128*. А. Я. Головину

   Телеграмма

12 марта 1927

Москва

   Просмотрел эскизы¹. Как и раньше, умилен и восхищен. Обнимаю гениального чародея, горячо любимого, великолепного. Поздравляю с окончанием одного из лучших своих созданий. Нежно любящий и восторженный Ваш психопат

Станиславский

  

129*. H. П. Россову

   12/III 1927

12 марта 1927

Москва

Дорогой Николай Петрович.

   Получил Ваше милое письмо и, к сожалению, должен Вас огорчить¹. При всем нашем желании мы не можем оказать Вам дружескую услугу: мы никогда и никому не отдавали наш театр, таково было постановление нашего совета. Кроме того, у нас должны пройти для абонементов до конца сезона три новых постановки и одна возобновляемая, которые, за недостатком помещения в поделочных мастерских, работаются на сцене, именно по понедельникам, когда сцена свободна от репетиций с актерами.

   Что же касается костюмов из "Гамлета", то и здесь дело обстоит очень плохо: за время разрухи от них ничего не осталось, так как их использовали как материал для других постановок.

   Еще раз повторяю, что мне очень грустно отказать в Вашей просьбе, тем более что Вы прекрасно знаете, как хорошо все мы относимся к Вам.

   Всего Вам хорошего. Дружески обнимаю Вас.

  

130*. В. В. Лужскому

5 апреля 1927

Москва

Дорогой Василий Васильевич.

   Я, как и Вы, болен. Досуг позволяет мне мысленно оглянуться назад, чтоб окинуть большой кусок нашей жизни (35 лет), прожитый вместе в трудной и интересной работе.

   Сравнивая это прошлое с переживаемым теперь -- настоящим, я должен признать, что мы с Вами счастливцы, так как мы видели и испытали много хорошего и важного.

   Ваша артистическая работа и деятельность прошли на моих глазах, и мне, со стороны, виднее и Ваши прекрасные качества артиста и деятеля, и Ваши достижения, ошибки, результаты.

   Не время сегодня говорить о причинах, которые всю жизнь мешали нам ближе подойти друг к другу. К сожалению, это не удавалось мне раньше, не удалось и теперь. Не время также расчищать ворохи недоразумений, которыми старались разъединять нас с Вами.

   Тем не менее одно досадное недоразумение я хочу исправить именно сегодня.

   Неправда то, что я не ценил и не ценю Вас как артиста. Конечно, со многим я не согласен; жалею, что не всегда могу делиться с Вами тем, что знаю, останавливать Вас при ложных шагах, которые, как казалось мне, заводят Вас в неправильную сторону. Бывают хорошие артисты, у которых все как будто хорошо, но у них нет ни одного создания. У других, напротив, есть ляпсусы, но есть и настоящиедостижения, вроде тех, которыми можете похвастаться. Вы: Шуйский, Иван Мироныч, Серебряков, Бубнов, "Чайка" (забыл фамилию), Большинцов, Мамаев, "Продавцы славы" и др¹.

   Я люблю этих артистов, люблю и Вас.

   Что касается Вашей деятельности в области строительства и администрации, то я продолжаю изумляться Вашим энергии, трудоспособности и знанию нашего дела. И в этой области за 35 лет Вами сделано чрезвычайно много. Мне остается пожалеть о том, что судьбе неугодно было, чтоб мы поработали с Вами вместе в тяжелое для театра и для меня время.

   Спасибо Вам, дорогой Василий Васильевич, за тридцатипятилетнюю совместную артистическую, режиссерскую работу; за радости, которые Вы доставляли своим талантом, за жертвы, которые Вы щедро приносили общему делу. Простите мне, если я иногда был несправедлив, жесток или суров. Я делал это без злобы и потому сегодня могу с чистым сердцем и искренним чувством поздравить Вас, мысленно обнять и прокричать Вам Славу.

   Поцелуйте ручки Перетте Александровне, Елизавете Сергеевне; Женю и Сашу -- обнимаю и шлю всем сердечные поздравления и приветы ².

К. Алексеев (Станиславский)

   1927, 5/IV