- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
- •2.6. Философские проблемы биологии и экологии
2.6. Философские проблемы биологии и экологии
271
этих биологических концепциях именно как теоретических. И вот здесь надо ясно осознать, что наиболее влиятельным методологическим аппаратом прояснения природы различных типов знания (естественнонаучного и гуманитарного, физического и биологического и пр.) в первые два десятилетия XX в. был аппарат представителей баденской школы неокантианства В. Виндельбанда и Г. Риккерта, предполагавший радикальное, качественное различение наук номотетических и наук идеографических. То есть наук, главной целью которых является формулировка общих законов и построения на этой основе подлинных научных теорий (идеалом такой науки признавалась физика), и наук, главной целью которых является описание явлений во всей их неповторимой уникальности и целостности (типичным примером такой науки считалась история человеческой культуры). Полностью под влиянием этих идей баденских неокантианцев находились и зачинатели движения по созданию теоретической биологии. Они исходили из того, что даже в своих наиболее общих построениях классическая биология остается на уровне чисто описательной, идеографической науки. Создание же биологии как науки номоте-тической мыслилось ими именно как задача следующего шага в ее историческом и логическом развитии1.
Но от простой констатации идеографичности всей классической биологии к ее построению в ранге подлинно номотетической науки можно было идти, как показало время, тоже очень разными путями. Бауэр, например, связал свои надежды создания теоретической биологии с открытием нового физического закона (или принципа) движения живой материи (принцип устойчивого неравновесия), т.е. фактически сделал шаг от описательной биологии в направлении к физике как ее подлинно теоретической основе (физикализм). Совсем по другому пути пошел Берталанфи. Обратив внимание на то, что в физикалистском мире таким специфически биологическим реалиям, как организация, целенаправленность, функция и др., не было места, что там они рассматривались лишь как метафорические описания сложных явлений живой природы или даже иллюзия, он писал: «Для биолога, однако, это означало, что как раз специфические проблемы живой природы оказались вне законной области науки, в этих условиях я был вынужден стать защитником так называемой организмической точки зрения»2.
Но как только внимание к проблеме возможных путей построения теоретической биологии было привлечено в таком аспекте, оказалось, что физикализм и системность (организованность) — не единственные альтернативы. Тут же на поверхность всплыла идея истории, историзма
как давно известная коренная черта живой природы. Дж. Бернал, один из активнейших участников дискуссий по проблеме теоретической биологии уже следующей волны энтузиастов, впоследствии вспоминал: «В 1946 г. в Принстоне я имел интересную беседу по этому вопросу с Эйнштейном. Из этой беседы я вынес заключение, что жизни присущ еще один элемент, хотя логически и отличный от элементов физики, но ни в коем случае не мистический, — это элемент истории. Все явления, изучаемые биологией, образуют непрерывную цепь событий, и каждое последующее звено нельзя объяснить, не принимая в расчет предыдущие. Единство жизни вытекает из всей ее истории и, следовательно, является отражением ее происхождения»1. Таким образом, уже в первое десятилетие обсуждения проблемы путей построения теоретической биологии, отталкивающегося от идеи описательной природы классической биологии, были выделены три принципиально различные возможности: 1) физикализм, 2) системность и 3) историзм. А поскольку в эти годы не было в методологии естественных наук более популярной идеи, чем боровский принцип дополнительности, то именно он был положен в основу интерпретации отношений, в которых находятся друг к другу физикалистское, системное и историческое направления теоретизации в биологии. На долгие годы и десятилетия эта основополагающая раскладка возможностей предопределила содержание дискуссий по проблемам формирования теоретической биологии, становившихся тем менее содержательными, чем далее они уходили от понимания методологических истоков самой постановки этой проблемы.
Следующий виток живейшего интереса к данной проблеме и обсуждения ее силами не только ведущих биологов, но и физиков, математиков, философов падает на 1960-е гг. Особое значение при этом имели два события: 1) цикл лекций по вопросам теоретической и математической биологии, прочитанный в Йельском университете крупнейшими специалистами, такими, как Дж. Бернал, Г. Кастлер, Н. Рашевский и др.; 2) симпозиум по теоретической биологии, организованный по инициативе и под руководством Международного союза биологических наук крупнейшим английским биологом XX в. К.Х. Уоддингтоном2. Этот симпозиум начал свою работу в августе 1966 г. и продолжался периодически в течение нескольких лет. Надо сказать, что отправной пункт размышлений и дискуссий на этих форумах был тот же — тезис о сугубо описательной природе всей классической биологии. Но к этому времени уже радикально изменилась расстановка доминант в пространстве методологических концепций. Лидерство от неокантианцев уже давно перешло к неопозитивизму и особенно к той его более
1 См.: Бауэр Э. Теоретическая биология. М.; Л., 1935; Беклемишев В.Н. Методология систематики. М., 1994.
2 Берталанфи Л. Общая теория систем... С. 28.
1 Бернал Дж. Возникновение жизни. М., 1969. С. 15.
2 См.: Теоретическая и математическая биология. М., 1968; На пути к теоретической биологии. 1. Пролегомены. М., 1970.
272
2. Философские проблемы естествознания