Общая риторика (1849)

ВВЕДЕНИЕ

Предмет риторики составляет вообще речь. Речь есть полное, устное или письменное, прозаическое или стихотворное, выражение наших мыслей. Общая реторика показывает те условия и правила, которые приличны всем родам письменной речи. Частная реторика имеет предметом особенные, частные условия отдельных родов речи прозаической; Пиитика же – показание условий и правил речи стихотворной.

В составе каждой речи мы находим три главные стороны. На этом основании и общая реторика разделяется на три отделения.

Первую, внутреннюю сторону речи составляют законы мышления, которые утверждают логическую основу каждой речи. Они будут изложены нами в первом отделении общей риторики, в учении о логических основаниях мышления. Здесь рассмотрим мы главнейшие законы, формы и действия мысли нашей и укажем на формы ее словесного выражения. Заметим, что полное учение о законах, формах и действиях мышления излагается в науке, называемой логикой.

Вторую, внешнюю сторону каждой речи составляют состав и построение сей последней, во многом зависящие, как легко понять, от внутренних, логических ее условий. Это собственно ре‑торическая сторона нашего предмета. Ее изложим мы в учении о реторическом образовании речи. Здесь покажем мы, во-первых, условия, по которым речь строится и которые прямо зависят от законов мышления, рассматриваемых в первой части, а во-вторых, различный состав речи.

В-третьих, в каждой речи находим мы условия языка, на котором она излагается. Условия эти могут быть названы лингвистическими и предполагают ближайшее ознакомление со словарем языка и духом его грамматики. Мы изложим их в приложении к языку русскому. Потому третье отделение нашей Общей риторики составят лингвистические условия речи в приложении к языку русскому. Здесь сперва будем мы говорить об отношении языка русского к церковно-славянскому, затем рассмотрим лексическую сторону языка нашего и его главнейшие особенности и, наконец, в главе о грамматической его чистоте покажем погрешности, которые от небрежности или незнания вкрадываются в него и вредят этой чистоте.

ОТДЕЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

ЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ МЫШЛЕНИЯ

Предварительные понятия о мышлении

1. Первое действие разума нашего состоит в сознании, т. е. в том, что мы отличаем не только самих себя, но и мысль свою от предметов внешних, к которым она относится. Эта сознательная деятельность духа нашего называется мышлением. Посредством ее он представляет себе предметы мира внешнего, отдает себе отчет в них и постигает их значение.

2. Основной силой мышления служит разум. Это есть способность духа нашего, посредством которой он наблюдает явления мира внешнего и, отдавая себе отчет в них, понимать их. Ум и рассудок – не что иное, как различные стороны того же разума. Ум есть высшая сторона, с помощью которой он познает законы природы и жизни человеческой; рассудок есть тот же разум, но обращающийся к обстоятельствам обыкновенной жизни. Верховную цель ума составляет истина.< … >

О понятиях

1. Мысль наша объемлет явления природы с большей или меньшей раздельностью, т. е. отличает в них более или менее признаков. На этом основании происходят различные формы мысли. Этих форм три: понятие, суждение и умозаключение.

2. Когда разум наш, сознавая какой‑либо предмет, обнимает мыслью своей все признаки его в одном цельном представлении, тогда происходит понятие. Таким образом, обнимая мыслью признаки: разумный дух, животное тело, дар слова, мы составляем понятие о человеке. Таковы далее понятия о звере, дубе, трости, камне, железе и проч. Понятие по сему есть совокупность признаков какого‑либо предмета, обнятая мыслью нашей в одном представлении. Понятия выражаются речениями.

3. Каждое понятие, как мы видим, состоит из известного числа признаков. Совокупность этих признаков называется его содержанием. Таким образом, признаки: корень, ствол, ветви и листья составляют содержание понятия о растении. С другой стороны, видим мы, что каждое понятие наше относится к известному кругу предметов мира внешнего. Таким образом, понятие дерева относится ко всем деревьям, существующим на земле. В уме нашем, однако, обретаются только представления предметов, а не сами они. Поэтому мы можем сказать, что каждое понятие ума нашего относится к известному числу представлений о предметах внешних и как бы объемлет их собою. Эта совокупность представлений, подходящих под какое‑либо понятие и как бы объемлемых им, называется его объемом. В объем понятия персиянин входят представления обо всех иранцах, кабулистанцах, афганистанцах и ширванцах, составляющих персидский народ.

4. Объем и содержание находятся между собою в обратном отношении, т. е. чем больше какое‑либо понятие объемлет под собою представлений, тем меньше в нем признаков, и наоборот: чем больше в известном понятии признаков, тем к меньшему числу представлений оно относится. Возьмем для примера два понятия: человек и москвитянин. Объем первого из них велик, потому что содержит в себе около 1 000 000 000 людей, живущих на свете. Содержание же его состоит из немногих признаков, отличающих человека от бессловесных животных и показанных выше. Напротив, в объеме понятия москвитянин заключаются только представления о коренных жителях Москвы. Содержание же сего понятия гораздо больше, нежели содержание понятия человек, ибо в москвитянине, кроме общих признаков человека, есть еще признаки христианина, европейца, русского, великороссиянина и, наконец, свои особенные признаки московского наречия, места жительства и пр. Если далее от понятия человек мы отделим несколько признаков и оставим только органическое тело и произвольное движение, то понятие это будет уже относиться не к одним людям, а ко всем животным. Объем его, следовательно, увеличится, содержание же уменьшится, потому что, с одной стороны, оно сделалось прилично большему кругу предметов, а, с другой, число его признаков уменьшилось. Если, напротив того, к признакам понятия москвитянин мы прибавим новый признак, например жительство в Кремле, Китай-городе, Белгороде или Земляном городе (части, на которые делится Москва), то содержание нашего понятия увеличится, а объем уменьшится, ибо по большему числу признаков оно сделается прилично только некоторым москвитянам. Итак, чем больше объем понятия, тем содержание его меньше и чем содержание больше, тем меньше объем. Заметим, что объем понятия показывает его количественную сторону, а содержание качественную.

5. На большем или меньшем объеме понятий основывается различие общих, или родовых, частных, или видовых; и единичных, или неделимых понятий. Понятие о предмете особном, единичном, например о знаменитом полководце Александре Васильевиче Суворове, имеет в объеме своем одно только представление, а поэтому не может быть разложено ни на какие другие отделы. Потому мы называем его понятием неделимым, или индивидуальным. При этом не должно смешивать неделимости логической с неделимостью вещественной. Таким образом, дерево можно разрубить на части, но понятие о нем останется неделимо в уме нашем. Если, сличив какие‑либо неделимые понятия и найдя в них несколько признаков общих, мы совокупим эти признаки в одно целое, новое понятие, то последнее будет, очевидно, относиться ко всем этим предметам и сделается общим в отношении к ним. Это понятие видовое, или просто вид. Так, например, представление о жителях Китай-города, вместе взятых, составляет нечто общее в отношении к каждому из них. Это новое понятие будет видовое, или вид. Если затем сличим мы несколько видов и, найдя в них признаки общие, совокупим последние опять в целое понятие, то оно, лишившись признаков, отличающих эти виды один от другого, упростится в своем составе, обобщится и будет обнимать в своей целостности все виды, из которых оно составилось. Это понятие родовое, или род. Таким образом, из видовых понятий о жителях Кремля, Китай-города, Белгорода и других частей Москвы, мы составим одно родовое понятие о москвитянине.

6. Этим, однако, мы не ограничиваемся: понятия родовые мысль наша совокупляет в новые роды, в отношении к которым первые делаются уже видами; эти новые роды, в свою очередь, совокупляясь между собой, образуют дальнейшие роды, а сами становятся в отношении к последним опять видами, и так далее. Таким образом, от понятия москвитянин мы постепенно возвышаемся к понятиям великороссиянина, русского, европейца, человека и т. д., причем каждое из этих понятий служит вместе и видом, и родом, смотря потому, как мы рассматриваем его: в отношении ли к высшему, под которым оно находится, или к низшему, которое заключено в его объеме. Восходя таким образом по этой лестнице видов и родов, мы достигаем до понятия обо всем сотворенном, которое есть высший род, ибо не может служить видом никакому другому понятию. Напротив, тот вид, под которым непосредственно находятся понятия неделимые, называется низшим видом. Все прочие, между ними находящиеся, роды и виды чередуются между собою. Понятие европеец будет род в отношении к понятиям: англичанин, француз, немец, русский, и вид в отношении к понятию человек.<…>

Различные роды речи по способу ее изложения

1. Есть три главных способа излагать последовательный ход мыслей наших в письменной речи. Первый из этих способов состоит в непрерывном изложении их и притом без обращения сочинителя к какому‑либо отдельному лицу. Этот способ изложения мыслей называется монологическим. Второй способ этого изложения состоит в том, что сочинитель собственные свои мысли влагает в уста двух или более выводимых им перед читателем лиц, причем они как бы беседуют между собою. Способ этот называется диалогическим. Наконец, в-третьих, может быть еще тот случай, когда сочинитель, излагая мысли свои, хотя имеет в виду публику, но обращается к какому‑либо отдельному лицу и как будто пишет для него, так что сочинение его принимает вид письма. Это эпистолярный способ изложения мыслей. Каждый из них имеет свои особенности и выгоды.

2. Монологический способ проще двух остальных. В нем сочинитель прямо приступает к изложению своей темы и руководствуется весьма часто тем общим, нормальным видом речи, который мы изложили в предыдущей главе. Способ этот приличен всему, о чем бы мы ни писали, а потому употребляется с равным удобством для сочинений всякого рода, т. е. для описания различных предметов, каковы характеры людей, местности и т. д., для повествований о событиях того или другого рода, и, наконец, для рассуждений, имеющих целью изыскание истины. Изложение в этом случае отличается, по большей части, непрерывной продолженностью, потому что сочинитель редко имеет повод уклоняться сколько‑нибудь от своего предмета и обращаться к тем или другим случайностям и лицам. Этот способ изложения наиболее распространен в наше время. Он употребляется и в ораторских речах, когда сочинитель, обращаясь к слушателям, непрерывно излагает ткань своих мыслей.

3. Диалогический способ изложения мыслей, содержащихся в сочинении, почти совсем не приличен повествованиям и описаниям. В них самый предмет требует непрерывной последовательности изображаемых картин или действий. Напротив, способ этот употребляется наиболее в рассуждениях о каких‑либо истинах и положениях или отвлеченных, или практических и житейских. В этом случае главная выгода этого способа заключается в том, что сочинитель, имея в виду рассмотреть предмет свой с различных точек зрения, может каждую из них отнести к особым лицам своего диалога и говорить как бы их устами. Эти обособленные точки зрения производят то, что мысль одного рождает возражения другого. Таким образом, стороны излагаемого предмета и разности мнений о нем выставляются в ощутительной противоположности между собою, а от этого сам он мало-помалу проясняется. Заметим, что участвующие в диалоге лица начинают обыкновенно беседу свою какими‑либо случайными обстоятельствами и потом незаметно переходят к главному предмету. Это сообщает некоторую живость изложению, особенно, если обстоятельства эти находятся в связи с главным предметом. Захождение солнца, например, аналогически близко к мысли о смерти. Диалогический способ развития основной темы употребителен был в особенности у философов и реторов древности. Платон, величайший философ древней Греции, изложил им почти все свое учение. Чем диалог проще, безыскусственнее и естественнее, с одной стороны, и чем более соответствия и соразмеренности в его частях, тем выше его достоинство. Притом он оживляется и получает более занимательности, если мнения и слова беседующих лиц обрисовывают их нравственный характер.

4. Эпистолярный способ изложения мыслей состоит, как мы сказали, в том, что сочинитель, излагая свои мысли об избранном предмете, обращается к какому‑либо действительному или вымышленному лицу, хотя назначает сочинение свое для публики. От этого обращения, предполагающего некоторую искренность сочинителя, через посредство лица, к которому он обращается – и к самой публике, для которой собственно назначается его сочинение, зависит характер этого способа. Характер этот предполагает два условия, суть которых, во-первых, простота и некоторая свобода в размещении мыслей, а во-вторых, легкость изложения, которое должно быть доступно каждому. Потому‑то предметами писем, назначенных для публики, кроме описаний и рассказов о событиях и случаях жизни, каковы например путешествия, бывают еще рассуждения о разных предметах из области науки и знаний, но таких, преимущественно, которые должны познакомить с предметами этого рода и людей, не посвященных в тайны науки. Некоторого рода искренность, в которую сочинитель подобного письма входит с читателем, позволяет ему упрощать строгие истины науки до очевидности и употреблять для этого не только доказательства, примеры и сравнения, но и обороты речи, вообще позволительные в кругу близких между собою образованных людей. Общие правила этого способа изложения суть следующие. Сочинитель должен ясно и живо представить себе – кому, о чем и в каком положении он пишет. При всей легкости изложения, он не должен упускать ничего существенного. Течение его мыслей должно быть естественно, увлекательно и оставлять в читателе предположенное впечатление. Сближаясь с читателем, сочинитель должен помнить, что это все‑таки не отдельное, частное лицо, а публика. Остальные свойства письма, и всего более тон и язык его, зависят от того класса народа, для которого оно назначено.<… >

О практических занятиях языком русским

1. Главнейшая цель практического упражнения учащихся в письменных трудах состоит, во-первых, в развитии в них самодеятельного и притом правильного и основательного мышления, а во-вторых, в приучении их владеть пером, т. е. непринужденно и легко переносить свои мысли на бумагу. Для достижения обеих этих целей надежнейшими средствами служат сначала строгое последование указаниям наставника, а потом внимательное изучение образцовых писателей и руководство их примерами.

2. Практические упражнения могут состоять в следующем. Во-первых, к ним относятся переложения, т. е. заменение одних оборотов речи другими. Переложения делаются или из стихов в прозу, или из прозы в прозу. Упражнения этого рода полагают начало к искусству писать легко и выражать мысли без затруднений. Вот пример: «Вчерашний день поутру, сидя у окна моего с Винкельманом (писатель, знаменитый своими сочинениями по предмету истории искусства) в руке, я предался сладостному мечтанию, в котором тебе не могу дать совершенного отчета; книга и читанное мною было совершенно забыто. Помню только, что, взглянув на Неву, покрытую судами, взглянув на великолепную набережную, на которую, благодаря привычке, жители Петербургские смотрят холодным оком, любуясь бесчисленным народом, который волновался под моими окнами, сим чудесным смешением всех наций, в котором отличал англичан и азиатцев, французов и калмыков, русских и финнов, я сделал себе следующий вопрос: что было на этом месте до построения Петербурга?» Батюшков.

«Вчера поутру я сидел у окна и читал Винкельмана. Незаметно погрузился я в мечтания. Не могу дать тебе полного отчета в них, но они были сладостны. Я забыл и книгу, и все, что читал. Помню только, что пред глазами моими была Нева со множеством судов, тянулась гранитная набережная, к которой, несмотря на ее великолепие, жители Петербурга привыкли так, что равнодушно смотрят на нее, и – двигались толпы народа, волновавшегося предо мной и пестревшего чудною смесью наций. Тут были англичане и азиатцы, французы и калмыки, русские и финны. Все это привело меня к вопросу: что было на этом месте до того времени, когда построен был Петербург?»

3. Второй род практических упражнений состоит в определении содержания сочинения, т. е. в показании логического развития, которое принимают в нем мысли сочинителя. Для этого учащийся прочитывает какое‑либо сочинение, сначала небольшого, а потом более значительного объема, не только замечает в нем главное и существенное, но и следит за ходом всех его мыслей и усваивает, таким образом, все содержание прочитанного. Тут, устраняя от себя книгу, излагает все, что осталось в его памяти. Сочинения: Муравьева, Карамзина, Батюшкова, Жуковского представляют многочисленные для этого материалы. С этой целью можно взять одну из басен Крылова и, руководствуясь указанием наставника, стараться показать каким образом под иносказательным покровом высказывается в ней та или другая истина.

4. В связи с этим родом практических упражнений находятся сокращения и извлечения. Прочитав какое‑либо сочинение значительного объема, учащийся усваивает одно только существенное, не обращая внимания на подробности, и переносит на бумагу одни только основные мысли сочинения, как бы его остов. Извлечения можно делать из разных сочинений с целью совокупить все прочитанное в них в одно целое и привести к своей собственной идее.

5. Наконец, уже следуют сочинения на заданные и на произвольно выбранные темы. Тут пишущий углубляется в собственную свою мысль, обдумывает ее основательно и со всех сторон, а затем приступает к ее изложению, памятуя все то, чего требуют от него необходимые условия каждого сочинения, которые прежде преподаны были ему теоретически. На этой степени, пишущий, обогащенный, с одной стороны, сознанием логических законов и риторических правил, а с другой, начитанностью и наблюдательностью, пытается сочинять по внушениям собственного ума, фантазии и чувства. Разумеется, самостоятельное действие этих способностей приходит только со временем, с большей их зрелостью. Учащийся обращает строгое внимание на разборы своих сочинений и на замечания, делаемые по поводу их наставником.

6. Переводы разных и преимущественно образцовых сочинений с одного языка на другой предполагают достаточное ознакомление с грамматическими формами и оборотами обоих языков. Потому этого рода практические упражнения должны иметь место не ранее того, как это условие будет соблюдено. От переводов вообще требуется возможно большая близость к подлиннику, но под одним условием: формы языка, на который мы переводим, не должны нисколько терпеть от этой близости. Поэтому в переводах необходимо следовать ближайшим образом следующим правилам. Где формы обоих языков совершенно согласны, там просто можно переводить слово в слово, хотя и переставлять слова эти в том порядке, который наиболее свойственен течению речи того языка, на который переводим. В местах, где грамматические формы и обороты разнятся в двух языках и где, следовательно, перевод слово в слово изменил бы достоинству и чистоте самого перевода, там необходимо приискивать обороты соответственные, близкие к подлинным выражениям переводимого сочинения. Наконец, высшее искусство переводов, каковы у нас переводы В. А. Жуковского и М. П. Вронченко, состоит в том, чтобы передать все особенности и как бы колорит самого стиля переводимого автора. Для этого необходимо усвоить взгляд сего последнего на жизнь и природу, слиться духовно с его мыслью и как бы воспроизвести в себе и повторить его творческую деятельность. Очевидно, подобные переводы требуют особого дарования.

7. Середину между собственным сочинением, с одной стороны, и переводов из иностранного языка или приведением текста отечественного писателя, с другой, занимают, так называемые изложения. В них автор имеет в виду сообщить читателю в сокращенном виде полное понятие о каком‑либо произведении, отличающемся оригинальностью стиля. В этом случае он усваивает ход и характер мыслей и точку зрения сочинителя, его наиболее резкие и отличительные выражения, и то собственными, то заимствованными от него словами излагает ткань его сочинения. Изложения эти встречаются всего чаще в критических разборах и рецензиях произведений известнейших писателей и требуют особенного искусства. Для учащихся упражнения этого рода могут быть назначаемы только тогда, когда они достаточно приучатся владеть пером. Тогда подобные упражнения могут не только познакомить с избранным писателем, но и образовать собственную мысль и письменный дар слова. Они приучают к критицизму.