Уральское востоковедение_2015

Приведем характерные эпитеты, данные советской печатью событиям на озере Хасан: «наглая вылазка японской военщины», «провокационный вызов японских империалистов», «побитый провокатор», «три хищнических агрессора» (имелись

ввиду участники «оси» Рим – Берлин – Токио). В статье образ «хвастливых фашистских провокаторов» противопоставлен «могучей социалистической державе».СгордостьюотмечаетсяуспехСССРкакзащитникамираот«преступныхмахинаций лютых агрессоров», который сумел препятствовать «планам порабощения свободных народов и развязыванию новой мировой бойни»20. Не менее экспрессивен доклад председателя СНК СССР В.М. Молотова, посвященныйо 21-й годовщине Октябрьской революции (ноябрь 1938 г.): «Только Советский Союз, страна социализма, непоколебимо стоит на позиции борьбы с фашистской агрессией,напозициизащитымира,свободыинезависимостинародовотфашистского нападения. …Наша твердая позиция в этих событиях заставила одуматься зарвавшихся авантюристов как в Токио, так и в Берлине – заставила их дать ход назад»21.

События на р. Халхин-Гол в 1939 г. были встречены аналогичным взрывом праведного гнева как со стороны официальных лиц, так и в советской печати. 31 мая нарком иностранных дел и председатель СНК В.М. Молотов в докладе на сессии Верховного совета СССР заявил, что в силу наличия договора о взаимопомощи с Монгольской Народной Республикой от 12 марта 1936 г. Советский Союз будет защищать монгольску границу также решительно, как свою собственную. Молотов говорил о провокационных намерениях японцев, об очередном проявлении агрессии по отношению к миролюбивым государствам, таким как

СССР и МНР. Очевидно, что советско-японский диалог скатился до взаимных угроз и решительных выпадов против друг друга. «Нечего доказывать, – резюмировал Молотов, – что внешняя политика Советского Союза в корне миролюбива и направлена против агрессии. Лучше всего это известно самим агрессивным странам…»22.

Отом, насколько сильна была антияпонская пропаганда во время конфликта

вМонголии, можно судить по факту распространения среди советских бойцов патриотических листовок, которые создавали страшный образ врага и содержали призывы не допустить его в пределы МНР и СССР. «Советские войска знали, – вспоминает Г.К. Жуков, – что наш пролетарский, интернациональный долг состоит в том, чтобы не покинуть братский монгольский народ в час тяжелых испытаний»23. На фронте советские солдаты читали послания от монгольских бойцов, где последние поздравляли всех с «разгромом самураев», с победой над «японской сворой»24. С другой стороны, реальное соприкосновение японцев и

20Советский Союз дал достойный ответ поджигателям войны // Коммунистический Интернационал. 1938. № 8. С. 3–9.

21Документы и материалы кануна второй мировой войны. 1937–1939: В 2-х т. Т. 1. Ноябрь 1937 г. – декабрь 1938 г. М., 1981. С. 255.

22Документыиматериалыканунавтороймировойвойны.1937–1939:В2-хт.М.,1981.Янв.-авг. 1939 г. Т. 2. С. 113.

23Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М., 1970. С. 158.

24Там же. С. 166.

20

русских во время этого конфликта давало и тем, и другим более полное представление друг о друге, представление, выходящее за рамки созданного пропагандистской машиной образа. Так, Константин Симонов, военный корреспондент газеты «Героическая красноармейская», который был свидетелем последних сражений советских и японских войск на Халхин-Голе, писал, что «японская пехота <…> дралась в этих боях выше всяких похвал»25. Героизм и самопожертвование японских солдат отмечал и Жуков: «Японские части дрались до последнего человека»26. Таким образом, хотя пропаганда и формировала основу восприятия русскими японцев, прямые контакты нередко «подтачивали» сложившийся благодаря средствам массовой информации цельный и однозначно негативный образ Японии и японцев в сознании советского человека.

По сути, образ Японии, создававшийся советской пропагандой, был тесно связан с политикой и состоянием отношений двух государств. Поскольку добрососедские жесты исчерпали себя уже после Конвенции 1925 г., то и образ Японии складывался как образ враждебной страны. Правда, он не распространялся на трудящихся Японии, с которыми были солидарны пролетарские массы Страны Советов. Из пропагандистского лексикона исчезли часто употребляемые в царской России в отношении Японии расистские ноты. Классовый подход к восприятию Японии позволил Советскому Союзу под маской сочувствия обездоленным слоям продолжать там свою коммунистическую агитацию, поддерживать и финансировать деятельность КПЯ. В условиях нарастания противоречий накануне Второй мировой войны СССР, используя присоединение Японии к антикоминтерновскому пакту, выступил с критикой политических режимов фашистского типа.

В целом Япония стала для СССР в 1920-е – 1930-е гг. объектом резких выпадов и критики. Как справедливо отметил современный специалист по России Х. Кимура, «отношения всегда были настолько плохими», что даже появилась теория о том, что «плохое состояние этих отношений является нормальным»27. Поэтому и представление Японии в советской печати в конце 1920-х – 1930-х гг. практически всегда, за редким исключением, имело сугубо негативную окраску. В лице реваншистски настроенных милитаристских кругов Японии в СССР видели воплощение агрессии, враждебности, непримиримости.

Сравнительный анализ представлений о Японии в России периода русскояпонской войны 1904–1905 гг. и 1920-х – 1930-х гг. позволяет сделать следующие выводы. В обоих случаях российская и советская пропаганда была поставлены на службу политическим интересам государства и поднимала гражданское сознание и патриотизм. Однако если русско-японская война породила представление о Японии как о расовом антиподе, то советская риторика ввела в оборот образ Япониикакполитическоговрага,противникеСССР,инаковостькоторогоимеетне расовую природу, а классовую. Различными были и подходы к оценке этого врага. События 1904–1905 гг. стали для русской общественности неожиданностью, на

25Симонов К. От Халхин-Гола до Берлина. М., 1973. С. 23.

26Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. С. 161.

27Россия и Япония: Соседи в новом тысячелетии. М., 2004. С. 24.

21

что во многом повлияло отсутствие объективных знаний о Японии у российского политика и обывателя того времени, невнимание российской элиты к изменениям, которые происходили в Японии с реставрации Мэйдзи. Тогда в российском обществе преобладала убежденность в культурном превосходстве народов белой расынаднародамижелтой,инападениемаленькойи,какказалосьтогда,отсталой страны на передовую европейскую державу в России расценили как покушение Давида на Голиафа. Отсюда в российской пропаганде появился намеренно принижающий подход по отношению к японцам: их изображали «недомерками», как в интеллектуальномитворческомотношении,такивфизиологическом,имеяввиду маленький рост. Это проводилось с целью преодоления психологического шока в обществе, дискредитации противника, который изображался смешным, ничтожным, а значит, неопасным. В советский же период с Японией уже были знакомы: она победила царскую Россию, участвовала в интервенции на Дальнем Востоке, активизировалась в традиционно российских сферах влияния в Манчжурии. Враг был зол, активен, агрессивно настроен, а, значит, опасен. Образ Японии в 1920-е

– 1930-е гг. в Советском Союзе трансформировался в образ сильного противника, представляющего непосредственную угрозу СССР.

22

Реакция в странах Востока на открытие Второго фронта в Европе летом 1944 г.

На основе анализа архивных документов британской политической разведки в статье рассматривается вопрос о том, какую реакцию в Турции, Египте и Японии вызвало открытие англо-американскими союзниками Второго фронта в Европе летом

1944 г.

К л юч е в ы е с л о в а : Втораямироваявойна,Второйфронт,союзники,Турция, Египет, Япония.

6 июня 1944 г. войска англо-американских союзников СССР высадились на побережье Франции в Нормандии, и долгожданный второй фронт в Европе был, наконец, открыт. К этому времени в ходе Второй мировой войны уже произошел кореннойпереломвпользустранантигитлеровскойкоалиции,фашистскаяИталия была выведена из войны, Красная Армия готовилась к освобождению оккупированных гитлеровской Германией стран Восточной Европы и в принципе могла в одиночку довести войну в Европе до полного поражения нацистских сил. Тем не менее открытие второго фронта в Западной Европе, несомненно, способствовало сокращению числа возможных потерь и приближало сроки окончательного поражения Германии и ее союзников.

История открытия второго фронта в Европе подробно изучена в огромном количестве научных работ исследователей разных стран – отечественных, европейских, американских, канадских и других. Однако до сих пор остается слабо освещенной в литературе по истории Второй мировой войны реакция на это событие в других частях света – в Азии и Африке. В настоящей статье ставится задача восполнить этот пробел на примере трех стран: союзницы Германии по Тройственному пакту Японии, развязавшей многолетнюю агрессивную войну в Китае, Юго-Восточной Азии и на Тихом океане; подвергшегося в 1940–1942 гг. итало-германской агрессии Египта – ведущей страны арабского мира, связанной с Англией союзным договором 1936 г.; и Турции – другого союзника Англии, так и не принявшего участия ни в каких военных действиях в течение всей войны.

В качестве основного источника, позволяющего осветить заявленную тему, использованы материалы британского национального архива – «Еженедельные сводки политической разведки», которые составлялись сотрудниками соответствующего отдела министерства иностранных дел Великобритании и в виде секретных брошюр для служебного пользования рассылались членам военного кабинета и других правительственных и военных органов1.

1 The National Archives of UK (TNA): Public Records Office (PRO). Foreign Office files (FO) 371. Weekly Political Intelligence Summaries, 1944 (WPIS)

23

Как писали составители «Сводки», общественное мнение в Турции «находилось под глубоким впечатлением от высадки союзников во Франции». По утверждениям турецкой прессы, германская пропаганда о непреодолимости «Западного вала» была «полностью развенчана». Турецкие газеты с иронией вспоминали хвастливые утверждения Гитлера о том, что «американские войска никогда не пересекут Атлантику». В «Сводке» за 14 июня 1944 г. отмечалось, что в Турции превалирующим мнением стало следующее: «либо бои на Западе закончатся быстро, либо растянутся на годы, но в любом случае Германия сможет только оттянуть, но не сможет избежать поражения»2. Взаимодействие и сотрудничество стран антигитлеровской коалиции стало рассматриваться в Турции как «полное и всеохватывающее», делался вывод, что Германия сама виновата в том, что «из-за своей агрессивности» она теперь столкнулась с «кошмаром войны на три фронта»3.

В порядке оправдания за неучастие своей страны в войне на стороне антигитлеровской коалиции турецкий журналист Атай в полуофициальной газете «Улус» написал, что народы малых стран, к которым он относил и Турцию, «в прошлом уже принесли большие жертвы за свободу и независимость». Он выражал надежду, что «англосаксы могли бы с великодушием воздать» таким народам за их прежние жертвы, поскольку «теперь им самим приходится нести такие же жертвы, сражаясь за то же дело»4.

Вместе с тем в той же «Сводке» обращалось внимание на то, что «турецкие власти недавно разрешили проход в Эгейское море 12 германских кораблей, которые были либо вспомогательными, либо легкими военными судами, удиравшими из Черного моря». Расценивая этот случай как «нарушение конвенции о режиме Черноморских проливов, заключенной в Монтрё», представители союзников приостановили начатые торговые переговоры с Анкарой. В то же время в «Сводке» отмечалось, что, согласно сообщениям прессы, завершились турецко-германские торговые переговоры5.

Новые сведения и комментарии о «военных судах, которым турецкие власти позволили бежать через Проливы в начале июня», появились в «Сводке британской политической разведки» от 21 июня 1944 г. Согласно «Сводке», это были 4 транспортных корабля и 8 судов, «используемых для охоты на подводные лодки и других военных целей». «Несмотря на то, что перед заходом в Босфор на этих кораблях было снято все вооружение, – отмечалось в “Сводке”, – им, как явным военным судам, должно было быть отказано в проходе через Проливы согласно положениям конвенции Монтрё. Однако представители турецких властей произвели досмотр всех кораблей так небрежно и поверхностно, что не заметили или

2 TNA: PRO. FO 371. WPIS. No 245. 1944. June 14.

3 Под третьим фронтом в Европе подразумевались военные действия на Апеннинском полуострове, где в 1943–1945 гг. развернулись бои англо-американских войск и их союзников с силами германского вермахта.

4 TNA: PRO. FO 371. WPIS. No 245. 1944. June 14. 5 Ibid.

24

сделали вид, что не заметили разобранного вооружения, и не предприняли никаких попыток, чтобы задержать эти суда»6.

8 июня 1944 г. британский посол в Анкаре Х. Нэтчбулл-Хьюджессен, чьи представления турецкому МИД по этому вопросу остались безрезультатными, встретился с президентом Турции И. Инёню и выразил протест в связи с отношением турецких властей к этому делу. Британский посол подчеркнул, что его правительство рассматривает этот вопрос «как тест на сотрудничество» между Лондоном и Анкарой и оно «глубоко обеспокоено» тем, как «турецкое правительство поддается вполне очевидному германскому маневрированию». Только после этого турецкие власти произвели надлежащий досмотр германского корабля «Кассель», который они были вынуждены задержать еще до его захода в Босфор и, как и утверждали ранее англичане, на его борту было обнаружено соответствующее вооружение7.

14июняминистриностранныхделВеликобританииА.Иденсделалзаявление

впарламенте, которое не оставило никаких сомнений относительно «серьезного неудовольствия» британского правительства в связи с действиями турецких властей. Уже на следующий день турецкий премьер-министр Ш. Сараджоглу сказал Нэтчбулл-Хьюджессену, что Н. Менеменджиоглу снят с должности министра иностранных дел Турции и в будущем все германские корабли, подобные тем, изза которых возникла дискуссия, будут задерживаться, а «все суда, претендующие на то, чтобы считаться торговыми, будут строго досматриваться». К сказанному Сараджоглудобавил«категорическиеуверенияв том,что отнынетурецкое правительство не сделает ничего, что было бы выгодно для Германии», и правительство Великобритании «может полагаться на чистосердечное сотрудничество Турции». В заключение беседы Сараджоглу еще раз отметил, что президент Турецкой Республики Исмет Инёню и лидеры правящей Народно-республиканской партии «находятся под возрастающим впечатлением от успехов союзников в Италии и Нормандии и обеспокоены похолоданием в англо-турецких отношениях»8.

Высадка англо-американских сил в Северной Франции не стала «легкой прогулкой» союзников по Западной Европе. Военные действия, развернувшиеся в Нормандии, привели к тому, что в Турции стали сравнивать германскую оборону французского портового города Шербур с боями в Сталинграде, однако, как указывалось в «Сводке» за 28 июня 1944 г., в Турции прекрасно понимали, что «Германия сражается в своем последнем раунде». Турецкая пресса писала о возможных направлениях политического курса Турции в будущем. Одни авторы высказывались за то, чтобы «Турция сотрудничала с союзниками, оказывая помощь

вснабжении опустошенных Балканских стран». Бывший министр иностранных дел и посол Турции в Лондоне Р. Арас выступил в поддержку «взаимопонимания и сотрудничества» не только с Великобританией, но также с США и СССР. Другой автор подчеркивал, что «в обмен за свое сотрудничество, каким бы оно

6 Ibid. No 246. 1944. June 21.

7 Ibid.

8 Ibid.

25

не было, Турция не попросит никаких территорий». Еще один комментатор высказывал мысль, что «для турецких товаров самые хорошие покупатели находятся в Центральной и Северной Европе». Одновременно составители «Сводки» отметили, что в контексте происходящих событий «осадное положение в Стамбуле и европейской части Турции было продлено на очередные шесть месяцев»9.

В«Сводке» за 5 июля был представлен краткий обзор текущей ситуации относительно Турции. Составители «Сводки» отмечали, что после выступления пре- мьер-министра Великобритании У. Черчилля в Палате общин 24 мая 1944 г. турки «вздохнули с облегчением», придя к заключению, что вероятность оказания давления на них с целью побуждения к вступлению в войну на стороне англичан крайне мала.«Однакотеперь,–указывалосьв“Сводке”,–унихпоявилосьновоебеспокой- ство. Успехи войск союзников, о которых поступают сообщения со всех фронтов, означают конец лелеемой ими надежды на то, что Россия истощит себя в затяжной борьбе с Германией. Выражаемое турками удовлетворение успехами союзных армий в Западной Европе ограничено определенными рамками и волей-неволей они должны заставить себя перейти к осознанию того, что Россия окажется в стане победителей. Старые подозрения в отношении России, которые никогда не покидали умов турецкой правящей клики [выделено мной. – В.К.], даже в период самых дружественныхтурецко-советскихотношений1920-х–начала1930-хгг.,сталиоче- видной озабоченностью сегодняшних дней. Однако никакой критики России в открытой форме не допускается, в целом демонстрируется дружественное отношение

кСоветскому Союзу, а в турецкой прессе продолжает обсуждаться целесообразностьтакогожеальянсасРоссиейиСША,какойсуществуетсВеликобританией»10.

Египетская пресса анонсировала высадку сил союзников в Нормандии 6 июня 1944 г. «исключительно крупными заголовками». По словам составителей «Сводки» от 14 июня, «вторжение англо-американских войск в Европу вызвало огромный интерес среди всех слоев египетского общества». Этот интерес даже «превзошел тот энтузиазм, который был проявлен [египтянами. – В.К.] несколькимиднямираньшевсвязисвступлениемсоюзныхвойсквРим»11.В«Сводке»за28 июняотмечалось,что«прессаиобщественноемнениевЕгиптепо-прежнемупро- должают следить с большим интересом за военными действиями в Нормандии». Одновременно египтяне выражали надежду, что «союзные державы в ближайшее время предпримут какие-то действия на Балканах». В «Сводке» отмечалось, что отставка турецкого министра иностранных дел Н. Менеменджиоглу и «просоюзнический тренд в политике Турции также произвели значительное впечатление» на египтян12.

В«Сводке» за 5 июля 1944 г. обращалось внимание на следующее: «В египетской прессе, вдохновленной последними новостями с европейских фронтов и полагающей, что война может закончиться победой союзников уже в этом году,

9 Ibid. No 247. 1944. June 28.

10Ibid. No 248. 1944. July 5.

11Ibid. No 245. 1944. June 14. Рим был занят англо-американскими войсками 4 июня 1944 г.

12Ibid. No 247. 1944. June 28.

26

стали выдвигаться предложения о том, что Египет должен срочно сформулировать свои собственные требования к послевоенному мироустройству, среди которых на первом месте должен стоять пересмотр англо-египетского договора 1936 г.» Как отмечалось в «Сводке», «этот вопрос стал главной темой дня и активно обсуждается как в правительстве, так и в кругах оппозиции. Рост интереса к этой теме был вызван статьей в газете «Аль-Ахрам», в которой содержался призыв к началу действий с целью пересмотра условий договора. Общественность Египта придаетзначениелюбымполитическимзаявлениям,появляющимсявэтойгазете, и, как полагают, статья по данному вопросу появилась либо с одобрения египетского правительства, либо, напротив, была написана специально с целью подтолкнуть правительство к действию»13.

Полностью отличной от восприятия в Турции и Египте была реакция на открытие второго фронта в Западной Европе в Японии, которая с сентября 1940 г. являлась военно-политическим и экономическим союзником гитлеровской Германии. 8 июня 1944 г. премьер-министр Японии Тодзио направил Гитлеру телеграмму, в которой «выразил свою полную уверенность в победе германских войск и заявил, что Япония, действуя в тесном сотрудничестве с рейхом, внесет свой вклад в уничтожение общего врага»14. В свою очередь японский министр иностранных дел Сигэмицу в послании Гитлеру и «всему германскому народу» выразил (по мнению составителей «Сводки» от 14 июня, «преждевременно») поздравления в связи с «блестящими результатами», которых добилась германская армия в «доблестном контрнаступлении» против сил противника на побережье северной Франции15.

Японскиеофициальныелицаипрессавсвоихкомментарияхпоповодувысадки англо-американских войск во Франции в целом придерживались мнения, что «вторжение было предпринято по указке [выделено мной. – В.К.] Москвы», оно обозначает «наступление кризиса в европейской войне», германские войска «нанесут сокрушительное поражение силам вторжения» и «это станет также поворотным пунктом в войне на Тихом океане». Как отмечалось в «Сводке», «японцы не делали секрета из своего горячего желания поражения силам союзников», их мнение выражалось словами «Мы надеемся на второй Дюнкерк»16.

Такое мнение подкреплялось, в частности, экспертными оценками некоторых высокопоставленных лиц. Бывший секретарь посольства Японии в Берлине Нобухико Ушиба, который в период своей работы в Германии «совершил обширную инспекционную поездку» по всей линии «Атлантического вала», комментируя высадку союзников в Нормандии, заявил, что преимущество Германии выражается в сильно укрепленных оборонительных сооружениях, которые защищают как минимум 60 дивизий и отборные силы люфтваффе, в таких условиях «вторжениедаетГермании возможностьнанести решающийконтрударспоследующим

13Ibid. No 248. 1944. July 5.

14Ibid. No 245. 1944. June 14.

15Ibid.

16Ibid.

27

переходом к победоносному всеобщему наступлению». Военный атташе Японии при правительстве Виши генерал Нумата также заявил, что «позиции германских сил на фронте вторжения являются исключительно благоприятными»17.

Бывший посол Японии в Италии Тосио Сиратори, по мнению составителей «Сводки», «хорошо известный экстремистский лидер», проводил «более независимую линию» в своем анализе событий в Нормандии. 9 июня 1944 г. его заявление процитировало японское телеграфное агентство «Домэй цусин»; в нем говорилось, что «Великобритания и Соединенные Штаты не начинали вторжение ради того, чтобы выполнить обещание, данное Советскому Союзу». Западные союзники, сказал Сиратори, «являются гораздо более практичными людьми и не подвержены влиянию таких мотивов. Они накопили огромное количество различных военных материалов и большое число войск перед тем, как начать высадку, их не заставит повернуть назад какая-нибудь первоначальная неудача». Сиратори предупреждал своих соотечественников, что будет ошибкой думать, что «критический момент в ходе войны уже наступил». Однако и он предрекал, что, в конечном счете, американцы и англичане потерпят поражение, поскольку, утверждал Сиратори, они недооценивают «элемент силы духа» и их преимущество в военных материалах «постепенно будет утрачено»18.

В «Сводке» за 14 июня 1944 г. отмечалось, что «руководящие круги Японии предостерегают свой народ от распространения ошибочного мнения, что вторжение во Францию может привести к отводу каких-либо вражеских сил с тихоокеанскоготеатравоенныхдействийилипомешатьпродолжениюздесьнаступательных действий англосаксов». По мнению составителей «Сводки», комментарий командования японского флота, опубликованный агентством «Домэй цусин» 8 июня, особенно выразительно подчеркивал эту мысль. В нем говорилось: «Любимая тактика врага – прибегать к новым маневрам в Восточной Азии одновременно и параллельно с новым стратегическим движением на европейском фронте». Таким образом, делали вывод составители «Сводки», из этих слов японцы должны были заключить, что им «следует ожидать интенсификации борьбы на Тихом океане»19.

По мнению составителей «Сводки», японская пресса, которая в целом отражала точку зрения официальных кругов относительно ситуации, созданной высадкой англо-американских союзников в Нормандии, невольно выдавала свое затаенное желаниеувидеть,какЯпониянаноситударнаТихоокеанскомтеатревойны.Так,газета «Асахи» 9 июня заявила, что «исход сражения во Франции будет иметь решающее воздействие на ситуацию во всем мире, «театр Великой Восточноазиатской войны» тесно связан с западноевропейским театром военных действий и что Япония не должна упускать момент «из-за своего ленивого бездействия». В свою очередь «Иомиури» писала, что «Япония и Германия находятся сейчас в положении, когда можно разбить общего врага при условии тесного взаимодействия и сотрудничества». Газета предупреждала, что «хотя вторжение в Нормандию и сосредоточило

17Idid.

18Ibid.

19Ibid.

28

внимание американцев на Европе на некоторое время, это не будет продолжаться долго, поскольку американцы рассматривают Тихоокеанский театр войны как самый важный». По мнению «Иомиури», даже разгром сил вторжения во Франции может привести к усилению американской активности на Тихом океане. Поэтому, утверждала газета, текущий момент создал для Японии самую лучшую возможность, чтобы нанести свой удар, и «этот шанс не следует упускать»20.

«Несмотря на выражаемую ими уверенность, – отмечали составители “Сводки”, – имеются основания полагать, что японские власти серьезно обеспокоены. Вероятно, они не так убеждены в победе Германии, как кажется, и у них нет иллюзий относительно силы атаки [со стороны американцев. – В.К], с которой они могут столкнуться. Более того, имеются признаки трудностей на японском внутреннем фронте, поскольку население Японии страдает от напряжения, вызванного гонкой по увеличению производства самолетов и военного снаряжения, а также от нехватки продуктов питания в городах. Становится очевидным, что в среде обычно терпеливых и дисциплинированных японских масс все более распространяются настроения недовольства и беспокойства»21.

Подводя итог, можно сказать, что открытие второго фронта в Европе породило во всех трех странах, о которых шла речь, – в Японии, Турции и Египте – новые надежды. Однако в каждой из них эти надежды были разными.

Вправящих кругах Японии надеялись на то, что гитлеровские войска, оборонявшие «Атлантический вал», нанесут англо-американским силам вторжения сокрушительное поражение и это может стать началом поворота в ходе войны в пользу Германии и Японии как в Европе, так и на Тихом океане. Однако многие в Японии понимали, что это надежды иллюзорные, среди населения нарастали настроения тревоги и неуверенности в завтрашнем дне.

ВТурции высадка союзников в Нормандии укрепила надежду на то, что ей все-таки удастся избежать прямого участия в войне на стороне сил антигитлеровской коалиции. Одновременно в турецких правящих кругах стали таять надежды на то, что длительная война, которую вел с Германией Советский Союз, ослабит

иистощит его. Вместо этого в умах турецкой правящей верхушки стали расти опасения, что вышедший из войны победителем Советский Союз станет представлять некую угрозу для Турции.

Воккупированном британскими войсками Египте открытие второго фронта в Европе и другие успехи сил антигитлеровской коалиции породили надежду на скорое окончание войны и последующую возможность пересмотра условий анг- ло-египетского договора 1936 г., ущемлявшего суверенитет страны.

Вцелом анализ оценок, мнений и откликов на открытие второго фронта в Европе в Турции, Египте и Японии показывает, что из этого важного события мирового значения каждая из упомянутых стран стремилась извлечь или хотя бы просчитать на ближайшее будущее определенную выгоду, исходя из своих собственных интересов.

20Ibid.

21Ibid.

29