Schelling1 / Том 1

зом попадает на определенный момент времени; откуда же философу известно, что данный, происходящий во вре­ менном потоке акт соответствует тому, который происходит вне всякого времени и создает время как таковое? Я, буду­ чи помещено во временной поток, являет собой непре­ рывный переход от представления к представлению; прав­ да, в его власти прервать этот ряд с помощью рефлексии — всякое философствование и начинается с того, что эта последовательность представлений абсолютно прерывает­ ся. С этого момента последовательность, которая была непроизвольной, становится произвольной. Однако откуда известно философу, что этот акт, попавший в ряд его пред­ ставлений вследствие того, что их последовательность прерывается, тождествен тому изначальному акту, с кото­ рого начинается весь ряд?

Каждый, кто вообще согласен с тем, что Я возникнет лишь посредством собственного действования, согласится и с тем, что посредством прерывающего временной ряд произвольного действия, в результате которого только и возникает Я, для меня не может возникнуть ничего друго­ го, кроме того, что возникло для меня посредством этого действования изначально и вне всякого времени. Этот изначальный акт самосознания все время продолжается, ибо весь ряд моих представлений — не что иное, как раз­ вертывание данного единого синтеза. Вследствие этого я в каждый данный момент могу возникнуть для себя так же, как я возник изначально. Я есмь лишь то, что я есмь, только благодаря своему действованию (ибо я абсолютно свободен), но посредством этого определенного действова­ ния всегда возникает только Я; следовательно, я могу умозаключить, что и изначально оно возникает посредством того же действования.

Здесь надлежит привести общее соображение, связан­ ное со сказанным выше. Если первая конструкция филосо¬ фии является воспроизведением изначальной, то и все ее конструкции будут лишь такими воспроизведениями. Пока Я занято изначальным развертыванием абсолютного синте­ за, существует лишь единый ряд действий, изначальных и необходимых; но, как только я это развертывание преры­ ваю и по своей воле возвращаюсь в его исходную точку, для меня возникает новый ряд, в котором свободно все то, что в первом было необходимо. Первый ряд — оригинал, вто­ рой — копия, или воспроизведение. Если во втором ряду содержится не больше и не меньше, чем в первом, то вос­ произведение совершенно, — возникает истинная и завер-

281

шенная философия. В противном случае возникает филосо­ фия ложная и незавершенная.

Следовательно, философия вообще не что иное, как свободное воспроизведение, свободное повторение изна­ чального ряда действий, в которых развертывается единый акт самосознания. Первый ряд по отношению ко второму реален, второй по отношению к первому идеален. Посколь­ ку второй ряд начинается и продолжается свободно, пред­ ставляется неизбежным, что в него будет привнесен про­ извол, но этот произвол может быть только формальным, не определяющим содержания действия.

Поскольку объектом философии является изначальное возникновение сознания, она — единственная наука, в ко­ торой присутствует упомянутый двойной ряд. Во всех остальных науках существует лишь один ряд. Талант философа заключается не только в том, чтобы суметь сво­ бодно повторить ряд изначальных действий, но прежде всего в том, чтобы в этом свободном повторении сознавать изначальную необходимость этих действий.

2.Самосознание (Я) есть борьба абсолютно противопо­ ложных деятельностей. Одну из них, изначально уходящую

вбесконечность, мы назовем реальной, объективной, ог­ раничиваемой; другую, тенденцию созерцать себя в этой бесконечности, — идеальной, субъективной, неограничиваемой.

3.Изначально обе деятельности полагаются одинаково бесконечными. Основание для полагания ограничиваемой деятельности в качестве конечной дано нам уже идеальной (рефлектирующей ее) деятельностью. Следовательно, сна­ чала надлежит дедуцировать, как может быть ограничена идеальная деятельность. Акт самосознания, из которого мы исходим, объясняет нам прежде всего лишь то, как ограни­ чивается объективная, а не субъективная деятельность; поскольку же идеальная деятельность полагается в каче­ стве основания всякого ограничения объективной деятель­ ности, она именно поэтому полагается не в качестве изначально неограниченной (тем самым допускающей ог­ раничение, как объективная), а в качестве совершенно не допускающей ограничения. Если объективная деятель­ ность, в качестве изначально неограниченной, но именно поэтому допускающей ограничение, свободна по содержа­ нию, но ограничена по форме, то идеальная деятельность,

вкачестве изначально не допускающей ограничения, имен­ но поэтому, будучи ограничена, становится свободной не по содержанию, но только по форме. На этой неограничивае-

282

мости идеальной деятельности основана вся конструкция теоретической философии, в практической же философии это соотношение будет обратным.

4. Поскольку в самосознании заключена бесконечная борьба (2, 3), то в едином абсолютном акте, из которого мы исходим, заключена бесконечность объединенных и тесно связанных действий, полное выявление которых было бы бесконечной задачей. (Если бы ее когда-либо удалось полностью разрешить, перед нами открылись бы все связи объективного мира и все определения природы вплоть до бесконечно мелких.) Поэтому философия может остано­ виться лишь на тех действиях, которые составляют как бы эпоху в истории самосознания, и показать их взаимосвязь. (Так, например, ощущение есть действие Я, которое, если бы можно было остановиться на всех его промежуточных звеньях, неизбежно привело бы нас к дедукции всех свойств природы, что невозможно.)

Итак, философия является историей самосознания, проходящего различные эпохи; последовательность их создает упомянутый единый абсолютный синтез.

5. В этой истории движущим началом служит идеаль­ ная деятельность, которая, как предполагается, не допуска­ ет ограничения. Задача теоретической философии — объ­ яснить идеальность предела — равнозначна задаче объ­ яснить, как может быть ограничена идеальная деятель­ ность, которую до сих пор рассматривали в качестве не допускающей ограничения.

ПЕРВАЯ ЭПОХА

ОТ ИЗНАЧАЛЬНОГО ОЩУЩЕНИЯ ДО ПРОДУКТИВНОГО СОЗЕРЦАНИЯ

А. Задача: объяснить, как Я может созерцать себя ограниченным

Решение

1. Посредством того, что противоположные деятельно­ сти самосознания проникают друг в друга в некой третьей деятельности, из них возникает нечто общее. Спрашива­ ется, какими свойствами будет обладать это общее. Будучи продуктом противоположных бесконечных деятельностей, оно необходимым образом должно быть конечным. Оно есть не противоборство этих деятельностей, мыслимое в движе­ нии, но фиксированная борьба. Оно объединяет противопо­ ложные направления, а соединение противоположных на-

283

правлений равнозначно покою. Однако это общее должно быть чем-то реальным, так как противоположности, кото­ рые до синтеза лишь идеальны, должны посредством синтеза обрести реальность. Следовательно, это общее над­ лежит мыслить не как взаимное уничтожение двух деятельностей, а как равновесие, к которому они свободно при­ водят друг друга и сохранение которого обусловливается продолжающимся соперничеством двух деятельностей.

(Следовательно, продукт можно было бы охарактеризо­ вать как нечто реальное в бездействии или как бездейству­ ющее реальное. То, что реально, не будучи деятельным, есть только вещество, только продукт воображения, то, что никогда не существует без формы и здесь также присут­ ствует лишь в качестве промежуточного звена исследова­ ния. В ходе данного объяснения уже устраняется непо­ нятность того, как материя может производиться (созда­ ваться) и в своей вещественности. Всякая вещественность есть лишь выражение равновесия между противоположны­ ми деятельностями, которые сводят друг друга к простому субстрату деятельности. (Представим себе рычаг; обе на­ грузки действуют только на точку опоры, которая, следова­ тельно, и является общим субстратом их деятельности.) К тому же этот субстрат возникает не произвольно, посред­ ством свободного продуцирования, а совершенно непро­ извольно, при помощи третьей деятельности, столь же необходимой, как тождество самосознания.)

Если бы это третье, общее, продолжало действовать, оно оказалось бы в самом деле конструкцией самого Я, не в качестве только объекта, но субъекта и объекта одновре­ менно. (В изначальном акте самосознания Я стремится к тому, чтобы вообще стать для себя только объектом, однако не может этого достигнуть, не становясь именно поэтому удвоенным (для наблюдателя). Эта противопо­ ложность должна снять себя в общей конструкции из обоих, субъекта и объекта. Если бы теперь Я созерцало себя в этой конструкции, то оно стало бы для себя объектом не просто в качестве объекта, а в качестве субъекта и объекта одновременно (в качестве полного Я).)

2. Однако это общее не сохраняется.

а) Поскольку идеальная деятельность сама участвует в этой борьбе, она также должна быть ограничена. Обе деятельности не могут быть соотнесены друг с другом и проникать друг в друга в чем-то общем, не будучи ограни­ чены друг другом. Ибо идеальная деятельность — не толь­ ко отрицающая (лишающая), но реально противополож-

284

ная, отрицательная, по отношению к другой. Она (это явствует из предыдущего) столь же положительна, как и другая, но лишь в противоположном смысле, следова­ тельно, может быть ограничена так же, как она.

b) Однако идеальная деятельность была положена как совершенно не допускающая ограничения, следовательно, она и не может быть действительно ограничена, а, так как сохранение общего обусловлено соперничеством двух деятельностей (1), это общее также не может длиться.

(Если бы Я не пошло дальше этой первой конструкции или если бы это общее могло действительно длиться, то Я было бы безжизненной природой, лишенной ощущения и способности созерцания. То, что природа возвышается

всвоем развитии от мертвой материи до чувствительности,

вестествознании (для которого Я — лишь вновь творящая себя с самого начала природа) может быть объяснено только тем, что и здесь продукт первого снятия обеих про­ тивоположностей не может длиться.)

3.Только что было сказано (1): если бы Я созерцало себя в этом общем, оно обрело бы полное созерцание самого себя (в качестве субъекта и объекта); однако такое со­ зерцание невозможно именно потому, что созерцающая деятельность сама участвует в конструкции. Поскольку, однако, Я есть бесконечное стремление созерцать себя, то легко понять, что созерцающая деятельность не может остаться в конструкции. Таким образом, в упомянутом взаимопроникновении двух деятельностей лишь реальная окажется ограниченной, идеальная же останется совершен­ но неограниченной.

4.Следовательно, посредством выведенного механизма реальная деятельность ограничена, однако еще не для самого Я. В соответствии с методом теоретической филосо­ фии — дедуцировать то, что положено в реальное Я (для наблюдателя), и для идеального Я — все наше исследова­ ние обращается к решению вопроса, как реальное Я может быть ограничено и для идеального Я, — а к этому и сво­ дится поставленная нами задача: объяснить, каким образом Я созерцает себя в качестве ограниченного.

а) Реальная, теперь ограниченная, деятельность до­ лжна быть положена как деятельность Я, т. е. должно быть выявлено основание отождествления этой деятельности и Я. Поскольку же эта деятельность должна быть приписа­ на Я, а следовательно, одновременно от него отличаться, то должно быть выявлено и основание их различения.

То, что мы здесь называем Я, есть только идеальная

285

деятельность. Поэтому основание для соотнесения и разли­ чения следует искать в одной из двух деятельностей. Основание для соотнесения и различения всегда находится в соотносимом; поскольку же идеальная деятельность здесь одновременно и соотносящаяся, то это основание надо искать в деятельности реальной.

Основание различения двух деятельностей есть грани­ ца, положенная в реальную деятельность, ибо идеальная деятельность совершенно неограничиваема, реальная же теперь ограничена. Основание для соотнесения обеих так­ же следует искать в реальной деятельности, т. е. в самой реальной деятельности должно содержаться нечто идеаль­ ное. Возникает вопрос, как же это возможно? Две деятель­ ности различимы лишь посредством границы, ибо и их противоположные направления также различимы лишь посредством границы. Если граница не положена, то в Я есть только тождество, в котором ничего не может быть различено. Если же граница положена, то в Я существуют две деятельности, ограничивающая и ограниченная, субъ­ ективная и объективная. Общим для них является, следова­ тельно, хотя бы то, что обе они изначально совершенно необъективны, т. е.— поскольку никакие другие свойства идеальной деятельности нам еще неизвестны — что обе они одинаково идеальны.

b) Приняв такую предпосылку, мы можем, далее, сделать следующее умозаключение.

Идеальная, до сих пор не ограниченная деятельность есть бесконечное стремление Я стать для себя объектом в реальной деятельности. Посредством того, что в реальной деятельности идеально (что делает ее деятельно­ стью Я ) , она может быть соотнесена с идеальной деятель­ ностью, и Я может созерцать себя в ней (первая самообъ­ ективация Я) .

Однако Я не может созерцать реальную деятельность как тождественную себе, не обнаруживая в ней одновре­ менно как нечто чуждое себе то отрицательное в ней, что делает ее неидеальной. Положительное, превращающее обе деятельности в деятельность Я, обще обеим, отрицательное

и созерцаемое едины; поскольку оно обнаруживает в нем отрицательное, обнаруживающее и обнаруживаемое уже не едины. Обнаруживающее есть совершенно неограничиваемое и неограниченное, обнаруженное — ограниченное.

Сама граница выступает как нечто такое, от чего можно

286

абстрагироваться, что может быть положено и не положено, как случайное, положительное же в реальной деятельно­ сти — как нечто такое, от чего абстрагироваться нельзя. Именно поэтому граница может выступать только как об­ наруженное, т. е. чуждое Я, противоположное его природе.

Я есть абсолютная основа всякого полагания. Следова­ тельно, утверждение «нечто противоположно Я» означа­ ет: положено нечто, что не положено посредством Я. Следовательно, созерцающее должно обнаруживать в со­ зерцаемом нечто (ограниченность), что не положено по­ средством Я в качестве созерцающего.

(Здесь впервые очень отчетливо выступает различие между точкой зрения философа и точкой зрения его объ­ екта. Мы, философствующие, знаем, что единственное основание ограниченности объективного заключено в со­ зерцающем, или субъективном. Само созерцающее Я этого не знает и, как теперь стало очевидным, знать не может. Созерцание и ограничение изначально едины. Но Я не может одновременно созерцать и созерцать себя созерцаю­ щим, а тем самым и ограничивающим. Поэтому необходи­ мо, чтобы созерцающее, ищущее в объективном только самого себя, находило в нем отрицательное в качестве положенного не самим созерцающим. Если философ также утверждает, что так оно и есть (как это делает догматик), то лишь потому, что он постоянно объединяется со своим объектом и становится на его точку зрения.)

Отрицательное обнаруживается как не положенное посредством Я, и именно поэтому оно составляет то, что только и может быть обнаружено (что позже превратится в чисто эмпирическое).

«Я обнаруживает ограничение как положенное не им самим» — это означает: Я обнаруживает его как положен­ ное чем-то противоположным Я, т. е. как положенное посредством не-Я. Следовательно, Я не может созерцать себя ограниченным, не созерцая это ограничение как аф¬ фицирование со стороны не-Я.

Философ, который останавливается на этом, не может объяснить ощущение (ибо само собой понятно, что самосо­ зерцание в ограниченности, так, как мы его здесь вывели, есть не что иное, как то, что в обыденной речи называется ощущением) иначе чем аффицированием вещью самой по себе. Поскольку посредством ощущения в наши представ­ ления привносится определенность, то он и будет объ­ яснять ее только этой аффекцией. Ибо утверждать, что Я в своих представлениях лишь получает нечто, что оно

287

есть чистая рецептивность, он не может из-за присутствую­ щей здесь спонтанности, а также и потому, что даже в самих вещах (так, как они нам представляются) совер­ шенно очевидны следы деятельности Я. Таким образом, данное воздействие будет производиться не вещами, как мы их себе представляем, а вещами, как они суть независимо от наших представлений. Таким образом, то, что в пред­ ставлениях спонтанно, будет рассматриваться как относя­ щееся к Я, а то, что рецептивно, — как относящееся к ве­ щам. Так же то, что в объектах положительно, будет рассматриваться как продукт Я, а то, что в них отрицатель­ но (акцидентально), — как продукт не-Я.

Что Я обнаруживает себя в качестве ограниченного чемто ему противоположным, выведено из самого механизма ощущения. Из этого следует, что все акцидентальное (все, относящееся к ограниченности) должно представляться нам как не допускающее конструирования, как необъясни­ мое из Я, тогда как положительное в вещах может быть понято как конструкция Я. Однако положение, что Я (наш объект) обнаруживает себя в качестве ограниченного по­ средством противоположного, ограничивается тем, что Я обнаруживает это противоположное только в себе.

Утверждается не то, что в Я есть нечто ему абсолютно противоположное, но что Я обнаруживает в себе нечто в качестве ему абсолютно противоположного. «Противопо­ ложное есть в Я» — это означает: оно абсолютно противо­ положно Я; «Я обнаруживает в себе нечто в качестве противоположного» означает: оно противоположно Я толь­ ко в аспекте своего обнаружения и характере этого обнару­ жения; так оно и есть.

Обнаруживающее есть бесконечное стремление созер­ цать самого себя, стремление, в котором Я чисто идеально и абсолютно неограничиваемо. То, в чем обнаруживается, есть не чистое, а аффицированное Я. Следовательно, обна­ руживающее и то, в чем обнаруживается, сами противопо­ ложны друг другу. То, что заключено в обнаруживаемом, есть для обнаруживающего, причем лишь постольку, по­ скольку оно есть обнаруживающее, т. е. нечто чужеродное.

Или яснее. Я в качестве бесконечного стремления к самосозерцанию находит в себе в качестве созерцаемого или, что то же самое, находит в себе (ибо созерцаемое и созерцающее в этом акте не различаются) нечто ему чужеродное. Но что же такое это обнаруженное (или ощу­ щаемое) в этом искании? Ведь ощущаемое также есть только само Я. Все ощущаемое есть лишь непосредственно

288

наличное, абсолютно неопосредствованное, это заключено уже в самом понятии ощущения. Я в самом деле находит нечто противоположное, но находит его только в самом себе. Однако в Я нет ничего, кроме деятельности; следова­ тельно, противоположно Я может быть лишь отрицание деятельности. То, что Я находит в себе нечто противопо­ ложное, означает, таким образом, что оно находит в себе снятую деятельность. Ощущая, мы никогда не ощущаем объект; ощущение никогда не дает нам понятия объекта; будучи полностью противоположно понятию (действию), оно, следовательно, есть отрицание деятельности. Умо­ заключение от этого отрицания к объекту как его причине производится значительно позже, причем основание его также может быть показано в самом Я.

Если Я всегда ощущает лишь свою снятую деятель­ ность, то ощущаемое не есть нечто отличное от Я; Я ощуща­ ет только само себя, что в обычном философском слово­ употреблении находит свое выражение уже в том, что ощущаемое называется чем-то только субъективным.

Дополнения

1. В соответствии с произведенной нами дедукцией возможность ощущения основана:

a) на нарушенном равновесии двух деятелыюстей; следовательно, в ощущении Я уже не может созерцать себя как субъект-объект, но только как простой ограниченный объект; таким образом, ощущение есть лишь это самосо­ зерцание в ограниченности;

b) на бесконечном стремлении идеального Я созерцать себя в Я реальном. Это возможно только посредством того, что являет собой общее для идеальной (Я теперь — только эта деятельность) и реальной деятельностей, т. е. посред­ ством положительного в реальной деятельности; противо­ положное же произойдет посредством отрицательного в ней. Следовательно, Я сможет и это отрицательное лишь обнаружить (finden), т. е. лишь ощутить (empfinden) в се­ бе.

2. Реальность ощущения основана на том, что Я не созерцает ощущаемое как положенное им самим. Оно ощущаемо лишь постольку, поскольку Я созерцает его в качестве не положенного им. Таким образом, то, что отрицательное положено самим Я, можем видеть мы, но наш объект, Я, не может этого видеть по той простой причи­ не, что созерцать и ограничивать для Я — одно и то

289

же. Я (объективно) ограничивается тем, что оно себя (субъективно) созерцает; однако Я не может одновременно созерцать себя как объект и созерцать себя созерцающим, а следовательно, не может и созерцать себя ограничиваю­ щим. На этой невозможности одновременно становиться в изначальном акте самосознания для себя объектом и со­ зерцать себя становящимся для себя объектом основана реальность всякого ощущения.

Заблуждение, согласно которому ограниченность есть нечто абсолютно чуждое Я и может быть объяснена только воздействием некоего не-Я, возникает, следовательно, лишь потому, что акт, посредством которого Я становится ограниченным, не есть тот акт, посредством которого оно созерцает себя ограниченным; правда, они различаются не по в р е м е н и , — ибо в Я все то, что мы представляем последо­ вательно, дано одновременно, — а по своему характеру.

Акт, посредством которого Я ограничивает самого себя,

есть не что иное, как акт самосознания; на нем в качестве основания для объяснения всякой ограниченности мы до­ лжны остановиться уже потому, что совершенно непо­ нятно, как аффекция вообще может превратиться в пред­ ставление или знание. Даже если допустить, что какойлибо объект воздействует на Я как на объект, то подобная аффекция могла бы создать только нечто однородное, т. е. также лишь объективную определенность. Ибо закон причинности распространяется только на однородные вещи (вещи одного и того же мира) и не переходит из одного мира в другой. Таким образом, превращение изначального бытия в знание было бы постижимо лишь в том случае, если бы можно было показать, что и само представление есть род бытия; впрочем, это и является объяснением, предлагае­ мым материализмом, системой, которую охотно принял бы каждый философ, если бы она действительно давала то, что обещает. Однако в том виде, в каком материализм суще­ ствует до сих пор, он совершенно непонятен, а когда он становится понятным, он по существу уже ничем не отли­ чается от трансцендентального идеализма. Объяснять мышление как материальное явление можно, лишь превра­ щая материю в призрак, в простую модификацию интелли­ генции, общими функциями которой являются мышление и материя. Но этим материализм сам возвращает нас

кдуховному как к изначальному. Правда, не может быть

иречи о том, чтобы объяснять бытие из знания таким обра­ зом, будто бытие есть результат действия знания; между тем и другим вообще не может быть причинной связи, и они

290