Глава 9. Легкая смерть ?

255

статью в «Журнале американской медицинской ассоциации»²⁸⁸. Он навещал ее ежедневно. Она всегда читала романы, «изо дня в день хаотично перепрыгивая со страницы на страницу... может быть, ей просто нравилось сидеть и что-то бормотать, раскачиваясь в крес­ле, качая головой, и время от времени перелистывать страницы». Тем не менее Фирлик пишет: «Несмотря на свою болезнь, а может быть, именно благодаря ей, Марго — один из самых счастливых людей, которых мне доводилось знать». Когда она ела бутерброды с арахисовым маслом и вареньем, на ее лице появлялся неописуемый восторг! Но где во всем этом личность, память и индивидуальность, которые так разрознены между собой? Фирлик задается вопросом: «Что остается от личности, когда она уже не может усваивать новую информацию, а старая информация слишком быстро испаряется из памяти? Где сейчас Марго?»

Для Роналда Дворкина, как и для многих представителей либе­рального течения в философии, слабоумие является ужасным и уни­зительным состоянием. Если сущность человеческого существова­ния заключается в самостановлении посредством принятия авто­номных решений, в самоличном авторстве жизненного сценария, — тогда нет ничего ужаснее неспособности принимать самостоятель­ные решения.

Дворкин утверждает, что право на личную автономию «делает возможным самосозидание. Это позволяет каждому из нас отвечать за создание своей собственной жизни в соответствии со своей гар­моничной или негармоничной, но все же уникальной личнос­тью»²⁸⁹. Но слабоумие размывает фундамент самосозидания. Если «решения и требования слабоумного человека (независимо от того, как часто они высказываются, насколько они соответствуют или про­тиворечат друг другу), не являются продуктом самосознания и не преследуют даже краткосрочных целей, то, вероятно, больше нет смысла защищать его автономию».

Дворкин также утверждает, что мы должны уважать желания че­ловека, высказанные им прежде, еще до развития слабоумия. Если до появления слабоумия Марго выразила желание умереть, то те­перь не имеет никакого значения, что в данный момент она совер­шенно счастлива, поедая бутерброды с арахисовым маслом. Она не способна на автономное существование, и, если ей будет позволено продолжать свое существование, она испортит сценарий своей жиз-

ни. Предыдущие желания Марго важнее ее настоящего состояния, даже если оно исполнено радости. Позволить ей продолжать свое существование в состоянии слабоумия против ее прежних желаний — значит причинить ей вред. Мы должны позволить ей умереть или, если закон это позволяет, помочь умереть. «Нельзя утверждать, что, отказываясь удовлетворить прошлые желания Марго, мы проявля­ем к ней сострадание, потому что это не было бы справедливым по отношению к личности в целом, попавшей в ловушку слабоумия»²⁹⁰.

В ответ на вопрос Фирлика «Где сейчас Марго?», Дворкин отве­чает: «Настоящей Марго уже не существует». Но, несмотря на то что той, прежней Марго уже не существует, мы должны с уважением от­носиться к ее нынешним желаниям, так же как мы уважаем жела­ния умершего, указанные в завещании. Мы уважаем ее в память о том, какой она была в прошлом.

В следующей главе мы рассмотрим христианский ответ на слож­ные вопросы заката жизни и эвтаназии. Есть ли альтернатива убий­ствам из милосердия? Недостаточно только доказать абстрактные нравственные принципы. Нужно быть готовым дать практические ответы тем, кто сегодня испытывает страх и ужас перед смертью, боясь потерять достоинство и стать зависимым от других.