Schelling1 / Том 1

интеллигенции. Когда нам кажется, будто существует не­ кий переход от организма к интеллигенции, причем таким образом, что в результате аффицирования организма возни­ кает представление в интеллигенции, то это лишь иллюзия; поскольку мы ничего не можем знать о представлении, прежде чем оно посредством организма не стало для нас объектом, аффицирование нас объектом предшествует в со­ знании представлению и, таким образом, должно казаться нам не обусловленным представлением, а его условием. Не само представление, а его осознанность обусловлена аффицированием, осуществленным объектом, и если эмпиризм ограничивается этим утверждением, то нам нечего ему возразить.

Следовательно, если вообще может идти речь о переходе там, где вовсе нет двух противоположных объектов, а есть, собственно говоря, только один объект, то скорее можно говорить о переходе от интеллигенции к организму, нежели об обратном. Ибо поскольку самый организм есть лишь род созерцания, присущий интеллигенции, то для нее все, что в ней есть, необходимо должно стать объектом непосред­ ственно в организме. Вся так называемая зависимость духовного от материального проистекает только из этой необходимости созерцать все, что в нас есть, следовательно, и представление как таковое, а не только его объект в каче­ стве находящегося вне нас. Как только, например, орга­ низм перестает быть полным отражением нашего универсу­ ма, он уже не может служить нам органом самосозерцания, т. е. он болен; мы сами чувствуем себя больными только вследствие этой абсолютной тождественности организма с нами. Но сам организм может быть болен лишь в соответ­ ствии с законами природы, т. е. в соответствии с законами самой интеллигенции. Ибо интеллигенция в своем проду­ цировании не свободна, а ограничена и стеснена законами. Следовательно, в тех случаях, когда мой организм должен быть по законам природы болен, я вынужден созерцать его таковым. Чувство болезни возникает только из нарушения тождества между интеллигенцией и ее организмом, напро­ тив, чувство здоровья, если только вообще можно назвать чувством совершенно пустое ощущение, есть чувство по­ лного растворения интеллигенции в организме, или как сказал один замечательный писатель, прозрачность орга­ низма для духа.

К этой зависимости от физического не самого духовно­ го, а осознания духовного относится и увеличение или уменьшение наших духовных сил в зависимости от органи-

371

ческих сил и даже необходимость представлять себя поя­ вившимся на свет. Я в качестве этого определенного индивидуума вообще не был, пока не стал созерцать себя в качестве этого, и перестану им быть, как только прекра­ тится это созерцание. Поскольку в соответствии с законами природы неизбежно должен наступить такой момент, когда организм, постепенно разрушающийся под действием со­ бственных сил, перестанет быть отражением внешнего мира, то абсолютное уничтожение тождества между орга­ низмом и интеллигенцией — в болезни оно было лишь ч а с т и ч н ы м , — т. е. смерть, есть явление природы, которое само входит в изначальный ряд представлений, присущих интеллигенции.

То, что относится к слепой деятельности интелли­ генции, а именно что организм есть ее постоянный слепок, должно относиться и к ее свободной деятельности, если таковая существует в интеллигенции, что до сих пор нами еще не дедуцировано. Следовательно, каждой свободной последовательности представлений в интеллигенции до­ лжно соответствовать свободное движение в ее организме, причем сюда следует отнести не только так называемое произвольное движение в узком смысле слова, но и жесты, язык, короче говоря, все, что служит выражением внутрен­ него состояния. Но вопрос, как представление, свободно принятое интеллигенцией, переходит во внешнее движе­ ние, вопрос, который относится к области практической философии и затронут здесь лишь потому, что ответ на него все-таки может быть дан только на основании изложенных в данной связи п р и н ц и п о в , — требует совсем иного реше­ ния, чем обратный: как изменением в организме может быть обусловлено представление в интеллигенции. Ибо, пока интеллигенция производит бессознательно, ее орга­ низм непосредственно тождествененей, и все то, что она созерцает вовне, отражается организмом без дальнейшего опосредствования. Например, по законам природы необхо­ димо, чтобы при тех или иных условиях, например при наличии факторов всеобщего раздражения, организм пред­ ставлялся больным; если эти условия даны, интеллигенция уже не свободна представлять или не представлять себе то, что обусловлено; организм становится больным, потому что интеллигенция должна представлять его таковым. Однако от интеллигенции в той мере, в какой она действует сво­ бодно, ее организм отличается; таким образом, из пред­ ставления интеллигенции непосредственно не следует бы­ тие организма. Причинная связь между свободной деятель-

372

ностью интеллигенции и движением ее организма столь же немыслима, как и обратное, поскольку они противопо­ ложны друг другу совсем не действительно, а только идеально. Следовательно, не остается ничего другого, как предположить наличие гармонии между интеллигенцией, поскольку она действует свободно, и интеллигенцией, по­ скольку она бессознательно созерцает, и эта гармония необходимо должна быть предустановленной. Следователь­ но, и трансцендентальный идеализм нуждается в предуста­ новленной гармонии, хотя и не для того, чтобы объяснить совпадение изменений в организме с непроизвольными представлениями, а для того, чтобы объяснить совпадение органических изменений с произвольными представления­ ми; причем нуждается он не в предустановленной гармо­ нии непосредственно между интеллигенцией и организмом, как ее обычно толкуют интерпретаторы Лейбница, а в та­ кой, которая существует между свободной деятельностью и деятельностью, производящей бессознательно, ибо только такого рода гармония необходима для объяснения перехода от интеллигенции к внешнему миру.

Однако каким образом такая гармония возможна, мы, находясь на данной стадии исследования, понять не можем, да в этом еще и нет необходимости.

V

Из полностью дедуцированного теперь отношения ин­ теллигенции к организму очевидно, что в настоящий момент сознания она растворяется в своем организме, который она созерцает как полностью тождественный себе и, следовательно, опять не достигает созерцания самой себя.

Но именно потому, что для интеллигенции весь ее мир сконцентрирован в организме, круг продуцирования оказы­ вается для нее замкнутым. Тем самым последнее действие, которым в интеллигенции полагается полное сознание (ибо обнаружить это действие было нашей единственной зада­ чей; все остальное, что попало в наше поле зрения при решении этой задачи, возникало для нас как бы попутно и так же непреднамеренно, как для самой интеллигенции), должно совершенно выпадать из сферы продуцирования, т. е. для того, чтобы возникло сознание, сама интеллиген­ ция должна полностью оторваться от продуцирования, что, без сомнения, станет возможным также только посредством ряда действий. Но прежде чем мы сможем дедуцировать

373

эти действия, необходимо хотя бы в общих чертах ознако­ миться с той сферой, к которой относятся эти противопо­ ложные продуцированию действия. Ибо то, что эти дей­ ствия должны быть противоположны продуцированию, можно заключить из того, что они должны его ограничи­ вать.

Следовательно, мы задаем вопрос, встречалось ли нам где-либо в предшествующем изложении действие, противо­ положное продуцированию? Когда мы выводили ряд проду­ цирований, посредством которых Я постепенно достигало созерцания себя в качестве продуктивного, нам, правда, не встречалась деятельность, с помощью которой интелли­ генция вообще оторвалась бы от продуцирования, однако полагание каждого дедуцированного продукта в собствен­ ное сознание интеллигенции могло быть объяснено только постоянным рефлектированием интеллигенцией того, что ею произведено, а для нас каждое такое рефлектирование служило условием дальнейшего продуцирования. Следова­ тельно, для объяснения прогресса в продуцировании мы должны были положить в наш объект деятельность, посред­ ством которой он стремится выйти за пределы каждого отдельного продуцирования, но этим стремлением сам все больше втягивается в новые продуцирования. Поэтому можно заранее предвидеть, что постулированный нами здесь ряд действий вообще должен относиться к сфере рефлексии.

Однако теперь продуцирование для интеллигенции завершено, и она уже не может вернуться в эту сферу с помощью какой бы то ни было новой рефлексии. Следова­ тельно, то рефлектирование, к дедукции которого мы теперь приступаем, должно быть совершенно иным, чем то, которое постоянно шло параллельно продуцированию, и ес­ ли бы это рефлектирование необходимо сопровождалось продуцированием, что вполне возможно, то это продуциро­ вание в противоположность первому, необходимому, до­ лжно было бы быть свободным. И наоборот, если рефлекти­ рование, сопутствовавшее бессознательному продуцирова­ нию, было необходимым, то рефлектирование, которое мы ищем теперь, должно быть свободным. Посредством этого рефлектирования интеллигенция ограничит не только свое отдельное продуцирование, но и продуцирование вообще — целиком и полностью.

Противоположность между продуцированием и рефлек­ тированием станет наиболее отчетливой в силу того, что все, виденное нами до сих пор с точки зрения созерцания,

374

предстанет перед нами совсем иным с точки зрения реф­ лексии.

Теперь мы хотя бы в общих чертах заранее ознакоми­ лись с той сферой, к которой вообще относится ряд дей­ ствий, позволяющих интеллигенции оторваться от проду­ цирования, т.е. со сферой свободной рефлексии. И для того чтобы эта свободная рефлексия была связана с тем, что дедуцировано нами ранее, ее основание должно необходимо находиться в третьем ограничении, которое таким же образом приведет нас к эпохе рефлексии, как второе огра­ ничение привело к эпохе продуцирования. Однако действи­ тельно установить эту связь мы еще совершенно не спо­ собны и можем лишь утверждать, что она существует.

Общие замечания ко второй эпохе

Для полного понимания связи между действиями, выведенными во второй эпохе, необходимо отчетливо пред­ ставлять себе различие между тем, что мы называли первым или изначальным ограничением, и ограничением вторым или особенным.

Изначальная граница была положена в Я идеальной деятельностью уже в первом акте самосознания, или, как это потом представилось Я, вещью самой по себе. Однако вещью самой по себе ограничивалось только объективное, или реальное, Я. Между тем, производя, т. е. на протяже­ нии всего второго периода, Я уже не только реально, но идеально и реально одновременно. Следовательно, теперь производящее Я в качестве такового не может чувствовать себя ограниченным той изначальной границей также и по­ тому, что эта граница теперь перешла в объект, который служит общим выражением Я и вещи самой по себе; поэто­ му в нем и следует искать ту изначальную границу, которая положена вещью самой по себе, и она действительно в нем обнаруживается.

Если, следовательно, Я еще теперь чувствует себя ограниченным, то ограниченным оно может чувствовать себя только в качестве производящего, а это в свою очередь возможно только посредством второй границы, которая должна служить границей как для вещи, так и для Я.

Эта граница должна была бы быть границей страдатель­ ности в Я, но таковая она лишь для реального и объектив­

375

ограничивается, означает: ограничивается идеальное Я. Таким образом, очевидно, что посредством продуцирова­ ния граница действительно перешла в идеальное Я. Та же граница, которая ограничивает идеальное Я в его деятель­ ности, ограничивает реальное Я в его страдательности. Противоположением между идеальной и реальной деятельностями вообще положено первое ограничение; мерой, или границей, этого противоположения, которое, будучи при­ знано в качестве такового — что происходит в продуктив­ ном созерцании, — необходимо должно быть определен­ ным, положено второе ограничение.

Таким образом, Я тем, что оно стало производящим, было непосредственно подвергнуто, не ведая того, второму ограничению, т. е. ограниченной оказалась и его идеальная деятельность. Для Я, которое само по себе не допускает ограничения, это второе ограничение необходимо должно быть совершенно случайным. Что оно совершенно случай­ но, означает: его основание заключено в абсолютно сво­ бодном действовании самого Я. Объективное Я ограничено этим определенным образом потому, что идеальное Я дей­ ствовало именно этим определенным образом. Однако то, что идеальное Я действовало этим определенным образом, само уже предполагает наличие в нем некой определенно­ сти. Следовательно, эта вторая граница должна представ­ ляться Я одновременно зависимой и независимой от его деятельности. Это противоречие может быть разрешено лишь тем, что второе ограничение существует только в на­ стоящем и, следовательно, должно иметь свое основание

впредшествующей деятельности Я. Поскольку рефлектируется то, что граница существует в настоящем, эта граница независима от Я; поскольку же рефлектируется то, что она вообще есть, она положена действованием самого

Я.Поэтому ограничение идеальной деятельности может представляться Я лишь как ограничение в настоящем; следовательно, непосредственно в силу того, что Я стано­ вится сознательно ощущающим, для него возникает время

вкачестве абсолютной границы, посредством которой оно

вкачестве сознательно ощущающего, т. е. в качестве внут­

реннего чувства, становится для себя объектом. Однако

впредшествующем действии (в действии продуцирования)

Ябыло не только внутренним чувством, но и (что видит, впрочем, только философ) внутренним и внешним чув­ ством одновременно, ибо оно было идеальной и реальной деятельностью одновременно. Следовательно, оно не может стать для себя объектом в качестве внутреннего чувства,

376

так чтобы для него одновременно не стало объектом и внеш­ нее чувство, и если внутреннее чувство созерцается как абсолютная граница, то внешнее чувство может созерцать­ ся только как идущая во всех направлениях бесконечная деятельность.

Таким образом, непосредственно в силу того, что в про­ дуцировании идеальная деятельность ограничивается, внутреннее чувство становится для Я объектом посред­ ством времени в его независимости от пространства, внеш­ нее чувство — посредством пространства в его независимо­ сти от времени; следовательно, они существуют в сознании не в качестве созерцаний, которые Я осознать не может, а только в качестве созерцаемых.

Однако время и пространство в свою очередь должны стать объектами для Я, что составляет второй род созерца­ ния в этой эпохе; благодаря ему в Я полагается новое определение, а именно последовательность представлений,

посредством которой для Я вообще не может быть первого объекта, поскольку оно изначально в состоянии осознать только второй объект в его противоположении первому, ограничивающему его. Тем самым, следовательно, второе ограничение полностью полагается в сознание.

Однако и само причинное отношение должно стать объектом для Я, что происходит посредством взаимодей­ ствия, третьего типа созерцания в этой эпохе.

Следовательно, три созерцания этой эпохи — не что иное, как основные категории всякого знания, а именно категории отношения.

Взаимодействие невозможно, так чтобы для Я сама последовательность не стала ограниченной, что происходит посредством организации, которая в качестве высшей точ­ ки продуцирования и условия третьего ограничения за­ ставляет перейти к новому ряду действий.

ТРЕТЬЯ ЭПОХА

ОТ РЕФЛЕКСИИ ДО АБСОЛЮТНОГО АКТА ВОЛИ

I

В ряду выведенных до сих пор синтетических действий не было ни одного, посредством которого Я непосред­ ственно достигло бы осознания своей деятельности. По­ скольку же круг синтетических действий теперь замкнут и полностью исчерпан предшествующими дедукциями, то действие или ряд действий, посредством которых осознание

377

дедуцированного полагается в само Я, может носить не синтетический, а только аналитический характер. Следова­ тельно, точка зрения рефлексии тождественна аналитиче­ ской точке зрения и, таким образом, с помощью анализа в Я не может быть обнаружено какое-либо действие, кото­ рое не было бы уже положено в него синтетически. Но каким образом само Я достигает точки зрения рефлексии, до сих пор не выяснено и, пожалуй, вообще в рамках теоре­ тической философии выяснено быть не может. Тем, что мы обнаруживаем то действие, посредством которого рефлек­ сия полагается в Я, мы продолжаем линию синтетического исследования, которая, вне всякого сомнения, уводит нас из этой точки в бесконечность.

Поскольку интеллигенция, пока она созерцающая, еди­ на с созерцаемым и ничем от него не отличается, она не сможет прийти к созерцанию самой себя посредством продуктов, прежде чем сама не обособится от продуктов, а так как она сама — не что иное, как определенный способ действия, посредством которого возникает объект, то она сможет достигнуть самой себя, только обособив свое дей­ ствие как таковое от того, что в этом действовании для нее возникает, или, что то же самое, от произведенного ею.

До сих пор мы еще просто не можем знать, возможно ли вообще или происходит ли в интеллигенции такого рода обособление; спрашивается, что при таком предположении произойдет в интеллигенции?

Подобное обособление действования от произведенного именуется в обычном словоупотреблении абстракцией. Та­ ким образом, первым условием рефлексии является аб­ стракция. Пока интеллигенция ничем не отличается от своего действия, осознание его невозможно. Посредством абстракции она становится чем-то отличным от произве­ денного ею, которое, однако, именно поэтому теперь явля­ ется уже не как действование, а лишь как произведенное.

Между тем интеллигенция, т. е. это действование, и объект изначально едины. Объект есть этот определенный потому, что интеллигенция производила именно так, а не иначе. Тем самым объект, с одной стороны, и действование интеллигенции — с другой, поскольку они друг друга ис­ черпывают и полностью друг с другом совпадают, вновь соединятся в одном и том же сознании. То, что мы получа­ ем, обособляя действование как таковое от того, что воз­ никло, называется понятием. Следовательно, с трансцен­ дентальной точки зрения вопрос, как наши понятия со­ ответствуют предметам, не имеет смысла, так как этот

378

вопрос предполагает изначальное различие между ними. Вне сознания объект и его понятие и, наоборот, понятие и предмет — одно и то же, и их разъединение возникает лишь вместе с возникновением сознания. Поэтому филосо­ фия, отправляющаяся от сознания, никогда не сможет объяснить это соответствие между понятием и объектом: объяснить его вообще невозможно без изначальной тожде­ ственности, принцип которой необходимым образом нахо­ дится вне сознания.

В самом продуцировании, когда объект в качестве такового еще вообще не существует, само действование тождественно тому, что возникает. Это состояние Я можно объяснить посредством аналогичных состояний, при кото­ рых никакой внешний объект как таковой не достигает сознания, хотя Я не перестает производить, или созерцать. Так, например, во сне изначальное продуцирование не прекращается, прерывается только вместе с сознанием своей индивидуальности свободная рефлексия. Объект и созерцание полностью растворены друг в друге, и именно поэтому в интеллигенции самой для себя не существует ни того ни другого. Если бы интеллигенция не была всем только для самой себя, она представлялась бы интелли­ генции, находящейся вне ее, созерцающей, но для самой себя она не такова и, следовательно, вообще не такова. Это — состояние нашего объекта, дедуцированное нами до сих пор.

Пока действие продуцирования в чистом виде в обо­ соблении от произведенного не становится для нас объ­ ектом, все существует только в нас, и без этого разделения мы действительно полагали бы, что созерцаем всё только в самих себе. Ибо то, что мы созерцаем объекты в простран­ стве, еще не означает, что мы созерцаем их вне нас, так как мы могли бы и пространство созерцать лишь в себе, и изна­ чально мы действительно созерцаем его лишь в себе. Интеллигенция есть там, где она созерцает; каким же образом она созерцает объекты вне себя? Нет никаких препятствий к тому, чтобы мы воспринимали весь внешний мир как свой организм, в котором мы, как нам представля­ ется, непосредственно присутствуем повсюду, где мы ощу­ щаем. Подобно тому как мы, даже после того как внешние вещи отделились от нас, обычно не созерцаем наш организм вне нас, если он не различен от нас особой абстракцией, мы не могли бы без изначальной абстракции видеть и вещи отличными от нас. Следовательно, то, что они как бы отде­ ляются от души и переходят в пространство вне нас, вообще

379

возможно только в силу отделения понятия от продукта, т. е. субъективного от объективного.

Однако если понятие и объект изначально настолько совпадают, что в каждом из них содержится ровно столько, сколько в другом, то разделение их совершенно непонятно без особого действия, которым они противополагаются друг другу в сознании. Это действие очень выразительно опреде­ ляется словом «суждение» (Urteil 1 4 ), поскольку суждени­ ем впервые разделяется то, что до сих пор было неразрывно

св я з а н о , — понятие и созерцание. Ибо в суждении не поня­ тие сопоставляется с понятием, а понятия сопоставляются

ссозерцаниями. Предикат сам по себе не отличается от субъекта, так как в суждении ведь утверждается их тожде­ ство. Следовательно, разделение субъекта и предиката вообще возможно лишь в силу того, что первый представля­ ет созерцание, а второй — понятие. Таким образом, в суж­ дении понятие и объект должны быть сначала положены противоположными друг другу, затем вновь соотнесены друг с другом и положены в качестве равных друг другу. Но такое взаимоотношение возможно только посредством созерцания. Это созерцание не может быть таким же, как продуктивное созерцание, ибо в этом случае мы бы не продвинулись ни на шаг; оно должно быть совершенно неизвестным нам до сих пор видом созерцания, который еще предстоит дедуцировать.

Поскольку с его помощью объект и понятие должны быть соотнесены друг с другом, это созерцание должно быть таким, чтобы одной стороной граничить с понятием, другой — с объектом. Поскольку понятие есть образ дей­ ствия, посредством которого для созерцания вообще возни­ кает объект, и, следовательно, оно есть правило, в соответ­ ствии с которым вообще конструируется объект, а объект, н а п р о т и в , — не правило, а выражение самого правила, то должно быть найдено действие, в котором само правило созерцается как объект или, наоборот, объект — как прави­ ло конструкции вообще.

Подобное созерцание есть схематизм, ознакомиться с которым каждый может только на основании собственно­ го внутреннего опыта и который можно лишь описать и отделить от всего с ним сходного, чтобы тем самым сде­ лать его доступным пониманию и помочь в проведении опыта.

Схему следует отличать как от изображения, так и от символа, с которым ее часто путают. Изображение всегда всесторонне настолько определено, что для полного тожде-

380