книги2 / 141-1

5.1. Проблема метода в структуре метакогнитивизма

нияучебнойдеятельности(втомчисле,всреднихспециальныхивысших учебных заведениях).

3.Опросник по мотивационным стратегиям (Motivated Strategies for Learning Questionnaire – MSLQ). Основной теоретической базой для создания опросника является хорошо разработанная в ряде американских концепций социо-когнитивная парадигма в сочетании с изучением так называемого «self-regulated learning», что дословно означает «самоконтролируемое обучение» (по [7]). Именно такой вариант освоенияучебногоматериалаучащимисяпредполагаетиспользование тех или иных метакогнитивных стратегий и умений.

4.Опросник по обучению и обучающим стратегиям (Learning and Study Strategies Inventory – LASSI), представляющий собой популярное средство диагностики тех или иных стратегий, применяемых старшеклассниками и студентами в ходе освоения нового материала. При этом, главной диагностической целью LASSI является выявление уровня выраженности мотивационного, волевого, регулятивного, профессионального компонентов у учащихся в процессе обучения. Данная методика позволяет в определенной мере оценить прогностичность мышления учащихся, способность осуществления так называемого strategic learning (дословно, ‒ «стратегического обучения»).

5.Опросниксаморегуляцииучения(RatingScale–SRLL.Corno, A. Collins (по [121]), являющаяся важным методическим средством диагностики такого комплексного конструкта, выделяемого в настоящее время в зарубежной литературе, как саморегуляция учения. Методика состоит из четырех больших частей, предназначенных как учащимся, так и педагогам.

6.Опросник метакогнитивных стратегий при работе с текстом

(Metacognitive Awareness of Reading Strategies Inventory – MARSI),

разработанный K. Mokhtari и C. Reichard и, фактически, представляющий собой производный вариант опросника «MetacognitiveAwareness Inventory» (MAI), разработанный G. Schraw и R. Dennison (по [121]).

В отличие от MAI, в MARSI оценивается метакогнитивная включенность в процесс работы учащихся с текстовыми материалами, использование ими тех или иных метакогнитивных стратегий.

7.Методика оценки метакогнитивных знаний младших подростков (Е. Ю. Савин, Т. А. Смирнова (по [222]), направленная на оценку мета когнитивных знаний учащихся 5–6 классов. Методи-

631

Глава 5. Методические аспекты исследования метакогнитивной регуляции ...

ка построена по принципу решения ряда простых задач, ответ на которые предполагает актуализацию знаний о запоминании и усвоении учебного материала.

Кроме этого, на разных этапах процесса обучения в качестве эффективного средства формирования и развития метакогнитивных стратегий и навыков выступают техники по обучению учащихся осмыслению процессов их мышления. В их состав входят, в частности, осмысление, планирование, мониторинг и др., а также такие методы оценки метапознавательных умений, как сопроводительное думание вслух, интервью после процесса завершения выполнения задачи, кросс-возрастное обучение, опросник самоотчета и т. д.

Четвертаягруппаметодовдиагностикипараметровметакогнитивной сферы личности включает в себя использование различных экспериментальных методик и компьютерных программ, разрабатываемых специально для лиц дошкольного и младшего школьного возрастов. В рамках исследования метапознания создаются компьютерные игры для них, задания в которых сформулированы таким образом, чтобы выявить те или иные метакогнитивные стратегии (иногда – метакогнитивные феномены (эффекты)) непосредственно в процессе самой игры.

И, наконец, пятая группа методов изучения компонентов метакогнитивной сферы личности связана, на наш взгляд с теми методическими средствами, которые имеют косвенное отношение к проблеме метапознания, однако могут применяться как дополнительные в ходе исследований. К ним следует относить, в частности, разнообразные методики на диагностику мнемических процессов, опросник общей самоэффективности(«Шкалаобщейсамоэффективности»)Р.ШварцераиМ.Ерусалема(по[89]),методикинадиагностикууровняразвития свойств внимания и т. д.

Большое значение в последнее время придается исследованиям, направленным на феноменологический анализ метакогнитивного опыта. Основной задачей исследователей в данном случае становится выяснение того, как индивид субъективно проживает опыт метапознания, размышления над содержанием своего сознания и своими когнитивными особенностями. Феноменологический анализ проводится по процедуре, описанной К. Маустакасом [371]. Особенно продуктивным данный метод является при исследовании таких метакогнитивных по своей природе феноменов как чувство знания, мудрость, сознатель-

632

5.1. Проблема метода в структуре метакогнитивизма

наякомпенсациянейропсихологическихдефектовит.п.Так,значительное число исследователей уделяют в своих работах большое внимание такому специфическому метакогнитивному феномену как чувства знания. Впервые эксперименты с этим феноменом были проведены Хартом по следующей схеме: на первом этапе испытуемому предъявлялся тест, требующий припоминания, актуализации некоторой информации из той или иной области знаний. На втором этапе испытуемых возвращали к тем заданиям, на которые они не смогли дать ответ (вспомнить нужную информацию) и просил проранжировать эти вопросы по ощущению знакомости запрашиваемой информации. На последнем этапе в произвольном порядке испытуемым предъявлялись ответы на пропущенные ими вопросы, и давалась инструкция узнать, на какой из вопросов теста предъявляется ответ. Затем соотносилась легкость узнавания ответаиранг«чувствазнакомости»,которыйбылприсвоениспытуемым данному вопросу. Такая схема экспериментирования (припоминание – суждение – узнавание) долгое время была традиционной. В результате этих экспериментов Харт пришел к выводу о том, что чувство знания представляет собой когнитивное суждение высокого порядка, со всем континуумом от безусловно утвердительного до полностью отрицательного. Оно следует непосредственно после когнитивного действия.

Эти выводы были позднее пересмотрены и частично опровергнуты Т. Нельсоном и Л. Нарренсом [384]. Они показали, что чувство знания есть метакогнитивное состояние, предшествующее когнитивному действию и оказывающее прогностическое влияние на более широкий спектр когнитивного поведения, чем просто припоминание. Например,чувствознакомостивзначительнойстепениопределяетэффективность освоения опыта (в особенности, восстановления навыков), влияет на ход решения задач типа ребусов (включающих инсайт) и т. д. Как показали результаты экспериментов, субъективная оценка знакомости информации (ее представленности в долговременной памяти и возможности быстрой актуализации) представляет собой особое метакогнитивное состояние, длящееся от 700 до 850 мс и предваряющее любую более или менее сложную умственную деятельность. Дальнейшие исследования показали, что в основе феномена чувства знакомости лежат два противоположных механизма: «частичный доступ к информации, находящейся в долговременной памяти», который позволяет сориентироваться в задаче и интерференция, которая не позволяет сразу актуализировать необходимые знания.

633

Глава 5. Методические аспекты исследования метакогнитивной регуляции ...

Итак, проведенный выше анализ показывает, что к настоящему времени сложились следующие основные методы и методические подходы, посредством которых проводится изучение метакогнитивной сферы личности:

1.Классический метод «мышления вслух», субъективных отчетов.

2.Метод «клинической беседы» Ж. Пиаже для изучения генезиса метапознания у детей.

3.Метод феноменологического анализа метапознавательного

опыта.

4.Различные опросники – например, «метакогнитивной включенности в деятельность», методика Д. Эверсон, шкала «самооценки метакогнитивного поведения» (ЛаКоста) и т. п.

5.Метод Дж. Келли для исследования метакогнитивных конструктов и особенностей организации когнитивного опыта у метакогнитивно одаренных людей.

Наряду с этим, на становление методологии метакогнитвизма значимоевлияниеоказалаиобщаяэволюцияпредставленийопредмете иметодах исследованияв русел когнитивной психологии,равно как

ив экспериментальной психологии в целом, кроющихся внутри самих этих парадигм. В частности, Т. Нельсон и Л. Наренс указывают на три основных противоречия «классической» когнитивной психологии, нарастание которых вначале привело к постановке проблемы существование метауровня психической регуляции, а позднее – к появлению нового разветвленного направления исследования познания [384].

Первое противоречие: отсутствие обобщенной – «стратегической» цели исследований при их количественном и качественном их многообразии. Это противоречие есть отражение основного противоречия экспериментальной психологии, базирующейся на лабораторных исследованиях: «В лабораторных исследованиях когнитивных психологов задача построения модели внимания или оперативной памяти подменяет основную цель экспериментальной психологии – объяснение и прогнозирование реального человеческого поведения» [384]. Как отмечает Т. Моррис, «выбор и разработка модели человеческого познания обусловлен в гораздо большей степени личными предпочтениями и когнитивными конструктами исследователей, чем эмпирическими и практическими потребностями общества» (по [89]).

Второе противоречие: понимание психики в ситуации эксперимента, в основном, как нерефлексивного, реактивного начала. Это

634

5.1. Проблема метода в структуре метакогнитивизма

противоречие – основное слабое место «компьютерной метафоры», созданной для объяснения принципов работы познавательных процессов в когнитивной психологии. Следует особо подчеркнуть, что существуют два основных феномена, необъяснимых в рамках компьютернойметафоры.Именноонидалиимпульскпоявлениювначале «контролирующих» элементов в моделях переработки информации, а позднее, к построению метакогнитивных моделей. Это, во-первых, феномен избирательного и переструктурированного воспроизведения информации и, во-вторых, феномен рефлексивного контроля за прогрессом в решении задачи и модификация стратегий решения на основе прогноза неудовлетворительного результата. Кроме того, компьютерная метафора не учитывает индивидуальные различия в количестве уровней метакогнитивной регуляции.

Третье противоречие заключается в регламентации и внешнем контроле за деятельностью испытуемого в экспериментальной ситуации. То обстоятельство, что время и этапность выполнения экспериментальных проб задается извне, закрывает исследователю доступ к таким важнейшим метакогнитивным феноменам как индивидуальные стратегии распределения умственных действий и организация рабочего времени в зависимости от особенностей задачи. Кроме того, из поля зрения экспериментатора выпадает целый круг процессов, обозначенный Белмонтом как «самопознание когнитивных функций», то есть процессов интеллектуальной рефлексии.

Таким образом, понимание исследователями ограничений, которые накладывает «стандартизированный» лабораторный эксперимент на круг феноменов познания, доступных исследователю, привели в начале 1970-х гг. к постановке проблемы многоуровневости организации сознания, «сложная архитектоника» которого не может быть воссоздана в какой бы то ни было модели, тем более в рамках лабораторного исследования. Около тридцати лет назад Тульвинг и Мадиган писали в одной из своих работ: «Как может разрешиться проблема полного отсутствия прогресса в исследованиях памяти?...

Возможно, имеет смысл отойти от традиционных способов экспериментирования и поискать пути исследования такой уникальной особенности человеческой памяти как память о себе самой...» [394]. Через несколько лет после этого увидела свет первая работа по метакогнитивной психологии «Метапамять» Дж. Флейвелла.

635

Глава 5. Методические аспекты исследования метакогнитивной регуляции ...

Значимое место в структуре методологии метакогнитивизма, как отмечалось, занимает феноменологический подход. В частности, С. Е. Олишевский предложил обозначить подход к качественному анализу опыта как «экзистенциально-феноменологический», направленный на изучение «сущности, структуры или формы, как человеческого опыта, так и человеческого поведения, рассматриваемого с помощью описательных техник, включая организованное наблюдение» [198]. Его основные отличия от других подходов состоят в том, что: а) качественные описания опыта собираются от других людей, а не из данных самонаблюдения и б) при их анализе учитывается жизненный мир личности. Целью феноменологически-ориентированно- го исследования является получение точных и тщательных описаний определенного аспекта человеческого опыта. Основной метод, используемый в структуре данного подхода, представляет собой обработку большого числа бесед с целью удаления внутренних смысловых блоков интересующего исследователя феномена. В качестве результата применения метода создается полное описание психологических характеристик опыта и его структурной организации.

Среди зарубежных работ, посвященных феноменологическому методу, наибольшую известность получили труды К. Маустакаса, в которых разработана пошаговая процедура феноменологического анализа данных, применимая при описании и обработке результатов исследования индивидуального опыта [371]. Данные работы методологически базируются на положении о возможности познания природы и внутренних закономерностей психических явлений через анализ индивидуального опыта их переживания, представленного

всознании, и таким образом, легко вербализуемого. Основным методом, принимаемым представителями данного направления является феноменологический анализ различных видов внутреннего опыта и способов его переживания личностью. Начиная с 1960-х годов, когда данное направление только зародилось, и до современного этапа его развития, исследователями создавались различные схемы анализа индивидуального опыта, отличавшиеся по количеству и содержанию этапов анализа, а также по степени применимости к тем или иным категориям опыта. Первый вариант схемы феноменологического анализа был предложен ВанКаамом в 1966 году. Схема включала

всебя следующие шаги: первичная группировка элементов опыта, редукция и элиминация несоответствующих элементов, кластериза-

636

5.1. Проблема метода в структуре метакогнитивизма

ция и заключительная идентификация базовых компонентов опыта. Позднее в работах Steevik, Collasi, Keen были предложены различные модификации данной схемы. Процедура феноменологического анализа является практически универсальной для различных видов опыта, что дает основание предположить эффективность ее использования при анализе метакогнитивного опыта. К. Маустака выделяет 10 основных шагов работы с индивидуальными феноменологическими описаниями того или иного опыта.

1.Исследовательсобираеткакможноболееполноеописаниеопыта.

2.Каждоевысказываниеисследуемогооцениваетсякакрелевантное или нерелевантное изучаемому феномену.

3.Из описания удаляются все нерелевантные высказывания.

4.Из описания удаляются повторяющиеся и синонимичные высказывания. Осуществление первых четырех шагов получило название «сужение горизонта исследования». Далее следует работа непосредственно с самим содержанием материала.

5.Все содержание описания разбивается на несколько тематических групп, отражающих различные аспекты переживания опыта. Каждое высказывание относится к определенной тематической группе, в результате чего образуются своеобразные «кластеры», формирующие структуру опыта.

6.На основании кластеров создается сущностное описание опыта, при этом приводятся примеры высказываний испытуемых.

7.На следующем этапе исследователем осуществляется рефлексия над качественным содержанием опыта, в результате чего составляется его структурное описание, отражающее специфику основных составляющих опыта и взаимосвязи между ними.

8. На восьмом шаге должны быть объединены сущностное

иструктурное описания. В результате исследователь должен получить рефлексивное описание структуры опыта, в которое включены наиболее иллюстративные высказывания испытуемого.

По нашему мнению, методология феноменологического анализа открывает возможности для дальнейшего развития – в том числе,

ипо отношению к разработке деятельностной проблематики. Данное обстоятельство представляется весьма принципиальным, в силу чего на нем целесообразно остановиться более подробно, использовав при этом материалы главы 1, а также данные работы [126]. Дело в том, что само понятие феноменологии, равно как и методология

637

Глава 5. Методические аспекты исследования метакогнитивной регуляции ...

феноменологического подхода, остаются крайне слабо ассимилированными деятельностной проблематикой. Психология деятельности и феноменологический подход традиционно понимаются как едва ли не антагонистические по идеологии. Это, разумеется, совершенно неправомерно, а феноменологическая картина деятельности должна пониматься как важный источник информации о деятельности, равно как сам феноменологический анализ должен использоваться в качестве очень мощного средства получения информации о деятельности. Содержание деятельности, особенно – взятое на обобщенном уровне его репрезентации субъектом не только феноменологически представлено в достаточно полном и развернутом виде, но и, фактически, составляет суть самой этой феноменологической данности. Деятельность принципиально репрезентируется субъекту именно как ее феноменология; она дана ему вовсе не в ее закономерностях и механизмах, а именно в том, что и обозначается как «деятельностная феноменология». Она представлена первично и исходно именно как феномен – разумеется, в широком значении данного понятия. Следовательно, именно ее анализ как таковой, то есть, фактически, анализ на феноменологическом уровне, или феноменологический анализ должен выступать не только важнейшим, но и основополагающим звеном всего ее психологического анализа. Однако, данный вывод столь же важен и необходим для его реализации, сколь и труден в плане ее осуществления, а потому нередко упускается в ходе исследования деятельности. Дело в том, что он требует обращения к наиболее сложно исследуемым сущностям, которые носят имплицитный, необъективированный характер. Вместе с тем, степень такой необходимости и, фактически, незаменимости, является наибольшей именно по отношению к тем деятельностям, которые практически полностью реализуются именно в этом – внутреннем плане. В них внешняя пред- метно-действенная сторона не только редуцирована, но и просто не релевантна задачам раскрытия ее истинного содержания; она не является их репрезентантом. По отношению к ним вообще фактически невозможно проникнуть через внешнее к внутреннему44.

В связи с этим, как указывалось выше, возникают три принципиальных вопроса, точнее, три проблемы достаточно общего характера. Первая из них состоит в том, что по отношению к понятию феномено-

44 Данный вопрос рассматривался ранее в главе 1

638

5.1. Проблема метода в структуре метакогнитивизма

логии в целом и к феноменологическому анализу, в частности, традиционно сложилось не вполне позитивное отношение именно по причине их «феноменологичности». Полагается, что они сопряжены именно с уровнем явлений, феноменов – то есть с относительно поверхностными аспектами исследуемого объекта, которые отнюдь не обеспечивают проникновения в их сущность и не могут выступать как конструктивные гносеологические средства. Особенно явно эта традиция представлена именно в деятельностной проблематике и в разработке процедур психологичного анализа деятельности. Вместе с тем, хорошо известно, что по отношению к целому ряду иных очень важных психологических проблемипредметовизученияоннетолькооченьтрадиционени,посу- ществу,незаменим.Онимеетобратную–выраженнопозитивнуюоцен- ку и зарекомендовал себя как действенное средство их исследования.

Второй из возникающих при этом вопросов вытекает из традиционно сложившегося понимания феноменологии в качестве совокупности эпифеноменов – как того, что только сопровождает нечто иное, более существенное и достойное изучения, локализованное на уровне сущности. Однако, по отношению к деятельностной проблематике (впрочем, и по отношению ко многим иным предметам психологического исследования) возникает следующий вполне естественный вопрос. Если деятельностная феноменология столь содержательна и развернута, если деятельность, действительно, очень полно и точно отображается на уровне ее субъектной репрезентации, то, по-видимо- му, это не только не случайно, но и закономерно и, более того, выступает как важнейшее операционное средство ее реализации. Иными словами, деятельностная феноменология – это отнюдь не совокупностьэпифеноменов,лишьсопровождающихее,азакономерныйинеобходимый арсенал реально действующих детерминант и, возможно средств и даже базовых механизмов ее осуществления. Сами феномены, фиксируемые в ходе анализа деятельности, не исключено, могут выступать и реально вступают как операционные средства ее реализации, как средства организации и регуляции деятельности.

Третья и наиболее общая трудность, имеющая, фактически, уже не только психологическое, но и философское содержание, сопряжена с одной из наиболее важных проблем – с проблемой самосензитивности психики, самоданности ее себе посредством механизмов сознания. Сама суть сознания, его атрибутивная природа такова, что в нем и через него психика репрезентирована себе именно как фено-

639

Глава 5. Методические аспекты исследования метакогнитивной регуляции ...

мен, но не как ноумен. Однако, несмотря на принципиально неполную или даже – весьма частичную самопрезентированность, психике все же каким-то образом удается реализовывать очень эффективное управление собой – саморегуляцию. Это возможно только в том случае, если сами феномены могут выступать в качестве собственно операционных средств, преодолевать свой статус как феноменов и эпифеноменов,апоэтомулокализуютсяуженетольконауровнеявлений,но инауровнесущности,выступаюткакэлементыеесущностныхоснов.

Обобщая вышеизложенное, можно заключить, что сама деятельностная феноменология, составляющая основное содержание мен-

тальной репрезентации деятельности, и образующая внутренний план деятельности, не только может, но и должна быть понята как носительсобственнооперационныхсредствимеханизмовдеятельности, как система реально действующих и сильных детерминант ее реализации. Следовательно, она также должна с необходимостью составить один из аспектов психологического анализа деятельности. Раскрытие

иинтерпретация феноменологии деятельности выступает как одна из важных, но традиционно не вовлекаемых в существующие процедуры его осуществления. То же самое относится к исследованию ее метакогнитивной регуляции. Данный пробел, разумеется, должен быть минимизирован, а в перспективе и ликвидирован. Без того трудно рассчитывать на должную глубину проникновения в истинное – имплицитное содержание деятельности, в базовые субъектные детерминанты ее осуществлено, то есть во все, что и составляет данность деятельности самому субъекту, ее внутреннюю картину, зафиксированную в понятии ментальной репрезентации деятельности.

Наконец, необходимо подчеркнуть еще одно обстоятельство, имеющее столь же общий характер. Нетрудно видеть, что все изложенные выше аргументы и соображения приводят, в итоге, к очень общей и традиционной проблеме адекватности интроспективных техник

иметода самонаблюдения в целом. В этом плане следует зафиксировать двойственную ситуацию. С одной стороны, в настоящее время существует целый ряд приемов и методов, которые в той или иной мере базируются на интроспективных техниках (см. обзор в [126]). С другой стороны, не менее характерно, что понятие интроспекции, в основном, связывается с совершенно иными сферами психологического исследования, чем деятельностная проблематика, особенно в ее прикладном проявлении. До настоящего времени, фактически,

640