Глава 2. Основные признаки текста

Под предтекстовой информацией (пресуппозицией) вслед за И.Я. Чер-нухиной будем понимать «долговременную память человека, включаю­щую его знания о мире и собственный индивидуальный опыт» [Черну­хина, 1990, с. 26]. Среди типов пресуппозиций автор выделяет: универ­сальную, «которой в известной мере владеют все жители Земли», локальную пресуппозицию («сведения, имеющиеся у жителей опреде­ленного региона о географии, флоре, фауне, климате, топонимике и дру­гих особенностях данной местности, страны» [Чернухина, 1990, с. 27— 29], культурную пресуппозицию народа — «сведения об истории, тради­циях, духовной жизни данного народа, а также аналогичные сведения из жизни иных народов, распространенные среди жителей данной стра­ны» [Чернухина, 1990, с. 33—34], социальную — «систему оценок дан­ным народом внутренних и внешних общественных явлений, истори­ческих лиц и событий», профессиональную — «знания специалистов о предмете их материальной или духовной деятельности» [Чернухина, 1990, с. 36—37], речевую — «знание словаря и грамматики, умение вос­принимать и продуцировать прозаические высказывания и тексты, вос­принимать поэтические тексты, участвовать в диалоге на данном язы­ке» [Чернухина, 1990, с. 38].

Текстовая информация, отражаясь в сознании читателя, приобре­тает статус смысла текста. Исследователи дифференцируют поверхно­стный и глубинный смыслы текста, соотнося первый с усвоением язы­ковой информации, а второй — с постижением всех элементов структу­ры текста в их взаимосвязи с фоновыми знаниями (пресуппозицией) и информационным тезаурусом коммуникантов (их знанием о мире во­обще) (см. подробнее: [Болотнова, 1992, с. 30—31; раздел III данного учебника]).

Рассмотрим в качестве примера стихотворение М.И. Цветаевой из цикла «Стихи о Москве»:

Над городом, отвергнутым Петром, Перекатился колокольный гром.

Гремучий опрокинулся прибой Над женщиной, отвергнутой тобой.

Царю Петру и вам, о царь, хвала! Но выше вас, цари: колокола.

Пока они гремят из синевы — Неоспоримо первенство Москвы.

— И целых сорок сороков церквей Смеются над гордынею царей!

28 мая 1916

Раздел II. Основы теории текста 140

На уровне поверхностного смысла текст можно рассматривать какстихотворение о Москве с ее колоколами. Более пристальный анализ позволяет интерпретировать его как произведение о состоянии отверг­нутой любимым женщины, уязвленной и страдающей.

Цикл стихов о Москве был написан в 1915—1916 гг., под впечатле­нием поездки М.И. Цветаевой в Петербург и посвящен О.Э. Мандельш­таму, которому М.И. Цветаева «дарила Москву». В основе эстетичес­кой организации текста лежат образные параллели отвергнутой царем Петром Москвы и отвергнутой женщины; царя Петра и царя-властите­ля души и сердца лирической героини. В тексте обыгрывается много­значность одного из ключевых слов: царь — это и монарх, и властитель сердца, и носитель высшей справедливости (цари — колокола). Таким образом, поверхностный смысл может отличаться от глубинного, кото­рый выявляется на основе не только лингвистического анализа, но и знания экстралингвистического контекста.

Сказанное позволяет соотнести информативность текста с такими его признаками, как смысловая завершенность, отдельность, цельность (целостность). Ввиду того что во всех работах, посвященных тексту, среди его главных признаков называется цельность, далее остановимся подробнее на определении ее сущности.

2. Структурность. Что же касается структурности как систем­ ного качества любого текста, она предполагает взаимосвязь и взаимоза­ висимость элементов в рамках целого текста. (Более подробно о системно-структурном устройстве текста см. раздел III). Структурность текста соотносится с его связностью (связанностью). По мнению А. И. Горшкова, структурность обобщает все его основные признаки: «Если упорядоченность выступает как синоним структурности, то связ­ ность и цельность могут входить в понятие структурности как более общее. Так что нет нужды говорить о четырех признаках: связности, цель­ ности, упорядоченности, структурности. Все их можно рассматривать как один признак упорядоченности или структурности» [Горшков, 2001, с. 61—62]. Хотя действительно эти качества текста взаимосвязаны и с автором в случае трактовки структурности в широком смысле можно в определенной степени согласиться, вполне очевидно, что при этом вы­ падает цельность как психолингвистический феномен, отражающий экст­ ралингвистические факторы приобщения к целевой программе текста.

3. Регулятивность. Это — системное качество текста, заключа­ ющееся в способности «управлять» познавательной деятельностью чи­ тателя [Сидоров, 1987]. Регулятивность художественного произведения имеет нежесткий, вариативный характер, отличается подвижностью,

141 Глава 2. Основные признаки текста

образной ориентацией, ассоциативной направленностью. Регулятив-ность текста, связанная с другими его особенностями: информативнос­тью, структурностью, интегративностью (Е.В. Сидоров), определяет меру и способ подачи эстетической информации. Связь со структурнос­тью выражается в том, что регулятивность охватывает все элементы тек­стовой структуры, коррелируя с его общей целевой программой (об иерархии целевых программ см. работы Т.М. Дридзе [1980; 1984)]. Со­отнесенность с иерархией целей определяет взаимозависимость регу-лятивности текста, его целостности и интегративности.

Регулятивность связана и с особыми функциональными качества­ми художественного текста: предсказуемостью / непредсказуемостью текстового развертывания, вариативностью интерпретации и образнос­тью [Болотнова, 1992]. Эти качества определяют своеобразие регуля­тивной эпифункции художественного произведения.

Таким образом, на уровне текста можно говорить о регулятивности как одном из его системных качеств и о регулятивной эпифункции как коммуникативном проявлении эстетической функции художественно­го текста. На уровне макроструктуры текста целесообразно выделять способы регулятивности, т.е. приемы организации текстовых микро­структур, регулирующих процесс восприятия на основе соотнесеннос­ти с целевой программой текста и спецификой канала связи с адреса­том.

Поскольку «за каждым высказыванием стоит волевая задача» [Вы­готский, 1996, с. 357], которая соотносится с одним из этапов текстово­го развертывания и общей целевой программой текста, в основу выде­ления регулятивных структур (регулятивов) в рамках коммуникативной стилистики текста положено осознание читателем мотива (микроцели) в рамках общей коммуникативной стратегии текста. Так как регулятив­ные структуры организуются по-разному, можно говорить о различных способах регулятивности, например, разных видах сопряженности сти­листических приемов и типов выдвижения, выделенных в рамках сти­листики декодирования вслед за М. Риффатером. Описание многооб­разных способов регулятивности текста может быть объектом специ­ального исследования в текстах разной жанрово-стилевой ориентации в аспекте регулятивных универсалий и индивидуально-авторской реа­лизации.

На уровне элементов текста выделяются регулятивные средства. По объему, структуре, значимости и смыслу они могут быть нетождествен­ными единицам узуса, так как это порождение конкретной текстовой системы, отражающей авторское мировидение, его творческий замысел. Регулятивные средства выделяются функционально. С их помощью выполняется та или иная психологическая операция в интерпретаци-