Глава 19. Заключение. Философия и наука на рубеже хх и ххi веков

19.1. «Проект модерна» как предмет критической дискуссии. Ценности и цели философии в эпоху постмодернизма.

Современная философия — это диалог культур, философских учений, структур бытия и человека, его эмоций, переживаний, ценностей и смыслов. Все это и есть поиск своего бытия, устремленный к первоначалам и фундаментальным принципам устройства мира, его познания и отношения к природе, социуму и духовной жизни. Мысль обращается к мудростив своем желании к освоению мира в его полиструктурности и многообразии, за которыми открывается жизненная реальность индивидуального и универсального события. Философия становится и открытием новых горизонтов «опыта души», глубинной сопричастности человека всему миру.

В конце ХХ века стало ясно, что акт философствования в конечном итоге возможен только в духовном пространстве полифонического взаимообогащения и взаимопроникновения, использующем логически упорядоченные смыслы и понятия, в их приобщенности к универсальному пониманию космоса, природы, общества, человека. Ценностно-смысловая неисчерпаемость, подлинность, межсубъектная, этически объективная сопричастность человека и мира, трудности восприятия альтернативного и многозначного создают ситуацию поиска выхода из тупика противостояний: материализм – идеализм, объективизм - субъективизм, рациональное - иррациональное. В этом процессе сталкиваются стремление к системной законченности концептуальных построений с логически четким и ясным терминологическим аппаратом, очищенным от субъективности, и возведенной в «систему» принципиальной внесистемностью, поэтизированием философского логоса, афористичностью мысли и слова, ассоциативностью живого языка, ценностно-эмоциональным видением мира, которые и претендуют на адекватное и истинное отражение и познание бытия. Мир идей и мир вещей предстоит объединить с миром переживаний и миром ценностей.

Современные философские течения отражают новые реальности бытия и радикальную смену понимания человека, его переживаний, мировоззрения, мировосприятия, мироощущения, отношения к природе, к состоянию изменяющегося общества, к становлению новых архетипов, к производству как материального, так и духовного. Философия постмодерна ХХ века своеобразно представляет и новые особенности производства субъективности, которое столкнулось с крахом тоталитарной мысли, реальностями интеграции и диалога культур. Возникает ощущение кризиса познавательных возможностей человека, восприятия мира как хаоса, абсурда, не подчиняющегося законам, а следующего игре случая, насилию, террору. Сознание в его размышлениях о разуме проходит как бы по рядам противоречий, из которых фиксирует определенный срез проблем рациональности, что не позволяет увидеть проблему в целостности. Этому способствуетпостнеклассическая парадигма, которая вводит в анализ утопию и миф, рассказ и рефлексию, традицию и ритуал, жест и тело, власть и культуру, метафизику любви и смерти, топологию тела и прочие составляющие, которые замещают собой Логос, рациональность, Разум в их представленности в самоценных смысловых структурах. Эта философская парадигма связана с переключением акцентов на индивида, с его этико-эстетическим, коммуникативно-временным переживанием и освоением мира, культуры, структур повседневности, практики общественного бытия, желания и жеста, воли и ненасилия, справедливости и свободы. Бытие понимается как совокупность возможностей его реализации, и современная теория познания, связанная с деятельностью, гуманитарными науками, искусством и традицией, наукой и мистикой все больше раскрывается как культурно-историческая.

Формирование неклассической философии было социально подготовлено и обусловлено, вызвано потребностью отражения кризиса западной цивилизации и культуры, рассогласованием между рационально сконструированными образцами мироустройства и действительным миром, зачастую антиразумным, т. е. иррациональным, иным по своей природе.

Кризис рационализма, переживаемый неклассической философией, приводит к расширению поля философской рефлексии. Пересматривается статус самого разума, познающего субъекта, структуры познавательного процесса, что приводит к актуализации альтернативных рационализму форм осмысления бытия и человека — иррационализма (лат. irrationalis — неразумный, бессознательный), считающего, что разум не в состоянии охватить все разнообразие действительного мира и обращающего внимание на внерациональные формы духовного проявления человека (волю, интуицию, бессознательное и т. п.)

В рамках неклассической философии центральной философской программой становится антропологическая, причем человек здесь рассматривается не как существо рационально-познающее или социально-активное, a как существо переживающее, сомневающееся, чувствующее, самосозидающее, практически преобразующее природу и социум. В соответствии с этим речь идет не о возможности получения из глубин рафинированного неискаженного сознания универсальных истин, которые затем используются для менторского просвещения массы, а, напротив, о прояснении «заброшенного» в наличный мир сознания, испытывающего массированное, репрессивное социальное воздействие. Главное, что волнует неклассическую философию — это понимание того, что происходит с человеком, с его свободой, от которой ему порою хочется бежать из-за бремени ответственности, с его сознанием в условиях массированной манипуляции им. Неклассическая философия задается вопросом, как сохранять при этом совестливость, впечатлительность, духовно-психологическую независимость индивидуального сознания, что предпринять, чтобы остаться человеком в таком социальном окружении.

От монологического назидательного стиля мышления неклассическая философия переходит к диалогической, субъект–субъектной стилистике. Новый тип философствования в качестве предполагаемого адресата создаваемого произведения видит соавтора, полагаясь на его понимание, интуицию и используя при изложении художественно образные формы, открытость, недосказанность, предполагающую возможность собственной интерпретации.

Неклассическая философия от поиска всеобщих принципов, предельных сущностей, универсалий переходит к самоценности индивидуального, уникального, своеобразного, единичного. Причем такая уникальность личности обнаруживает себя благодаря волевым компонентам (в философии жизни, волюнтаризме), интуитивным порывам (в интуитивизме), бессознательным актам и установкам (в психоанализе), в условиях постоянного выбора, в «пограничных ситуациях», в процессе непрекращающегося самосозидания и становления (в экзистенциализме).

В силу критического отношения неклассической философии к рационализму происходит, в частности, переосмысление новоевропейского рационализма, в результате чего расширяются рамки рациональности. Научную рациональность ряд исследователей начинает рассматривать лишь как одну из разновидностей множества специфических типов рациональности (вненаучная, на уровне обыденного познания и естественного языка, религиозная, художественная и т. д.).

Происходит изменение классических идеалов строгости по отношению к философскому языку, который становится более гибким, художественным, релевантным, допускающим различные интерпретации и соответствующую глубину понимания. Иногда предлагается в качестве варианта «романтической» постклассической солидарности за регулятивный идеал принимать образ, метафору, картину и т. п. (Ричард Рорти).

В рамках неклассической философии осуществляется смена парадигм, выражающаяся в лингвистическом повороте — переходе от философии сознания к философии языка. На смену анализу субъект-объектных представлений приходит исследование отношений между языком и миром, выдвигая на передний план коммуникативную роль и функцию языка (лингвистическая философия, структурализм, постструктурализм).

В последние десятилетия радикальному пересмотру повергаются фундаментальные предпосылки европейской культурной традиции, связанные с прогрессом как идеалом и моделью истории, разумом, организующим вокруг себя весь познаваемый мир, либеральными ценностями как эталоном социально-политического обустройства, экономической задачей неуклонного прироста материальных благ. Переосмысление и переворачивание привычных («модернизм») представлений (отсюда и термин «постмодернизм») охватывает самые разные сферы культурной деятельности, «постмодернистского состояния» (Ж-Ф. Лиотар) человеческой жизни с характерной для него открытостью, отсутствием жестких иерархий, асимметричных оппозиционных пар (высокое-низкое, реальное-воображаемое, субъект-объект, внутреннее-внешнее, Восток-Запад, мужское-женское и т.д.).

Постмодернизм («суперструктурализм», «трансавангард») офор­мился на рубеже 70-х гг. XX в. в широкую концепцию культуры. Складывавшийся в литературоведении и искусствознании, архитек­туре и религиоведении, социологии и культурологии, а затем заяв­ленный как маргинальный философский дискурс, он распространил свое влияние на все сферы культуры и общества. Постмодернизм - это не столько доктрина, сколько отношение к множеству реакций на философствование последней трети XX века, современная общекультурная тенденция западного са­мосознания, оказывающая влияние на весь остальной мир⁹³.

При раскрытии сущности постмодерна необходима реконструкция постмодер­нистской картины мира на материале анализа литературы, искусст­ва, архитектуры, т.е важно выявление «условий возможности» постмодерна: изменение, к примеру, форм жизни (большие города совре­менности, мультикультурность, гетерогенность социума, господство масс-медиа, рынка и образование «символического капитала»); ощущение растерянности, с которым столкнулся человек позднебуржуазного (постиндустриального) общества, в котором ста­ла нарастать угроза самому существованию человечества в век дек­ларируемой свободы и демократии, успехов науки и техники; усиле­ние мощи средств массовой информации; утраченность иллюзии о всемерном процветании буржуазного общества. Именно эти изменения форм жизни, а не «деконструкция» как та­ковая, и привели к тому, что все чаще ведутся разговоры о «смерти» субъекта, автора, метафизики, истории, философии и т. п.

Хотя постмодернизм - это специфическая стратегия философствования и критика модерна, нельзя ограничиваться попытками самоопределения постмодерна через противопоставле­ние и критику модерна, логоцентризма или его представления как простого лозунга «долой рацио­нальность». Необходимо указать на правомерность зарождения постмодер­на внутри классической традиции, ибо сильнейшим стимулом раз­вития европейской культуры всегда была борьба противоположнос­тей, придающая динамизм всем сферам культуры и жизни. Собствен­но говоря, то, что называют постмодерном, возникло в ходе полеми­ки между защитниками и критиками новоевропейского идеала ра­циональности.

Разногласия модернизма и постмодернизма отражены в ряде дискуссий, самая яркая из которых состоялась между Ю. Хабермасом и Ж.-Ф. Лиотаром. В ней приняли участие М. Фуко, Ж. Деррида, Р. Рорти и др. Большинство из них согласилось с тем фактом, что объективность и прогресс науки, универсальность морали и права, автономность искусства обернулись системой универсального угне­тения и отчуждения человека во имя его освобождения. Это последнее положение стало предметом обширного философско-исторического анализа («археологии знания») Мишеля Фуко, результатом которо­го явилась попытка детотализации истории и общества, понимания истории как не-эволюционизирующего, фрагментарного простран­ства разрозненных компонентов знания, общества - как расплывча­той общности различным образом развивающихся уровней дискур­са, а личности - как фикции гуманизма. Фуко отвергает претензии на цело­стный охват реальности в рамках единой философской системы. Ос­новываясь на плюральности дискурсов, социальных институтов, ти­пов власти, которые составляют современное общество, он отказыва­ется и от единого метода философской интерпретации.

Жиль Делёз и Феликс Гваттари установили, что современный капитализм воспроизводит на уровне экономики и производства лишенные всякой субъективности «машины желания»: люди и их органы становятся винтиками соци­ального механизма. ШизоанализДелёза и Гваттари, трансрансформируя марксистскую тео­рию (первичность не потребностей, а желаний и бессознательного) в контексте идей Ницше и Фрейда, выстраивает модель постмодерни­стской эмансипации личности как отказа от нормализующей субъективности модернизма путем подавленияэгоисуперэгои высвобожде­ния тех областей бессознательного, в которых локализуется желание и волевые импульсы индивида.

Характерно, что концептуализация смерти субъектав контексте постмодерниз­ма, по крайней мере, в представленных выше интерпретациях, впол­не естественно оказывается заключенной в рамки постмодерна, то есть, временной. И Фуко, и Делёз, и Гваттари находят субъекта здрав­ствующим в до-модернистских эпохах (Фуко - в Древней Греции, Делёз и Гваттари - в племенах номадов), предлагая эпохе постмодер­низма позаимствовать эти идеалы самосовершенствования (Древ­няя Греция) и воинственности как выражения свободы (номады).

Радикальный вневременный разрыв с субъективно­стью отличает так называемый «метафизический поворот» Жана Бодрийяра. Метафизическим он именуется потому, что, согласно Бодрийяру, субъект эпохи постмодернизма проиграл свою битву с объектом, утратил свой шанс доминирования над объектом, возмож­ность (или невозможность) которого до последнего времени опреде­ляла траекторию западной метафизики.

В эпоху постмодернизма субъекты теряют всякие, пусть даже иллюзорные возможности воз­действия на объекты, структуры, причинно-следственные связи, со­бытия или формы зависимости, результатом чего становится конец любого производства, истории, социума, настоящего, времени, чего угодно. Постмодернистской судьбой западного общества объявляет­ся даже и не ницшеанское «вечное повторение», а «вечное ничто», предвестником которого Бодрийяр считает параноидальную озабо­ченность проблемами передачи и хранения информации в преддве­рии того времени, когда и передавать уже больше будет нечего. Для характеристики этих процессов Бодрийяр предлагает весьма точные концепты симуляции и симулякра. Последний представляет собой"точную копию, оригинала которой никогда не существовало". Симулякр господствует в современной культуре, а его репрезентация великолепно осуществляется при помощи кино, телевидения, кули­нарии, развлечения.

Несмотря на невероятные как в историческом, так и в фило­софском плане, вопросы, поднимаемые в кон­цептуализации Бодрийяра и других теоретиков философии постмо­дерна, несомненно, однако, что проблематика, поднимаемая в них (пробле­матика субъективности), реальна, а попытки ее экспликации весьма значимы в контексте эволюции западной философии.

Дискурс рационализма и инструментализма эпохи мо­дернизма сменяется в постмодерне дискурсом развенчания парадигм универсальных и вневременных картин мира (метанаррации), переходом от универсальности к раздробленности, многообразию, инаковости, маргинальности, различию. Анализ это­го перехода, наиболее полно представлен в постмодернистской эпистемологии Лиотара, отвергающей метафизический анализ и в теории, и на практике, ставящей под сомнение возможность философии постмодерна. Радикальность разрыва постмодерна с предшествующими эпоха­ми становится, таким образом, разрывом с философией как таковой. Осуществляется также глубинная трансформация классического искусства и оформление искусства постклассического типана рубеже XIX-XX вв., свя­занные с конфликтом классической и инновационной культурных па­радигм, что привело к появлению совершенно новых форм осмысле­ния человеческого существования. По словам М. Хайдеггера, «худо­жественное произведение становится предметом переживания и со­ответственно искусство считается выражением жизни человека». Формируется неклассическое строение художественного мира, пред­полагающее равноправное сосуществование и коммуникацию разнооб­разных культурных миров, самоорганизующихся по различным эт­ническим, религиозным, хозяйственным и ценностным принципам. Видоизменяются способы и формы бытия искусства, которое воспринимается преимущественно как система знаковых образований (дискурсов). Актуальное искусство оформляется как сложноорганизованная система разнообразных направлений и форм, коммуницирующих и взаимодействующих между собой в рамках различных модернистских и постмодернистских проектов. На смену отстранен­ному от мира субъекту-созерцателю классической модели искусства приходит непосредственно присутствующий в реализации художе­ственного акта и представленный в разнообразных художественных артефактах автор-исполнитель, избирающий стратегию публичной интеллектуальной провокации. Современное искусство в его наибо­лее характерных формах представляет собой открытый гуманитар­но-антропологический проект с многообразием программ и форм ху­дожественной рефлексии, активным диалогом маргинальных и вре­менно-организованных в процессе художественного акта сообществ, нередко существующих в конфликте с тотально заявляющими о себе социально-политико-экономическими референциями.

Однако авангардными формами современного искусства не ис­черпывается современная художественно-эстетическая культура. Классическая модель искусства представлена здесь программами классического образовательного пространства и академическими институтами, музеями, включенными в процессы массовой ком­муникации и задающими определенные образцы художественного творчества, с которыми неизбежно коррелируют актуальные моде­ли художественной деятельности. Существенным элементом кар­тины современной художественной культуры является и феномен массовой культуры, представляющий политико-идеологические и экономические референции общества, и принципиально обращен­ный к массовому художественному рынку с неизбежным воспроиз­водством идеологем массового сознания, массовых фобий и умона­строений, системой звезд, формированием потребительских пред­почтений и т.д.

Глобальное взаимодействие культурных традиций, не оставляю­щее иллюзий о сохранении «чистых», локальных образований в их первозданном этническом и социокультурном изоляционизме, при­водит к становлению в XXI столетии глобальной культуры, с глубин­ным диалогом философии, религии, морали, искусства, науки и но­вой шкалой общечеловечесхихценностей. Проблема осмысления при­роды человеческих ценностей с ее извечным вопросом «Что есть бла­го?» неизбежно возникала и возникает в эпохи обесценивания и дис­кредитации культурной традиции, кризиса общечеловеческих пред­ставлений о добре и зле, справедливости и несправедливости, красо­те и безобразии.

Вместе с тем, как свидетельствует мировая история, любой куль­турный кризис, способный вызвать распад конкретного типа культу­ры в его прежнем облике, в то же время является мощным толчком к самопознанию культуры в целом, раскрытию ее внутренних потен­циальных возможностей, новому витку культуротоворчества.

В искусстве постмодернизма, констатируется исчерпанность познавательного дискурса, питавшего эстетику с эпохи Возрождения. Это существенно изменило облик самого искусства. В нем были растворены связи «знак-значение», конституциировавшие произведение искусства в его классическом понимании. Изменилось символическое наполнение искусства. Постмодернизм отменил важнейшие принципы предшествующего искусства: условность, стиль и форму, уникальность художественного произведения и стал активно утверждать противоположные принципы так называемой сниженной эстетики: банальность, обыденность, утилитарность и далее вульгарность.

Постмодернизм значительно изменил облик архитектуры, кинематографии, хореографии, художественной литературы и поэзии и создал новые виды искусства, ранее не существовавшие: поа-арт, боди-арт, Лэнд-арт, инсталляция, перформанс и хепенинг.

Постмодерн обозначает специфические мировоззренческие установки новейшей, «постсовременной» культуры в целом, связанной прежде всего с поливариантным восприятием мира, проявляясь в различных сферах человеческой деятельности – искусстве, политике, экономике, философии, литературе, психологии, науке и пр. Постмодерн предполагает по большей части критическую рефлексию по отношению к предшествующему способу существования в культуре и философии и принципиально новый, не приемлющий статики и однозначных определений взгляд на мир. Меняется тип философствования, ибо философия уже не может претендовать, как это было в классическую эпоху, на поиск окончательных и последних истин, поскольку они изменчивы, обусловлены социально-культурным факторами, открыты для критической рефлексии. Неклассическая философия ориентируется на анализ различных сфер культуры, состояний культуры, чтобы понять как меняются фундаментальные измененные смыслы, мировоззренческие структуры, представления о самом человеке. Это еще раз говорит о том, что философия не умерла, что она в поиске, в диалоге, устремленности к обоснованию новой стратегии развития современного человечества в контексте глобализационных процессов и решения глобальных проблем.