235. Л. Я. Гуревич

Осень 1931

Москва

   Не понимаю, как мне убедить Вас в том, что я заранее согласен на все, что Вы будете выкидывать, вставлять, вновь писать, менять, иначе, другими словами, передавать. Уверяю Вас, что у меня нет никакой амбиции и самолюбия. Я не писатель и не хочу им быть. Мне нужно только передать то, что познал на своем веку в искусстве. Еще раз даю Вам полную carte blanche и заранее благодарю за каждую вычерку. Я сам бы вычеркнул половину книги, но перестал понимать ее. Понимаю и те волнения, которые Вы испытываете. Хотел бы избавить Вас от них уверениями в том, что я верю Вам одной и безусловно.

   Какого третьего человека я мог бы назначить? У меня никого нет, кто бы по-настоящему чувствовал систему. Жена?.. Но она совершенно не понимает современности. Леонидов? Он тоже не очень современен и... ленив. Право, у меня никого нет. Одна Вы, и потому я еще больше верю Вам и еще раз прошу делать с книгой все, что Вы захотите. Полное доверие.

   В прошлый раз я со всем был согласен, что Вы мне говорили. Удивляюсь, почему у Вас получилось обратное впечатление.

   Обнимаю Вас и заранее благодарю за каждую вычерку и исправление.

Ваш всем сердцем К. Станиславский.

  

   Что касается свидания, то я всегда к Вашим услугам. Назначайте, когда Вам удобнее. Я лежебока. Вы -- работаете. Вам выбирать. Я начиная с 3 Ґ до 6 и с 8 Ґ до 11 всегда свободен.

   Письмо, которое писал Вам,-- поищу.

  

236*. Е. С. Телешевой

  

27 октября 1931

Москва

Дорогая Елизавета Сергеевна!

   Самые трудные для Художественного театра годы войны и первые годы революции были временем Вашего вхождения в жизнь искусства, временем, когда складывались и крепли Ваши творческие силы. Эти суровые годы пережиты Вами вместе с театром достойно и творчески плодотворно¹.

   Наступила эра создания новой культуры. Впереди огромная работа. Вам предстоит развернуть и отдать свои силы с удесятеренной энергией Художественному театру на этом новом этапе его жизни.

   Будьте такой же чуткой и правдивой в искусстве, какой были Вы за истекшие 15 лет.

   Желаю Вам успеха и радостного труда в эту знаменательнейшую эпоху нашей страны.

   На память о Вашей талантливой и творческой работе и жизни в нашем театре -- примите от Дирекции в день Вашего 15 -летнего юбилея прилагаемый жетон "Чайки" вместе с моими сердечными поздравлениями.

   Дружески обнимаю Вас.

Любящий К. Станиславский

  

237. Л. Я. Гуревич

  

9 ноября 1931

Москва

Дорогая Любовь Яковлевна!

   Я задерживаю исполнение Вашей просьбы, т. е. присылку недоконченной главы о речи ¹, не по своей вине, а по вине и нездоровью Рипсимэ Карповны. Посылаю единственную рукопись, которая у меня осталась по моей книге. Больше ничего нет. Не пойму, о какой главе "Гимнастика" Вы говорите. Кроме того, что написано, я не имею ничего сказать. Цель моя -- подвести ученика к этому уроку, но преподавать предмет я не собираюсь. Моя цель сказать:

   а) гимнастика подготовляет основные, грубые мускульные центры; б) танцы идут вглубь и выбирают более тонкие центры. Но ни тот, ни другой классы не дают еще пластики, а лишь подготавливают ученика к новому предмету; в) пластика.

   Про этику я хотел в этой книге где-то (?) сказать лишь, что она входит в число элементов самочувствия. Но подробно говорить об этике лишь тогда, когда ученики попадут на сцену, что произойдет во второй книге. Прежде чем писать главу, придется читать и искать материал и разные определения "этики".

   "Общее самочувствие". Отдельно этой главы не будет, так как в ней нужно сказать лишь два слова, т. е. "соедините внутреннее и внешнее самочувствие, и у вас получится общее самочувствие". Это я сказал в главе о внешнем самочувствии.

   О приученности я думал ограничиться теми словами, которые сказаны (если не ошибаюсь) в самых последних финальных словах всей книги.

   О жесте сказано у меня (где, не помню), что я не признаю на сцене никакого жеста, а признаю лишь действие, движение. В смысле пластики движения все сказано в соответствующей главе.

   О мимике сказано (тоже не помню где), что нужно только развивать и упражнять все лицевые мышцы. Тогда они сами сделают, все, что нужно, и естественно отразят переживание. Большего про мимику не могу сказать, за исключением того, что отнюдь не следует изучать ее по существующим книгам, в которых учат актеров гримасничать, передразнивая страх, радость, грусть и т. д.

   Про мимику глаз тоже ничего не могу сказать, так как сделать блеск глаз невозможно. Он делается интуитивно.

   Если б я знал новейшие изыскания, может быть, они подсказали бы мне что-нибудь.

   Остальную часть письма я не совсем ясно понял и поговорю о ней при свидании.

   Обнимаю Вас и нежно люблю и благодарю.

Ваш К. Станиславский

   9--XI--31