4.2. Классовая структура и новые социальные типы

Сразу же обратимся к авторитетному мнению М. Вебера. “Социальными классами, - отмечает он, - являются: а) рабочий класс в целом, и он тем более становится таковым, чем более стандартизируется процесс труда; б) мелкая буржуазия; в) не обладающая собственностью интеллигенция и специалисты (техники различного рода, представители умственного труда, работники администрации, которые внутренне чрезвычайно дифференцированы в зависимости от расходов на подготовку, полученную ими); г) привилегированные классы благодаря собственности и образованию”¹⁹⁵. Наличие данных классов М. Вебер фиксировал на протяжении всего послеаграрного (индустриального) периода цивилизации. Этот период продолжается.

В посткоммунистических странах происходит общий отход от плановой экономики и системы политического авторитаризма. И, несмотря на мощные традиции авторитаризма в России и возможный «откат» к ним, этот процесс делает еще более актуальной предложенную выше типологию социальной структуры. Для ее конкретизации необходимо тщательно проследить автономную роль экономики, власти и знания в определении классового положения и социальной структуры. Кроме того, в указанной типологии отсутствует крестьянство. Поэтому необходимо ее дополнить данным классом. Эти классы существуют и в сознании людей.

В соответствии с данной типологией можно выделить еще ряд тенденций в посткоммунистической России: происходит восстановление привилегированных классов на основании собственности и образования; началось преобразование не обладающей собственностью интеллигенции; происходит количественный рост мелкой буржуазии и становление ее нормативно-ценностного порядка (этоса); начинается реструктуризация и количественное уменьшение рабочего класса, политическое лицо которого в России еще не оформилось; начались также глубокие процессы преобразований в крестьянстве.

Данные тенденции происходят на фоне более широких социальных изменений. Россия, как и другие посткоммунистические страны, пытается вырваться из принципов, способов действия и институтов реального социализма. Одновременно она пытается усвоить принципы деятельности систем, базирующихся на частной собственности, рынке и политической демократии. Однако эти системы тоже не стоят на месте. Следовательно, преобразования в России зависят не только от внутренних причин, на анализе которых сконцентрирована большая часть интеллектуальных усилий российских ученых. “Гонка за лидером” - высокоразвитыми странами Европы и Америки - продолжаются. Какие последствия она принесет для изменения социальной структуры России? - пока трудно представить.

Зато можно сказать вполне определенно, что ни одна конкретная социально-историческая форма каждого из указанных классов никогда окончательно не определена. Все классы движутся ощупью, лавируя среди противоположных тенденций, которые не могут целиком контролироваться ни одним из классов. Эти тенденции проявляются как внутри страны, так и на международном уровне.

Классы в целом стремятся быть сознательными участниками собственных преобразований. Но ни одному из классов нельзя приписывать ведущую роль, как это делал коммунистический режим. Из такого приписывания вытекало скрытое и открытое господство политических институтов над громадными массами людей и превращение классов и социальной структуры коммунистических обществ из субъекта в объекты социально-исторических процессов.

Хотя в современной России эта тенденция тоже проявляется, пропорция согласия общества и отдельных классов с нею еще не изучена. Эмпирическая социология пока не способствует познанию всех аспектов данного согласия или несогласия. Причем, политическая структура современной России (совокупность партий и избирательных блоков) не соответствует ее социальной структуре, поскольку политическая структура посткоммунистических обществ не способствует объединению каждого из указанных классов на уровне всего общества, появлению их политических организаций и массовых действий, отражающих возникающие снизу социальные движения. Видимо, классам в новой России еще предстоит сыграть свою роль субъектов истории.

Если рассматривать порядок социальных классов как определенную иерархию от более к менее привилегированным с экономической, политической и культурной точек зрения, то на вершине находится класс, базирующий свои привилегии на собственности и образовании. В контексте всего теоретико-социологического наследия М.Вебера можно сказать, что речь идет о классе буржуазии или капиталистов во всей его внутренней дифференциации. С учетом данной дифференциации Вебер использовал множественное число при квалификации “привилегированных классов” и на основании критериев собственности и образования считал их близкими к сословиям (статусным группам).

Класс российской буржуазии возникает на глазах. Если учесть ее существование до 1917 г., то можно говорить о “возрождении” дореволюционной российской буржуазии. Однако процессы имущественной, поколенческой и культурной преемственности были решительно прерваны коммунистическим режимом. Поэтому процессы ее становления в современной России можно назвать новым рождением мертвого класса. Причем, процессы оживления этого “мертвеца” не всегда поддаются эмпирическому наблюдению и теоретическому обобщению. Многие явления остаются в тени. Хотя русские капиталисты уже появились, они, как правило, предпочитают скрывать свои источники доходов. Нелегальная деятельность этого класса во многом объясняется тем, что подавляющее большинство действует в торговле, а не в производстве материальных и духовных ценностей. Границы между легальными и нелегальными доходами стерты “теневой экономикой”. Новая банковская система пока не установила жесткую ответственность за большие кредиты (что особенно наглядно продемонстрировала война в Чечне). Это создает шанс избегать налогов и использовать другие формы институционализации теневой экономики. Поэтому рождение заново российской буржуазии с самого начала стало разновидностью социальной патологии.

Из каких же прежних социальных групп и на основе каких ресурсов функционирует “новый класс” в новой России?

Если обобщить большинство публицистических и научных материалов, посвященных данному вопросу, можно указать следующие группы и типы ресурсов, на основе которых рождается посткоммунистический русский капитализм: 1. Номенклатурное прошлое как статусное и сословное средство. 2. Создание фирм благодаря личной энергии и связям со статусно-сословными группами. 3. Выполнение протокапиталистических функций по назначению государства. 4. Организация фирм на основе изобретений. 5. Развитие новых организационно-экономических форм из прежних, существовавших еще при коммунистическом режиме.

Таким образом, в период социальной трансформации финансово-промышленный капитал России формируется из разных социальных источников и ресурсов. Рассмотрим их более детально.

Постноменклатурное происхождение русского капитализма - главная тема публицистики. Однако нам неизвестны конкретно-социологические исследования, которые бы точно определили пропорцию возникших таким образом фирм на уровне страны, региона, области, района. Не вызывает никаких сомнений, что этот путь появления нового класса русских капиталистов характерен для крупных промышленных предприятий и оптовой торговли. Исходный пункт их становления - статус директора или руководителя предприятия и учреждения, который позволял начать преобразование государственного предприятия в акционерное общество или другие формы частной собственности.

Обычно это происходило при поддержке рабочих данного предприятия, которые из-за корпоративных интересов не смогли предвидеть всех последствий соединения своих классовых интересов с интересами класса капиталистов. Могли существовать также скрытые доходы, накопленные при прежнем статусном положении. Они приводились в движение в бизнесе, который, как правило, опирался на информацию и контакты руководства предприятий с властно-управленческим аппаратом коммунистической системы. Иначе говоря, статус и информация, сложившиеся при прежней системе, использовались для конституирования посткоммунистической экономики.

Следовательно, властное положение было преобразовано в ресурс богатства. В этом процессе взаимодействовали индивидуальные свойства класса капиталистов (гибкость, преобладание своекорыстных мотивов поведения над остальными, способность идти на риск и др.) с институциональными правилами социалистической экономики.

Существовало и иное отношение между индивидуальными свойствами и статусным положением. Оно способствовало становлению другой группы капиталистов, которые "сделали сами себя". Трансформация в направлении капитализма открыла широкое поле деятельности для оборотистых, ловких и предприимчивых людей, уверенным в себе и способным использовать представившиеся возможности. Вообще говоря, система деятельности и связей социальных институтов, сложившаяся при социализме, способствовала появлению целого социального слоя абсолютно беспринципных людей, для которых моральные и идейные мотивы поведения всегда находились на последнем месте.

Социальные институты поддерживали такие человеческие качества и способствовали тому, что такие люди при социализме (особенно после смерти Сталина) могли делать карьеру. Причем, она была связана с получением высшего образования, поскольку после 50-х гг. оно окончательно превратилось в элемент социального статуса, а не интеллектуальной и духовной культуры. Социологические исследования подтверждают, что в большом бизнесе преобладают люди с высшим образованием. “Символичес­кий капитал” (массовое стремление советских людей получить образование для того, чтобы “выбиться в люди” и стать хоть маленьким, но “начальником”, но не для того, чтобы участвовать в производстве культуры) постепенно преобразовывался в ресурс богатства. Социальная значимость воспитания и культуры, профессий и социальной принадлежности родителей, социально-профессиональной сети отношений при этом играли подчиненное положение.

С точки зрения некоторых специфических свойств категория советских “людей, которые сами себя сделали” и стали капиталистами, распадается на два социальных подтипа: не лишенных социальной мотивации (уже в 1960-1970 гг. “Литературная газета” начала публиковать сентиментальные материалы о “честных” председателях колхозов и других директорах, которые “ради блага” своей деревни или предприятия вынуждены были идти на нарушение законов и попадали “за решетку”) и совершенно ее лишенных - своекорыстных людей и комбинаторов, свободных от элементарных представлений о чести и морали, в том числе и по отношению к коллегам, совместно “делающим деньги”.

История советских и постсоветских афер в хозяйственной сфере показывает, что в любом случае их участники либо сами занимали высокое положение в аппарате власти, либо были связаны с “власть предержащими”. Первый подтип можно назвать “местными патриотами”, стремящимися обосновать собственное корыстолюбие социальными соображениями. Вокруг второго типа посткоммунистические СМИ тоже пытаются создать ореол “рыцарей удачи” - морально-позитивный облик подлинных мошенников и комбинаторов. Его тоже можно обосновать “социальными соображениями”, о чем свидетельствует повсеместная практика выдвижения таких людей кандидатами в местные государственные законодательные органы.

Третья категория класса русских капиталистов пока только формируется, но ее социальные контуры уже можно разглядеть. В центре и на местах появляются разнообразные экспертные и консультативные фирмы, извлекающие доход от услуг, продаваемых государственным предприятиям, фондам имущества, банкам, отечественным и зарубежным фирмам, которые собираются разместить свои инвестиции в экономических, образовательных и других структурах России.

В этих фирмах обычно работают юристы и экономисты - бывшие юрисконсульты государственных предприятий, профессора вузов, выпускники ныне многочисленных в России менеджерских школ и пр. Старшее поколение этих фирм ранее обслуживало интеллектуальные потребности плановой экономики и других институтов “реального социализма”. Младшее поставляется вузами. В обоих случаях интеллектуальный потенциал русского общества идет в услужение классу отечественных капиталистов. Главным ресурсом этого типа является образование и высокая компетентность, с которыми они входят в новую действительность. Эти ресурсы становятся залогом будущего социального статуса в качестве менеджеров промышленных, банковских, образовательных и иных фирм и институтов.

Таким образом, если в настоящее время члены этой категории располагают образованием и компетентностью, то в будущем они надеются получить с помощью данных ресурсов высокую должность. А должность в России, как монархической, так и советской, и посткоммунистической, всегда была ресурсом власти, а не культурным капиталом. Из должности извлекаются высокие доходы - экономические ресурсы высокого социального статуса.

Попытка российского общества начать переход от социализма к капитализму привела к появлению новых классов и способствовала процессу формирования новых социальных типов.

Социологическое исследование нового буржуазного класса, проведенное ВЦИОМ в 1992 году, показало, что буржуазия включает по крайней мере три отличающихся друг от друга по образу жизни, стилю группы.

Первая группа объединяет в основном выходцев из номенклатуры и технической, научной интеллигенции. Исследователи ее назвали “пуритане”, так как представители этой группы придают большое значение служению обществу, уважительному отношению к своему делу, очень скромны в быту, не считают возможным тратить много денег на себя.

Вторая группа - “западники”, состоящая из выходцев, главным образом, высших слоев партноменклатуры. Они настроены оптимистически, отождествляют свои интересы с интересами России, участвуют в международной деловой жизни, в быту подражают западным бизнесменам.

Третья группа - “купчики”, включающая в себя выходцев из быстро разбогатевших мелких бизнесменов, теневиков, которые ведут себя как “нувориши” и отличаются эгоцентрической ориентацией¹⁹⁶.

Можно говорить и о формировании нового социального типа - российского безработного. С.Л.Дановский по результатам тестирования попытался зафиксировать общие психологические качества, характеризующие в целом совокупный портрет безработного (расчет делался по средневзвешенной арифметической каждого фактора). Вот состояние основных качеств: невысокий уровень социальной смелости; покорность, уступчивость, конформность; пессимистичнось и осторожность в поведении; подозрительность, недоверчивость или скептицизм; высокий уровень тревоги и беспокойства; достаточно хорошо развитый интеллект; обязательность в выполнении социальных норм поведения; эмоциональная устойчивость на уровне маргинального состояния.

Были также выявлены различия между безработными мужчинами и женщинами. Так, у безработных мужчин показатель социальной смелости несколько ниже, чем у женщин, но зато выше показатель практичности, т.е. мужчины-безработные обладают большей робостью и более прагматичны¹⁹⁷.

Ю.А.Левада рассмотрел возможные пути или способы построения типологии (различные варианты типологии) социальных характеров, действующих в рамках современного российского общества, т.е. “человека советского” и продуктов его “полураспада”¹⁹⁸.

По его мнению, постановка вопроса об изменении социального типа человека не предполагает быстрых и массовых “перестроек” внутриличностного порядка. Изменяется распределение таких типов в социальном пространстве и характер взаимодействия между ними¹⁹⁹.

Полагая, что необходимо выделение доминантных социальных типов - наряду с доминантными идеями или группами, Ю.А.Левада пришел к выводу, что из действующих в настоящее время на российской общественной сцене социальных типов нет ни одного, который обладал бы устойчивостью и мог жить перспективными интересами. Безоговорочно доминируют краткосрочные ориентации - выжить, сохранить статус, получить немедленный выигрыш и др. Поэтому нет и стабильных, институционализированных социально-антропологических типов. Единственным устойчивым остается лукавый расчет половины населения на, что (вопреки всем пертурбациям на разных этажах властной и элитарной иерархии) удастся “перетерпеть”²⁰⁰.

Плодотворные подходы к построению социально-антропологической типологии, считает Ю.А. Левада, могут быть связаны со статистической обработкой данных исследования субъективных показателей. Это позволяет, в частности, определить устойчивые типы сочетания ценностных ориентаций, достаточно строго измерить их распространенность, нагрузку на факторы, прочность обнаруженных связей²⁰¹.

Одним из вариантов такого подхода является анализ, проведенный Л.Б. Косовой²⁰². Материалом для анализа послужили данные исследования “Советский человек”, проведенного ВЦИОМ в ноябре 1994 г. по репрезентативной выборке (N = 2957 человек).

В результате анализа было выделено девять типов.

Одна из осей идентификации задавалась вопросом: “Чувствуете ли Вы себя советским человеком?” Распределение ответов было таким:

Да, постоянно	35%
Да, в отдельных случаях	23%
Практически никогда	19%
Затрудняюсь с ответом	23%

Как видно из приведенных данных, более половины опрошенных в той или иной степени чувствуют себя советскими людьми. Однако соотношение ответов существенно меняется для различных социальных групп. Введя коэффициент “советскости” как отношение тех, кто на вопрос: “Чувствуете ли Вы себя советским человеком?” ответил “да, постоянно” к тем, кто на этот вопрос ответил “практически никогда”, он был рассчитан для каждого типа. Приведем результаты (коэффициент выше единицы означает преобладание “советских” людей в данной группе:

Тип Коэффициент

1 0,85

2 2,16

3 0,76

4 1,11

5 1,23

6 0,86

7 1,65

8 1,19

9 1,06

Как видно, типы 2, 7, 5, 8 - “советские”, типы 3, 1, 6 - “несоветские”. Коэффициенты, полученные для типов 4 и 9, не обладают достаточной статистической значимостью для отнесения их к той или иной категории²⁰³.

Приведем описание интересующих нас в первую очередь новых - “несоветских” - типов.

Тип 6 (“Уверенные”). Этот тип образуют люди среднего возраста, в большей степени мужчины, с различными типами образования. Максимум согласия данной группы собрало суждение, что “свобода предпринимательства принесла больше пользы”. Предпринимательство в данном случае понимается как возможность любой самостоятельной деятельности, возможность подработки - “крутеж”. Эти респонденты очень гордятся своей профессией и считают, что “человек несет моральную ответственность за деятельность своего предприятия”. Другое основание гордости - семья, сопровождающееся уверенностью, что “человек безусловно несет моральную ответственность за действия своих родственников”.

Представители данной группы активно поддерживают продолжение экономических реформ и высоко ценят политические свободы. Из прав человека наиболее важное для них - это право владеть собственностью. Далее, с некоторым отрывом, следуют права на свободу слова и неприкосновенность жилища. Хотя эти люди отмечают, что материальное положение их семьи среднее, тем не менее они владеют собственностью; в их семьях есть автомобиль, стереосистема, видеомагнитофон. У них есть накопления, которые они предпочитают хранить в наличной твердой валюте или в коммерческом банке. Считают, что “через 20-50 лет Россия станет такой же, как другие страны Запада”, выходу из кризиса могут помочь “опытные хозяйственники, руководители промышленности”, а также “сильные и независимые местные власти”. Своих детей они хотели бы видеть предпринимателями, бизнесменами.

Для данной группы ценность работы заложена не в самой работе, а в ее результатах, возникающей в ходе работы (или как вознаграждение за нее) собственности. Образование не является характеристикой данной группы, но выступает как значимая для нее ценность.

Тип 3 (“Рискующие”). Эту группу составляют в основном молодые (до 24 лет) мужчины. Они либо учатся, либо уже начали свой собственный бизнес (либо и то и другое одновременно). Среди всех рассматриваемых 3 групп они выделяются самым высоким уровнем материальных ресурсов. Эти респонденты не слишком задумываются над политическими вопросами. Однако они - сторонники продолжения экономических реформ. Для них важно соблюдение прав человека, которые они понимают, в первую очередь, как возможность свободного выезда из страны и право владения собственностью. Данная группа - носитель достижительных стереотипов поведения: они ориентированы на успех сейчас, без особых гарантий на будущее. Социальная поддержка со стороны государства для них не важна. Для своих детей они выбрали бы новые профессии: директор банка, предприниматель (бизнесмен), владелец магазина. Доходы их достаточно высоки: они в состоянии сделать крупную покупку и отложить кое-что на будущее. Свои сбережения представители данной группы либо конвертируют в твердую валюту, либо хранят в коммерческом банке. Однако можно предположить, что готовность начать собственное дело, декларируемая данной группой, скорее следование модному образцу, дань установкам, получающим все большее распространение в обществе и оцениваемых данной группой как значимые, “престижные”, чем реальное поведение.

Тип 1 (“Потребляющие”). Этот тип, также как и предыдущий, образован в основном молодыми, хотя в среднем возраст в данной группе несколько выше. Образование - не ниже среднего. Материальные запросы представителей данной группы весьма высоки. Семьи респондентов (учитывая возраст - это скорее родительские семьи) обладают достаточным материальным благосостоянием, но это благосостояние типичной советской городской семьи - минимальный набор бытовой электротехники, дачный участок.

Ценности данной группы - ценности индивидуального существования: материальная обеспеченность, интересная работа, крепкое здоровье, прочная семья. Права человека они понимают, прежде всего, как право на хорошо оплачиваемую работу по специальности, право на неприкосновенность жилища, право на владение собственностью. Ни по одному политическому вопросу представители данной группы не имеют устойчивого мнения - похоже, политическая сфера для них просто не существует. Они поддерживают продолжение экономических реформ, но поддержка эта не высока.

Эти респонденты положительно оценивают тех, кто стремится к успеху, но в то же время для них очень важна социальная защита со стороны государства. Они не жалуют “умников”, предпочитая обходиться “простыми” решениями. “Рассмотренные типы не являются замкнутыми классами - принадлежность к одному из них не исключает возможность вхождения в какой-либо другой. Основа типов - эмпирическая, значит, приведенная типология по природе своей - открытая. Вместе с тем полученные результаты показывают, что наряду с социально-демографическими переменными, являющимися индикаторами различных социальных ресурсов, существуют другие факторы, определяющие восприятие социальной среды. Именно эти обстоятельства в конечном счете определяют тот социальный мир, в котором люди реализуют свой жизненный проект”²⁰⁴.

С точки зрения формирования нового социального порядка особый интерес представляет выделение в социально-классовой структуре среднего класса и андекласса. Если роль первого заключается в поддержании социальной стабильности, то роль второго состоит, напротив, в отрицании основ социального порядка.

Понятие андекласса пока еще не получило распространения в отечественной социологии²⁰⁵. В западной науке к нему относят представителей маргинальных групп населения (безработные, нищие, бездомные, алкоголики, наркоманы, преступники, занятые в теневом секторе экономики). Трансформация российского общества сопровождается увеличением объема андекласса, прежде всего нищих, лиц без определенного места жительства. Растет число алкоголиков и наркоманов. По экспертным оценкам, регулярно потребляют наркотики около 2 млн. россиян, а больны наркоманией более 400 тыс.²⁰⁶

Именно представители андекласса отличаются повышенной криминогенностью и оказывают негативное влияние на воспроизводство любого социального порядка.

Формирование нового экономического порядка привело к невиданным в прежние времена темпам и объемам появления андекласса. Как подчеркивает Е.С. Балабанова, “государство своими действиями само активно конструирует социальную реальность, трансформируя существующие социальные группы, определяя их социальный статус, экономическое поведение и нормативно-ценностные установки”²⁰⁷. Именно постсоветское государство ответственно за непомерное разрастание андекласса, а, значит, именно на нем лежит ответственность за исправление ситуации в целях обеспечения социальной стабильности. Однако пока экономическая и социальная политика способствует воспроизводству нынешней социальной структуры.

Что касается среднего класса, то вокруг его наличия в России разгорелась острая дискуссия. Финансовый кризис 1998 г. усилил голоса тех специалистов, которые либо не замечали его присутствия в обществе, либо считали, что в августе 1998 г. произошло его исчезновение.

Сотрудники Российского независимого института социальных и национальных проблем в ходе всероссийского социологического опроса, проведенного в начале 1999 г. среди потенциальных представителей среднего класса (объективное место в социальной системе и самосознание плюс среднедушевой доход), пришли к выводу о том, что “российский средний класс - не фантом, но на сегодня это - молчаливое меньшинство”²⁰⁸.

Сравнение результатов опроса 1999 г. с данными исследований, проведенных в год начала рыночных реформ (1992 г.), показывает, что, согласно самооценке россиян, доля среднего класса уменьшилась почти в 2 раза - с 48,8% до 24,0% (см.табл.24)²⁰⁹

Таблица 24

Саморзачисление опрошенных в различные социальные

слои (классы), в % от опрошенных

Статусные	По данным исследований
позиции	Россия 1998 г.	Россия 1992 г.	17 стран Европы и Северной Америки 1991-1993 гг.
Верхний слой СК 1 позиция 2 позиция 3 позиция Итого Средний слой СК 4 позиция 5 позиция 6 позиция Итого Нижний слой СК 7 позиция 8 позиция Итого Бедные 9 позиция 10 позиция Итого	0,0 0,5 2,8 3,3 4,3 7,3 12,4 24,0 16,3 20.9 37,2 21,4 14,1 35,5	0,4 0,5 1,9 2,8 5,9 25,3 17,6 48,8 17,3 13,1 30,4 9,2 8,8 18,0	0,8 1,0 5,7 7,5 12,5 28,3 18,1 58,9 13,5 10,0 23,5 5,5 4,6 10,1

Как отмечает М.К. Горшков, именно ориентация правящей элиты на интересы прежде всего верхнего слоя общества выступает в качестве главного фактора, замедляющего формирование полноценного среднего класса.

Исследования 1992 и 1999 годов показывают важную роль в социальной интеграции, которую в силу малочисленности и раздробленности пока не в состоянии выполнить средний класс. Его представители осознают “реальную противоречивость всего многообразия представленных в обществе интересов, но при этом” исходят “из возможности их неконфликтного согласования”²¹⁰.