4.3. Декомпозиция массовых классов

История царской и, тем более, советской России не благоприятствовала укреплению среднего класса промышленников, купцов и ремесленников. Их генезис либо деформировался государством (до 1917 г.), либо вообще был прерван после ликвидации НЭПа. По сравнению с Западной Европой средние классы России всегда были анемичными с социальной и политической точек зрения. В СССР вплоть до середины 1960-х гг. доминировала аграрная структура населения, урбанизация по сравнению с западными странами была низкой. Экономическая политика советской страны тоже не способствовала развитию средних классов. Период реального социализма вообще устранил их из жизни.

Количественный рост и экономическая активизация среднего класса могут рассматриваться как один из процессов посткоммунистической трансформации. Этот процесс базируется на приведении в движение, по меньшей мере, трех видов ресурсов: 1. Мелкого капитала. 2. Социально-экономической информации о действии рынка, товарах и торгово-промышленных контрактах. 3. Индивидуального риска.

Под средним классам мы будем понимать класс, обеспечивающий себя капиталами и средствами действия, не прибегающий к помощи государственных структур. Этот класс пока лишь создает сам себя, не надеясь ни на какую помощь со стороны. Перед ним стоит задача самостоятельного создания ресурсов социального могущества и борьбы за свое место в социальной структуре. Для большинства индивидов, ступивших на путь самостоятельного экономического и профессионального действия, он был выражением суровой жизненной необходимости и способности к риску. По мере развертывания перехода к рынку и демократии перед многими социальными слоями все рельефнее вырисовывается перспектива потери места работы и прогрессирующего понижения доходов. Бороться с правительством путем коллективного действия российское общество еще не умеет. В этой ситуации многие индивиды предпочли рискнуть и начать совершенно новую жизненную карьеру. Коммунистический режим не смог уничтожить в российском обществе индивидуализма, необходимого для такого шага, и целиком изъять все материальные и финансовые средства, необходимые для начала собственного дела. В процессе организации собственных фирм проявился интеллектуальный и организационный потенциал людей, умение развивать сеть индивидуальных контактов, которые в малом бизнесе всегда играют важную роль.

Кроме главной задачи социально-экономического и политического конституирования перед данным классом стоит еще ряд немаловажных проблем. Требуется выработка конкретного отношения к процессам аккумуляции капитала, определение собственных групповых интересов, конструирование процессов внутренней интеграции и создание собственного классового этоса. Класс "частников" при социализме всего этого не выработал. В большинстве случаев ему неизвестны мотивы аккумуляции сбережений для систематического и последовательного расширения дела. Посткоммунистическая власть подавляет его налогами, что нисколько не способствует развитию его честности перед клиентами и ответственности перед более широким социальным окружением. Она оставляет его один на один перед произволом чиновников. Характерной чертой частной инициативы при социализме была ориентация на быструю прибыль, потребление и сокрытие доходов, поскольку все перспективы развития индивидуальной предприимчивости были закрыты.

В настоящее время средний класс находится на перепутье: официальное разрешение предпринимательской деятельности не сопровождается отменой непомерных налогов или сведением их к минимуму на длительный срок, необходимой для создания полного цикла оборота капиталов и развития производства. Поэтому для большинства индивидов стремление к быстрому обогащению является ведущим. О систематическом развитии предприятий пока говорить рано. Многие предприниматели сознательно закрывают фирмы и переносят накопленный или оставшийся у них капитал в другие сферы деятельности в целях избежания налогового пресса. Государственные кредиты связаны с грабительскими процентами, поэтому большинство мелких предпринимателей предпочитает обходиться без них.

Вообще говоря, представители мелкого бизнеса рассматривают собственную деятельность как уличные торговки семечками и другой мелочью при социализме: при появлении милиционера они разбегались. Так и сегодня мелкий бизнес разбегается от налоговых инспекторов, поскольку посткоммунистическая власть не собирается отказываться от монополии на информацию об имущественном и финансовом положении граждан.

Хотя негативные аспекты мелкого бизнеса описаны многократно, вряд ли он исчезнет в обозримом будущем. Следовательно, потребность совершенствования, освобождения от экономической и социальной рутины стоит перед ним самим. Сегодня низкая степень инноваций и хозяйственная рутина становятся реальной угрозой для данного класса. Русская мелкая буржуазная издавна отличалась нежеланием учиться и неспособностью к самостоятельному расширению собственного социального кругозора, что прекрасно описано Г.Успенским и другими бытописателями предреволюционной поры.

Ныне любой человек не может состояться профессиональным без постоянного обновления собственных знаний. В применении к мелкому бизнесу это значит, что не только изменение технологий, но и форм продажи влияет на колебания клиентуры и тысячи других мелочей. Кроме того, сегодня человек уже не может обойтись накоплением и обобщением личного практического опыта, не прибегая к информации об опыте других. Видимо, средние классы сегодняшней России стоят перед задачей постоянного расширения знаний как социального ресурса класса, без которого он вряд ли сможет полностью конституироваться. Способность к риску могла помочь только на первой фазе его существования. Теперь ее надо комбинировать с другими ресурсами и способностями.

Однако пути и способы организации данного класса как группы интересов остаются неопределенными. Продолжается дискуссия о том, какова наиболее оптимальная организации форма мелких предпринимателей: торгово-промышленные дома или союзы купцов разных отраслей.

Пока незаметна тенденция мелких предпринимателей к объединению даже на уровне города в целях осуществления коллективных действий для давления на власть и выражения своих совокупных интересов. Не исключено, что большинство представителей данного класса молчаливо полагает: определение их собственных классовых интересов принадлежит силам рынка, государства или крупного капитала. В этом заключается еще один парадокс посткоммунистической России: формирование средних классов как основы гражданского общества прокламируется как идеологический лозунг; на самом же деле эти классы пока не проявили себя как реальная и организованная социальная и политическая сила. Их количественное развитие пока не привело к формированию строго определенных политических принципов и целей.

Значительная часть этого класса питает иллюзии относительно защиты собственных интересов государством. В частности, исследование электорального поведения показывает, что мелкие и средние предприниматели поддерживают партии и движения, выступающие за воспроизводство Российской империи в ее монархической или коммунистической формах²¹¹. Это свидетельствует не только об идеологической неграмотности, но и противоречит классическому положению о средних классах как социальной почве либеральной экономики.

В связи с указанными процессами мы бы хотели высказать три гипотезы, частично подтверждаемые социологическими исследованиями²¹²:

1) Актуальное место в социальной структуре в меньшей степени влияет на политическое сознание и мышление средних классов, нежели их прежняя локализация в социальной структуре и политико-идеологические предпочтения, связанные с прежней социальной структурой.

2) Процесс эволюции всей посткоммунистической экономики неоднозначно воспринимается средними классами России и других посткоммунистических стран. Мелкие и средние предприниматели при голосовании за того или иного кандидата руководствуются не столько четкими политическими принципами, сколько своими иллюзиями относительно ближайших и отдаленных последствий политики отдельных партий и движений.

3) Для средних классов, как и для большинства населения России, личные симпатии или антипатии при голосовании за того или иного кандидата стоят на первом месте по сравнению с политико-идеологическими целями и программами движений и партий. Это свидетельствует о том, что в массовом политическом сознании средних классов и всего населения России господствует клиентельно-патронажное восприятие политики.

Ни партии, ни правительство ничего не делают для того, чтобы такое восприятие изменить, а скорее его усиливают. Поэтому большинство бизнесменов по-прежнему предпочитают личные контакты с "властвующими персонами", а не организованное выражение своих интересов. Между тем известно, что клиентельное отношение к политике как раз характерно для стран с неразвитой экономикой²¹³, в которой средние классы еще не создали своих организаций или же данные организации не являются базисом организованного политического действия для достижения их практических интересов.

Таким образом, пока нет оснований утверждать, что развитие средних классов существенно влияют на выработку политики. Их политические организации еще не сформировались, а если и сформируются, то они скорее всего приступят к обычному политическому торгу с другими движениями и партиями за более выгодное для себя место в существующей социальной структуре и политической системе. В посткоммунистической России средние классы не являются носителями либеральной идеологии. В них преобладают этатистские политические установки.

Выскажем также несколько попутных замечаний об интеллигенции, не претендуя на детальное описание.

В отличие от большинства публикаций по этому вопросу (рассматривающих интеллигенцию как слой или социальную группу)²¹⁴и в соответствии с веберовской концепцией мы полагаем интеллигенцию классом наряду с другими классами. И если классу мелких и средних предпринимателей еще предстоит сложиться, то класс интеллигенции существует преимущественно в том виде, в каком он сложился при коммунистической системе. Одновременно идут процессы преобразования данного класса, влияющие на изменение социальной структуры. Отметим лишь некоторые тенденции, наметившиеся в последние годы.

1) Интеллигенция становится источником рекрутирования для класса капиталистов и среднего класса. В результате системных изменений она количественно уменьшается.

2) Интеллигенция сохраняет свои функциональные и культурные признаки, но одновременно все в большей степени ориентируется на изменения в экономике. Ее этатистские установки, хотя и они выражены достаточно сильно, постепенно становятся все более рыночными. В результате интеллигенция движется в направлении класса мелких и средних предпринимателей.

3) Происходит преобразование культурных ресурсов интеллигенции. Этот процесс начался при советской власти. Знание как главный ресурс интеллигенции становится все более технократическим и все менее гуманистическим.

По мнению ряда социологов, в настоящее время наблюдается процесс размывания интеллигенции: часть ее уходит во властные структуры, становясь чиновничеством, номенклатурой; другие, будучи не в состоянии обеспечить себя и семью материально в связи с резким падением уровня заработной платы в госсекторе экономики и научных учреждениях, меняют профессию, уходят в коммерческие структуры из сферы интеллектуального труда. Третьи уезжают за рубеж в поисках лучшего использования своих способностей²¹⁵.

Одновременно идет процесс нового осознавания интеллигенцией себя в изменившейся социальной структуре. “Ее все время загоняли в обслуживающий класс, впервые она начинает понимать себя как абсолютно самостоятельную, самодостаточную силу”²¹⁶. По мнению Вите О.Т., для понимания происходящего сегодня очень плодотворна модель Антонио Грамши об органической и традиционной интеллигенции. “Если проблему рассматривать в этой парадигме, кризис состоит в том, что разрушается традиционная интеллигенция и становится органическая”, что означает “появление множества различных групп интеллигенции, выполняющих соответствующую функцию обслуживания каждой социальной группы”²¹⁷.

Исходя из концепции среднего класса, определяющей его представителей в качестве носителей некой ментальности, заинтересованных в стабильности общества, отсутствии потрясений и крупных перемен, то носителями идей стабильности являются интеллигенция, служащие, высококвалифицированные рабочие. В то же время на сегодняшний день по своим доходам многие учителя, врачи, инженеры находятся просто в бедственном положении, далеко недотягивая до средних стандартов.

По мнению социолога О.В. Крыштановской, власти должны быть явно заинтересованы в формировании мощного среднего класса, который стал бы опорой общества и фундаментом его стабильности. Однако имеющийся дисбаланс между двумя группами претендентов (“средний бизнес” и интеллигенция) на вхождение в средний класс создает для них проблему: на кого делать ставку? Бизнес благополучен финансово, но во многом криминилизирован, а потому считать его фундаментом как-то неловко (хотя многие власть имущие именно его интересы и обслуживают). Интеллигенция же в идеологическом смысле, безусловно, является опорой, но в финансовом - находится за чертой бедности, причем зачастую по вине тех же самых властей.

О.В. Крыштановская считает, что нормальный средний класс в России образуется тогда, когда декриминализируется бизнес, а у служащих реально повысятся доходы.

Не менее драматические социальные процессы происходят и в слое наемных работников материального производства. При советской власти рабочий класс официально занимал высшее место в социальной структуре, но на самом деле превратился в частный класс, потерявший источники своего социального могущества. Рабочее движение, возникшее накануне крушения СССР, не смогло создать для себя широкую социальную поддержку и базу.

Сегодня рабочий класс не располагает ничем, кроме своего трудового опыта и расколотого на части профессионального союза, неспособного противостоять ни рождающемуся классу капиталистов, ни посткоммунистической власти в целом²¹⁸.

Процессы реформ постепенно подчиняют экономику в целом правилам функционирования капиталистических предприятий. Это способствует уменьшению численного состава и декомпозиции рабочего класса. Происходит его социально-экономическая дифференциация. Растет безработица. Некоторые части рабочего класса пытаются просто приспособиться к изменению экономической реальности. Но его социальные перспективы становятся все более неопределенными. Это порождает чувство страха и стремление любым способом не потерять рабочее место. Приватизация государственных предприятий идет медленно, а складывающийся финансовый капитал России в этих условиях пытается навязать свою волю производителям²¹⁹. Некоторые рабочие становятся мелкими предпринимателями и пытаются создавать собственные фирмы. Изменение их социального положения происходит на основе использования технической квалификации и личных способностей, а не властно-политических ресурсов.

Однако число лиц рабочего происхождения среди владельцев новых фирм остается самым низким и не идет ни в какое сравнение с капиталистами и интеллигенцией. Следовательно, под декомпозицией рабочего класса можно понимать процессы перехода части его членов в класс мелких предпринимателей и социальный слой безработных.

Происходит также распад прежней системы интересов рабочего класса. Интересы рабочих тех предприятий, которые находятся под угрозой закрытия, отличаются от интересов рабочих, обслуживающих систему сервиса. Идет старение рабочего класса. Правда, некоторые отрасли (прежде всего шахтеры) пытаются сохранить солидарность интересов, сложившуюся в условиях прежней системы производства и экономики. В настоящее время государство не в состоянии ни обеспечить высокую зарплату, ни выплачивать ее регулярно. А для вхождения в рынок требуется сокращение числа рабочих большинства предприятий. Поэтому нынешняя артикуляция интересов рабочего класса по отраслевому принципу отражает систему организации промышленного производства в условиях плановой экономики, не связанной с процессами социальной трансформации. Правда, и в капиталистических странах сохраняется отраслевая структуризация интересов, хотя отрасли существуют в условиях "рыночной экономики". Значит, организационно-экономические аспекты формирования интересов рабочего класса могут быть признаны универсальными.

Однако в условиях посткоммунистической России за этой универсальностью скрывается общая прагматизация сознания и поведения, не способствующая солидарности рабочего класса. Сегодня интересы его различных частей определяются отношениями различных производственных предприятий к своим действительным экономическим возможностям и шансам сохраниться в новых социальных условиях. На этом основании формируется постоянная система горизонтальных связей с другими предприятиями.

Вертикальные связи внутри отдельного предприятия формируются на основе большего или меньшего сотрудничества между его руководящим персоналом и рабочими. В результате интересы рабочего класса в целом интегрируются не на основе протеста против всех форм социального неравенства и несправедливости, а на базе чисто прагматического расчета, включающего эмоциональные, нереалистические и инструментальные аспекты. Прагматические интересы и попытки отдельных предприятий сформировать свои отношения со всей остальной экономической средой являются стремлением применить рациональные принципы там, где рациональности нет и быть не может²²⁰.

Декомпозиция рабочего класса порождает еще один феномен посткоммунистической реальности, связывающий его с прежним социальным порядком. Советская власть разрушила складывающиеся в дореволюционной России связи различных отрядов интеллигенции с различными частями рабочего класса. Рабочая политика советской власти уже в первые послереволюционные годы "во всем противоречила интересам самих рабочих. Вопреки всеобщим ожиданиям и собственным обещаниям, большевики, требовавшие до прихода к власти немедленного введения 8-часового рабочего дня, так и не ввели его. Наркомат труда, впрочем, устанавливал иногда 8-часовой рабочий день на отдельных заводах, но не ради рабочих, а в виде наказания предпринимателя.

Уровень жизни рабочих упал катастрофически. Для повышения дисциплины на производстве вводилась система жесточайших штрафов и увольнений, какой не видело ни одно капиталистическое общество. Уравнительная система оплаты лишала рабочих стимула трудиться и приводила к падению производительности. Заменившая же уравнительную форму сдельщина была не чем иным, как "капиталистической" формой интенсификации труда. Таким образом, рабочая политика советского государства, сохранившаяся с незначительными модификациями до его последних дней, состояла в том, чтобы разрушить любую форму классовой солидарности. В результате сегодня рабочий класс России воспитан в условиях социалистической эксплуатации и не обладает ни одним достоинством борьбы за свои права в условиях капиталистической эксплуатации.

Рабочий класс сегодня не ведет активной наступательной борьбы со складывающимся капиталистическим государством и не выдвигает таких предложений, которые бы способствовали объединению всех производителей материальных и духовных ценностей и предлагали новые решения в масштабах всего общества. Рабочий класс пытается лишь защищать достигнутый в период крушения советской системы уровень жизни своих семей, уровень занятости и социальной защиты. Он пытается влиять только на такие решения правительства, которые непосредственно относятся к функционированию производственной системы и перспективам ее интегрирования в новую структуру экономических отношений.

Причем, рабочий класс в период перестройки и постперестройки не смог выдвинуть из своей среды ярких политических лидеров, которые смогли бы выработать собственную политику вхождения в рынок и противостоять "директорской" и правительственной интерпретации его интересов.

Обычно выработка такой политики характерна для классов, развивающих свое влияние на общество в целом. Она предполагает также сочетание наступательных и оборонительных методов борьбы и ясность социально-политической позиции. Ничего подобного у нынешнего российского рабочего класса нет. Косвенным свидетельством того, что это действительно так, является то, что рабочие не поддерживают какою-либо одну партию или движение и не образуют ни их базу поддержки, ни электората²²¹.

Существующие партии, в свою очередь, ничего не делают для того, чтобы отражать интересы определенных классов и вести в них постоянную работу. Партийная система современной России ведет чисто показную борьбу на вершине власти. Повседневные интересы людей ни одна из них не отражает. Поэтому роль политических партий в посткоммунистической трансформации минимальна. Рабочие пытаются выражать свои интересы и требования через профсоюзы, оккупированные начальством разного ранга.

Исследование, проведенное в 1992-1997 годах учеными Российского независимого института социальных и национальных проблем, показало, что есть группы, которые в процессе дифференциации подвергаются настолько серьезным изменениям, что превращаются подчас в “свое иное”. Например, такая массовая группа советского общества, как рабочие, сегодня распадаются на ряд самостоятельных групп, позиции и психология которых могут быть не только различны, но и прямо противоположны: скажем, рабочие коммерческих строительных фирм и предприятий ВПК. Притом что те и другие относятся к рабочим по социально-экономическому положению и к группе высококвалифицированного труда по уровню квалификации, различия между ними в уровне доходов и перспективах на будущее оказываются более значимыми стратификационными признаками, чем любые другие.

То же касается и работников сельского хозяйства, одни из которых в статусе реальных фермеров вступили в кооперацию с другими, такими же самостоятельными субъектами хозяйствования, образовав, например, сбытовые кооперативы, а другие в процессе преобразования колхозов в новые ассоциации различного типа также формально оказались добровольно объединившимися в рамках различных форм кооперации самостоятельными хозяевами, хотя на практике в их положении ничего не изменилось²²².

О социальных процессах, идущих в этом секторе экономики, косвенно свидетельствует следующая таблица.

Таблица 25

Объем продукции сельского хозяйства

по категориям хозяйств (%)²²³

Категория хозяйства	1990	1991	1992	1993	1994	1995
Сельскохозяйственные предприятия	76	72	66	63	60	55
Хозяйства населения	24	28	33	35	38	43
Фермерские хозяйства	-	-	1	2	2	2

Мониторинг и соответствующие расчеты показали, что в течение 1993-1995 гг. численность крестьян уменьшилась на 16%, неквалифицированных рабочих - на 17%, массовой интеллигенции (специалистов) - на 19% и индустриальных рабочих - на 21%²²⁴.

Становление частного предпринимательства изменило положение рабочего класса, превратив его из квазикласса, “ведущей силы общества”, в реальную социальную общность наемных работников, имеющих право бороться с работодателями за улучшение условий своего существования²²⁵.

Отсутствие четких политических принципов и позиций в рабочем классе отражает неопределенность его оперативных и долговременных политических интересов. Причем, интересы повседневной жизни никак не связаны с определенными концепциями общественного развития, поскольку они отсутствуют в рабочем классе. Отсутствие дифференцированной системы политических интересов тормозит развитие политического сознания рабочих. Практически они не знают, в каком направлении эволюционируют их интересы и какая партия и движение могли бы способствовать их реализации.

Не входя здесь в обсуждение вопроса: насколько термин "депривированный базовый слой"²²⁶позволяет разглядеть действительное положение рабочего класса, а насколько его маскирует? - мы бы предложили назвать нынешнее состояние интересов и сознания рабочего класса консервативным фатализмом. Консервативный фатализм возникает при неопределенности социального будущего данного класса, из-за чего его члены при социологических опросах предпочитают высказываться преимущественно в пользу таких изменений и решений, которые бы не затрагивали его материальное и социальное положение еще больше, чем это было до сих пор.

Консервативный фатализм позволяет сохранить непоследовательность мышления и действия. Может выражаться в ностальгии по коммунистическим временам, которую эксплуатируют нынешние российские коммунисты и близкие к ним круги, а также в безразличии к вопросу о том, какая власть управляет страной, если только она обеспечивает "сносное" материальное положение класса. При массовом распространении консервативного фатализма ни один класс не может метко осознать, сформулировать и отстаивать свои политические интересы, а процессы социальной дезинтеграции способствуют сохранению такой неопределенности. Чисто вербальное выражение недовольства, о котором пишет Т.И.Заславская, без концентрированных действий по формированию и отстаиванию своих политических интересов является выражением консервативного фатализма рабочего класса России.