11-12 / монография

гическая организация должна быть четко cпланирована и выверена для осуществления адекватного воздействия, подчиненного выполнению конкретной цели. О.Н. Морозова выделяет две основные разновидности базовой модели диалогического взаимодействия: модели комфортно-психологического общения и модели дискомфортно-психологического общения. «Первая группа включает в себя пять типов моделей: познавательноинформативную, убеждающую, экспрессивную, суггестивную и ритуальную, вторая состоит из четырех моделей: модели заискивающего, обвиняющего, расчетливого и отстраненного общения» [Морозова 2005: 207]. С помощью комфортно-психологических моделей говорящий реализует «установки и цели, инициирует диалогическое взаимодействие в соответствии с собственными намерениями и задачами: намерен информировать, сообщить, рассказать (в случае с познавательно-информативной моделью), убедить (убеждающая модель), заставить (экспрессивная или суггестивная), поддержать (ритуальная модель)» [Морозова 2005: 207]. Модели дискомфортно-психологического общения порождаются адресатом, испытывающим дискомфортное состояние, поэтому у реципиента возникает потребность выхода из этого состояния, из диалога, в результате он выбирает «одну из диском- фортно-психологических моделей, название которых и отражают выбранный им способ разрыва интеракции: обвиняющий, заискивающий, расчетливый и отстраненный» [Морозова 2005: 208].

В этом контексте следует упомянуть нарративные стратегии, которые являются принципиальными для стратегического планирования механизмов воздействия, успешно применяемых в дискурсе PR (в PR-коммуникации). Нарративные стратегии основываются на использовании специфики стилей повествования, поскольку в PR-коммуникации часто употребляются формы повествования, рассказа и пр. для того, чтобы получить максимальный эффект воздействия на социум, а также вовремя прогнозировать возможную реакцию и ожидания индивидуумов. Дискурс PR имеет интенциональный характер и предполагает механизмы управления процессом коммуникации. Кроме того, эта специфика включает в себя процессы создания и моделирования психоэмо-

240

ционального портрета коммуникатора-провокатора и возможные способы их практического устранения.

Вэтой связи интересной представляется статья В.Б. Куликова

иА.В. Тихомирова «Провокаторы политического общения», так как подобные процессы могут проявляться не только при политической коммуникации, но и при других видах PR-коммуникации. Итак, авторы выделяют четыре типа коммуникаторов – провокаторов общения и раскрывают способы их нейтрализации.

Первый тип – «истероид»: имеет яркий, экстравагантный внешний вид, выделяющий его из толпы; склонен к экзальтации

итеатральным эффектам, рассчитанным на публику; голос хорошо поставлен. Основная цель данного типа – оказаться в центре внимания любыми способами (примером может служить литературный герой О. Бендер). Стратегия нейтрализации, во-первых, так называемая «терапевтическая пощечина»: «Когда Вы задаете мне этот вопрос, что Вы на самом деле хотите?»; во-вторых, игнорирование: «Хорошо. Мне все понятно. Перейдем к следующему вопросу»; в-третьих, контраст: «Мне нравится Ваше спокойствие и выдержка».

Второй тип – «маниакальный»: имеет энергичный темперамент, развивает бурную деятельность, владеет «искусством» унижения окружающих (литературные герои – Ноздрев, Карлсон, Мюнхаузен). Стратегия нейтрализации – похвала и «отзеркаливание»: «В Вашем вопросе чувствуется энергия, и мне это нравится. Поверьте, я тоже энергичный человек».

Третий тип – «параноик»: чрезвычайная целеустремленность, материалом для достижения цели служат окружающие люди; не выносит критику, реагируя достаточно агрессивно; обладает повышенной конфликтностью; эгоистичен; обладает чувством превосходства над окружающими, тщеславен и считает себя исключительным во всех проявлениях; подозрителен, любопытен, наблюдателен и крайне осторожен в поступках, поэтому может перекладывать вину на других и наделяет окружающих людей теми качествами и поступками, которые в большей степени свойственны ему самому (литературные герои – Швондер, инженер Гарин). Стратегия нейтрализации – техника совместного

241

творческого решения и техника скрытой похвалы: «Вы мне так помогли».

Четвертый тип – «эпилептоид»: командно-административ- ный стиль общения с близкими, с начальством – уважительнореспектабельный; использует любой повод для создания конфликтной ситуации при накоплении патологических аффектов (зависть, ярость и пр.); срывает зло на окружающих (литературный герой – Карандышев). Стратегия нейтрализации – метод документального аргументирования: «Я попрошу вам сейчас вручить необходимые документы», «Передо мной находится документ…»; метод оппонирования с помощью похвалы: «Вы совершенно правы во многом из того, что сказали, но есть вещи, в которых Вы ошибаетесь» [Куликов, Тихомиров 2001: 129–134].

При выборе стратегии речевого воздействия необходимо учитывать психоэмоциональные особенности индивидуума, поскольку специфика личностных характеристик зависит от интенций самой личности.

Вместе с тем, если предположить, что выражение мнений, взглядов и убеждений отражает смысловое содержание моделей, вероятно, важным является анализ процеcсов, которые происходят во время манипулятивного воздействия на убеждения, взгляды и мнения участников коммуникации. Манипулятивное воздействие предопределено содержанием, речевыми стратегиями, а также социально-психологическими установками адресанта и адресата. К числу таких факторов относится обобщение, смысл которого заключается в том, что индивидуальный опыт и знания участников коммуникации совокупно проецируются на всех участников для усиления психоэмоционального воздействия. Например, в ток-шоу «К барьеру!» успешно применяется данная стратегия, участники данного коммуникативного акта обобщают мнения и взгляды отдельной личности в основных аспектах речевого высказывания.

М. Ш в ы д к о й: Нас очень мало, Андрей; нас очень мало, Геннадий Андреевич. Мы привыкли всю жизнь думать, что россиян «не меряно». Так выигрывали все войны и проводили индустриализацию. Считали, что нас бесконечное множество, а оказа-

242

лось очень мало. И надо поэтому учитывать, как живет каждый человек. Тогда и Ваша, Андрей, и Ваша, Геннадий Андреевич, партии смогут добиться большего. Сбережение народа – первейшая задача любой власти.

Г. З ю г а н о в: Михаил Ефимович, хочу поддержать Вас в этой мысли. Да, нас мало. За 10 лет население страны еще сократилось почти на 10 миллионов. Из них 9 миллионов только русских, причем русские области и сегодня в 2–3 раза вымирают быстрее остальных. Но для того чтобы страна развивалась, надо одновременно с социальной политикой развивать экономику, промышленность и производство... («К барьеру!». 30. 11. 2005).

Однако не исключена вероятность обратно противоположного действия, когда обобщенные знания участников коммуникативной ситуации трансформируются в индивидуальные (частные), свойственные одному человеку или событию. Показателен другой пример:

В. Ж и р и н о в с к и й: Всеми вопросами ведает тот самый президент, за которого он выступает. Если все плохо в стране, то это его президент. И законы, которые мы принимаем, это его президент ... И «Единая Россия» в Думе, и «Родина», это президент решил. Мы были до этого президента, до него были.

Ве д у щ и й: Где Вы остановитесь? Вот с какого момента Вы прекратите гнобить стариков? Вот с какого момента Вы скажете: «Ладно, хоть ты и был коммунистом, но ты живи»?

В. Ж и р и н о в с к и й: Не о коммунистах речь идет, а о руководителях. Речь идет о тех, кто последние 20 лет нам морочит голову: с 85-го по 2005-й. Кто развалил страну и привел к тому, что погибло 5 миллионов?

Ве д у щ и й: Но один из них – это Жириновский Владимир Вольфович. Секретарь бюро комсомола, который студент, комсомолец, который теперь кричит: «Не был комсомольцем» («К

барьеру!». 29.10.2004).

Вданном диалогическом высказывании обобщение трансформируется в сверхобобщение, поскольку негативная пcихоэмо-

243

циональная проекция осуществляется путем прямого навязывания общего частному, тем самым происходит деструктирование внимания потенциального реципиента с главного на второстепенное.

Другая интересная речевая стратегия – персонификация, когда происходит проецирование определенных ассоциативных связей, свойственных той или иной личности. Например:

И. Х а к а м а д а: Я вызываю к барьеру господина Якеменко, лидера «Идущих вместе», который взял на вооружение методы Геббельса. Я считаю, что пора прекратить эту вакханалию, иначе мракобесие захватит всю страну.

В. Я к е м е н к о: Я принимаю вызов Ирины Хакамады. Это один из немногих российских политиков, кто откровенно, единым фронтом выступает с фашистами, дает интервью фашистским газетам, я считаю, что это неприемлемо, безнравственно, и готов разговаривать с ней на любые темы («К Барьеру!». 26.01.2006).

Таким образом, стратегия применения этих когнитивных приемов, как правило, универсальна и характерна для положительных и отрицательных контекстов коммуникативной ситуации. Наиболее частотны в употреблении следующие фразы: «как всегда», «c этим сталкиваешься на каждом шагу», «одно и то же», «cколько ни говори» и пр. Однако, как показывают наблюдения, данные стратегии используются в большей степени для характеристики отрицательных проявлений действительности [Pettigrew 1979: 461–476].

Стратегия приведения примера позволяет эффективно контролировать внимание реципиента. Она основана на конкретных фактах или опыте. Например:

Е. М а л ы ш е в а: Уважаемые друзья! Сегодня мы будем говорить о чечевице. Чечевица – уникальный продукт. В Библии упоминается – все там питались чечевичной похлебкой. <...> Продукт не накапливает токсинов... Остается чистым продуктом. Это источник белка – редкие продукты им богаты так, как чече-

244

вица. Выходите к нам, любители чечевицы!.. С точки зрения накопления токсинов давайте распределим грибы, чечевицу и клубнику – «плохой» пьедестал почета.

Г о с т ь: Ставим грибы на первое место, чечевицу – на третье, клубнику – на второе.

Е. М а л ы ш е в а: Смотрите, друзья, грибы накапливают токсины, они высасывают из почвы гниющие органические остатки. И когда я читаю, что хороший урожай грибов – это хороший урожай накопленных гниющих останков, особенно этим летом, когда многие растения и животные погибли в пожаре

(«Жить здорово!». 8.10.2010).

Наиболее частотны в употреблении структуры: «Например, в прошлом / в этом месяце / году / летом», «Возьмем, к примеру» и пр.

Стратегия-поправка отноcится к риторическим стратегиям, когда анализ речи индивидуума предполагает, что высказывание референциально ложно или приводит к негативной трактовке и оценке реципиентом глубинных импликаций и ассоциаций. Чаще всего такая стратегия применяется комплексно, как часть стратегий семантической адекватности или положительной репрезентации.

Стратегия уcиления направлена на улучшение эффективности контроля над вниманием реципиента, на осуществление структурной организации релевантного информационного потока, а также на адаптацию субъективной репрезентации совокупного информационного потока. Наиболее частотны выражения: «позор, что..», «ужас, кошмар, что», «Вы обратите внимание на», «посмотрите на» и пр.

Например:

– Да это ужас какой-то. У меня муж в больнице. У нас поездка сорвалась в Париж. Я даже на курсы записалась. Мы и мечтать об этом не могли! И теперь поездка сорвалась! («Дело Аста-

хова». 8.10.2010).

Стратегия уступки предоставляет возможность условного обобщения для привлечения не только отрицательной информа-

245

ции, но и положительных высказываний, позволяющих реципиенту адекватно реагировать на сказанное, например, проявлять сочувствие или, наоборот, выражать протест против какого-либо выступления. Наиболее частотны структуры: «каждый так может поступить», «и среди... попадаются нормальные люди», «не обобщайте» и пр.

– Если бы я оказался в такой ситуации, я бы поступил точно так же. Когда на тебя с ножом, ты не думаешь, а действуешь

(«Суд присяжных». 4.10.2010).

Повтор – другая стратегия, имеющая общие характеристики с усилением, так как используется для привлечения внимания, информационного структурирования, выявления субъективных оценок и пр.

–Я – мать. Я лучше знаю с кем ей быть. Я ей добра желала.

–Этого не может быть! Это я из-за тебя без Виктора и без Ромушки.

–Я же лучше знаю. Он не подходит моей дочери.

–Я поверить не могу. Ты же знала, что у нас ребенок. Ты же все испортила. Я тебе этого никогда не прощу.

–Ты когда-нибудь меня простишь?

–Поверить не могу. Как ты могла?

–Ты когда-нибудь меня простишь? («До суда». 7.10.2010).

Стратегия контраста выполняет определенные когнитивные функции. Во-первых, риторическую, т.е. информация cтруктурируется таким образом, чтобы максимально привлечь внимание реципиента. Вторая функция – семантическая, т.е. акцент на положительные или отрицательные характеристики личности, намеренное деление аудитории на два лагеря – cторонников и противников. Наиболее частотны структуры: «мы приложили cтолько усилий, а они получают все», «мы работали, а они получили» и пр.

С у д ь я: А где мама?

З а я в и т е л и: А мамы нет!

246

С у д ь я: Как это нет!

За я в и т е л и: В течение двух лет, она ребенка не содержит и не проживает с ним.

С у д ь я: И что, она совсем не содержит ребенка?

За я в и т е л и: Ну, если не считать плюшевого медвежонка и коробки конфет на Новый год.

.................................................................................................................

С у д ь я: Мать давала согласие на усыновление?

За я в и т е л и: Да, мать дала согласие.

П р е д с т а в и т е л ь о р г а н о в о п е к и: Ваша честь, органы опеки – против. Наша организация создана, чтобы защищать ребенка. Казалось бы, все прекрасно! Они его содержат, обеспечивают. Но ведь мать родная существует: она не алкоголичка, не наркоманка. Она тянет пять работ, работает от зари до зари. Эти два года она работала поваром в геологической экспедиции.

С у д ь я: Она работает на пяти работах, но при этом не содержит ребенка? Не проще ли работать на одной и жить вместе с ребенком?

П р е д с т а в и т е л ь о р г а н о в о п е к и: Но ведь она старается!

С у д ь я: Хорошо. Я по-другому сформулирую вопрос: нет соседей. Где будет ребенок?

П р е д с т а в и т е л ь о р г а н о в о п е к и: Ну, у ребенка есть бабушка.

За я в и т е л и: А где они были все это время? Почему не посещали ребенка?

С у д ь я: Почему мама не оформила опекуном бабушку? И где мама?

За я в и т е л и: Где она была все это время? Мы заботились, опекали, содержали...

П р е д с т а в и т е л ь о р г а н о в о п е к и: Мама попала в долговую яму. Она стесняется появиться в суде.

С у д ь я: Я могу разрешить усыновление, только лишив маму родительских прав. И где мама? Я не понимаю, почему ее нет.

247

П р е д с т а в и т е л ь о р г а н о в о п е к и: Мы обязаны беречь ребенка – это наша задача.

С у д ь я: А где вы были два года, почему только сейчас вспомнили о своей задаче – защищать ребенка, когда он два года жил у соседей! («Дела семейные с Е. Дмитриевой». 11.10.2010).

Стратегический ход смягчение акцентирует внимание реципиента на проявлении понимания и терпимости. Данная стратегия блокирует негативное отношение к сообщаемому.

– На данный момент Вы отобрали у себя 25 лет из 85, заложенных генетически. Возраст Вашей возможной смерти – 60 лет. Смотрите: 85 или 60. Есть ради чего бороться и изменить стиль жизни. Все в Ваших руках – вернуть 25 лет! («Подари себе жизнь». 2.10.2010).

Сдвиг относится к положительной репрезентации информации. Реципиент отстраняется от негативных проявлений в попытке сгладить негативное впечатление и проецирует внимание на другой источник. В данном случае типичной является структура: «Мне все равно, но вот другие могут подумать, что...».

Стратегия уклонения может быть обусловлена следующими факторами: недостатком или полным отcутствием информации о предмете сообщения; наличием ложной или только негативной информации. Типичные структуры: «не понимаю», «не знаю», «мне все равно» и пр.

В процессе манипулирования сознанием практически невозможно достигнуть полной лексической адаптации, это происходит потому, что часто у адресанта и адресата разные социокультурные пресуппозиции, поэтому сопоставление пропозиций имеет важное значение. Под пропозицией принято понимать тот объект, с которым имеют дело речевые акты, а также модальные операторы, предикаты пропозициональной установки и др., т.е. пропозиция – содержание предложения, то, что может быть возможным или вероятным [Рассел 1982, Черч 1960, Успенский

1960, Падучева 1985, Арутюнова 1982, Кацнельсон 1972, Vendler 1967, Stalnaker 1973, Fillmore 1968 и др.]. Такое установление

248

пресуппозиций – одно из непременных условий для адекватного определения смысловой части языкового сообщения, степень понимания которого зависит от компетенции адресата и его способности извлечь из контекстных импликаций необходимую информацию. При такой экспликации пресуппозиций происходит их трансформация из когнитивной в языковую сферу, в результате эти пресуппозиции приобретают лингвистическое значение, становясь двусторонними единицами, обладающими и планом содержания, и планом выражения.

Пресуппозиция как cемантико-прагматическая стратегия представляет собой особое логическое следствие, при котором истинность или ложность того или иного высказывания анализируется с учетом семантической адекватности (семантическая пресуппозиция), а также контекcтуально обусловленное употребление в рамках определенного контекста (прагматическая пресуппозиция). Согласно М.Л. Макарову, «пресуппозиция когнитивно предшествует высказыванию, ее инференционная природа – это лишь атрибут интерпретации, в ходе которой пресуппозиция становится доступной для анализа» [Макаров 2003: 135]. Мы полагаем, что при исследовании дискурса PR актуален анализ прагматической пресуппозиции, так как именно она определяет успешность и уместность речевого высказывания, поскольку участники коммуникации представляют собой совокупность когнитивного опыта.

Основная функция прессупозиции заключается в том, что «всякое правильное (“согласованное”) предложение неизбежно несет некоторую (и при этом весьма существенную, разнообразную и огромную) добавочную информацию о тех условиях …которым оно удовлетворяет. Так и возникает невидимый и неслышимый подтекст у всякого “видимого” и “слышимого” текста. …главная ценность проблемы прессупозиций заключается как раз в том, что она делает возможной экспликацию этого подтекста» [Звегинцев 2001: 221].

Р.С. Столнейкер определяет преcуппозицию в прагматическом смысле, «если говорящий считает ее истинность само собой разумеющейся и исходит из того, что другие участники контекста считают так же… Пресуппозиции лучше всего рассматривать как

249