elita

Часть вторая. Власть, политический порядок, модели развития

ных органов власти и руководители федеральных округов, молодые путинские назначенцы.

На этом фоне ответы респондентов, которые выступают за реальную модернизацию, то есть проведение целостной программы деэтатизации тоталитарных институтов и создание условий для представительной системы власти, свободной рыночной экономики, непосредственно не связаны с тем или иным статусом отвечающего в государственной системе, с должностью или принадлежностью к социальной группе. Это консолидация по убеждениям (которая, вообще говоря, и отличает элиту от номенклатуры).

Таблица 16. Какая из этих идей вам лично ближе?

(В % к группам по вертикали, без затруднившихся с ответом)

Заявившие себя сторонниками модернизации по западному образцу не видят особых альтернатив подобной стратегии развития: почти две трети из этой подгруппы считают такой вариант самым предпочтительным и почти вчетверо меньше — за медленное эволюционное движение. Представления их оппонентов об образцах желательного социального устройства гораздо более размыты, однако при этом явно проступает их желание избегать «резких движений». Революция сегодня не в чести, а потому и среди декларирующих приоритет социальной справедливости, и среди сторонников возврата к советской системе преобладают «эволюционисты»-рыночники, «постепеновцы» (42 и 32% соответственно). Отметим также довольно большой удельный вес тех, кто выбирал другие варианты

111

Проблема «элиты» в сегодняшней России

тактического достижения выдвигаемых ими целей — «особый путь» (как мы уже говорили, это синоним отказа от реальной модернизации или по крайней мере ее откладывания надолго, за пределы достижимости для нынешних поколений) и «плановая экономика». Можно предположить, что и обозначенный в приведенных выше ответах выбор «эволюционного» варианта, по существу, означает не столько установку на реализм и политический прагматизм, сколько отодвигание реальных рыночных реформ в неопределенное будущее, конформистское согласие на принятие настоящего положения вещей, которое установила путинская администрация. Дескать, рынок и демократия — это, конечно, хорошо, но пока что, видимо, это нереалистичные цели для политиков.

Однако и с приверженцами, казалось бы, прозападных ориентиров развития, которыми провозглашают себя относительное большинство опрошенных, не все так просто. Сразу же отметим важнейшее обстоятельство. У тех, кто высказывает подобные предпочтения, нет уверенности, что их мнение разделяют другие. Скорее, наоборот, преобладает убеждение в том, что номенклатура в своей основной массе придерживается гораздо более консервативных взглядов, является сторонником традиционной имперской или великодержавной политики. Лишь около трети «рыночников» и «демократов» полагают, что их идеи разделяют другие, в то время как идея «великой державы» собирает большинство и среди сторонников возврата к советской модели, и среди предпочитающих модель авторитарной модернизации по чилийскому варианту, и среди тех, кто упорно настаивает на «особом пути» (таких большинство — от 65 до 50%). Относительно много их и среди «эволюционистов», которые, вообще-то говоря, скрытые антирыноч- ники — для них лично гораздо ближе идеи великой державы (38%) или социалистического распределительного государства (39%), чем собственно демократия и рынок; рыночников здесь незначительное меньшинство — 13% (òàáë. 17).

Таблица 17. Какой из следующих вариантов развития России вам лично представляется предпочтительным?

(В % к группам по вертикали)

112

Часть вторая. Власть, политический порядок, модели развития

Итак, личные предпочтения рынка и демократии сталкиваются с мнением тех же людей о том, что их идеи и предложения не будут поддержаны другими группами в обществе и что основная масса активного населения России ориентируется на другие символы и цели развития (социальную справедливость и реставрацию сверхдержавы). В этом плане гораздо более уверены в поддержке, более консолидированы в своих убеждениях сторонники восстановления великой державы, государственного регулирования, плановой экономики. Расхождения (а они есть, хотя и не носят принципиального характера) заключа- ются лишь в тактиках, сроках и средствах реализации подобной программы: ускоренная авторитарная модернизация, опирающаяся на государство и плановую экономику, или же выбор более мягкого «эволюционного», а по сути самого неопределенного и неартикулированного варианта политического движения, который, как уже говорилось, совпадает с тем, что имеется сейчас.

Таким образом, идея о необходимости быстрого перехода к рыночной экономике и демократии блокируется даже и в более продемократически, прозападно ориентированных, группах опрошенных широко распространенным среди элит убеждением, что нынешняя федеральная власть и правящая верхушка озабочены совершенно другими целями национальной политики, а именно: а) восстановлением статуса супердержавы, утверждением ее лидерства (так думают 38% всех опрошенных, по существу, это доминанта мнений элиты); б) формированием социального государства, основанного на принципах социальной справедливости» (32%). В сумме подобные убеждения характерны для 70% элиты. Это значит, что лишь один из пяти опрошенных представителей российской элиты сохраняет сегодня иллюзии относительно того, что нынешняя верховная власть по-прежнему проводит политику перехода к рынку и демократии.

Таблица 18. На какой из вариантов развития России, по вашему мнению, ориентируется се( годня федеральная власть и правящая элита?

(В % к группам по вертикали)

113

Проблема «элиты» в сегодняшней России

Наиболее значимо и характерно для всех опрошенных то, что они считают главной стратегической целью, которую ставит перед собой российская власть, «восстановление великой державы». Различаются лишь средства или пути достижения данной цели. Для одних это скорее рынок и демократия, для других — эволюционное движение или невнятный «особый путь», в меньшей степени — «плановая экономика», в значительной степени дискредитировавшая себя в глазах российской элиты.

Иначе говоря, в элитарных группах преобладает убеждение в том, что демократия и рынок не воспринимаются властью как самодостаточные программы национального развития, как политические стратегии, как базовые ценности политики. В сознании руководства страны, по оценке элит, по-прежне- му доминируют идеологическая или умственная рутина, традиционно имперские или великодержавные предпочтения.

Таблица 19. Представление о предпочтительности различных вариантов развития в зависи( мости от партийных ориентаций опрошенных

(В % к числу голосовавших за ту или иную партию)

*Данные по ЛДПР статистически недостоверны из(за малого числа опрошенных, заявивших о своих симпати( ях к этой партии.

Учитывая характерную для российской элиты сервильность, ее подобострастие по отношению к президенту и его администрации, речь о которых пойдет ниже, следует делать серьезные поправки на значимость рыночных и демократических представлений для элитарных групп, и это относится даже к «рыночникам» и «демократам», принадлежащим к элите. Кроме того, и само понимание «развития рыночной экономики и демократических институтов» в очень значительной степени зиждется на чисто российских толкованиях

114

Часть вторая. Власть, политический порядок, модели развития

«рынка» и «демократии», то есть ориентировано не на более или менее общие западные модели, а на собственно российские формы, сложившиеся в середине 1990-х гг. или позднее, уже в 2000-х гг., при путинском режиме.

Таблица 20. Представления о предпочтительности идей национального развития

(В % к соответствующим статусным группам опрошенных)

Подведем первый предварительный итог. Наиболее заинтересованными в модернизации России по западному образцу, выбирающими развитие демократических институтов и рыночной экономики, являются сегодня крупные предприниматели, журналистская элита и часть региональной политической верхушки (в первую очередь, депутаты местных законодательных собраний, среди которых в последнее время все более значительную долю составляют местные бизнесмены). Их противники в данном вопросе прежде всего силовики, как в армии, МВД и других военизированных органах власти, так и во вновь образованных при Путине структурах (например, тот же аппарат руководства федеральными округами, в основе своей состоящий из «людей в погонах»). Близки к силовикам и сторонники «политики социальной справедливости», социального государства — эта идея в наших условиях выступает, по существу, парафразом государственного патернализма и не несет в себе ничего более содержательного, чем ностальгия по советским временам и популистская риторика социального обеспечения (которое было обещано государством при социализме и никогда не было в полной мере осуществлено на деле). В данной подгруппе относительно больше директоров крупных госпредприятий, чиновников из структур исполнительной власти федерального, регионального или местного уровня, для которых подобная демагогия являет-

115

Проблема «элиты» в сегодняшней России

ся основой корпоративной самоидентичности и самопонимания (мы говорим «демагогия» еще и потому, что на протяжении последних лет государство проводит политику систематического «сброса» социальной сферы и отказа от социальных обязательств).

Заметим, что именно группы элиты, выделенные выше как более продемократические (избранная законодательная власть на местах, ключевые фигуры бизнеса, главы медиакомпаний, в некоторых случаях и по ряду пунктов сближающиеся с ними руководители крупных государственных предприятий), значительно чаще других опасаются генеральной негативной перспективы для страны — того, что «Россия при нынешнем порядке вещей превратится в третьестепенную периферийную территорию, изолированную от большого мира». Чисто количественно эта последняя точка зрения преобладает, правда, лишь среди избранных представителей местной законодательной власти, где ее поддерживают свыше половины опрошенных, но относительно близки к ним в этом региональные руководители бизнеса, главы крупных госпредприятий, руководство локальных СМИ.

Таблица 21. Насколько вероятно, что при сохранении нынешнего порядка вещей Россия превратится в периферийную страну, находящуюся в изоляции от мирового со( общества?

(В % к соответствующим профессионально"статусным группам опрошенных)

Чаще о подобной угрозе для России говорят, понятно, оппозиционные партии — «яблочники» (54%), СПС и коммунисты (по 50%).

Отчасти указанное распределение оценок проясняется, если сравнить, каким вариантам развития страны отдают предпочтение сами опрошенные, а какие, по их мнению, поддерживает федеральная власть (мы уже упоминали об этом). Представители, условно говоря, «продемократических» групп (тех,

116

Часть вторая. Власть, политический порядок, модели развития

кто чаще заявляет о необходимости для страны европейской модели модернизации) последовательнее демонстрируют по этим вопросам дистанцирование, отчуждение от позиций властного центра. Они вообще более критичны по отношению к нынешней власти и ее политической практике (поэтому в дальнейшем мы будем условно называть эти группы опрошенных «критичными», а приверженцев противоположных оценок власти — «лояльными», отчетливо понимая, впрочем, относительность различий между данными фракциями позиционной элиты).

Таблица 22. Какой из следующих вариантов развития России лично вам представляется предпочтительным? А на какой из них, по вашему мнению, ориентируется сегод( ня федеральная власть?

(В % к соответствующим профессионально"статусным группам опрошенных, по горизонтали)

117

Проблема «элиты» в сегодняшней России

Как видим, для самих заместителей губернаторов, руководства федерального округа, представителей бизнеса, руководства СМИ как будто бы предпочтителен, по их словам, западный вариант модернизации. Для представителей законодательной власти, руководителей крупных госпредприятий, высших лиц в прокуратуре и суде, армии и МВД — медленное эволюционное развитие с учетом национальных особенностей (централизация и персонализация власти, государственный дирижизм в экономике и т.д.). Значительная доля глав частного бизнеса, руководства армии и МВД считает, кроме того, перспективным «особый российский путь», то есть те же «национальные особенности» плюс евразийское положение страны. Почти пятая часть высших должностных лиц в армии и МВД (силовиков) наряду с этим испытывает определенное тяготение к советской модели плановой экономики и идеологии великой державы.

Совсем иную картину предпочтений демонстрирует, по оценкам опрошенных, власть в центре. Для руководителей федеральных округов и руководства силовых структур, в высшей степени лояльных к центральной власти и вместе с тем настаивающих на медленном, эволюционном пути к модернизации, на национальных особенностях развития России, именно центральная власть сегодня представляется главным рыночником и демократом. Напротив, значительная доля представителей прорыночных и прозападных, а вместе с тем и более «критичных» по отношению к центральной власти групп частного бизнеса и союзов предпринимателей, руководства крупных госпредприятий и СМИ (в сумме составляющая более половины данного массива оценок) связывает с нынешней федеральной властью чилийский план авторитарного развития страны и установки на постепенную эволюцию с упором на национальные особенности (иными словами, «переход по нашим правилам, но не при нашей жизни»). Соответственно, они, как можно предполагать, видят в федеральной власти, ее административно-чиновничьем аппарате главное противодействие своим прозападным и продемократическим установкам, почему, в частности, и воспринимают нынешнюю политическую ситуацию более критично — но и более отстраненно.

Если рассматривать не удельные веса или доли различных ответов на этот вопрос, а отношение собственных предпочтений опрошенного к тому, что для респондента представляется коллективной нормой (общим мнением), на которую он вынужден ориентироваться в своем конформизме, с которой принужден считаться, чтобы удержаться на своем месте, — главное правило номенклатурной или советской еще корпоративной лояльности, то мы получим очень любопытную картину внутренних референций, которую можно выразить словами старого анекдота о Брежневе: мне-то нравится, я-то все понимаю, но они... (òàáë. 23).

118

Часть вторая. Власть, политический порядок, модели развития

Таблица 23. Представления о предпочтительности вариантов развития (отношение личных предпочтений респондента к тому, что он считает предпочтительным у феде( ральной власти)

Примечание. Показатель меньше 1 означает, что групповое мнение доминирует над частным; больше 1 — указывает на то, что для респондента собственное мнение важнее мнения начальства, кото рое он считает общепринятым.

 òàáë. 23 приведены только основные варианты ответов, те, которые дали не менее 10% опрошенных.

Как видим, «европейский путь» явно предпочитают лишь московские интеллектуалы, представители СМИ и бизнеса. Во всех остальных случаях собственные предпочтения либо незначительно превалируют над коллективными, либо пасуют перед мнением вышестояших инстанций. Наиболее явным образом проявляется мнение о демократизме нынешних властей и их «западничестве» среди военных чинов высокого ранга (0,3) и представителей руководства федеральных округов, среди которых особенно много «погонников» и чекистов. Напротив, выдавая свои подспудные установки, треть респондентов (31%) полагают, что лучше было бы с модернизацией «погодить», страна еще не созрела, в России демократии никогда не было и т.п. Это и есть национальные традиции, которые следует учитывать при выборе и реализации стратегического курса развития страны, дескать, мы не отказываемся от демократических свобод и рынка, но не надо гнать лошадей, у нас свои особенности, мы туда придем, но без потрясений и т.д. Больше всего к этому варианту склоняются силовики и руководство федеральных округов (4,5 и 4) и депутаты законодательных собраний (3,1). Такой путь был бы желателен, но власть, по мнению значительной части опрошенных (23%), будет темнить с замораживанием реформ, как это обстояло дело, например, с военной ре-

119

Проблема «элиты» в сегодняшней России

формой, и предпочтет говорить об особом русском пути, не похожим на модели развития других стран.

Хотим подчеркнуть, что «критическое отношение» в этом смысле не связано с продумыванием, формулировкой и продвижением во власть, в центр альтернативных программ со стороны данных фракций элиты, которые выражают интересы, желания, запросы каких-то значительных и важных групп населения (мы уже говорили о том, что прозападные и продемократические группы экспертов как раз наименее уверены в массовой поддержке своих взглядов). Оно скорее свидетельствует об изолированности и от власти,

èот массы, о желании отделить себя от правящей верхушки — да, где-то можно договариваться с властью об общих шагах, где-то решаться на частич- ные тактические компромиссы, а где-то и вынуждать власть идти на уступки, но все-таки не взаимодействовать с ней, как бы умыть руки, «не стоять во всем этом», по выражению М. Жванецкого. Понятно, что такую установку части элит на самокапсуляцию, которая напоминает настроения интеллигенции периода брежневского застоя, в значительной мере формирует или по крайней мере подкрепляет сегодня сама практика сверхцентрализации власти, «укрепления административной вертикали» и вырождения, упрощения социальных связей в обществе (за исключением вертикальных отношений приказа-исполнения и закулисных интриг, телефонного права, подковерной склоки и пр.).

Àтеперь посмотрим, как характеризуют путинскую команду сторонники разных политических партий. Мы обнаружим ту же самую тенденцию. «Де- мократами-западниками» новых управленцев считают прежде всего сторонники КПРФ, голосовавшие за коммунистов на выборах в Госдуму в 1999 г., — 58%, 60% сторонников ОВР, 50% сторонников НДР, 44% — «Единства». Напротив, собственно демократы в минимальной степени склоны таким образом определять путинских назначенцев: так считали лишь 33% представителей элиты, голосовавших за СПС, 39% — за «Яблоко». Большинство и тех

èдругих предпочитали называть их «центристами», то есть лишенными ка- кой-либо идеологическо-политической определенности.

В контексте сказанного понятно, что наиболее чувствительными точками расхождения с центральной властью (по крайней мере, на словах) и причи- нами дезидентификации с ней выступают для «критичных» подгрупп, с одной стороны, коррупция и интриганство в верхах, нарастающая монополизация и бюрократизация власти, а с другой — перспектива ухудшения образа России в глазах Запада (что весьма чувствительно, например, для подгрупп массмедиа, бизнеса, в целом демонстрирующих, как уже говорилось, прозападные ориентации и во многом связанных с «большим» миром по роду своей профессиональной деятельности). В их глазах власть предстает жестко-авторитарной внутри и изоляционистской по отношению к внеш-

120