Schelling1 / Том 1

в идеальном Я, так же как, впрочем, и, наоборот, страда­ тельность предполагает деятельность Я. Мы должны про­ никнуть в основание, в силу которого возникает этот порочный круг, так как только это позволит нам надеяться полностью решить нашу задачу.

Вернемся к первому установленному нами противоре­ чию. Я есть все, что оно есть, только для самого себя. Следовательно, и идеально оно только для самого себя, идеально лишь постольку, поскольку оно полагает или признает себя таковым. Если под идеальной деятельностью понимать лишь деятельность Я вообще, в той мере, в какой она только от него исходит и только в нем коренится, то изначально Я не что иное, как идеальная деятельность. Если граница находится в Я, то она, безусловно, находится

вего идеальной деятельности. Однако эта ограниченная идеальная деятельность постольку, поскольку она ограни­ чивается, не признается идеальной именно потому, что она ограничена. Идеальной признается только деятельность, переходящая границу, и постольку, поскольку она это совершает. Эта переходящая границу деятельность должна быть, следовательно, ограничена — противоречие, заклю­ ченное уже в самом требовании: Я должно стать объектом

вкачестве ощущающего (т. е. в качестве субъекта); разре­ шено это противоречие может быть только в том случае,

если для идеального Я переход через границу и ограниче­ ние — одно и то же или если Я становится реальным именно потому, что оно идеально.

Допустим, что это так, допустим, что Я ограничивается посредством простого перехода границы, тогда оно, перехо­ дя границу, было бы еще идеальным и становилось бы в качестве идеального, или в своей идеальности, реальным и ограниченным.

Спрашивается, как нечто подобное мыслимо.

И эту задачу мы сможем решить лишь в том случае, если положим стремление к самосозерцанию бесконечным. От изначального ощущения в Я не осталось ничего, кроме границы просто в качестве таковой. Я для нас идеально, лишь поскольку оно, даже уже ощущая, переходит грани­ цу. Но признать самого себя идеальным (т. е. ощущаю­ щим) оно может, только противопоставив свою деятель­ ность, переходящую границу, деятельности, заторможен­ ной внутри границы, или реальной. Различимы они только во взаимном противоположении и соотнесении друг с дру­ гом. Однако это в свою очередь возможно только посред-

301

изводящая деятельность, в которой активность и пассив­ ность должны быть взаимообусловлены.

Следовательно, теперь мы можем определить промежу­ точные звенья производящей деятельности и полностью вывести ее саму. Эти звенья таковы.

1. Я в качестве бесконечного стремления созерцать само себя было уже в предшествующий момент ощущающим, т. е. созерцающим себя ограниченным. Однако граница всегда проходит между двумя противоположностями, поэ­ тому Я не могло созерцать себя ограниченным, не переходя необходимым образом на что-то по ту сторону границы, т. е. не переходя границу. Подобная переходящая через границу деятельность была положена для нас уже в ощу­ щении, но она должна быть положена и для самого Я, и лишь тогда Я станет для себя объектом в качестве ощущаю­ щего.

2. Объектом должно стать не только то, что до сих пор было объективным в Я, но и субъективное в нем. Это про­ исходит посредством того, что для него становится объ­ ектом деятельность, переходящая границу. Однако Я не может созерцать какую-либо деятельность в качестве пере­ ходящей границу, не противопоставляя эту деятельность другой деятельности, которая не переходит границу, и не соотнося ее с ней. Подобное созерцание самого себя в своей идеальной и реальной деятельности, в своей переходящей границу, ощущающей, и в своей заторможенной внутри границы, ощущаемой, деятельностях возможно только по­ средством третьей деятельности, одновременно затормо­ женной внутри границы и переходящей ее, одновременно идеальной и реальной; именно эта деятельность и есть та, в которой Я становится для себя объектом в качестве ощу­ щающего. Поскольку Я есть ощущающее, оно идеально, поскольку оно есть объект, оно реально; таким образом, деятельность, посредством которой оно становится объ­ ектом в качестве ощущающего, должна быть идеальной и реальной одновременно.

Следовательно, поставленную нами проблему — объ­ яснить, как Я созерцает себя в качестве о щ у щ а ю щ е г о , — можно было бы определить и таким образом: как Я стано­ вится в одной и той же деятельности идеальным и реаль­ ным. Эта одновременно идеальная и реальная деятельность

302

есть та постулированная нами производящая деятельность, в которой активность и пассивность взаимно обусловлены друг другом. Таким образом, генезис этой третьей деятель­ ности объясняет нам также причину возникновения того порочного круга, в который мы попали вместе с Я (I).

Генезис этой деятельности таков. В первом акте (акте самосознания) Я созерцается вообще и тем самым, т. е. по­ средством того, что оно созерцается, ограничивается. Во втором акте оно созерцается не вообще, а определенным образом, в качестве ограниченного, однако в качестве огра­ ниченного оно не может созерцаться так, чтобы идеальная деятельность не переходила границу. Тем самым в Я возни­ кает противоположность двух деятельностей, которые, будучи деятельностями одного и того же Я, непроизвольно объединяются в третьей, в которой необходима взаимная обусловленность аффицированности и деятельности или в которой Я идеально лишь постольку, поскольку оно одновременно реально, и, наоборот, — благодаря чему Я становится для себя объектом в качестве ощущающего.

3. В этой третьей деятельности Я парит между перехо­ дящей границу деятельностью и деятельностью затормо­ женной. Благодаря этому парению Я они обретают соотне­ сенность друг с другом и фиксируются в качестве противо­ положных.

Спрашивается:

а) в качестве чего фиксируется идеальная деятель­ ность? Будучи вообще фиксированной, она перестает быть чистой деятельностью. В этом же акте она противополага­ ется деятельности, заторможенной внутри границы, следо­ вательно, рассматривается в качестве деятельности фикси­ рованной, но противоположной реальному Я. Будучи рас­ смотрена в качестве фиксированной, она обретает идеаль­ ный субстрат; будучи рассмотрена в качестве деятельности, противоположной реальному Я, она сама становится реаль­ ной деятельностью, но только в этом противоположении; она становится деятельностью чего-то реально противопо­ ложного реальному Я. Это реально противоположное ре­ альному Я и есть вещь сама по себе.

Следовательно, переступившая границу, объективиро­ вавшаяся теперь деятельность исчезает из сознания в каче­ стве таковой и превращается в вещь саму по себе.

Нетрудно сделать следующее замечание. Единственным основанием изначального ограничения является, согласно сказанному выше, созерцающая, или идеальная, деятель­ ность Я; однако именно она дана здесь в рефлексии самого

303

Якак основание ограничения, но не как деятельность Я — ибо Я теперь только р е а л ь н о , — а как деятельность, проти­ воположная Я. Следовательно, вещь сама по себе — не что иное, как тень идеальной, переступившей границу деятель­ ности, которая посредством созерцания отбрасывается на

Яи тем самым сама является продуктом Я. Догматик, считающий вещь саму по себе реальной, стоит на той же точке зрения, что и Я в настоящий момент. Вещь сама по

себе возникает для него в действовании, остается то, что возникло, а не действие, посредством которого оно возникло. Следовательно, изначально Я не ведает, что это противоположное есть его продукт, и в этом неведении оно должно оставаться, пока оно замкнуто в магическом кругу, очерченном вокруг него самосознанием; рассеять эту иллю­ зию может лишь философ, открывающий выход из этого круга.

Теперь мы достигли в нашей дедукции той стадии, когда впервые для самого Я есть нечто вне Я. В данном действии Я впервые направлено на нечто, находящееся по ту сторону границы, и сама граница теперь не что иное, как точка соприкосновения между Я и противоположным ему. В изначальном ощущении присутствовала только граница, здесь же — нечто по ту сторону границы, посредством чего Я объясняет себе границу. Следует ожидать, что тем самым и граница обретет иное значение, в чем мы вскоре и убе­ димся. Изначальное ощущение, в котором Я было лишь ощущаемым, превращается в созерцание, в котором Я впер­ вые становится для самого себя ощущающим, но именно поэтому перестает быть ощущаемым. Для Я, созерцающего себя ощущающим, ощущаемое есть переступившая грани­ цу идеальная (ранее ощущающая) деятельность, которая теперь, однако, уже не созерцается как деятельность Я. Из­ начально реальную деятельность ограничивает само Я, но оно не может осознаваться в качестве ограничивающего, не превращаясь в вещь саму по себе. Третья дедуцированная здесь деятельность есть деятельность, в которой ограни­ ченное и ограничивающее одновременно разъединены и со­ единены.

Остается еще исследовать:

b) что происходит в этом действии с реальной, или заторможенной, деятельностью?

Идеальная деятельность превратилась в вещь саму по себе, следовательно, реальная деятельность превратится посредством того же действия в противоположное вещи самой по себе, т. е. в Я само по себе. Я, которое до сих пор

304

всегда было субъектом и объектом одновременно, теперь впервые есть нечто само по себе; изначально субъективное в Я перенесено через границу и созерцается там как вещь сама по себе; то, что остается внутри границы, есть чисто объективное в Я.

Таким образом, мы достигли в нашей дедукции того пункта, в котором Я и противоположное ему разъединя­ ются не только для философа, но и для самого Я. Изначаль­ ная двойственность сознания теперь как бы разделена между Я и вещью самой по себе. От данного действования Я остается, следовательно, не просто пассивность, но две реальные противоположности: Я и вещь сама по себе, на которых основана определенность ощущения, и только теперь можно считать, что проблема, как Я становится ощущающим для самого себя, полностью решена. До сих пор решить эту задачу не могла ни одна философия, и уж менее всего эмпиризм. Между тем следует отметить, что если эмпиризм тщетно пытается объяснить переход впе­ чатления из чисто пассивного Я в Я мыслящее и активное, то не меньшую трудность это представляет и для идеа­ лизма. Ибо, как бы ни возникала эта пассивность, под воздействием ли вещи вне нас или как следствие изначаль­ ного механизма самого духа, она остается пассивностью, и объяснения требует все тот же переход. Эту трудность разрешает чудо продуктивного созерцания, и без него она вообще разрешена быть не может. Ведь очевидно, что Я не

в ограничивающей и ограниченной деятельности одновре­ менно, в том взаимоопределении активности и пассивности, которое возникает указанным выше способом; все дело лишь в том, что эта противоположность в самом Я, которую видит только философ, его объекту, Я, предстает в виде противоположности между ним самим и чем-то вне его.

4. Продукт парения между реальной деятельностью и деятельностью идеальной есть Я само по себе на одной стороне, вещь сама по себе — на другой, и оба они суть факторы созерцания, которое должно быть теперь выведе­ но. Одновременно возникает вопрос, как оба они определе­ ны дедуцированным нами действием.

а) Что Я определено этим действием как чисто объ­ ективное, было только что доказано. Однако таковым оно становится лишь в том взаимоотношении, в котором оно теперь находится с вещью самой по себе. Ибо, будь ограни­ чивающее еще в нем, оно было бы лишь постольку, посколь-

305

ку оно себе является, тогда как теперь оно есть само по себе

и как бы независимо от самого себя, в полном соответствии

стребованием догматика, который достигает только этой стадии.

(Речь здесь идет не о том Я, которое деятельно в этом акте, ибо оно в своей ограниченности идеально и, наоборот, в своей идеальности ограниченно, оно не только субъект и не только объект, так как заключает в себе все (полное) Я; относящееся к субъекту являет себя как вещь сама по себе,

аотносящееся к объекту — как Я само по себе.)

b)Вещь определена сначала только как нечто абсо­ лютно противоположное Я. Однако Я определено как деятельность, следовательно, и вещь должна быть опреде­ лена как деятельность, но только как противоположная деятельности Я. Но всякое противоположение должно быть определенным; следовательно, невозможно, чтобы вещь была противоположна Я, не будучи одновременно ограни­ ченной. Здесь объясняется, что означает «Я должно вновь ограничить и пассивность» (I). Пассивность ограничива­ ется посредством того, что ограничивается ее условие, вещь. Ограниченность в ограниченности, которая, как мы

ссамого начала видели, возникает с ограниченностью вообще, осознается только вместе с противоположностью

Яи вещи самой по себе. Вещь определена как деятельность, противоположная Я, и тем самым как основание ограни­

ченности вообще, как сама ограниченная деятельность и тем самым как основание определенной ограниченности. Чем же ограничена вещь? Той же границей, которой огра­ ничено и Я. В той же степени, в какой деятельно Я, недея­ тельна вещь, и наоборот. Только посредством этого общего ограничения они находятся во взаимодействии. Но то, что одна и та же граница есть граница и Я, и вещи, т. е. что вещь ограничена лишь постольку, поскольку ограничено Я, а Я — лишь постольку, поскольку ограничен объект, — короче говоря, взаимоопределение в данном действии актив­ ности и пассивности в Я — видит только философ; в после­ дующем действии это увидит и Я, однако, как того следует ожидать, в совсем иной форме. Граница все еще остается той же, которая изначально была положена самим Я, но теперь она уже выступает не только как граница Я, но и как граница вещи. Вещь обретает лишь столько реальности, сколько было снято в самом Я его изначальной деятельно­ стью. Однако, так же как Я представляется самому себе ограниченным без своего содействия, представляется ему таковой и вещь, и, связывая полученный результат с тем, от

306

чего мы отправлялись, мы приходим к тому, что здесь, следовательно, идеальная деятельность ограничивается не­ посредственно тем, что она переходит границу и созерца­ ется в качестве таковой.

Из этого легко можно умозаключить, как посредством этого действия

с) будет определена граница. Поскольку она есть одновременно граница для Я и для вещи, ее основание не может заключаться ни в том ни в другом; ибо если бы оно заключалось в Я, то его активность не была бы обусловлена пассивностью; если бы в вещи, то его пассивность не была бы обусловлена активностью, короче говоря, действие не было бы тем, что оно есть. Поскольку основание границы не находится ни в Я, ни в вещи, оно не находится нигде, гра­ ница просто есть, потому что она есть, и она такова, потому что такова. Таким образом, она должна рассматриваться применительно к Я и применительно к вещи как совершен­ но случайная. Следовательно, в созерцании граница есть то, что и для Я, и для вещи совершенно случайно; более точное определение или объяснение здесь еще невозможно, оно будет дано лишь в последующем изложении.

5. Парение, в результате которого Я и вещь сама по себе остаются в качестве противоположных, не может длиться, ибо этим противостоянием положено противоречие в самом Я (в том, которое парит между ними). Между тем Я есть абсолютное тождество. Следовательно, столь же несомнен­ но, как Я = Я, непроизвольно и необходимо возникает третья деятельность, в которой две противоположности полагаются в некоем относительном равновесии.

Всякая деятельность Я исходит из противоречия в нем самом. Ибо, поскольку Я есть абсолютное тождество, ему не нужно иного Основания, определяющего к деятельности. кроме двойственности в нем самом, и продолжение всякой духовной деятельности зависит от длящегося действия, т. е. постоянного возникновения в нем этого противоречия.

Противоречие выступает здесь, правда, как противопо­ ложность между Я и чем-то вне его, однако оно может быть выведено как противоречие между идеальной и реальной деятельностями. Для того чтобы Я созерцало (ощущало) самого себя в изначальной ограниченности, оно должно стремиться выйти из ограниченности. Ограниченность, не­ обходимость, принуждение — все это чувствуется только в противоположении неограниченной деятельности. Ведь без воображаемого нет ничего действительного. Следова­ тельно, самим ощущением в Я уже положено противоречие.

307

Оно ограничено и одновременно стремится перейти грани­

цу.

Это противоречие не может быть снято, но не может и оставаться. Следовательно, объединение возможно только посредством третьей деятельности.

Эта третья деятельность есть созерцающая вообще, так как ограничиваемым здесь мыслится идеальное Я.

Однако это созерцание есть созерцание созерцания, ибо оно — созерцание ощущения. Ощущение уже само есть созерцание, но созерцание в первой потенции (отсюда и простота всех ощущений, невозможность определить их, так как определение всегда синтетично). Выведенное же теперь созерцание есть, следовательно, созерцание во вто­ рой потенции, или, что то же самое, продуктивное созерца­ ние.

С. Теория продуктивного созерцания

Предварительные замечания

Декарт с позиций физика сказал: «Дайте мне материю и движение, и я построю вам мир». Трансцендентальный философ говорит: «Дайте мне природу, состоящую из противоположных деятельностей, одна из которых уходит

вбесконечность, другая стремится созерцать себя в этой бесконечности, и я создам вам из этого интеллигенцию со всей системой ее представлений». Все другие науки пред­ полагают интеллигенцию уже данной, философ же рас­ сматривает ее в становлении, заставляя ее как бы воз­ никнуть у него на глазах.

Я— только основа, на которую нанесена интеллиген­ ция со всеми ее определениями. Этот изначальный акт самосознания объясняет нам только, как Я ограничивается

всвоей объективной деятельности, в своем изначальном

стремлении, но не объясняет, как оно ограничивается в своей субъективной деятельности, или в знании. Лишь продуктивное созерцание перемещает изначальную грани­ цу в идеальную деятельность и есть первый шаг Я к интел­ лигенции.

Необходимость продуктивного созерцания, системати­ чески дедуцированная здесь из всего механизма Я, должна быть непосредственно выведена вообще из понятия знания в качестве его общего условия; ибо если всякое знание обретает свою реальность из непосредственного познания, то это познание присутствует лишь в созерцании, тогда как понятия суть лишь тени реальности, отбрасываемые вос-

308

производящей способностью, рассудком, который сам пред­ полагает нечто высшее, не имеющее вне себя оригинала

ипроизводящее посредством изначальной силы из самого себя. Поэтому неподлинный идеализм, т. е. система, пре­ вращающая всякое знание в видимость, неизбежно ведет к снятию всякой непосредственности в нашем познании, хотя бы тем, что полагает вне нас независимые от наших представлений оригиналы; напротив, система, которая ищет происхождение вещей в деятельности духа, идеаль­ ной и реальной одновременно, именно потому, что она является наиболее совершенным идеализмом, должна быть

инаиболее совершенным реализмом. Ибо если наиболее совершенный реализм непосредственно познает вещи сами по себе, то он доступен лишь той природе, которая видит в вещах только свою собственную реальность, ограничен­ ную собственной деятельностью. Подобная природа в каче­ стве души вещей проникала бы в них как в свой непосред­ ственный организм и, подобно тому как мастер наиболее совершенно познает свое творение, изначально прозревала бы их внутренний механизм.

Попытаемся, напротив, объяснить очевидность чув­ ственного созерцания, исходя из гипотезы, что в нашем созерцании есть нечто, привходящее в него посредством толчка или впечатления. Прежде всего, посредством толчка в представляющее существо перейдет не сам предмет, а лишь произведенное им действие. Между тем в созерца­ нии присутствует не просто действие предмета, а сам предмет в своей непосредственной наличности. Можно было бы, конечно, попытаться с помощью умозаключений объяснить, как к впечатлению присоединяется предмет, если бы не оказалось, что в созерцании полностью отсут­ ствуют какие бы то ни было следы умозаключений или опосредствовании понятиями, такими, например, как при­ чина и действие, что перед нами предстает не продукт силлогизма, а сам предмет. Можно было бы также попы­ таться объяснить присоединение предмета к ощущению некой производящей способностью, которая приходит в движение под действием внешнего импульса, но тогда невозможно было бы объяснить непосредственный переход в Я внешнего предмета, от которого исходит впечатление, — разве что пришлось бы выводить впечатление или толчок из некой силы, способной полностью владеть душой и как бы проникать в ее глубины. Поэтому для догматика самое последовательное — набросить покров таинственности на происхождение представлений о вещах внешнего мира,

309

говорить об этом как об откровении, не допускающем ника­ ких дальнейших объяснений, или объяснять непостижимое возникновение чего-то столь чужеродного представлению как впечатление от внешнего объекта, посредством некой силы, для которой, как для божества (единственного не­ посредственного объекта нашего познания, согласно этой системе), и невозможное возможно.

По-видимому, догматикам даже отдаленно неведомо, что в такой науке, как философия, предпосылки недопусти­ мы, более того, что здесь прежде всего необходимо дедуци­ ровать именно те понятия, которые обычно считаются самыми обычными и укоренившимися. В таком объяснении и обосновании, безусловно, нуждается и различение между тем, что привходит извне, и тем, что идет изнутри. Однако именно потому, что я это объясняю, я полагаю наличие такой сферы сознания, где этого разъединения еще нет, где внутренний и внешний миры еще едины. Таким образом, совершенно несомненно, что философия, для которой не­ преложным законом является не оставлять ничего недока­ занным и невыведенным, в силу простой последовательно­ сти, как бы даже не желая того, становится идеализмом.

До сих пор еще никто из догматиков не предпринял описания или изображения того, как происходит это внеш­ нее воздействие, хотя, казалось бы, мы вправе этого ожидать от теории, от которой зависит не более и не менее как вся реальность знания. Разве что отнести к этому то постепенное возвышение материи до духовности, совершая которое забывают лишь об одном — что дух вечно остается островом и достигнуть его, отправляясь от материи, можно, какой бы путь мы ни избрали, только прыжком.

Нельзя бесконечно отклонять подобные требования, ссылаясь на якобы абсолютную непостижимость этого ме­ ханизма, так как стремление понять его все время воз­ рождается, и существует философия, которая декларирует, что ничего не оставляет недоказанным, притязая на то, что действительно открыла действие этого механизма; несосто­ ятельным подобное утверждение можно было бы считать лишь в том случае, если бы в самих объяснениях этой философии что-либо действительно оставалось непонят­ ным. Однако непостижимо в ней только то, что не соответ­ ствует обыденной точке зрения, отказ от которой является первым условием всякого понимания в философии. Так, например, тому, для кого во всей деятельности духа нет ничего бессознательного и не существует иной области, кроме области сознания, будет столь же непонятно, что

310