X. Народнические теории о капитализме в земледелии. “освобождение зимнего времени”

Вышеизложенные положительные выводы о значении капитализма необходимо дополнить разбором некото­рых распространенных в нашей литературе особых “теорий” по этому вопросу. Наши народники в боль­шинстве случаев совершенно не могли переварить основных воззрений Маркса на земледельческий ка­питализм. Более откровенные из них прямо заяв­ляли, что теория Маркса не охватывает земледелия (г. В. В. в “Наших направлениях”), тогда как другие (вроде г. Н. —она) предпочитали дипломатично обхо­дить вопрос об отношении своих “построений” к тео­рии Маркса. Одно из таких наиболее распростра­ненных среди народнических экономистов построений представляет из себя теория “освобождения зимнего времени”. Суть ее состоит в следующем^a.

При капиталистическом строе земледелие становит­ся особой отраслью промышленности, не связанной с другими. Между тем оно занимает не весь год, а только 5—6 месяцев. Поэтому капитализация земледелия ведет к “освобождению зимнего времени”, к “ограничению рабочего времени земледельческого класса частью ра­бочего года”, что и является “коренной причиной ухуд­шения хозяйственного положения земледельческих клас­сов” (Н. —он, 229), “сокращения внутреннего рынка” и “растраты производительных сил” общества (г. В. В.).

Вот и вся эта пресловутая теория, основывающая самые широкие историко-философские выводы един­ственно на той великой истине, что в земледелии работы распределяются по всему году крайне неравномерно! Взять одну эту черту, — довести ее, при помощи аб­страктных предположений, до абсурда, — отбросить все остальные особенности того сложного процесса, кото­рый превращает патриархальное земледелие в капита­листическое, — таковы нехитрые приемы этой новей­шей попытки реставрировать романтические учения о докапиталистическом “народном производстве”.

Чтобы показать, как непомерно узко это абстрактное построение, укажем вкратце на те стороны действи­тельного процесса, которые либо вовсе опускаются из виду, либо недостаточно оцениваются нашими народ­никами. Во-1-х, чем дальше идет специализация земле­делия, тем сильнее уменьшается земледельческое на­селение, составляя все меньшую долю всего населения. Народники забывают об этом, а между тем специализа­цию земледелия они доводят в своей абстракции до такой степени, которой земледелие почти нигде не достигает на самом деле. Они предполагают, что особой отраслью промышленности сделались одни только опе­рации по посеву и уборке хлебов; обработка почвы и удобрение ее, обработка и возка продукта, скотоводство, лесоводство, ремонт строений и инвентаря и т.д. и т.д.— все это превратилось в особые капиталистические от­расли промышленности. Применение подобных абстрак­ций к современной действительности немного даст для ее выяснения. Во-2-х, предположение такой полной специализации земледелия обусловливает чисто капи­талистическую организацию земледелия, полный раскол фермеров-капиталистов и наемных рабочих. Толко­вать при таком условии о “крестьянине” (как делает г. Н. —он, с. 215) — верх нелогичности. Чисто капита­листическая организация земледелия предполагает, в свою очередь, более равномерное распределение работ в течение года (вследствие плодосмена, рационального скотоводства и т. д.), соединение с земледелием во многих случаях технической обработки продукта, при­ложение большего количества труда к предварительной подготовке почвы и т. д.^aВ-3-х. Капитализм предпо­лагает полное отделениепредприятий земледельческих от промышленных. Но откуда следует, что это отделение не допускает соединения наемной работы земледельческой и промышленной? Во всяком развитом капита­листическом обществе мы видим такое соединение. Капитализм выделяет искусных рабочих от простых, чернорабочих, которые переходят от одних занятий к другим, то привлекаемые каким-либо крупным пред­приятием, то выталкиваемые в ряды безработных^b. Чем сильнее развивается капитализм и крупная инду­стрия, тем сильнее становятся вообще колебания в спросе на рабочих не только в земледелии, но и в про­мышленности^c. Поэтому, предполагая максимальное развитие капитализма, мы должны предположить наи­большую легкость перехода рабочих от земледельческих к неземледельческим занятиям, мы должны предполо­жить образование общей резервной армии, из которой черпают рабочую силу всяческие предприниматели. В-4-х. Если мы возьмем современных сельских пред­принимателей, то нельзя отрицать, конечно, что они испытывают иногда затруднения по снабжению хозяй­ства рабочими силами. Но нельзя также забывать о том, что у них есть и средство привязывать рабочих к своему хозяйству, именно — наделять их клочками земли и пр. Сельскохозяйственный батрак или поден­щик с наделом, это — тип, свойственный всем капита­листическим странам. Одна из главных ошибок народ­ников состоит в том, что они игнорируют образований подобного же типа в России. В-5-х. Совершенно неправильно ставить вопрос об освобождении зимнего времени земледельца независимо от общего вопроса о капиталистическом перенаселении. Образование ре­зервной армии безработных свойственно капитализму вообще, и особенности земледелия обусловливают лишь особые формы этого явления. Поэтому, напр., автор “Капитала” и затрагивает вопрос о распределении работ в земледелии в связи с вопросом об “относитель­ном перенаселении”^a, а также в специальной главе о различии “рабочего периода” и “времени производ­ства” (“Das Kapital”, II. В., 13-ая глава). Рабочим периодом называется то время, в течение которого продукт подвергается действию труда; временем произ­водства — то время, в течение которого продукт на­ходится в производстве, включая и период, когда он не подвергается действию труда. Рабочий период не совпадает со временем производства в очень многих отраслях промышленности, среди которых земледелие является лишь наиболее типичною, но отнюдь не един­ственною^b. Из других европейских стран в России различие между рабочим периодом в земледелии и вре­менем производства особенно велико. “Когда капитали­стическое производство завершает отделение мануфак­туры от земледелия, — сельский рабочий становится все более и более зависящим от чисто случайных побоч­ных занятий, и его положение в силу этого ухудшается. Для капитала... все различия в обороте сглаживают­ся, для рабочего же—нет” (ib., 223—224). Итак, единственный вывод, который вытекает из особенностей земледелия в рассматриваемом отношении, это — тот, что положение земледельческого рабочего должно быть еще хуже, чем промышленного. Отсюда еще очень да­леко до “теории” г. Н. — она, по которой освобождение зимнего времени есть “коренная причина” ухудшения положения “земледельческих классов” (?!). Если бы ра­бочий период в нашем земледелии равнялся 12 меся­цам, — процесс развития капитализма шел бы точно так же, как и теперь; вся разница состояла бы в том, что положение земледельческого рабочего приблизилось бы несколько к положению промышленного рабочего^c.

Таким образом, “теория” гг. В. В. и Н. —она ровно ничего не дает даже по общему вопросу о развитии земледельческого капитализма вообще. Особенностей же России она не только не разъясняет, а, напротив, затушевывает их. Зимняя безработица нашего кре­стьянства зависит не столько от капитализма, сколько от недостаточного развития капитализма. Мы показали уже выше (§ IV этой главы), по данным о заработной плате, что из великорусских губерний наиболее силь­ной зимней безработицей отличаются губернии с наи­меньшим развитием капитализма, с преобладанием отработков. И это вполне понятно. Отработки задер­живают развитие производительности труда, задержи­вают развитие промышленности и земледелия, а сле­довательно, и спроса на рабочую силу, — и в то же время, прикрепляя крестьянина к наделу, они не обес­печивают ему ни работы в зимнее время, ни возможности существовать своим мизерным земледелием.