Dzheffri_Alexander_Smysly_sotsialnoy_zhizni

ГЛАВА 2

будительным мотивом активного принятия анти­

антисемитизма американцами не было ни простое

эмоциональное отвращение к ужасам массового

истребления евреев, ни здравые нравственные по­

буждения. Таким мотивом скорее служила форма прогрессивного нарратива. По словам президента

Трумана, покончить с антисемитизмом означало

поставить Америку в один ряд с • нравственными

силами мира• (цит. по: Shapiro, 1992: 143). По­

кончить с антисемитизмом означало искупить

страдания тех, кто пожертвовал собой ради аме­

риканского народа, и, в соответствии с целями

прогрессивного нарратива, к принесшим жертву,

несомненно, относилось и множество убитых евро­

пейских евреев.

Важнейший момент заключается в следующем: то, что составляло травму для жертв, не было

травмой для зрителей40 • При оформлении доказа-

40 На вопрос о том, были ли сами американские евреи травмированы

тогдашними разоблачениями о нацистских концентрационных

лагерях, по-прежнему можно ответить лишь исходя из непосред­

ственного опыта. На воспоминания Сьюзен Зонтаг о ее реакциях девочки-подростка из Калифорнии на разоблачительные фото­

графии лагерей смерти Бельзена и Дахау часто ссылаются как на

типичные для американских евреев вообще: •Я испытала непо­

правимую скорбь, я была ранена, но часть моих чувств сжалась в тугой комок; что-то умерло; еще что-то до сих пор плачет• (цит.

по: Shapiro, 1992: 3 и по: Abzug, 1985: vii). Однако то, что эта и

другие часто цитируемые ретроспективные реакции разделялись

и другими представителями еврейской общественности в Соеди­

ненных Штатах Америки, - скорее рабочее предположение со

стороны исследователей данного периода, в особенности, но вовсе не исключительно исследователей еврейского происхождения. Еще не получившее эмпирического доказательства предположе­ ние, что американские евреи были незамедлительно травмиро­ ваны этими разоблачениями, является отражением популярной

теории травмы в версии философии Просвещения. Оно также

может представлить попытку реабилитации post hoc по отноше­

нию к возможному чувству вины, которое многие американские

и британские евреи позднее испытывали из-за того, что не при­

ложили достаточно усилий к тому, чтобы остановить массовое истребление или привлечь к нему внимание, или даже из-за того,

что они не смогли этого сделать.

152

ГЛАВА 2

тельств этого факта в случае с Америкой я изучил

группу, являющуюся основным носителем про­

грессивного нарратива, народ, который в миро­

вой ситуации, наступившей сразу после войны,

совершенно явно возглавил процесс «построения

нового мира на обломках старого•. Я показал, что социальные действующие лица, американцы как еврейского, так и нееврейского происхождения, которые взяли на себя ведущую роль в рекон­

струкции нового этического порядка, посвятили

себя тому, чтобы искупить муки тех, кто был при­ несен в жертву борьбе с нацизмом, а в особенно­

сти муки жертв-евреев, посредством искоренения

антисемитизма в Соединенных Штатах Америки. Их цели были сосредоточены не на Холокосте, а на необходимости очистить послевоенное общество

от подобной нацизму скверны.

Массовое истребление евреев в рамках

трагического нарратива

Далее я собираюсь показать, как в отношении

массового истребления евреев нацистами развился

иной род нарратива, который придал существенно

больший символический вес злу, которое вопло­ щало собой это истребление. Я буду рассматривать

эту новую культурную структуру и как причину,

и как следствие. Сначала я реконструирую ее вну­ тренние контуры, а затем исследую вызванный ею тип «символического действия• и то, как эти новые

смыслы заставили принципиально новым образом

воспринимать травму массового истребления, что

имело значительные последствия для социально­

го и политического действия, влияние которых

153

ГЛАВА 2

получает все новые проявления и по сей день41 •

После того, как будет завершена аналитическая реконструкция этой новой культурной схемы, я

перейду к конкретному исследованию того, как

она конструировалась в реальном историческом

времени, буду рассматривать перемены в группах

носителей, нравственных контекстах и факторах

социальной структуры. В заключение я исследую

некоторые из долгосрочных последствий, выте­ кающих из того весьма общего, независимого от

определенного контекста и универсального стату­

са, который приобрела травма Холокоста.

Новая "ультурпая cmpy"mypa

Стехсамых пор, какВильгельмДильтей опреде­ лилметод, xapaктepныйдляGeisteswissenschaften,

что буквально означает •науки о духе•, но обычно

переводится как •гуманитарные науки•, стало

ясно, что отличие герменевтического метода от

естественнонаучного заключается в сложной зада­ че проникновения за пределы внешней формы во

внутренний смысл действий, событий и институ­

тов. Однако вступить в эти дебри субъективности

еще не означает принять импрессионизм и реляти­

визм. Как подчеркивал Дильтей, смыслы управ-

•1 .символическое действие• - термин, предложенный Кенне­

том Берком с целью указать на то, что осознание тоже является видом человеческой деятельности, а именно экспрессивным ее видом, связанным с целью анализа смысла. Термин был попу­ ляризован и развит в двух ставших сейчас классическими очер­

ках, опубликованных Клиффордом Гирцем в начале шестиде­

сятых годов, •Религия как культурная система• и •Идеология

как культурная система• (Geertz, 1973 [1964]). Мои ссылки на

•культурную структуру• связаны с попытками рассматривать

культуру как структуру в себе. Только при аналитическом от­

делении культуры от социальной структурыпри рассматри­ вании ее как структуры самой по себекультура превращается

из зависимой переменной в независимую.

154

ГЛАВА 2

ляются структурами так же несомненно, как и

экономические и политические процессы; просто

ими управляют по-другому. Любая попытка ис­ следовать что-либо с позиции интерпретативной

социальной науки должна начинаться с рекон­

струкции этой культурной структуры42 •

Усугубляющееся зло

В формировании этой новой культурной струк­

туры сохранилось кодирование массового уничто­

жения евреев как зла, но придаваемый ему смыс­ ловой вес существенно изменился. Это зло стало

исключительно тяжким. Процесс символизации массового уничтожения евреев стал более общим и

осязаемым, и в ходе его зло, причиненное евреям,

было отделено от осквернения нацизма как тако­ вого. Массовое уничтожение, казалось, больше не «типизирует• нацизм или даже бесчестные мани­ пуляции какого бы то ни было конкретного обще­

ственного движения, политическую формацию

или определенный исторический период; скорее

его стали рассматривать как вообще ни для чего не

типичное явление. Массовое уничтожение евреев

стало пониматься как уникальное, исторически

беспрецедентное событие, как зло такого масшта­

ба, которого никогда не было раньше43 • Оно вошло

42См. Вильгельм Дильтей, •Построение исторического мира в нау­ ках о духе• (Dilthey, 1976). Дли ознакомлении с двумя связанны­

ми с данной темой обсуждениями идеи •культурной структуры•

см. Anne Kane (1998) и Eric RamЬo and Elaine Chan (1990).

43К началу девяностых годов информированность о Холокосте

среди американских граждан существенно превышала инфор­

мированность о Второй мировой войне. Согласно опросам обще­

ственного мнении, в то время как о Холокосте знали девяносто семь процентов американцев, гораздо меньшая их часть была

способна объяснить, что такое •Перл-Харбор•, или была в кур­

се того, что Соединенные Штаты Америки сбросили атомную

бомбу на Японию. Только сорок девять процентов опрошенных

155

ГЛАВА2

во всеобщую историю, став событием «мировой

истории~ в первоначальном гегелевеком смысле,

событием, чье появление на мировой сцене угро­ жало (или обещало) изменить основополагающий

курс движения мира44 • Немецко-израильский

историк Дэн Дайнер во вступлении к англоязыч­ ному сборнику своих статей об истории нацизма и

Холокоста замечает, что «еще в семидесятых го­

дах разнообразные портреты эпохи отводили Хо­

локосту скромное место, если и вообще упоминали

о нем»45 • Напротив, •теперь он, как правило, за-

знали, что Советский Союз был союзником Америки в этой вой­ не. По сути, обособление массового уничтожения евреев от кон­

кретных исторических событий достигло такой степени, что,

согласно еще болеенедавнему опросу, больше трети американ­

цев либо не знают, что Холокост происходил во время Второй

мировой войны, либо настаивают на том, что они •знают•, что

он не происходил в это время (Novick, 1999: 232).

44 Иегуда Бауэр во вступлении редактора к первому выпуску

• Холокоста и исследований геноцида• (Holocaиst and Genocide

Stиdies) говорил о новой склонности воспринимать данную тему с позиций weltgeschichte (мировой истории):

•Нет особого смысла исследовать один аспект Холокоста, так

как это травмирующее событие привлекает к себе все наше

внимание целиком: следовательно, никакое сосредоточивание

только на одной дисциплине не сможет удовлетворить потреб­

ности... Мы пришли к заключению, что нашей аудиторией

должны быть разные группы читателей: изучающие Холокост, пережившие Холокост, школьные и университетские препода­

ватели, ученые в целом, а также то очень большое число людей, которые считают, что Холокост -это событие, которое из­

менило наше столетие, возможно, все столетия, и которое не­

обходимо исследоваты (1 (1): 1986: 1. Курсив мой.- Дж. А.). Данный журнал не только воплощал собой становящийся про­ цесс обобщения и универсализации, который я здесь описы­

ваю; его также можно рассматривать как институционалъный

механизм, целью которого было способствовать продолжению

этого процесса. Так, два года спустя, в номере журнала, посвя­ щенному материалам с конференции под названием «Сохране­

ние памяти для будущего•, которая проводилась в Окефорде в

июле 1988 года, Бауэр особо подчеркнул, что •половина авторов

докладов - не евреи, что служит доказательством того, что, по

крайней мере среди ученых происходит все бОльшее осознание важности этого события для нашей цивилизации, осознание, все больше охватывающее тех, чьи семьи и народы не испыта­ ли Холокост на себе• (3 [3] 1988: 255. Курсив мой.- Дж. А.).

45Как сообщается, историк Питер Гэй, один из тех, кто редакти­

ровал •Колумбийскую историю мира• (Историческая энцикло-

156

ГЛАВА 2

стом центральное значение полностью изменило

основы нашего восприятия уходящего столетия.

... Это преступное событие стало знаком эпохи,

ее окончательным и неизбежным источником»

(Diner, 2000: 1).

Массовое уничтожение евреев превратилось в

то, что в терминах Эмиля Дюркгейма необходимо

определить как сакральное-зло (sacred-evil), зло,

которое напоминает о травме настолько огром­

ной и ужасной, что его нужно коренным образом

отделить от мира и всех других его травмирую­

щих событий. Оно стало чем-то необъяснимым в обычных, рациональных терминах. Как часть

плана нацистов достичь мирового господства мас­

совое уничтожение евреев было отвратительным,

но по крайней мере попятным явлением. Как сакральное-зло, отделенное от обычных злых яв­ лений, оно стало таинственным и необъяснимым.

Одним из первых исследователей, которые про­

комментировали и таким образом охарактеризо­

вали постпрогрессивную необъяснимость этого яв­

ления, был историк-марксист Исаак Дойчер. Ав­ тор великолепной биографии Льва Троцкого, уже осознавший последствия сталинизма для мифа

окоммунистическом прогрессе, он, несомненно,

был подготовлен к тому, чтобы увидеть в Холоко­

сте трагические измерения. В 1968 году, в книге «Еврейская трагедия и историк» ("The Jewish

Tragedy and the Historian") Дойчер предположил,

педия Колумбийского университета.- При.м. пер.) в 1972 году, позднее со смущением обнаружил, что в огромном томе не было

никакого упоминания ни об Освенциме, ни об убийстве шести

миллионов евреев; это смущение усилилось еще и за счет того,

что он сам был евреем-беженцем из Германии (Zelizer, 1998:

164-5).

157

ГЛАВА2

что осознание Холокоста •не будет всего лишь во­ просом времени». Он имел в виду, что в осознании этой трагедии не будет движения вперед.

«Сомневаюсь, что даже через тысячу лет люди

будут понимать такие явления, как Гитлер, Освен­

цим, Майданек и Треблипка лучше, чем сейчас.

Появится ли у них лучшая историческая перспек­

тива? Напротив, нашим потомкам, возможно, все

это будет еще более непонятно, чем нам. Кто мо­

жет разобраться в мотивах и интересах, стоящих

за кошмарами Освенцима? ... Здесь мы сталки­

ваемся с огромной и зловещей тайной рождения

такого человеческого типа, который всегда бу­

дет вызывать у человечества недоумение и ужас»

(Deutscher, 1968:163).

Для Дойчера такое огромное и таинственное

зло, столь сильно сопротивляющееся нормаль­

ному ходу рассуждений человеческого существа,

подразумевало осмысление с позиций трагедии и искусства, а не научный сбор фактов. «Возмож­ но, современный Эсхил или Софокл мог бы спра­ виться с такой темой,- заявлял он,- но ее разра­ ботка осуществлялась бы на уровне, отличном от

уровня исторического истолкования и объясне­

ния» (Deutscher, 1968: 164). Джеффри Хартман,

литературовед, директор видеоархива Холокоста

Йельского Университета с 1981 года и один из ос­

новных участников обсуждения травмы в период

после шестидесятых годов, указывает на следую­

щую загадку: хотя ни одно другое историческое со­

бытие не •было столь основательно задокументи­

ровано и не изучалось так подробно», социальное

и нравственное •осознание приходит и уходит; оно

не развивается». Чтобы объяснить это отсутствие

158

ГЛАВА 2

развития, Хартман признает, что «Даже самые во­

влеченные исследователи часто признают наличие

«чрезмерности•, которая остается мрачной и пуга­

ющей.... Что-то в... Шоа остается в мрачной тени

в самой сути события.... Полезным оказывается

сравнение с Французской революцией. Последо­

вательность «Французская революция: Просвеще­

ние• нельзя сопоставить с последовательностью

«Холокост: Просвещение•. Что же следует поста­

вить после двоеточия? «Закат Просвещения• или

«Закат Бога•?• (Hartman, 1996: 3-4).

О Холокосте до сих пор почти не упоминают ина­

че, как признавая невозможность его объяснить.

Весной 1999 года театральный критик «Нью Йорк

Тайме• начал рецензию на The Gathering, недавно

представленную пьесу, с утверждения о том, что

«глубокая, мучительная тайна Холокоста эхом от­

дается через поколения и международные грани­

цы• и представляет собой «вызывающую священ­ ный ужас человеческую и теологическую загадку в

эпоху, когда старый век готовится уступить место

новому тысячелетию• (van Gelder, 1999:1). Обособленность сакрального-зла требовала,

чтобы травме дали другое название, потому что при использовании понятий «массовое истребле­

ние• и даже «геноцид• создавалось впечатление,

что травма недопустимым образом вписывается в какую-то норму, слишком приближается к ба­ нальному и мирскому. С другой стороны, несмо­

тря на тот факт, что у слова «Холокост• имелось

формально установленное значение в английском языке - согласно Окефордекому словарю ан­ глийского языка, «нечто, полностью сгоревшее•

(Garber & Zuckerman, 1989: 199),- слово это боль-

159

ГЛАВА2

ше не выполняло свою функцию языкового знака

вповседневной речи. Этот термин скорее вошел в повсеместное использование в английском языке

вначале шестидесятых годов как имя собствен­

ное, а не нарицательное46• Только несколько лет

спустя после массового истребления евреев наци­

стами израильтяне стали использовать взятое из

иврита слово «Шоа• (Shoah), которым в Торе опи­

сывались исключительные страдания, периодиче­

ски ниспосылаемые Богом евреям. Упоминание

об «осуществленном нацистами Холокосте• мож­

но найти уже в официальном английском перево­

де словосочетания «осуществленное нацистами

Шоа• в преамбуле к Декларации независимости

государства Израиль 1948 года (Novick, 1999: 132). Иными словами, с ослаблением прогрессив­

ного нарратива, когда «Холокост• стал основным

обозначением для травмы, этот термин начал под-

46 •В 1949 году в английском языке не было слова •Холокост• в том смысле, в котором оно используется сегодня. Исследовате·

ли и писатели использовали выражение •непрекращающийся погромt ... или •недавнее несчастье•, или •катастрофа•, или

•эта катастрофа•. Иногда они говорили об уничтожении и раз·

рушении, не прибегая ни к одному из этих терминов. В 1953 году государство Изранль официально включилось в исследова·

ния об уничтожении европейских евреев и таким образом оказа·

лось замешанным в процессе трансформации, сделав музей Яд

Вашем •авторитетным органом Сохранения Памяти о Героях• и •Мучениках• ... Через два года Яд Вашем перевел •Shoah• как •Катастрофа• .... Но после этого быстро стали происхо· дить перемены. Когда •катастрофа• существовала бок о бок с

•несчастьем•, слово •Холокост• появлялось время от времени.

... Однако между 1957 и 1959 годом слово •Холокост• приоб· рело... специфическое значение. Оно использовалось на Втором

всемирном конгрессе еврейских исследований в Иерусалиме, и

когда Яд Вашем опубликовал свой третий ежегодник, одна из статей была посвящена •Проблемам, связанным с анкетой о Холокосте•. После этого Яд Вашем заменил •Катастрофу• на

•Холокосто ... Слово стало общеупотребительным в еврейском

мире, частично потому, что Эли Визель и другие одаренные пи·

сатели и ораторы в своих публичных выступлениях или в ста· тьях... превратили его в наиболее предпочтительный термин•.

(Korman, 1972: 259·61).

160

ГЛАВА 2

разумевать сакральную тайну и «исполненность трепета» ("awe-fullness") трансцендентальной тра­ диции. Термин «Холокост» стал частью современ­ ного языка как англоязычный символ, обозначаю­

щий вещь, которая не может быть названа47 • Как

написал однажды Дэвид Роскис, «именно в этом

47По поводу слова •shoah• см. Ofer (1996). Рассказывая об истории

языковой трансформации внутри иврита, Далия Офер nоказыва­

ет, что внутри Израиля происходил похожий нарратявный сдвиг от более прогрессивного к более трагическому нарративу и что

этот сдвиг отразился в nоявлении в языке слова •shoah•, которое

имело ярко выраженные библейские коннотации, связанные с трагическими событиями в истории еврейского народа, такими

как потоп и страдания Иова: •shoah• подчеркнуто не относилось

к таким •nовседневным• несчастьям, как погромы и другие не­

однократные случаи притеснения евреев. По поводу относитель­

ной новизны использования слова •Холокост• в Америке - оно

появилось там только в период постпрогрессивного нарратива -

см. меткое замечание Джона Хайэма о том, что •это слово не появ­ ляется в предметно-именном указателе к книге Ричарда Пеллев

"Либеральное сознание в консервативную эпоху: Американские интеллектуалы в сороковых и пятидесятых годах" (The Liberal

Mind in а Conservative Age: American I ntellectuals in the 1940s and

1950s), несмотря на внимание, которое Пеллс уделяет европей­

скому влиянию и еврейским интеллектуалам• (Higham, в личном общении). Согласно ЗевуГарберу и Брюсу Цукерману (1989: 202),

англоязычный термин впервые использовался в связи с массо­

вым истреблением евреев Эли Визелем в •Нью-Йорк Тайме Бук

Ревью• 27 октября 1963 года, но по поводу того, был ли Визель nервым, кто употребил это слово, ведутся споры. Питер Новик, например, сообщает, что американский журналист Пол Джей­

кобс использовал этот термин в 1961 году в статье о процессе Эйх­

мана, написанной в Иерусалиме для американского либерально­

го журнала •Нью Лидер•. Примечательно, что Джейкобс писал

о •Холокосте, как называют уничтожение европейских евреев нацистами в Израиле•. Каким бы ни был изначальный источник

этого слова - а использование его Визелем в 1963 году вполне мо­ жет означать момент, с которого оно начало быть общеупотреби­

тельным,- символически нагруженный семантический переход,

случившийся сначала в Израиле, а затем в Америке, имел далеко

идущие последствия для универсализации смысла в отношении

массового уничтожения евреев. Например, до конца семидесятых

годов немцы все еще пользовались •бюрократическими эвфемиз­

мами•, такими как •Окончательное решение•, для описания данных событий. Однако послепоказав Германии американского

многосерийного телевизионного фильма •Холокост• слово •Хо­ локост• заменило эти термины и вошло в общеупотребительный немецкий язык. Один немецкий исследователь, Жан-Поль Вир, охарактеризовал •Холокост• как •американское слово• (Bier, 1986: 203); другой исследователь подтвердил, что после показа

фильма термин •"Холокост" стал метафорой бесчеловечности•

(Zielinski, 1986: 273).

161

11 Культурсоциология