225Глава 9

Легкая смерть?

Эвтаназия и опосредованное самоубийство

«На смерть, как и на солнце, не стоит долго смотреть», — сказал французский философ, которого мы уже цитировали во вступитель­ной части. Однако медицинские достижения заставляют нас сде­лать обратное. Конечно, люди из поколения в поколение сталкива­лись с неизбежностью смерти, но для того, чтобы сформулировать христианский взгляд на эвтаназию и опосредованное самоубийство, придется взглянуть на смерть повнимательнее. Нам придется при­стально рассмотреть всю таинственность и ужасающую неотврати­мость смерти, связанные с ней вопросы и беспокойства, а также бренность собственной жизни. Как и в других случаях, приведен­ных в этой книге, смерть не просто теоретический вопрос, не имею­щий к нам прямого отношения. Смерть незримо присутствует сре­ди нас. Ты, читатель, несешь в своем теле смерть. Можно даже ска­зать, что эту книгу пишет умирающий человек умирающим людям.

Я вспоминаю чью-то весьма циничную фразу: «Жизнь — это бо­лезнь со стопроцентным летальным исходом, передающаяся поло­вым путем». Эта тема касается каждого из нас. В процессе подготов­ки к лондонским лекциям, рассуждая о смерти, я не смог избежать чувства волнения и даже некоторого беспокойства. Как бы я хотел умереть? Как это произойдет? Кто будет рядом со мной, кто поза­ботится обо мне? Как я умру — легко или в невыносимых страдани­ях и боли?

«Я не то чтобы боюсь смерти, я просто не хочу присутствовать при ее появлении». Эти слова принадлежат Вуди Аллену, который построил свою сценическую карьеру на причудливом высмеивании смерти. Почему слова Вуди Аллена вызывают у нас улыбку? Потому что в них есть доля правды. Мы действительно не хотели бы встре­чаться со своей собственной смертью. Но у нас нет другого выбо­ра. Далее в этой главе мы увидим, что за современной тенденцией

Глава 9. Легкая смерть?

к легализации эвтаназии стоит стремление сохранить за собой пра­во на выбор и автономию, научиться контролировать смерть.

Стремление к легализации эвтаназии

Во вступлении я приводил печальный случай с Лиллиан Бойз и ее врачом Найджелом Коксом. Больно читать отчет свидетелей того случая. Доктор Кокс — заботливый лечащий врач, который после тринадцати лет наблюдения за больной столкнулся с реальностью терминальной стадии ревматического артрита. Тело Лиллиан было в язвах, гнойных нарывах, позвонки переломаны, конечности де­формированы, суставы воспалены, плоть гнила от гангрены. Но са­мым ужасным было то, что она испытывала невыносимую боль. Бед­ная женщина «стонала и кричала, как собака», при любом движе­нии или прикосновении. Боль не утихла даже после большой дозы диаморфина. Неудивительно, что доктор Кокс почувствовал отча­янное желание прервать ее страдания. Разве доктор поступил не за­ботливо, не милосердно, разве он не преследовал в тот момент ин­тересы пациента?

Арест и последующий суд над доктором Коксом обратил внима­ние британского и мирового сообщества на вопрос легализации медицинской эвтаназии и «права на смерть». Многие философы и специалисты по вопросам биоэтики писали в поддержку измене­ния закона. Например, весьма уважаемый философ Джанет Радклифф Ричарде писала²⁴⁷:

Добровольная эвтаназия и право врачей решать, жить пациенту или не жить, — проблемы разного порядка. Вопрос, однако, не в этом, а в том, будет ли у людей, ставших пленниками своих тел (или учрежде­ний), которыми они не могут управлять, право распоряжаться своей жизнью, как это могут делать остальные люди. Большинство из нас могут решить покончить с собой, если придут к выводу, что продол­жать жизнь бессмысленно. Но большинство людей, связанных болез­нью или последствиями несчастного случая, у которых, казалось бы, есть больше причин желать смерти, умереть не могут. В настоящий момент закон не оставляет им даже малейшего шанса избежать стра­даний. Меня удивляет такое положение вещей. Считается, что мы должны испытывать сострадание к людям, которые не могут самосто­ятельно принимать решения... Но, когда они желают покончить жизнь самоубийством и не могут этого сделать, мы видим все в ином свете...

226

На грани жизни и смерти

Хотим мы того или нет, но на свете немало желающих умереть. У од­них есть силы лишить себя жизни, а у других — нет, а закон запреща­ет им в этом помогать. Это возмутительно, и если мы не собираемся ничего менять, то лучше привести причины поубедительнее... Доктор Кокс поступил так, как поступил бы любой приличный врач. Он ис­пользовал свои профессиональные навыки, чтобы помочь пациентке сделать то, что она сама сделать не может. Для этого и существуют спе­циалисты. Единственный положительный момент во всей этой ужас­ной ситуации с доктором Коксом заключается в том, что данный слу­чай вынудит нас искать изменений. Будем надеяться, что они произой­дут до того, как мы сами окажемся узниками боли и учреждений с устаревшими законами, лишающими нас единственного способа из­бежать страданий.

Ричард Смит, редактор «British Medical Journal», вскоре после заключения суда написал следующее: «Суд над доктором Коксом стал переходным моментом. Вопрос эвтаназии поднимается во мно­гих странах, и их число продолжает расти. В общественном созна­нии происходят медленные, но неуклонные изменения, что силь­но напоминает ситуацию с абортами. За последние тридцать лет многие страны перешли от абсолютного запрета на аборты к весьма либеральным законам, и, возможно, в ближайшие тридцать лет то же самое произойдет и с эвтаназией»²⁴⁸.

В поддержку эвтаназии часто ссылаются на голландский опыт. В июле 1997 г. «British Medical Journal» опубликовал статью, которая называлась «Самый необыкновенный день». В ней голландский док­тор Фридрих Цварт, работающий в Великобритании, рассказал о смерти своей бабушки в Голландии при помощи эвтаназии:

Недавно умерла моя бабушка. Она сама приняла решение и вы­брала для этого дату и место. Наступил момент, когда она решила, что продолжать жизнь уже не имеет смысла, и, по достижении врачебно­го согласия, ей позволили умереть быстро и безболезненно... Я много раз видел, как умирают люди, но никто не умирал так мирно, как моя бабушка... Как только было принято решение, она успокоилась и по­прощалась с нами... Пришел врач, снова поговорил с ней и объяснил нам всю процедуру. Желающие прошли с ним в ее комнату. Другой врач разговаривал с ней несколькими неделями раньше, и все необ­ходимые документы... были подготовлены... Она приняла решение в 8 часов утра, и к 2 часам дня процедура была завершена. У моей ба­бушки была карцинома прямой кишки с метастазами в печень и лег­кие. Она жаловалась на крайнюю усталость, но больше всего ее вол-

новала потеря достоинства. Она не испытывала невыносимой физи­ческой боли и была в ясном рассудке до последнего момента... Все те, кто видел ее страдания — долгие бессонные ночи, усталость и безна­дежность, — успокоились. Мы видели, как она погружалась в де­прессию. Я горжусь своей бабушкой. Не многие люди в Голландии вы­бирают себе такую смерть. Ее консультант потом признавался, что од­ной из главных причин, побудивших его стать врачом, было желание приносить людям облегчение, как и в этом случае. Что препятствует мне таким же образом выполнять свой профессиональный долг в Анг­лии? Не так ли мы должны относиться к пациентам, открыто умоляю­щим нас об облегчении их страданий?²⁴⁹

Определимся в терминах

Слова требуют осторожного обращения, и если мы не дадим точ­ное определение таким фразам, как «право на смерть», «милосерд­ная смерть» и «облегчение страданий», то бесконтрольное их ис­пользование породит неправильное понимание и приведет к еще большей путанице. Древняя китайская поговорка гласит: «Начало мудрости — называть вещи своими именами». Фраза «право на смерть» звучит вполне конкретно, но для разных людей может означать разное. У нее может быть, как минимум, пять значений: 1) право отказаться от искусственного поддержания жизни, если это обременительно или бесполезно; 2) право отказаться от искусствен­ного поддержания жизни по любой причине; 3) право на самоубий­ство из «прагматических» соображений; 4) право на помощь при са­моубийстве; 5) право быть убитым врачом по собственному требо­ванию.

Практически во всех законодательных системах мира из пяти принципов, приведенных выше, первый считается законным и остается обязательным в ежедневной медицинской практике. Вто­рой и третий не противоречат закону, а четвертый и пятый счита­ются противозаконными. Обсуждая проблему эвтаназии, нам необ­ходимо призвать участников дискуссии правильно и осторожно пользоваться терминами. Слово «эвтаназия» буквально означает «добрая смерть», но определение, которого буду придерживаться я и с которым согласится большинство докторов и специалистов по биоэтике, гласит: «Эвтаназия — это преднамеренное убийство че­ловека, жизнь которого признается недостойной продолжения,

228

На грани жизни и смерти