2.6. Философские проблемы биологии и экологии

277

ли — систематика и натуралиста, И.И. Шмальгаузен — эмбриолога и эво­люционного морфолога и др. В результате была создана, по-существу, но­вая теория эволюции, которая называется по-разному (неодарвинизмом, биологической теорией эволюции и т.д.), но чаще всего синтетической теорией эволюции, или СТЭ. Эта теория, как подчеркивал в свое время Дж. Симпсон, возникает из реабилитации и новой формулировки прин­ципа естественного отбора в генетических и статистических терминах, но ее понимание естественного отбора совершенно отлично от дарвиновско­го понимания и в еще большей степени отлично от понимания этого яв­ления неодарвинистами конца XIX — начала XX в. Это не просто негатив­ный процесс элиминации непригодных форм, это позитивный и творческий процесс созидания новых форм, та действительно конструк­тивная сила эволюции, которую тщетно пытались найти ламаркисты, ви­талисты и представители различных метафизических концепций эволю­ции. Результатом действия отбора, понимаемого таким новым образом, служит появление и распространение генетических систем и, следова­тельно, видов организмов, которые никогда не могли бы существовать при неконтролируемом воздействии мутаций и случайных рекомбинаций элементов наследственности. В этом смысле естественный отбор, хотя он и не творит сырой материал — мутации, является определенно творчес­ким. Он создает наиболее важный продукт в целом — интегрированный организм. Подобно тому, как строители, не производя кирпичи, возводят дома, естественный отбор, не производя мутаций, создает из них свои «конструкции» — высокоадаптированные живые организмы.

Эта работа по воссозданию (или созданию заново) дарвиновской тео­рии эволюции путем естественного отбора заняла без малого два десяти­летия. А ее итоги подведены в 1959 г. — году празднования столетнего юбилея основного труда Дарвина. Было проведено много международных конференций, наиболее представительной из которых стала конференция в Чикаго. Выход в свет материалов этой конференции, в которых собраны работы практически всех архитекторов современного дарвинизма, и мо­жет рассматриваться как акт рождения СТЭ¹.

Последующие 40 лет — период полного доминирования дарвинизма (в его новой, генетической версии) в системе биологического знания в целом как наиболее общей теории жизни. Эти десятилетия были напол­нены очень интересными и разнообразными событиями. Шла напря­женная работа по дальнейшей концептуальной и математической разра­ботке самой теории естественного отбора, а также по применению ее в качестве методологического и теоретического инструмента анализа важ­нейших проблем специальных разделов современного биологического познания, в частности в области этологии и экологии.

Подробнее см.: Воронцов Н.Н. Развитие эволюционных идей в биологии. М., 1999.

В то же время теория естественного отбора оказала огромное стимули­рующее и методологическое влияние на формирование таких междисцип­линарных научных направлений и общенаучных концепций, как синерге­тика, глобальный эволюционизм и др., на формирование современной эволюционной научной картины мира в целом. В частности, выдающийся отечественный ученый академик Н.Н. Моисеев разрабатывал свою кон­цепцию «универсального эволюционизма», отталкиваясь не только от но­вейших идей различных теорий самоорганизации и синергетики, но и от того, что он называл «дарвиновской триадой» (изменчивость, наследствен­ность и естественный отбор в их более расширенной трактовке, разумеет­ся)¹. В последнее десятилетие XX в. эта линия развития научной мысли, объединяющая основные идеи биологического эволюционизма с моделя­ми и идеями различных теорий самоорганизации в рамках общей концеп­ции глобального эволюционизма (от Большого взрыва до возникновения планетных систем, жизни и далее — вплоть до возникновения человека, человеческого сознания и высших воплощений человеческого духа), полу­чила необычайно глубокое развития, став, по существу, стержнем совре­менной научной картины мира как эволюционирующей Вселенной.

Еще более значимым в философском и мировоззренческом отношении стало влияние, которое дарвиновская теория эволюции оказала на всю сферу социально-гуманитарного знания в последней четверти XX в. Нача­ло этого процесса принято отсчитывать с выхода в свет книги известного американского энтомолога Э. Уилсона «Социобиология. Новый синтез»². Резонно заметить, что к моменту выхода книги Уилсона по социобиологии рождение эволюционной эпистемологии, можно сказать, уже состоялось. Был запущен в оборот и принят философским сообществом сам этот тер­мин — «эволюционная эпистемология» (другой вариант — «эволюционная теория познания»); сразу же нашлись ведущие лидеры нового движения — К. Поппер (философ) и К. Лоренц (ученый-биолог, лауреат Нобелевской премии). В 1986 г. в Вене состоялся первый Международный симпозиум по эволюционной эпистемологии, который был открыт докладами Лоренца и Поппера. В это же время родилась и ключевая формула этого движения — «мост между генетико-органической и социокультурной эволюцией». Эта метафора «моста» представляется в высшей степени удачной. Как справед­ливо настаивает Г. Фолмер³, совершенно ошибочно рассматривать эволю­ционную эпистемологию (эволюционную теорию познания) просто как часть эволюционной биологии. Она в обязательном порядке наряду с эво­люционной теорией опирается также на данные психологии восприятия,

¹ См.: Моисеев Н.Н. Универсум. Информация. Общество. М., 2001. С. 36.

² Wilson Е.О. Sociobiology. The New Synthesis. Cambridge (Mass.), 1975.

³ См.: Фолмер Г. Эволюция и проекция — начала современной теории познания // Эволюция, культура, познание. М., 1996.

278

2. Философские проблемы естествознания