- 341 -

(trovfimoi). То же самое выражение, но уже определенно по отношению к мофакам, мы встречаем и у Филарха (ap. Athen. VI, 271 e -eijsi; dЖ oiJ movqake" suvntrofoi tw'n Lakedaimonivwn) и, как уже говорилось, у ряда лексикографов и схолиастов. Такой сравнительный ряд вряд ли может быть случаен. Ксенофонтовыtrovfimoi- это, скорее всего, те, кого позднее станут называть мофаками. Сам Ксенофонт, вероятно, термина "мофак" или еще не знал, или, что менее вероятно, не хотел употреблять чисто спартанское выражение, которое у прочих греков ассоциировалось со словомmovqwn- "наглец", "выскочка" (Schol. ad Aristoph. Plut. 279; Eq. 634). Если верно первое предположение, то объяснение здесь напрашивается только одно - в его время институт мофаков еще не сложился в своем окончательном виде и не получил точного словесного оформления. В противном случае трудно было бы объяснить молчание Ксенофонта, ведь его собственные сыновья были в Спарте средиxevnoi tw'n trofivmwn(Plut. Ages. 20, 2; Diog. Laert. II, 54).

Путь развития этого института благодаря свидетельству Ксенофонта становится более ясным. Очевидно, первоначальное число детей-неспартиатов, которым разрешалось проходить полный курс общественного воспитания (ajgwghv), было очень невелико. Данное право даровалось только двум категориям детей: сыновьям знатных иностранцев, оказавших большие услуги Спарте¹⁸⁹, и побочным сыновьям самих спартиатов. Последние тем самым получали единственный шанс для полной социальной реабилитации своих рожденных вне брака сыновей. Во времена Ксенофонта подобные случаи были редки и носили исключительный характер. Позже, когда мофаками становились уже дети из разных слоев лаконского населения,novqoiстали их высшей и самой привилегированной частью. Таким образом, говоря о времени появления института мофаков, надо подчеркнуть два момента: как единичное явление этот институт мог возникнуть довольно рано, во всяком случае, во второй половине

- 342 -

V в. он уже существовал, в своем же окончательном виде он оформился не ранее второй половины IV в.¹⁹⁰Более точная датировка вряд ли возможна. Ведь нам приходится оперировать только двумя опорными датами: временем Ксенофонта, когда эта форма только зарождалась, и временем Филарха, когда институт мофаков принял характер давно устоявшегося массового явления. По словам Д. Лотце, около 400 г. "еще не установились те отношения, с помощью которых мы можем объяснить наличие множества мофаков во время Филарха... феномен, который является позднейшим результатом весьма длительного развития"¹⁹¹.

Мы уже говорили, что первоначально в число мофаков входили сыновья иностранцев и побочные сыновья спартиатов. Первая категория - дети иностранцев, - конечно, не могла быть многочисленной. Речь идет об исключительных, единичных случаях, которые являлись формой благодарности Спартанского государства за оказанные ему услуги. Такое право, как мы знаем, было даровано Ксенофонту. Как полагает С. Я. Лурье, "если они (сыновья иностранцев. - Л. П.) и получали гражданские права, то это было только почетным званием и не давало реальных прав"¹⁹².

Кроме мофаков-иностранцев и мофаков-бастардов на рубеже V и IV вв., по-видимому, появилась и стала расти еще одна группа мофаков - детей гипомейонов. Их отцы по какой-либо причине были ущемлены в своих правах и не могли дать своим сыновьям подобающего образования. К такого рода мофакам, если доверять нашей традиции, относились Лисандр, Калликратид и Гилипп (Phylarch. ap. Athen. VI, 102, 271 e-f; Aelian. V. h. XII, 43). На мофакское происхождение Лисандра впервые указал Филарх. Элиан добавил к нему еще Калликратида и Гилиппа. Хотя в случае с Лисандром позволительно усомниться в достоверности традиции¹⁹³, однако,