15.3. Творческая свобода, социальная ответственность и социальный контроль в современной науке

В основе осмысления и решения данной проблемы лежит философская концепция, в которой свобода понимается как осознанная и преодоленная необходимость. Второй аспект – свобода как преодоленная необходимость – в свою очередь включает два аспекта:

1) свобода от чего;

2) свобода к чему;

В сфере науки и научном познании свобода от чего выражает: во-первых, относительную независимость и устойчивость социального статуса науки и ученого; во-вторых, его свободу от давления со стороны других сфер духовного освоения реальности (традиционных, генетически связанных с наукой, возникшими на основе науки); в-третьих, свободу от чрезмерной зарегламентированности его научной деятельности, прежде всего в выборе направлений и тематики исследований, а также форм организации научной деятельности (возможность не только постоянного формирования в государственных учреждениях, но и в различные временные творческие группы негосударственных фондов и центров).

Свобода к чему выражает возможности выбораученого по таким важным аспектам его деятельности как: 1) наиболее подходящее научное учреждение; 2) выбор направленности и тематики исследования в соответствии со своими способностями и склонностями к определенному типу научной работы; 3) осмысленный творческий выбор коррелятивно этапам научного исследования: выбор и формулировка проблемы (более или менее широкая иоригинальная); выбор репрезентативного объекта; выбор фактов; выбор форм концептуализации знания и их творческая реализация при создании идеальных людей и теоретических конструктов, репрезентирующих исследуемые объекты; выбор используемого математического аппарата; выбор сферы приложения приращенного знания как критерия определения его истинности (достоверности).

Социальная гарантия творческой свободы ученого по отмеченным и некоторым другим аспектам является важным условием оптимального использования и воспроизводства его творческих ресурсов и в целом продуктивности его работы. Творческая свобода ученого стимулируется не только его личными качествами (любознательностью, неудовлетворенностью имеющимся, чувством нового, стремлением к интеллектуальному росту и др.), но и действием социальных факторов (внутринаучных и вненаучных). Вместе с тем как и «всякая свобода» она не может быть абсолютной, т.е. не ограниченной определенными факторами, в роли которых в данном случае выступают нормы научного этоса и интересы общества как субъекта общественно-исторического процесса.

Интересы общества в целом могут существенно расходиться с интересами входящих в него отдельных социальных групп (то же самое характерно и для межгрупповых отношений), а в своем совокупном воздействии на конкретного исследователя или группу исследователей они постоянно создают предпосылки для серьезных коллизий, присущих их сознанию. С одной стороны, сознание ученого ассимилирует нормы этоса, регулирующие ее профессиональную деятельность по производству достоверного предметного знания, очень часто вне четких представлений о возможных сферах его последующего использования. Более того, даже при наличии такого рода представлений конкретный вариант его использования чаще всего определяется не самим ученым или группой исследователей, а как свое время отмечал Дж. Бернал группой заинтересованных лиц (прежде всего, облеченных соответствующим правом, располагающих необходимыми ресурсами и др.). С одной стороны, сознанию ученого (пусть даже не каждого) присуща заинтересованность в публичном признании его вклада в науку, в практическом использовании полученных им знаний, в социальном престиже, адекватном вознаграждении за труд и т.д., т.е. запросы, удовлетворение которых не регламентируется нормами научного этоса, а находится в более широком контексте социальных ориентаций, которые могут существенно расходиться как с нормами этоса, так и внутри себя. В обществе живут и действуют различные социальные группы, интересы которых не только не совпадают, но и прямо противоположны. Однако в обеспечении своих интересов каждая из групп готова максимально полно использовать научные знания, в том числе и в антигуманных целях: ведение захватнических войн, терроризм, наркобизнес и др. Если ученый или группа исследователей не осведомлены относительно перспектив использования полученных ими результатов, или не могут сколько-нибудь существенно влиять на этот процесс, научное сообщество и социум предлагают им руководствоваться довольно-таки абстрактной нормой научного этоса – социальной ответственности за последствия их использования. Если же такого рода осведомленность имеет место, данная норма обретает конкретное содержательное наполнение, а деятельность исследователей (при полном соблюдении всех прочих норм научного этоса) квалифицируется обществом как антигуманная. Такого рода ситуации послужили основанием для квалификации научного сознания в целом как амбивалентного, т.е. двойственно, непоследовательного в такой степени, что способно совмещать в своем содержании диаметрально противоположные ориентации, реализуемые в конкретных исследованиях, сознания которому внутренне присуще противоречие между профессиональной и социальной ответственностью.

Сознательное культивирование амбивалентности научного сознания в наше время не редкость, но в целом встречает в социуме резкое неприятие. Намного сложнее ситуация с проявлениями его амбивалентности в условиях неопределенности относительного характера последствий использования научного знания – какими они будут, гуманными или антигуманными? Подобные ситуации все чаще встречаются на переднем крае научных исследований в таких областях как физика высоких энергий, биохимия, генетика, генная инженерия, медицина, нейропсихология, психология поведения и р. Видимо, наиболее тревожная ситуация в данное время сложилась в генетике и генной инженерии в связи с научными разработками по клонированию живых организмов, в том числе человека. Ожидаемые негативные последствия практического использования новых научных данных в последнем случае (наращивание односторонней адаптации к специфике нагрузок на человека в условиях искусственно созданной техносферы в ущерб его гармоничному развитию; возможность непредсказуемых мутаций, генерирующих непредвиденные человеческие качества; обилие человеческих «копий», понижающих уровень разнообразия социума как системы; воспроизводство неполноценных особей, в том числе при задаче клонирования гениев (известно, что многие из гениальных людей взрослели с явными отклонениями от норм развития, болели тяжелыми неизлечимыми болезнями), крупные «технические» (большое количество неудачных попыток – клонированию овечки Доли предшествовало 277; с человеком вряд ли будет лучше) и социально-психологические издержки (распространение в определенной части общества индифферентных настроений по отношению к традиционным практикам решения демографических проблем и культивирование гомосексуальных отношений, однополых и неполных семей и др.).

Тем не менее, исследование в упомянутых областях продолжаются, как при поддержке заинтересованных социальных групп (в том числе лиц без определенно выраженных социогуманитарных ориентаций, но с ярко выраженной психологией азартного игрока), так и с подлинно научными интересами. Разумеется, в этой ситуации было бы наивно рассчитывать только на действие норм научного этоса, а точнее на их небывалый ренессанс. Поэтому используется и постоянно совершенствуется более действенный противовес – система социального контроля над наукой. Ядро этой системы составляет планомерная государственная научно-техническая политика, характеристика которой была дана ранее. Вместе с тем это не универсальный элемент социального контроля над наукой. Более того, в русле закрытой ведомственной тематики, осуществляются исследования, где на первый план выходит необходимость их этической и социальной экспертизы, осуществляемой широкой научной общественностью, поэтому в современных условиях все более интенсивно используются формы негосударственного контроля, осуществляемого в русле деятельности различных общественных и конфессиональных организаций. Будущее, однако не в продолжении наметившейся конфронтации данных систем, а в их сотрудничестве. В настоящее время определенными структурами межгосударственного уровня достаточно успешно ведется торговля ядерными и другими высокими технологиями, не подлежащими распространению, периодически нарушаются моратории на социально опасные направления исследований. Поэтому «силы убеждения» со стороны общественных организаций явно недостаточно. Для нейтрализации этих процессов необходимо привлечение силовых и других государственных и межгосударственных структур. Но столь же, очевидно, что все это не заменит главного – культивирования в общественном сознании нового гуманного образа науки, подкрепляемого ее практическим выпадом в решение насущных вопросов бытия как обществ в целом, так и отдельного человека.