Книги / KONF_VSE

цированными притязаниями на фоне сильного расхождения между притязаниями и самооценкой (данная группа включает в себя более 50% подростков). У этих школьников отсутствует стремление к личностному развитию, самосовершенствованию;

∙средний уровень притязаний на фоне слабого расхождения между притязаниями и самооценкой (около 10% в большом городе и районном центре, 5% – малом городе и селе) Такие подростки как бы удовлетворены своим «средним» уровнем. Они не ждут от себя никаких «взлетов», никаких изменений и не хотят их. Школьники данной группы характеризуются эмоциональным благополучием, высоким уровнем со- циально-психологической адаптированности.

Тарасова, Л.Е.

Саратов. СПГУ

ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ ОБЩЕНИЕ НА УРОКЕ

Общение как условие существования общественного индивида выполняет многообразные функции в процессе формирования личности: передает социальные и нравственные ценности, формирует духовный мир человека, воздействует на сознание и поведение.

Будучи важным элементом жизнедеятельности школьника, общение содержит в себе огромные педагогические возможности. Рассматривая общение педагога со школьниками как канал воздействия на них, мы обратились к анализу педагоги- ческого общения учителя с учащимися начальных классов в процессе управления им коллективным вниманием.

Мы исходили из того, что педагогическое общение может быть представлено как процесс слияния учительского внимания с коллективным сосредоточением класса, при котором вниманию педагога по преимуществу принадлежит лидирующая роль.

Природа коллективного внимания полагает органичное слияние индивидуального сосредоточения всех участников деятельности. При этом внимание каждого школьника, сохраняясь в своем неповторимом облике, функционирует в режиме взаимосвязи и единства с сосредоточением всего класса.

Урок как сложная система различных учебных действий в их разграничениях по временному показателю, числу участников и планируемым результатам предполагает четкое разделение всех участников единой деятельности. Вне рациональной системы управления со стороны учителя, осуществляемой при посредстве педагогического общения в обязательном его приурочении к возрастным особенностям учащихся, урок не может иметь

Представления о себе крайне бедны, ограниче- ны. Учащиеся также не стремятся к развитию личности, ее росту, совершенствованию;

∙низкая, слабо дифференцированная самооценка, низкие притязания на фоне слабых расхождений между уровнем притязаний и самооценкой (около 5% учащихся в большом городе, малом городе, районном центре, 10% – селе). Для этой группы характерно эмоциональное благополучие на фоне признания своей «малоценности», подростки имеют очень низкий уровень социально-психологической адаптированности.

Нами выявлено, что притязания в данной возрастной категории независимы от самооценки. И это находится в противоречии с задачами самоопределения.

поступательного развития и решение его учебновоспитательных задач не будет достигнуто.

Психологической основой регулирования коллективного внимания школьников является сближение внимания учителя и класса в целом. Слитность образуемой при этом структуры умственного сосредоточения не означает, что учитель «дублирует» внимание школьников. Интеллектуальное внимание педагога является «ведущим» и опережает детское внимание, но не настолько, чтобы нарушалась структурная связь этих явлений. Оптимальное регулирование внимания школьников достигается при учете педагогом индивидуальнопсихологических особенностей внимания каждого учащегося и особенностей функционирования коллективного сосредоточения класса в целом.

Управление коллективным вниманием осуществляется в процессе общения, главным образом, посредством его речевого регулирования и применения паралингвистических средств. В этой связи управляющие высказывания учителя можно представить в виде следующих групп: 1) ориентирующие на определенный вид деятельности и характер ее выполнения. Так, указания учителя могут определять объем учебных поручений, содержать предупреждение о необходимости усиления сосредоточенности, разъяснять значение предстоящих действий – все это активизирует коллективное внимание детей, придает ему целенаправленный характер; 2) побуждающие те или иные психические функции, упрочивающие устойчивость произвольного внимания; 3) управляющие выполнением умственных операций, последовательностью сосредоточения; 4) организующие учебную деятельность школьников; 5) регулирующие занятость на уроке по временному показателю и очередности; 6) регулирующие совместную и самостоятельную работу учащихся на уроке; 7) регулирующие социально-нравственные отношения учащихся.

Положительное влияние на саморегуляцию школьниками умственного сосредоточения оказывают учителя, умеющие оптимально приурочить свое внимание к наличному психическому состоянию учащихся и каждой ситуации урока. При этом и сами учащиеся воздействуют друг на друга в форме побуждения своих товарищей к штатной занятости: школьники активно помогают одноклассникам в повышении качества выполнения учебных заданий или же не поддерживают отвлечения, к которым их склоняют невнимательные товарищи.

Психологически тонкое управление коллективным вниманием предполагает подкрепление уча- щихся поощрительными обращениями, что особенно значимо в работе с младшим школьниками.

Рассматривая вопрос о включении внимания учителя в структуру коллективного сосредото- чения на уроке, необходимо обращать внимание на то, к а к учитель осуществляет регулирующие воздействия и какова при этом роль его соб-

Тащ¸ва А.И., Зелинская С.Ю.

Ростов-на-Дону. РГУ

СПЕЦИФИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ОБЩЕНИЯ

ÂСЕМЬЕ, ВОСПРИЯТИЯ БЛИЗКИХ

ÈСАМОВОСПРИЯТИЯ У ВЗРОСЛЫХ ДОЧЕРЕЙ ИЗ АЛКОГОЛЬНЫХ СЕМЕЙ

Предметом данного исследования стало изу- чение своеобразия общения с близкими людьми у взрослых дочерей из алкогольных семей в сравнении с их сверстницами из семей, не отягощенных алкогольным семейным анамнезом. Объектом исследования стали 100 женщин от 25 до 35 лет с высшим или незаконченным высшим образованием. Респондентки делились на основную и контрольную группы по медико-психологическо- му критерию: факту лечения – не лечения отца от алкоголизма, наблюдения за ним нарколога. Эмпирически было зафиксировано, что женщины основной группы имели высокий и высший уровни алкогольной созависимости по тесту СAST. Основную группу можно охарактеризовать следующим образом: 96,0% респонденток выросли в полных семьях; 91,0% отцов в этих семьях неоднократно лечились от алкоголизма в различных клиниках, когда респондентки были детьми; 68,0% активно участвовали в повторяющемся семейном насилии между членами семьи (оскорбления, драки, различные виды издевательства и унижения); 61,0% неоднократно самостоятельно пытались решить проблему алкоголизма родителя; 60,0% отрицательно относятся к алкоголизму отца, счи- тают, что алкоголизм родителя негативно влиял и влияет на их жизнь.

ственного умственного сосредоточения. Наиболее совершенные формы включения внимания учителя в структуру коллективного внимания класса отличает естественность и непринужденность актуализации внимания педагога. Управление умственным сосредоточением учащихся педагог осуществляет преимущественно косвенными средствами, путем установления внутренней интеллектуальной связи своего сосредоточе- ния с вниманием учащихся. Самоорганизация внутреннего сосредоточения учителя во многом способствует установлению положительного делового и психологического контакта с учащимися, педагогически целесообразного общения. При этом учителю следует непрерывно контролировать поток своего общения с учащимися, регулировать его содержание, частотность обращений, интонационную окраску, мимическое и жестикулярное поведение и другие проявления психо- лого-поведенческого облика.

Личностные характеристики респондентов диагностировались с помощью опросников Н. Пезешкиана /WIPPF/; Р. Кеттелла (форма «А»); тестов «Несуществующее животное», Баса-Дарки, опросника «Атрибутивное сопровождение общения» А.И. Тащ¸вой. Статистическая обработка результатов осуществлялась методом описательных статистик, корреляционным и факторным анализом, анализом рангов Уилкоксона.

Анализ эмпирических данных позволяет констатировать, что основное своеобразие взрослых дочерей из алкогольных семей проявляется в их общении с близкими людьми в кругу семьи, когда они демонстрируют свои истинные качества и истинную систему отношения к миру, предъявляя себя действительно близким людям как внутренне конфликтных: слабых, зависимых, чрезвычайно ранимых или сильных, самодостаточных, неуязвимых.

Взрослые дочери из алкогольных семей в отличие от дочерей из безалкогольных семей чаще сверхвежливы, заискивающи (>19,0%), им сложнее отказывать окружающим, так как они чувствуют себя обязанными быть постоянно хорошими и милыми. Они избыточно часто надеются на близких (>10,0%), даже там, где давно уже пора принять активные действия (Мо осн. = 12; Мо конт. = 10); они в большей мере сверхзависимы от партнеров в интимных отношениях, избыточно часто проявляют по отношению к ним материнскую позицию, как это делала их мать по отношению к отцу-алкого- лику (осн. = 9,2; конт. = 8,7); они более верны своему партнеру, своим идеалам; более ригидны, упрямы, имеют больше неопровержимых установок и авторитетов; последовательно стремятся сохранять сложившиеся отношения, явно «застревая» в них (Мо осн. = 12; Мо конт. = 11); дочери алко-

голиков более зависимы в сексуальных отношениях: забывая о собственных сексуальных потребностях, они стремятся удовлетворить соответствующие потребности партнера в ущерб собственному физическому здоровью (Мо осн. = 9,7%; Мо конт. = 9,2).

И в то же время они более независимы (F3), самостоятельны в принятии решений (>21,3%), им

âменьшей мере свойственна зависимость от мнения окружающих (<23,0%; Мо осн. гр. = 6,7; Мо конт. гр. = 3,7); они чаще ориентированы на собственную цель и игнорируют влияние ситуации (>24,2%); они в 4,8 раз демонстративнее женщин контрольной группы (>18,2%; осн. = 7,8; конт. = 1,6); в 1,8 раза чаще проявляют большую энергетичность (>25,3%; осн. = 1,4; конт. = 0,8); они более экстравертированы, жаждут общения с людьми, не могут без них обходиться (осн. = 10,0; конт. = 9,0). Им хуже удается идентифицировать себя с представителями женского пола (<34,0%; Мо осн. =1,0; Мо конт. = 2): дочери алкоголиков предпо- читают описывать себя так, как это делают муж- чины (они вербально гиперактивны, напористы, используют преимущественно глаголы, в том числе, и глаголы мужского рода).

Главной особенностью самовосприятия дочерей алкоголиков является их более выраженная негативная генерализация самоотношения (>26,0%; Мо осн. = 5,0; Мо конт. = 71,4). 40,0% женщин основной группы воспроизводят негативно генерализованный аутообраз: они постоянно недовольны собой, критикуют себя («пассивная, потеряла интерес к жизни», «мысли мои всегда неудачны», «я приношу окружающим много проблем»). Лишь 35,0% из них свойственна позитивная и 28,0% – адекватная генерализация восприятия собственной личности.

По сравнению с респондентками контрольной группы близких они воспринимают более негативно (>42,0%; Мо осн. = 2,0; Мо конт. = 125,0). Давая близким только негативные характеристики, они

âпринципе не видят в них ничего положительного

– только зло, иронично высмеивают привычки, лич- ностные характеристики партнеров по браку, собственных детей, друзей («дурак редкостный, да к тому же зануда», «не пойму, зачем я с ним, если он меня постоянно раздражает»). При этом 44,0% женщин воспроизводят позитивную, а 36,0% – адекватную генерализацию восприятия близких.

Взрослые дочери алкоголиков по сравнению со сверстницами из безалкогольных семей при описании себя реже используют физические характеристики (осн гр. = 7,0; конт. гр. = 8,0), а, характеризуя своих близких, чаще выделяют характеристики психологические (осн. гр. = 96,9; конт. гр. = 90,7), гораздо реже – физические (осн. гр. = 0,2; конт. гр. = 2,8) и социально-экономические (осн. гр. = 2,9; конт. гр .= 6,5).

Сравнительный анализ особенностей восприятия близких и себя взрослыми дочерьми из алкогольных семей с объективными портретами самих женщин свидетельствует о том, что дочери и отцы-

алкоголики чрезвычайно близки по основным характеристикам, которые, по мнению респонденток, внешне демонстрируют себя как люди яркие, демонстративные, социально смелые, коммуникативные, самодостаточные, доминантные, эгоцентричные, фанатичные, а внутренне (на самом деле) являются людьми слабыми, беспомощными, зависимыми. Одна из респонденток описала причины собственной ориентировки на отца-алкоголика таким образом: «его есть за что уважать: он один в семье делал, что хотел». Образ отцов-алкоголиков воспринимается многими их дочерьми (58,0%) как «двусложный»: «у меня было два отца: один – интеллигентный, галантный, внимательный, оптимистичный, отважный рыцарь, а другой – грязный, отвратительный монстр, грубый, раздираемый жаждой садизма, навязчивый, без каких бы то ни было норм и границ, от него можно было ожидать всего, что угодно». Знаменательно, что к себе, как и к отцам, женщины основной группы относятся болезненно амбивалентно, до сих пор внутренне конфликтно, как к «оборотням»: «я могу играть роль «светской дамы», но внутри меня живет голодное, испуганное, злое чудовище, которое временами выходит из-под моего контроля». Чрезмерная включенность в образ отца, существенная идентификация с ним инициирует взрослых дочерей алкоголиков к сознательному следованию образу «папиной дочки»: маскулинной, сильной, «герои- ческой», как и он лишь внешне «свободной», «социально независимой», ненавидящей свои слабости и личностные несовершенства.

Зависимость от партнеров и одновременный страх психологической близости с ними проявляются у взрослых дочерей алкоголиков в том, что даже несовершенные близкие многими женщинами воспринимаются более позитивно, чем они сами, когда собственный образ они низводят до уничи- жительного. Нам представляется, что последняя закономерность есть своеобразная трансформация сложных образов родителей и качества их взаимоотношений: «личностное равенство» с близкими в их отношениях было невозможно; кто-то из родителей в каждый конкретный момент времени должен был быть непременно хуже другого, оба родителя по определению одновременно не могли быть кем-то или чем-то довольны. Хорошего настроения одного из них было вполне достаточно для того, чтобы спровоцировать, по крайней мере, раздражение партнера по браку.

Взрослые дочери алкоголиков постоянно нуждаются в подтверждении своих достоинств и зна- чимости другими людьми. Они, объективно часто высоко ценимые окружающими, занимающие заслуженно высокое социальное положение, «25 ча- сов в сутки» ожидают и требуют от людей восхищения в свой адрес.

Дефицит физических характеристик в описании себя и близких у взрослых дочерей алкоголиков свидетельствует об их дистантности в близком общении, они игнорируют физические «сигна-

лы» от близких, избегают физических контактов с ними, так как родители в их детстве вели себя подобным образом по отношению ко всем членам семьи, в том числе и к детям. В алкогольных семьях было не принято проявлять позитивные чувства с помощью прикосновений, с одной стороны; а, с другой, – родители физически наказывали детей, находили в их внешности множество изъянов, высказывали злые критические замечания о ней, проявляли заботу о физическом «Я» детей только в случаях их серьезной болезни. Взрослые дочери алкоголиков говорят: «Не люблю, когда ко мне прикасаются», «когда муж подходит ко мне со спины, я вздрагиваю, меня это пугает, хотя я понимаю, что он хочет просто меня обнять». Сны дочерей алкоголиков наполнены угрозами их физическому существованию, они часто «умирают во снах», их «что-то душит», «кто-то мучает». Они искусственно физически дистанцируются от других людей, особенно от близких, будто отказываются от «телесной жизни», которая может вскрыть много их истинных негативных переживаний, таким образом, насильственно заставляя «молчать о прошлом свои тела» и, следовательно, себя в целом.

Придавая избыточное значение психологическим характеристикам близких, дочери алкоголиков либо, согласно терминологии А.И. Тащ¸вой, подпадают под эффект негативной генерализации

Терновская О.П.

Оренбург. ОГПУ

МЕСТО РАБОТЫ В ЖИЗНИ СОВРЕМЕННОЙ ЖЕНЩИНЫ (ГЕНДЕРНЫЙ АСПЕКТ)

Происходящие в стране изменения выявили много новых сложных психологических проблем. Эти изменения затронули не только государственный и общественный институты, но и такой, на первый взгляд, стабильный элемент, как семья. Нарастающая неустойчивость и элементы дезорганизации брака и семьи – одна из актуальных проблем современного российского общества. Затяжной этап социально-экономической дестабилизации негативным образом сказался на функционировании семьи. Устойчивость современной семьи определяется внутренними факторами: личной привязанностью супругов, чувством любви, долга, уважения и т.д. Внешние факторы (экономическая зависимость, юридические ограничения, бытующая мораль), являясь значимыми, все же играют вторичную роль (Л.Ф. Бурлачук, А.Ф. Копьев, В.П. Левкович). В связи с данными утверждениями в настоящей статье хотелось бы рассмотреть положение женского населения на современном этапе, так как в сегодняшней ситуации женщины оказались наиболее частыми клиентами психологических и психоте-

их восприятия (указывают на их «никчемность», «неполноценность», бесконечно жалуются на них), либо, даже позитивно оценивая близких, но витально опасаясь их возможных болезненных вредных пристрастий, всякий раз радуются отсутствию таковых у значимых для них людей, или воспринимают последних как «спасителей», как незаменимых людей, от которых якобы абсолютно зависит их жизнь («если бы не он, не мой муж, меня уже не было бы на свете»). При первой же возможности они раз и навсегда делегируют близким ответственность за свое существование, как это делали их отцы в отношениях с их матерями. Однако, как правило, до истинного спасательства в таких отношениях не доходит, так как, внешне признаваясь в своей несостоятельности, в глубине души дочери алкоголиков отрицают е¸, по сути, никому не позволяя реально помочь себе.

Таким образом, постоянный выраженный психологический дискомфорт («разлад в душах») взрослых дочерей алкоголиков становится особенно очевидным при анализе их контактов с близкими: чем ближе, интимнее их отношения с людьми, тем в большей мере эти отношения выступают катализатором дисгармонии личности респонденток, их внутренней конфликтности, невротичности, противоречивости их разнополярных характеристик, тем очевиднее личностные дефекты женщин.

рапевтических служб. Причем большую часть клиенток составляют работающие женщины, преимущественно с высшим образованием (Т. Гурко, Е.В. Титова, А.А. Балинсккис и др.).

Для объяснения сложившейся ситуации можно привести ряд доводов. Во-первых, большинство людей связывают личный успех с профессиональными достижениями и семьей. Однако для российских женщин эти две составляющие успеха давно сделались знаком конфликта (В.С. Языкова, З.Л. Янкова). Противопоставление профессиональной и семейной женских карьер наиболее типично, на наш взгляд, для России. Требования, которые предъявляют женщине семья и работа, во многом противоречивы (О.А. Гаврилица). Это противоречие реализуется в том, что, как правило, семейная карьера связывается со статусом замужней женщины, а профессиональная – со статусом незамужней. Во-вторых, в нашей стране на современном этапе наблюдается тенденция возвращения к патриархальной семье, что также ведет к изменению ожиданий со стороны общества относительно работающей женщины. Так, например, профессиональная деятельность женщин, с одной стороны, ведет к повышению жизненного уровня семьи, расширению ее социальных контактов (Е.В. Титова). С другой стороны, способствуя развитию личности женщины, поднимая ее общественный престиж, обогащая духовную жизнь, профессиональный труд

резко повышает роль женщины в семье и быту. Это, в свою очередь, содействует установлению равенства в семье, рациональному распределению и кооперации домашнего труда. Патриархальная же модель семьи не предусматривает такого положения женщины в семье, и это часто приводит к психологическим трудностям и конфликтам между супругами. В первую очередь, это относится к семьям, где женщина успешно занимается своим профессиональным развитием. Женщина зачастую в такой обстановке ощущает себя некомфортно, выбитой из колеи. Поэтому, характеризуя ситуацию работающей женщины, экономисты, социологи, психологи употребляют такие определения, как «двойная нагрузка», «ролевой конфликт», «двойная карьера» и т.д. (Ю.Е. Алешина, Е.В. Лекторская).

Для того, чтобы выяснить, какое место отводят современные женщины работе в своей семейной жизни и как видят мужчины сочетание рабочей и семейной карьер в жизни женщин, мы провели анкетный опрос. Анкета включает в себя ряд вопросов, направленных на достижение цели исследования. Нами были составлены два варианта анкет: женский и мужской. В анкетировании участвовали 30 мужчин и 20 женщин в возрасте от 23 до 60 лет. Все респонденты – семейные люди с разным образовательным уровнем и, как следствие, с разным социальным статусом. Образование мужчин, участвовавших в анкетировании, ср.специальное, высшее; образование женщин – высшее.

Результаты анкетирования показали, что ответы мужчин и женщин относительно работы в жизни женщины достаточно различны. Так, по мнению мужчин, хорошая жена – это домохозяйка и мать (так ответили большинство опрашиваемых мужчин – 70 % от общего количества опрашиваемых мужчин). Отвечая на вопрос о роли женщины в семье практически все мужчины (90 %) отметили: во-первых, роль женщины заключается в воспитании детей, во-вторых, в поддержании хорошей атмосферы в семье. Обобщая свои высказывания, мужчины подытоживали, что основная роль женщины заключается в сохранении домашнего очага.

Следующее, что мы отметили, это единодушие мужчин по поводу вопроса о том, сколько в жизни женщины должна занимать профессиональная деятельность. Из предложенной 100-процентной градации мужчины отводили работе в жизни женщины от 10 до 30%, такие ответы составили 70% от общего числа опрашиваемых. Остальные же 30% отметили, что работа в жизни женщины может занимать до 50% всего времени. Единодушие же мужчин проявилось в том, что все они рассматривают понятия «хорошая жена» и «карьера» как не сочетающиеся или сочетающиеся с трудом.

Интересен тот факт, что мужчины очень последовательны в своих рассуждениях. Даже рассматривая вопрос о помощи, которую может оказать мужчина карьерному росту своей жены, только лишь 20 % ответили, что не будут ей мешать в профессиональном восхождении или помогут в хозяйстве. В то время как 80% мужчин отметили,

что ничем помогать они не будут, и если женщины хочет заниматься карьерой, то должна справляться и с домашним хозяйством, в противном случае карьерный рост необходимо прекратить.

Отвечая на вопросы анкеты, женщины были менее логичны в своих высказываниях. Так, женщины отмечают, что хорошая жена – это сочетание трех характеристик: женщина, мать, любовница (90% от опрашиваемых). Роль свою женщины также видят в воспитании детей и хранении домашнего очага (80%). Однако молодые женщины (25– 30 лет), помимо этих функций, рассматривают еще

èкарьеру (профессиональную деятельность) как неотъемлемую часть полноценной жизни женщины (но количество таких женщин составило только 20%). Кроме того, многие женщины (90%) отмечают, что понятия «хорошая жена» и «карьера» не сочетаются или сочетаются с трудом (соглашаясь при этом с мужчинами).

Но в тоже время, отвечая на вопрос о месте, которая должна занимать работа в их жизни, они отмечают 50% и более. На наш взгляд, это связано с тем, что основной целью работы женщин (как было отмечено самими женщинами) является материальное обеспечение семьи (90%). Хотя 60% из опрашиваемых отмечают еще и профессиональный рост,

èсамосовершенствование. Исходя из этого, можно сделать вывод, что не все женщины работают именно для себя, ориентируясь на свое профессиональное развитие. Примерно 50% среди опрашиваемых с удовольствием бы не работали, если бы было достаточно средств к существованию. Но среди женщин, работа в жизни которых занимает значительное место, было много пожеланий относительно того, что для успешного профессионального роста им необходима помощь мужа. Так, практически все опрашиваемые женщины (70%) отмечали, что муж играет в семье только лишь вспомогательную роль

èпоэтому женщинам не всегда удается удерживать гармоничный баланс между семьей и работой. Во избежание дисбаланса в жизни женщины, как отмечают они (90%), необходимо более активное участие мужа в делах семейных и работа государства по расширении бытовых услуг.

Таким образом, исходя из результатов анкетирования, получается, что мужчины и женщины имеют разные представления о месте работы в жизни последних. Женщины ожидают от мужчин помощи

èподдержки, в то время как мужчины не готовы к такому положению в семье. Причем мужчины представляют себе образ жены в патриархальном стиле (мать, хозяйка, хранительница очага), а женщины, преимущественно молодые (23–30 лет), представляют себя карьеристками, матерьми, любовницами

èт.д. Кроме того, мужчины ожидают, что работа будет занимать меньшее место, чем этого хотят женщины. Таким образом, мы наметили несколько «острых углов» в отношениях между супругами, так как рассогласование ожиданий партнеров может повлечь за собой не только конфликты (как межличностные, так

èвнутриличностные), но и ряд других психологичес-

ких проблем (Е.В. Титова, З.Л. Янкова, Г.В. Турецкая, Е. Дворцова, О. Дмитриева и т.д.).

На наш взгляд, в условиях меняющегося общества, необходимо решение этих проблем. Мы счи- таем, что для того, чтобы оптимизировать положительное и свести к минимуму отрицательное влияние семьи на профессиональную деятельность женщины, необходимо, исходя из результатов ан-

Ткаченко А.А.

Украина. Кировоград. Кировоградский институт регионального управления и экономики

ПРОФЕССИОНАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ОБЩЕНИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОГО «ЭЛИТНОГО» ПРАКТИКУЮЩЕГО ПСИХОЛОГА

Сначала представим общую жизненную ситуацию в нашем обществе, находящимся на переходном этапе своего развития, используя традиционные признаки элитарности человека, которые связаны с духовной феноменологией. Л.Н. Толстой в своих «Дневниках» так распределял людей в отношении к вере по признаку совести. Первые – это те, которых совесть не беспокоит. Они могут спокойно делать дурное. Это «невинные». Другие – это те, которых совесть тревожит и мучит. Они понимают, что нужно что-то делать. А именно то, что советуют «духовные врачи»: жертвы, молитвы, покаяние и вера. Это «сумасшедшие». Третьи – это те, у которых совесть стремится к делу, изменению жизни, приближению того, на что указывает разумная любовь. Это «разумные».

В наших исследованиях и практической психологической работе мы разделяем людей по критерию «содеянного» («содеянное» или «деяния» здесь рассматриваются в понимании В.А. Роменца как поступок, являющийся движущей силой духовнопсихологического развития человека). Первые – это те, которые уже практически не способны психологически отработать и осмыслить «содеянное». Они «не ведают, что творят». Их психика блокирована от духовности и истинной веры. Они не могут, да и не желают все это адекватно осознавать и принимать. Таких можно назвать «потерявшимися». Вторые – это те, у которых в психике накоплена достаточно большая масса «содеянного». Но при условии соответствующей психологической работы они способны это осознать ценой переживания соответствующих страданий. Это «потенциальные луч- шие». Третьи – это те, которые уже в процессе жизни сами смогли отработать свое «содеянное» через соответствующие переживания и страдания, осознать и принять истинную веру и духовность. Это и есть

кетного опроса, изменять способы внутрисемейного взаимодействия. Работа психолога с семьями, на наш взгляд, должна быть направлена на выработку единых ролевых ожиданий между супругами с учетом их индивидуальных особенностей и стремлений. Эта работа может быть реализована в консультативной помощи вступающим в брак и семейном консультировании.

реальные «лучшие», способные стать опорой морального и духовного возрождения и развития общества. Именно эта категория и является потенциальным источником формирования «элитных» практикующих психологов. А их потенциальными клиентами являются соответственно представители второй категории, которые готовы и способны к соответствующей психологической работе. Эта работа является психологически очень сложной и энергетически тяжелой, часто выходит на предельные, критические, трансцендентные уровни. Совершенно справедливо Л.Н. Толстой сравнивал ее с «сумасшествием».

Теперь попробуем определиться в самом понимании «элитного» психолога как профессионала

èкак человека. К сожалению, в современной науке и жизненных отношениях это понятие очень размыто и противоречиво. Поэтому снова обратимся к классику, профессиональный, жизненный

èдуховный опыт которого прошел достойную проверку временем и самой жизнью. Это Ф.М. Достоевский. Он в своем «Дневнике писателя» большое внимание уделял «лучшим» людям, которые в известной степени могут стать образцом для формирования понимания «элитного» психолога. Он разделял их на два вида. К первому относил тех, перед которыми добровольно склоняются и нация

èсам народ, чтя их истинную доблесть. Ко второму – тех, перед которыми все или очень многие преклоняют себя по некоторому принуждению, считают их «лучшими» несколько условно. Достоевский даже выделял следующие признаки «луч- ших» людей: «золотой мешок», «генерал», «образованный», «носитель чести». Наиболее полно великий писатель раскрывает это понятие через представление народа, которое выглядит так. «Лучший» человек – это тот, который не преклоняется перед материальным соблазном, неустанно ищет работы на дело божье, любит правду и, когда надо, встает служить ей, бросая дом, семью и жертвуя жизнью.

Трудно что-либо добавить к мнению великих русских писателей и мыслителей. Психологическая наука тут пока не может предложить достойной альтернативы. Поэтому будем исходить из изложенного понимания общей структуры общества и «лучшего» человека как основания для формирования «элитного» практикующего психо-

лога. Наша психологическая практика, которая, в частности, была связана с исследованием так называемого явления «духовно-природной психотерапии», изложенного в одноименной монографии автора, это в целом подтверждает.

Профессионально-психологическую сущность отечественного практикующего психолога предметно можно определить, исходя из разрабатываемых нами понятий «дела» и «дела жизни». Напомним, что понятие «дела» мы рассматриваем как реальный результат деятельности, который принимается жизнью и наполняет жизненный мир человека. При этом причисляем его к психологической категории. Дело человек выбирает самостоятельно на основании, например, профессионального самоопределения и является его полноправным хозяином, может менять, отказываться от выполнения и др. Оно является источником добывания «хлеба насущного». Понятие «дела жизни» рассматривается как высшее предназначение человека, определяемое извне и не зависящее от воли и желания самого человека, выполнение которого, с одной стороны, объективизирует его духовную сущность и опредмечивает смысл жизни, а с другой – одухотворяет его материальную сущность и наполняет жизненный мир; это тот продукт, по которому реально оценивается жизнь человека. Данное понятие мы относим к акмеологической категории. В деле жизни человек жестко детерминирован. Он может только в нем самоопределяться и затем его выполнять. Хотя окончательное решение о выполнении или невыполнении дела жизни все же остается за самим человеком. Оно также не является способом добывания «хлеба насущного». Если говорить коротко, то «элитный» практикующий психолог – это такой специалист, который помогает человеку подготавливаться, обнаруживать, идентифицировать и выполнять дело жизни. Это основной предмет его психологической работы. Понятно, что такая работа является очень ответственной и сложной. Она нетрадиционна и связана с постоянными предельными трансцендентными явлениями. Поэтому, на основании нашей психологической практики и исследований можно отметить следующие общие профессионально-психологические признаки «элитного» практикующего психолога, обычно проявляющиеся в общении с клиентом.

1.Как личность в отношении клиента стратегически он всегда должен сохранять позицию другого. Он не должен быть «своим». Субъект-субъек- тные отношения, широко рекламируемые в современной психологической практике, здесь могут использоваться лишь ситуативно, для применения отдельных частных методов.

2.Для эффективной работы является недостаточным освоение только отдельных профессиональных методик. Должна быть сформирована особая «профессиональная личность», которая и является основным инструментом психологической работы. Можно выделить такие наиболее важные черты этой личности: 1) полная психологи-

ческая независимость и зрелость, акмированность; 2) социально-экономическая и коммуникативная независимость, жизненная компетентность и полноценность; наличие особых сформированных способностей, позволяющих быть компетентным в духовной феноменологии (в жизненом понимании это связано с «ясновидением», «яснослышанием», «экстрасенсорикой», «ясномыслием»); 3) конкурентоспособность в отношении других специалистов, оказывающих психологические услуги населению на ненаучной основе.

3. Способность при необходимости входить в особую профессионально-духовную ипостась, в общем понимании обозначаемую как ипостась «духовного профессионала» или применительно к практикующему психологу – ипостась «психоло- га-духовника». Это наиболее важное особое ду- ховно-профессиональное качество, позволяющее работать практически с любой проблематикой (в том числе духовной и «беспредельной»), успешно конкурировать на рынке психологических услуг.

Âсоответствии с вышесказанным в современной отечественной психологической практике можно выделить два глобальных направления. Первое направлено на психологическую работу с «потенциальными лучшими», которое выполняется по базовому принципу «идти на страдания». Основным «путеводителем» здесь является чувство страха. Это направление реализуется «элитным» практикующим психологом. Оно предусматривает реальную психологическую помощь и решение проблем человека, обретение смысла жизни и выполнение дела жизни. По нашим субъективным оценкам таких людей меньшинство, поэтому их можно обозначить «лучшим меньшинством». Они направлены на выживание через страдания.

Второе направлено на психологическую работу с «потерявшимися», которое выполняется по общему принципу «идти на удовольствия». Основным «путеводителем» здесь является чувство удовольствия. Оно не направлено на реальное решение психологических проблем, а скорее способствует уходу от этого, уклонению от постижения смысла жизни и выполнения дела жизни. Здесь предпочитается приятное «умирание» тяжелому выживанию. По нашим субъективным оценкам таких людей явное большинство, поэтому их можно назвать «худшим большинством».

Âпрактической психологической работе отече- ственного «элитного» практикующего психолога принципиально не могут удовлетворять имеющиеся, как правило, «импортные» психологические техники и методики. Необходимо разрабатывать собственное, принципиально иное, культурно обусловленное психопрактическое направление. В нашей практике подобное направление уже начало проявляться и обозначено как «психологический анализ содеянного и дел». Здесь психологический анализ «содеянного» был связан с осмыслением и принятием соответствующих «деяний» человека в прошлом, которые имели отношение к его жизненному

миру. Часто такие «деяния» располагались далеко за временными рамками реальной жизни человека

èпринадлежали, как правило, близким родственникам. В этом случае психологическая работа обыч- но проходила на чувственном, интуитивном уровне

èпо психологическим проявлениям была похожа на обозначенное А.Н. Леонтьевым так называемое «пятое квазиизмерение». Психологический анализ дел был связан с обнаружением, идентификацией и

Требухина Н.В.

Ростов-на-Дону. ДГТУ

ПОНИМАНИЕ ИНТЕРАКЦИИ В ВОСПИТАНИИ И ОБУЧЕНИИ

Анализ отечественной и зарубежной литературы позволяет утверждать, что этой тематике в педагогической психологии уделялось мало внимания. Имеющиеся работы носят большей частью эмпирический характер, в них господствует односторонний способ рассмотрения: процесс интеракции рассматривается или с позиции учителя или с позиции ученика.

Термин интеракция можно найти в разной интерпретации. Так, говорят об интеракции различ- ных переменных внутри самой личности (например, между страхом и разумом) или об интеракции между человеком и окружающими его неодушевленными предметами (например, интеракция чело- век-машина, ребенок-игрушка). В нашем контексте речь идет о педагогической интеракции, точнее об интеракции воспитатель-ученик, которая является специальным предметом социальной интеракции.

Под социальной интеракцией обычно понимают взаимное влияние различных лиц друг на друга. Правда, некоторые авторы недооценивают в ней, кто на кого в действительности «влияет», и говорят поэтому, независимо от критерия воздействия, об интеракции даже, если люди в своем поведении «ссылаются друг на друга». Тогда социальную интеракцию можно было бы описать кратко как «отношение друг к другу». Независимо от того, предпо- читают ли авторы эту ослабленную дефиницию, конечно, особый педагогический интерес представляет вопрос о причинно-следственных связях.

С добавлением «социальная» понятие интеракция становится специфическим по содержанию. Помимо этого часто в формальном отношении проводят различие между «статичной» и «динамич- ной» интеракцией. При статичной интеракции взаимодействующие величины подразумеваются во временном континууме как неизменные. Тогда интеракцией называется «взаимодействие» A и B и получение из него результата C. Пример: низкие способности ребенка и высокие требования воспи-

выполнением дела жизни и направлен на духовнопсихологическое развитие.

Таким образом, можно утверждать, что с введением понятия «дела жизни» в отечественной психологической практике все четче обнаруживается «элитный» практикующий психолог, основным предметом деятельности или даже предназначением которого является помощь в выполнении дела жизни и выживании человека.

тателя вместе дают страх перед ошибкой. Иногда

âлитературе под заголовком «педагогическая интеракция» можно найти высказывания о стабильном влиянии определенных качеств воспитателя на ученика (напр., эмоциональная теплота способствует самопризнанию ребенка).

Сегодня педагогическая интеракция понимается преимущественно как динамическая. «Динами- ческая» здесь означает, что участвующие в интеракции величины влияния сами подлежат процессам изменения. Эта динамическая интеракция, длительное влияние в смысле действия и обратного действия, часто называется трансакцией. Для педагогической интеракции это означало бы, например, что не только родители «влияют» на детей, но и дети также на своих родителей – и это происходит

âлюбой момент нахождения друг с другом. Под воздействием взаимного влияния помимо актуального процесса могут изменяться, как двустороннее обучение, также и качества воспитателя и ученика.

Ñпомощью динамической интеракции дается односторонняя причинная интерпретация «результатов воспитания». Воспитатели порождают определенные воспитывающие качества. Например, несамостоятельность ребенка является не только следствием чрезмерной опеки, но несамостоятельность ребенка вызывает также у матери поведение чрезмерной опеки. Все вместе замыкается в круговой процесс, который может быть разорван (напр., путем терапии) с обеих сторон, не только у матери, но и у ребенка. Правда, здесь не исключе- но, что сила к изменению интеракции «воспита- тель-ученик» распределена неравномерно. Этот аспект можно описать терминами самоуправление и управление извне. Фактически, в первые месяцы жизни ребенок намного больше управляет поведением родителей, чем наоборот. Далее родители получают больше пространства не только для реагирования, но и для действия по собственным представлениям о воспитании. Насколько они фактически используют его для прямого управления поведением ребенка, может быть индивидуальным, а также в зависимости от ситуации достаточно разным. Взаимодействующие лица, находящиеся в относительно продолжительном отношении друг к другу, сегодня чаще всего называются социальной «системой». Социальными системами

в педагогическом поле являются, например, «мать и ребенок», «семья», «школьный класс» и т.д. Как легко понять, большая система (напр., школа) делится на меньшие системы (субсистемы), они в свою очередь на другие субсистемы и т.д. Ниже плоскости социальной интеракции отдельное лицо является также системой (с субсистемами восприятия, мотивации и т.д.). Ни одна система не бывает сама для себя, а включена в другие системы. В социальной интеракции при системном рассмотрении в поле зрения попадают не отдельные лица, а связь минимум двух лиц.

Как можно объяснить, почему конкретные интеракции протекают так или так? Социальная психология предлагает для этого многочисленные теоретические подходы. Мы ограничимся здесь лишь некоторыми точками зрения, упоминаемыми в связи с педагогической интеракцией чаще других.

Рассмотрение «систем» вместо отдельных лиц, в определенной мере уже является теоретической позицией, поскольку индивидуальное поведение объясняется из структуры взаимного влияния поведения всех участников, т.е. из включенности в систему. Далее поведение отдельного лица часто объясняется из его социальной «роли»: в определенных ситуациях лицо видит себя «матерью», «учителем», «учеником», и строит свое поведение, исходя из ожидания, направленного на носителя роли из его окружения. Лицо совершает, например, вещи, которые обычно в школьном классе должен делать учитель, ученик и т.д. В рамках вышеупомянутых основополагающих аспектов психической системы при таком объяснении относительно большой вес отдается «ситуации».

В противоположность этому доминирует аспект «личность», если объясняется обращение одного воспитателя с одним учеником из его «качеств», «установок», «способностей» и т.д. Это положение становится понятным на примере, почему разные матери на одинаковое поведение ребенка (например, плач) реагируют по-разному. Можно дальше исследовать историю развития этой диспозиции и при этом привлекать разные виды учебных процессов. Часто упоминается обучение на удавшемся действии. Пример: ребенок узнал, что если он заплачет, то тогда мама выполнит его желание; реакция мамы – уступить, потому что у нее уже есть опыт, что ребенок тогда перестанет плакать.

Объясненные таким образом диспозиции поведения можно понимать как «привычку» или как более или менее осознанное «знание». Во втором случае можно было бы сказать приблизительно следующее: мама «ожидает» на основе своего опыта, что ребенок успокоится, если она сейчас выполнит его желание (ожидает в качестве диспозиции или в конкретной ситуации как актуальный процесс). Такие и другие познавательные аспекты, как цели, интерпретации, определение причины, планы действия и т.д. подчеркиваются особенно в когнитивных подходах.

Âпервую очередь на уровне актуальных процессов, и тоже с когнитивным акцентом, лежит также объяснение интеракции через «коммуникацию», что помогает пониманию конкретного процесса интеракции. Здесь мы не будем останавливаться на этом.

Âосновном следует подчеркнуть, что разные названные (и другие неназванные) объяснения социальной интеракции, как правило, не исключают друг друга, а могут лишь дополнить.

Как уже рассматривалось выше, поведение и восприятие человека отличаются в зависимости от личности и ситуации. Если мы под ситуацией понимаем фактическое окружение, внешние факторы в данный момент, то, например, для учителя и ученика сюда относятся учебный материал, помещение и т.п. Для учителя дополнительно к ситуации относится также поведение ученика, для уче- ника тоже поведение учителя и соучеников.

Под лицом (или личностью) здесь подразумевается структура индивидуальных качеств одного че- ловека, признаки, по которым он отличается от других людей (например, способности, знания, взгляды). Эти качества, с одной стороны, результат прежнего развития, с другой стороны, они сами определяют среди прочего дальнейшее развитие. На фактическом уровне структура качеств определяет вид социальной интеракции. И поскольку это относится как

êсобственному поведению, так и к поведению другого, отличия в виде интеракции вытекают из отличий участвующих лиц. Правда, лишь отчасти, т.к. их поведение может зависеть от третьего и других ситуативных условий, и не в последнюю очередь от «совместной игры» их образа поведения, чему теоретики интеракции придают особое значение.

Тулынина А.Ю.

Ростов-на-Дону. РГУ

ОСОЗНАНИЕ ЭТНИЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ МОЛОДЕЖЬЮ В ГОРОДСКОМ ПОЛИЭТНИЧНОМ СОЦИУМЕ

Исследование этнической идентичности в критические моменты развития государства становится более актуальным, особенно в свете ломки старой идеологии и формирования нового осознания «себя» индивидуумом.

В результате работы с научной литературой мы выяснили, что особенно усиленно научный поиск велся в сфере изучения кризиса идентичности и ее трансформации в постсоветский период (Н.М. Лебедева, Г.У. Солдатова, В.Н. Павленко, Т.Г. Стефаненко и др.), исследование стадий становления этнической идентичности (Т.Г. Стефаненко), этапов формирования этнической идентичности (И.И. Кауненко). Из чего можно сделать следующие выводы: в условиях государственной нестабильности личная идентичность является ведущей и определяющей направление социальной самоидентификации, причем основой является не столько базальная потребность в самоуважении, сколько потребность в смысле, понимании, которая способствует наилучшей адаптации и усилению чувства контроля над собственной жизнью.

Целью нашего исследования явилось изучение осознания этнической идентичности молодежью в городском полиэтничном социуме на материале Республики Адыгея. Основными направлениями выступают: анализ этноидентичности славянской и адыгейской молодежи, характеристика отношений по шкале «толерантность – интолерантность» в условиях городского полиэтнического социума.

Мы исходили из следующих особенностей данной республики: во-первых, на территории Адыгеи проживают более 90 национальностей; адыги – являются титульным этносом, но по численности составляют 22% от числа населения; самую много- численную группу составляют русские – 68%. На территории республики на протяжении всего кризисного периода не было межнациональных конфликтов.

Наше исследование опирается на следующие теоретические положения.

Одним из основных понятий, включающих в себя все остальные понятия, является «социализация – двусторонний процесс, включающий в себя с одной стороны, усвоение индивидом социального опыта путем вхождения в социальную среду, систему социальных связей; с другой стороны…, процессы активного воспроизводства индивидом системы социальных связей за счет его активной деятельности, активного включения в социальную среду» (Г.М. Андреева).

Этническое самосознание как одна из сфер социализации личности – «относительно устойчи-

вая система осознанных представлений и оценок реально существующих этнодифференцирующих и этноинтегрирующих компонентов жизнедеятельности этноса. В итоге формирования данной системы человек осознает себя в качестве представителя этнической общности» (В.Ю. Хотинец). Содержит в себе два уровня становления: типологи- ческий и идентификационный. Этноидентичность как один из критериев социализации и один из основных уровней этнического самосознания – «общая система представлений о составляющих этнокультурного мира, интегрирующих индивида с этнической общностью» (В.Ю. Хотинец).

На наш взгляд, этническую идентичность лич- ности можно определить следующим образом – осознание своей этноидентичности (представление человека о себе как о члене определенной этни- ческой группы), групповой идентичности (представление ингруппы об индивиде как члене этноса), внешней идентичности (представление аутгруппы о данном индивидууме), которая включает в себя следующие компоненты:

1)мотивационный (этноаффилиативный мотив, мотив в позитивной этнической принадлежности и в этнической безопасности);

2)когнитивный – знание о своей (система автостереотипов) и о чужой (система гетеростереотипов) этногруппах;

3)аффективный – позитивная или негативная оценка принадлежности к группе.

Объектом исследования выступает студенческая молодежь г. Майкопа, 216 человек, в возрасте от 17 до 22 лет. Наш выбор обусловлен тем, что «молодежь – это поколение людей, проходящих стадию социализации, усваивающих, а в более зрелом возрасте уже усвоивших общеобразовательные, профессиональные, культурные и другие социальные функции» (В.Т. Лисовский); а также – это социальный слой, который является как носителем новых противоречий и объективных изменений, происходящих в обществе, так и определенных свойств, которые передаются от поколения к поколению.

В целях сбора информации были выбраны следующие методики социально-психологического исследования, разработанные Солдатовой Г.У. [1998]: Диагностический тест отношения (ДТО), «Типы этнической идентичности». Целью методи- ческой разработки «Типы этнической идентичности» является выявление типов этнической идентичности (этнонигилизм, этническая индеферентность, норма, этноизоляционизм, национальный фанатизм) и характеристика отношений по шкале толерантность – интолерантность.

Как было отмечено выше, одним из компонентов этноидентичности является позитивная этни- ческая идентичность. Она представляет баланс толерантности по отношению к собственной и другим этническим группам – своего рода «норму», также для нее характерно предпочтение этнокультурных ценностей, которые способствуют сохранению целостности и неповторимости этнической общности.