V_M_Allakhverdov_Soznanie_kak_paradox

Раздел второй

процесс, они с настойчивостью, достойной иногда лучшего применения, сразу же пытались в нем найти разгадку этой тайны. Одна из самых ярких попыток была предпринята И. М. Сеченовым.

В 1873 г. он публикует большую статью, в заглавии которой задается вопросом: кто, собственно, должен «разрабатывать психологию»? И далее рассуждает так: естественная наука должна объяснять сложное простейшим. Но что есть простейшее? Вряд ли осмысленно сравнивать психическую жизнь с жизнью камней или растений. Но вот родство психических явлений с нервными процессами очевидно для физиолога: действительно, психической деятельности без головного мозга не существует; невозможно провести ясную границу между нервными актами и явлениями, которые всеми признаются психическими. А потому надо «передать аналитическую разработку психических явлений в руки физиологии», психологию должен «разрабатывать» физиолог. Ибо, мол, только одна физиология держит в своих руках ключ к истинно научному анализу психических явлений.

Таким ключом для Сеченова стал обнаруженный им процесс торможения. Ученый экспериментально показал, что двигательная реакция может быть прекращена путем раздражения определенных участков мозгового ствола. Это значит, что ощущение, вызываемое возбуждением органов чувств («чувствующих снарядов»), может приводить не только к возбуждению «двигательных снарядов тела» (терминология тех времен), но и к «возбуждению их тормозов». Сеченов действительно совершил великое открытие. Он первым понял, что без торможения никакая регуляция движения невозможна. Далее он рассуждал так.

Психические (сознательные) процессы непосредственно физиологически неуловимы. Но процессы торможения — тоже нечто неуловимое. Торможение может останавливать какой-то идущий процесс (это ещё можно зарегистрировать), но ведь оно может и помешать начаться чему-то другому. А если ничего не начинается, то это ничего нельзя и заметить. Физиолог сможет в лучшем случае наблюдать какие-то проявления нервной активности, которые не ведут ни к какому эффекту. Поэтому торможение — особый процесс. Если задуматься, восклицает Сеченов, то ведь управление торможением — это как раз то, что обычно называют волей! Задержка движений, т. е. противостояние внешним влияниям, требует больше затрат нервно-психической энергии, чем осуществление движений. Вот почему именно в этом ранее не известном типе физиологических процессов лежит, по мнению Сеченова, ключ к пониманию сознания. Волевое усилие — торможение — обеспечивает способность организма не реагировать на внешние или внутренние раздражители.

[окончание cтраницы 146]

Историческая преамбула

Ученый понимал, как долог путь от открытия торможения до псиеской реальности. Вот как он описывает этот путь: психология нач-нет свой кропотливый труд с простейших случаев; движение её будет медленно, но зато выиграет в верности; из психологии, правда, исчезнут блестящие, всеобъемлющие теории; в научном содержании её будут страшные пробелы, на место объяснений в огромном большинстве случаев выступит лаконичное «не знаем»; сущность сознательных явлений останется во всех без исключения случаях непроницаемой тайной (подобно, впрочем, сущности всех явлений на свете) — и тем не менее, психология сделает огромный шаг вперед1.

Однако исследовательская программа Сеченова исчерпала себя гораздо быстрее. Другой великий физиолог, К. Бернар, в лаборатории которого Сеченов как раз и открыл феномен центрального торможения, показал, что условием существования животных организмов является «постоянство внутренней среды» (т. е. постоянство внутренней температуры; постоянство содержания воды, сахара, кислорода, кальция; постоянство концентрации ионов водорода и т. п.). Любые, даже незначительные, отклонения от стабильного уровня автоматически регистрируются организмом и приводят в действие физиологические механизмы, пытающиеся устранить это нарушение. В частности, организм людей и лошадей (кто знает, почему только их?) защищает себя от перегревания таким способом: при увеличении температуры крови в сосудах головного мозга всего на несколько сотых градуса термочувствительные нейроны мозга формируют электрический сигнал, который направляется к нервным окончаниям, управляющим потовыми железами; железы, в свою очередь, выделяют пот, испарение которого ведет к охлаждению тела и, соответственно, снижению температуры крови.

Очень важная тонкость, значение которой в полной мере было оценено существенно позже. Потоотделение должно автоматически прекращаться, как только температура приходит в норму, — не раньше, но и не позже. Железы, выделяющие пот, не получают указание, какое количество пота им надо выделить, — заранее ведь не известно, сколько понадобится. Поэтому сигнал, управляющий работой желез, побуждает их выделять пот до тех пор, пока не нормализуется температура. Но это значит, что информация циркулирует в организме по кольцу: железы получают сигналы от термочувствительных нейронов, а они, регистрируя снижение температуры, получают сигналы об эффективности Деятельности потовых желез, чтобы в случае нормализации дать указание

[окончание cтраницы 147]

____________________

1Сеченов И. М. Избранные философские и психологические произведения. М., 1949, с. 242-243.

Историческая преамбула

П. К. Анохин заменил рефлекторную дугу на рефлекторное кольцо и придавал такое значение обратной связи в своих схемах опережающего отражения, что даже указывал на свой приоритет перед Н. Винером в использовании этого представления. Среди идей недавнего времени отмечу работы Д. Эдельмена 1 и А. М. Иваницкого 2, где психические явления так или иначе связываются с возвратом возбуждения из памяти и последующим сличением (как необходимым компонентом обратной связи) этого возвратного возбуждения с возбуждением от сенсорной стимуляции.

Впрочем, какие бы новые физиологические явления ни обнаруживались, какие бы новые подходы и методы исследования ни предлагались, сознание всегда остается независимой переменной, не поддающейся непосредственному физиологическому изучению. В конечном счёте, организм (мозг) в физиологическом описании всегда выглядит как детерминированный автомат, созданный природой для обеспечения собственной жизнедеятельности. С помощью такого представления принципиально нельзя обосновать свободу выбора, данную человеческому сознанию. Как и невозможно показать, что условный рефлекс или любые другие физиологические процессы и явления сами по себе содержат какую-то психическую составляющую. Действительно, присущие животным (и, разумеется, человеку) способности создавать ус- ловно-рефлекторные связи или какие-либо иные физиологические явления сами по себе не могут доказывать существование сознательных переживаний.

А вот ещё одна проблема, не решенная в рамках обсуждаемого подхода к тайнам сознания. Влияние физиологического на психику известно. Это обычно и ведет к предположению, что психика и сознание — следствие каких-то физиологических процессов. Однако известно и обратное. В литературе описываются поразительные случаи психического влияния на физиологические процессы. Не обсуждая самые экзотические случаи, связанные с мистическими практиками (стигматы веры у святых, нахождение тренированных йогов под водой или под землей в течение длительного времени без воздуха и т. п.), ограничимся рядом более спокойных примеров. Вызывать изменения в организме (казалось бы, не подвластные сознанию) может гипнотическое воздействие: например, можно внушить укус комара, имитировав его легким прикосновением карандаша, — и через 2-3 минуты в месте укуса ощущается

[окончание cтраницы 151]

____________________

1См. ЭдельменД., Маунткасл В. Разумный мозг. М, 1981.

2Иваницкий А. М., Стрелец А. Б., Корсаков И. А. Информационные процессы мозга и психическая деятельность. М, 1984.

Историческая преамбула

*Не только физиологическое влияет на психическое, но и психи ческое влияет на физиологическое.

*Сознание, как субъективное чувство осознанности, принципиально не может быть описано на физиологическом языке, и значение этого субъективного чувства ускользает от физиологического анализа.

*Физиологи обнаружили неоднозначность реакции организма на стимул. Тем самым они признали множественность значений для организма одного и того же стимула.

*Поиск физиологического обоснования сознания постоянно вел исследователей в направлении изучения механизмов обратной связи.

Поиск биологических оснований сознания

Конец XIX в. подарил психологии подход к поиску обоснований, который сразу приписал сознанию смысл. Зародился этот подход в США, где блистательный У. Джеймс заявил: сознание появилось потому, что оно полезно. Его последователи вторят: сознание — это инструмент, с помощью которого организм приспосабливается к требованиям окружающей среды. Такой подход был назван функционализмом, поскольку рассматривал сознание как выполняющее важную функцию в человеческой жизни. С точки зрения функционализма, разлагать сознание на отвлеченные дискретные элементы, как это делал В. Вундт и его последователи, бессмысленно — поток сознания непрерывен, сознание в целом, а не его отдельные элементы, предназначено помогать организму быть эффективным в различных жизненных ситуациях. Поскольку в один и тот же поток нельзя вступить дважды, то и не слишком продуктивно экспериментировать над сознанием: один и тот же эксперимент невозможно повторить.

Джеймс замечателен уже хотя бы тем, что в истории объявлен одним из пионеров экспериментальной психологии, но по существу сам не был экспериментатором и к экспериментам в психологии относился скорее отрицательно. Он сделал едва ли не больше других психологов в популяризации естественнонаучного подхода к психологии, но в то же время увлекался ясновидением, пытался общаться с душами умерших и ставил другие мистические опыты. Джеймс парадоксален и как личность: он был беспокойным и нервным человеком; к тому же, склонным к

[окончание cтраницы 153]