектуальном отношении об­

разом.

На этом фоне краха репрезентации расизм и ре­

волюция, расовая ли или коммунистическая, об-

21 Для ознакомления с непревзойденным описанием ритори­ ческой деконструкции Романтизма и мелодрамы см. Fussel

(1975).

116

ГЛАВА2

рели статус привлекательных способов смотреть

на вещи не только в Европе, но и в Соединенных Штатах Америки. В противовес революционному

нарративу догматичного и авторитарного модер­

низма левых возник нарратив реакционного мо­

дернизма, столь же революционный, но яростно

отвергавший рациональность и космополитизм22 •

На этом фоне многие демократы в Западной Евро­

пе и Соединенных Штатах Америки устранились

из самой сферы репрезентации и превратились в

запутавшихся и уклончивых защитников разо­

ружения, ненасилия и мира «любой ценой•. Это сформировало культурный фрейм для политиче­ ской стратегии изоляционизма как в Великобри­

тании, так и в Соединенных Штатах Америки. Постепенно агрессивные военные амбиции на­

цизма устранили возможность сохранения такой

уклончивой позиции. Хотя расизм, релятивизм и

нарратявная путаница сохранялисЪ в Соединен­ ных Штатах Америки и Великобритании до само­

го начала Второй мировой войны и даже довольно

долгое время спустя, им противостояли все более

сильные и уверенные репрезентации добра и зла, кодировавшие либеральную демократию и уни­ версализм как беспримесное добро, а нацизм, ра­ сизм и предвзятостькак глубоко разрушитель­

ные репрезентации оскверняющего и профанного.

С конца тридцатых годов и далее в западных обществах развивалея сильный, а позднее и пре­

обладающий антифашистский нарратив. Нацизм

кодировался, обретал смысловой вес и превра-

22 См. Herf (1984), а также исследования Филиппа Смита о коди­

ровании нацизма и коммунизма как о вариантах модернистско­

го дискурса гражданского общества (Smith, 1998Ь).

117

ГЛАВА 2

щался в нарратив в апокалипсических, ветхоза­

ветных терминах, таких как «господствующее

зло нашего времени». Поскольку это радикальное

зло помещалось в один ряд с насилием и смертью

в массовых масштабах, оно не просто оправдыва­ ло стремление рисковать жизнью ради того, чтобы

ему противостоять, но принуждало к такому ри­

ску. Это принуждение мотивировало и оправдало

огромные человеческие жертвы в ходе того, что

позднее стали называть последней «правильной

войной»23 • Тот факт, что нацизм был абсолютным,

ничем не оправданным злом, радикальным злом,

угрожавшим самому будущему человеческой ци­

вилизации, сформировал предпосылки четырех­

летнего участия Америки в мировой войне24 • Репрезентация нацизма как абсолютного зла

подчеркивала не только его связь с устойчивым

принуждением и насилием, но также, а возможно,

даже в особенности, то, как нацизм соединял на­

силие с этнической, расовой и религиозной нена­ вистью. Так, самый очевидный пример практиче­

ского воплощения злодеяний нацистов -политика

систематической дискриминации, принуждения,

а позднее и масштабного насилия в отношении

евреев - поначалу трактовался как «просто» еще

один ужасающий пример бесчеловечности дей­

ствий нацистов.

23Для ознакомления с описанием того, как кодирование против­

ника в качестве радикального зла побуждает к принесению в

жертву жизни в современной войне см. Alexander (1998).

24Точно так же провалившиеся ранее попытки таких стран, как

Франция, энергично подготовиться к войне с немцами были от­

ражением разногласий внутри страны в вопросе о том, является

ли нацизм злом; эти разногласия подогревалисЪ давними анти­

семитскими и антиреспубликанскими настроениями, запущен­

ными делом Дрейфуса. Для ознакомления с обсуждением дан­ ной темы см. классический труд Уильяма Ширера (The Collapse

of the Third RepuЫic (1969)).

118

ГЛАВА2

Интерпретация <<Хрустальной ночи>>: злодеяния нацизма к:ак: антисемитизм

Реакция американской публики на «Хру-

стальную ночь• (Kristallnacht) показывает, ка­

кое большое значение направленные против ев­ реев действия нацистов имели для закрепления

статуса нацизма в качестве скверны в глазах аме­

риканцев. Она также являет собой классический

пример того, как такого рода репрезентации зол

антисемитизма вписывались в более широкий и

охватывающий символизм нацизма. «Хрусталь­

ная ночь• означает, конечно же, риторически за­

разное и физически жестокое распространение

преследования евреев нацистами, случившееся

вмаленьких и больших городах Германии 9 и 1О ноября 1938 года. События широко освещались

всредствах массовой информации. Согласно од­

ному историку, описывавшему это роковое со­

бытие, «утренние выпуски большинства амери­

канских газет сообщали о «Хрустальной ночи• в

огромных заголовках на всю полосу, и трансля­

ции с выступлениями Х.В. Кальтенборна и Рэй­ монда Грэма Свинга держали радиослушателей в курсе последних происшествий в Германии•

(Diamond, 1969: 198). Конкретные причины, по

которым эти события приобрели такое решающее

значение для продолжающихся попыток амери­

канской публики понять, «что представляет со­

бой гитлеризм• (201), выходят за пределы того

лишь факта, что насильственные и репрессивные

действия, возможно, впервые, были открыто,

даже нагло предъявлены к непосредственному

рассмотрению мировой общественности. Столь

же важной была и изменившалея культурная па-

119

ГЛАВА2

радигма, в рамках которой наблюдались эти дей­

ствия. Ведь «Хрустальная ночь» произошла всего

шесть недель спустя после ныне печально извест­

ных Мюнхенских соглашений, которые являли собой акты умиротворения экспансионистских

амбиций Гитлера и в то время понимались не

только изоляционистами, но и многими против­

никами нацизма, и, по сути, подавляющим боль­

шинством американцев, как предположительно

разумные уступки предположительно разумному

человеку (197). Иными словами, происходившее представляло собой процесс осознания, подкре­ плявшийся символическим контрастом, а не про­

сто наблюдение.

Объектом интерпретационного конструирова­ ния была культурная разница между очевидной

ранее готовностью Германии сотрудничать и ра­

зумностью - репрезентациями добра в дискурсе

американского гражданского общества - и после­

довавшей демонстрацией насилия и иррациональ­ ности, которые были восприняты как репрезента­

ции направленного против гражданских ценно­

стей зла. Центральную роль в обнаружении этого

противоречия сыграла этническая и религиозная

ненависть, которую немцы продемонстрировали

в своем насилии в отношении евреев. Если посмо­

треть на реакции американской общественности,

становится ясно, что именно насилие в отношении

евреев воспринимается как репрезентация злоде­

яний нацистов. Так, именно в отношении этого

насилия новостные статьи в «Нью-Йорк Тайме•>

говорили об осквернении, дополнительно кодируя злодеяния нацистов и придавая им смысловой вес: «Ни один иностранный пропагандист, задавший-

120

ГЛАВА 2

ся целью очернить имя Германии в глазах мира, не смог бы превзойти историю избиения, подлых нападений на беззащитных и невинных людей,

которая опорочила эту страну вчера• (цит. по: Diamond, 1969: 198). Противоречивая колумнист­

ка «Тайме• Энн О'Хэр Маккормик писала о том, что «страдания, которые [немцы] приносят другим

теперь, когда они в силе, иревосходят всякое пони­

мание и сводят на нет всякое сочувствие к ним•, а

затем назвала «Хрустальную ночь• «самым мрач­

ным днем, прожитым Германией за послевоенный

период• (цит. по: Diamond, 1969: 199). «Вашинг­

тон Пост• определил действия нацистов как «один из ужаснейших примеров регресса для человече­

ства со времен Варфоломеевской ночи• (цит. по:

Diamond, 1969: 198-9).

Укрепляющееся соотнесение нацизма со злом,

одновременно и запущенное, и подкрепленное на­

силием в отношении евреев во время «Хрусталь­ ной ночи•, побудило влиятельных политических деятелей заявить о неприятии американской де­

мократией немецкого нацизма более определен­

но, чем раньше. Выступая на радио Эн-Би-Си, Эл

Смит, бывший губернатор штата Нью-Йорк и кан­

дидат в президенты от демократов, отметил, что

события «Хрустальной ночи• подтвердили, что

«немцы неспособны жить при демократическом

правительстве• (цит. по: Diamond, 1969: 200). Вы­ ступавший в той же программе вслед за Смитом

Томас. Э. Дьюи, которому вскоре предстояло стать

губернатором штата Нью-Йорк и кандидатом в

президенты, высказал мнение о том, что «циви­

лизованный мир потрясен кровавым погромом

в отношении невинного народа... со стороны на-

121