книги из ГПНТБ / Кузнецов, Б. Г. Этюды об Эйнштейне

Лукреция, как И дЛя Многих других, характерна не­ явная связь запросов времени с содержанием творче­ ства. В поэме «О природе вещей» нет прямых упоми­ наний об идейной атмосфере в Риме в I в. до н. э. Но нельзя сомневаться в том, что пропаганда эпикурей­ ской натурфилософии была существенным элементом борьбы против авторитарного государства и мистиче­ ских веяний. Только связи проходили очень глубоко: лишь в глубокой и по большей части неявной форме они вели к созданию вечных ценностей.

В начале своей поэмы Лукреций говорит об Эпикуре:

Трудно представить себе, чтобы картина религиоз­ ного гнета, как наихудшего несчастья человечества, была лишена в I в. до н. э. актуального подтекста. Но он остается подтекстом и, как полагается катализа­ тору, не входит в результат процесса. Главное в этих начальных строках поэмы — пафос бесконечной при­ роды. Для Лукреция границы мироздания («ограда

' Л у к р е ц и й . О природе вещей, т. I, стр. 11.

90

огненная мира») играют роль границ науки. Их-то и сломал Эпикур. Природа бесконечна в пространстве

иво времени. Пространство однородно, так же как

иматерия. Гомогенные, лишенные качественных раз­ личий атомы движутся в пустоте, не имеющей ни центра, ни границ. Время, в отличие от пространства, не имеет самостоятельного существования, одно мгновение отличается от другого новой пространст­

венной конфигурацией тел. Кроме изменения этой конфигурации, в природе нет других процессов. По­ этому нет физического эквивалента времени самого по себе, физического процесса, протекающего только во времени. Иными словами, в природе нет процес­ сов чисто качественных, происходящих в простран­ ственной точке, не состоящих в пространственных смещениях.

Подобная чисто кинетическая картина движений изгоняет из природы мистические силы. Но Лукре­ цию, как и Эпикуру, мало такого освобождения человеческой мысли. Им нужно, чтобы сама картина мира не претендовала на догматическую закончен­ ность, не ограничивала функции разума простым восприятием и изложением окончательной истины. Именно эта антидогматическая сторона учения Эпи­ кура вызывает у Лукреция особенный интерес и осо­ бенное сочувствие. Лукреций отказывается от абсо­ лютной однозначности картины мира во всех ее де­ талях. Приводимые им объяснения явлений демон­ стрируют принципиальную возможность причинного истолкования природы, но последовательно разви­ вающееся познание не может сразу отыскать одно­ значный механизм во всех случаях. В различных ми­ рах бесконечной Вселенной могут действовать раз­ личные причины явлений.

91

Но неоднозначности причинных объяснений мало, чтобы спасти человека от власти догмата. Нужно, чтобы в самой природе сохранялась некоторая неза­ висимость явлений от чисто кинетической схемы толчков и космического падения атомов. Здесь на сцену и выходят сНпашеп — спонтанные отклонения атомов. Лукреция очень интересует связь концепции сНпашеп с отказом от фатализма. Ограничение ме­ ханической обусловленности в природе введено, что­ бы человек

((...вы нуж ден н е бы л Только сносить и терпеть и п ред ней побеж денны й

склонят ься,

Л егк о е служит к тому п ерви ч н ы х начал отклоненье,

Но не в полож енны й срок и совсем не н а месте извест ном » *1.

Но сНпашеп вовсе не прагматическая идея. Она вытекает из несомненного объективного существова­ ния соударений атомов:

В 1841 г. в своей диссертации «Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпи­ кура» Маркс связал эпикуровы сНпашеп с проблемой бытия. По мнению Маркса, прямолинейное падение атома сделало бы его геометрической точкой и уже нельзя было бы говорить о его самостоятельном бы­

1 Л у к р е ц и й . О природе вещей, т. I, стр. 89. 1 Там же, стр. 85.

92

тии. «Движение падения есть движение несамостоя­ тельности» ■ . Сейчас мы можем выразить эту мысль в собственно физической форме. Без движения, само­ стоятельного по отношению к макроскопической схе­ ме мировых линий, последние лишаются физического бытия. Без предикатов, несводимых к макроскопиче­ ски определенному движению, атомы были бы неот­ личимы от геометрических объектов; их пути оказа­ лись бы геометрическими линиями. Но сИпатеп при­ дают атомистике физический смысл и в другом отношении. Они создают макроскопические тела. Без последних движения атомов непредставимы. Движе­ ния эти происходят в том или ином направлении, они, как мы бы теперь сказали, отнесены к пространству, натянутому на макроскопические тела. Макроскопи­ ческий аспект как и микроскопический — два аспекта физического бытия. Об этом в нашей книге речь бу­ дет идти не раз. Здесь отметим только, что такая по­ становка проблемы бытия идет от Эпикура. Не в смысле «предвосхищения». Эпикур, как и другие мыслители древней Греции, ставил вопросы, на кото­ рые тогда нельзя было дать однозначный ответ. Эти вопросы оказались сквозными, они ставились все вновь и вновь в течение веков. Они не сняты и ныне.

Протест против фатализма сам по себе не может привести к познанию объективной истины, но он мо­ жет толкнуть человека к познанию, сделать это по­ знание настойчивым, не останавливающимся перед парадоксом, направленным на обнаружение принци­ пиально новых закономерностей. Речь идет о стиму­ лах познания. Содержание познанного не зависит от стимулов. Но от них зависит темперамент познания,

93

скорость, с которой человеческий гений переходит от одной истины к другой, более точной истине. В этом смысле поэма Лукреция содержит нечто большее, чем атомистика Эпикура. Наряду с собственно науч­ ным обобщением той или иной концепции, т. е. пере­ несением ее на более общий класс понятий, соотно­ шений и фактов, может существовать поэтическое обобщение научной теории. Подобно собственно науч­ ному обобщению, поэтическое обобщение отнюдь не тавтологично. Оно включает ряд идей, образов (в пер­ вую очередь именно образов) и понятий, которые, даже не раскрывая новых сторон действительности, служат стимулами для дальнейших поисков. Именно эту сторону, как мы вскоре увидим, ценил в античной поэзии Галилей. Поэтическое обобщение науки «ра­ ботает» в этом смысле не столько на науку, сколько на историческое развитие науки, не на уровень зна­ ний, а на производную по времени от уровня, на темп прироста, исторический градиент науки. В ука­ занном отношении поэма Лукреция оказала на нау­ ку трудно определимое, но несомненно огромное воз­ действие.

Если попытаться все же определить его и пере­ числить ссылки на Лукреция в средневековой и позд­ нейшей научной литературе и отрывки, где запечат­ лелось влияние поэмы без ссылок на нее (таких от­ рывков было немало, в особенности во времена, ког­ да имена Эпикура и Лукреция фактически были под запретом), то можно прийти к некоторым неожидан­ ным выводам. Прежде всего, очень трудно разграни­ чить воздействие того, что собственно принадлежит Лукрецию — новых, не имевшихся у Эпикура (или утерянных) образов, настроений и идей,— того, что было названо поэтическим обобщением эпикурейской

94

натурфилософии, и того, что было у Эпикура и лишь изложено в поэме Лукреция, того, что можно наз­ вать поэтическим изложением фрагментов греческо­ го философа. Дело в том, что определенный психоло­ гический подтекст, определенные импульсы для на­ учного творчества (они обладают помимо определен­ ной интенсивности определенным направлением) сопутствуют не только новым образам, но и поэтиче­ скому изложению старых греческих фрагментов. Поэ­ зия Лукреция конгениальна натурфилософии Эпику­ ра не только своим содержанием, но и поэтическими средствами, поэтической формой. Шедевр римской поэзии не только чарует читателя звучностью и по­ разительной естественностью ритма. Классическая точность эпитетов, глубина и «многомерность» срав­ нений толкают мысль к тому идеалу ясности и опре­ деленности, который, например, в эпоху Ренессанса, был общим идеалом и механиков — предшествен­ ников Галилея, и многих художественных и литера­ турных школ.

Для Лукреция характерны и однозначная точ­ ность и в то же время красочность аналогий, с по­ мощью которых он излагает концепцию Эпикура. Со­ четание этих, казалось бы собственно литературных, качеств приводит к нетавтологичности изложения. Мы проиллюстрируем указанную связь лишь одним примером.

Из представления о постоянной величине скорости атомов (исотахия) вытекает следующее затруднение эпикурейской концепции. Атомы движутся с посто­ янной скоростью, видимые тела — с различными ско­ ростями, в том числе с нулевой скоростью. Послед­ ний случай казался особенно трудным: атомы дви­ жутся, а видимое тело неподвижно. Абстрактно-ло-

95

гическое решение проблемы наталкивалось на отсутствие важных логических звеньев. Лукреций решает ее с помощью аналогии, которая поражает точностью, красочностью и «многомерностью»:

« Здесь не долж но вызыват ь у д и в л е н ь я в тебе, что в то

Какая механическая схема излагается в описании стада и в описании битвы? Кинетическое представ­ ление о неподвижной системе, состоящей из движу­ щихся элементов, требует, чтобы система была от­ несена к числу объектов, подчиненных в своем поведении принципиально иным закономерностям, чем составляющие ее элементы. Механика смогла

‘ Л у к р е ц и й . О природе вещей, т. X, стр. 91—93.

96

ввести необходимое здесь различие закономерностей, став статистической механикой. Статистический ан­ самбль подчинен законам, которые определяют практически достоверный результат множества слу­ чайных процессов. Случайные с точки зрения макро­ скопического закона микроскопические процессы (например, игнорируемые термодинамикой индиви­ дуальные движения и столкновения отдельных моле­ кул) образуют макроскопически закономерные про­ цессы.

Картина неподвижного или медленно движущего­ ся стада и картина неподвижного поля боя были историческим антецедентом подобной классическистатистической концепции — статистической теории молекулярных систем. Но классической статистиче­ ской механикой не ограничиваются позднейшие фи­ зические аналоги приведенных стихов Лукреция. Мы можем представить себе движение одной части­ цы как макроскопический результат случайных блужданий, происходящих всегда с одной и той же скоростью. Наблюдаемая макроскопическая скорость частицы может при этом принимать самые различ­ ные значения. Она зависит от симметрии вероятно­ стей отдельных сдвигов, из которых складывается микроскопическая траектория частицы.

Мы еще вернемся к этой схеме. Здесь она долж­ на только проиллюстрировать эвентуальную дли­ тельность ряда последующих исторических эквива­ лентов и модификаций тех идей, которые таятся в строках Лукреция.

Именно таятся. Мысль — и античная, и после­ дующая,— сталкиваясь с образами поэмы Лукреция,

находит больше того, что ищет и часто — больше то­ го, чем содержалось в месте находки. В этом и состо­ ит каталитическая функция проблем, вопросов, апо­ рий, противоречий: ведь в результате реакции мы все­ гда получаем то, что не содержалось в катализаторе.

Идеи Эпикура оказывали каталитическое дейст­ вие уже в древности. Приведем следующий пример,

клетке дискретного пространства-времени и возрож­ дении его в соседней клетке.

Такое представление выводило атомистику за пределы механического представления: основным, элементарным понятием картины мира вместо не­ прерывного движения оказываются дискретные пре­ вращения частицы в одной клетке пространства в частицу, находящуюся в следующей клетке. Именно так может быть выражена современным языком мысль эпикурейцев, которую Александр Афродисийский излагал во II в. н. э.:

«Утверждая, что и пространство, и движение, и время состоят из неделимых частиц, они утверж­ дают также, что движущееся тело движется на всем протяжении пространства, состоящего из неделимых частей, а на каждой из входящих в него неделимых частей движения нет, а есть только результат дви­ жения».

Быть может, Александр Афродисийский через четыреста лет после Эпикура и через полтораста лет после Лукреция мог преувеличить определенность старой концепции. Но это и показывает, что концеп­ ция не только сохранилась, но и эволюционировала в сторону большей определенности.

98

У Лукреция уже была мысль о слиянии дискрет­ ных впечатлений от исчезающих и появляющихся образов в непрерывно движущийся образ:

Отметим теперь существенный для оценки поэмы Лукреция факт. Ее длительный, уходящий в века «каталитический» эффект тесно связан с характе­ ром поэтических средств Лукреция. По поводу сде­ ланных только что сопоставлений можно было бы сказать, что речь идет об ассоциациях, возникших позже и не характерных для античной поэмы. Но возможность подобных ассоциаций вытекает из поэ­ тики Лукреция.

Поэтика Лукреция раскрывает одну очень важ­ ную особенность в отношениях науки и поэзии и даже более общую особенность истории культуры. Она раскрывает существенность жанра для содер­ жания, зависимость содержания от того, что назы­ вают формой, зависимость излагаемого от путей из­ ложения, зависимость вина от формы мехов, взаим­ ный характер зависимости между ними. Если бы Лукреций только изложил недошедшее до нас в це­ лом произведение «О природе» или известные нам фрагменты Эпикура стихотворной речью, он бы не был поэтом. Но тем самым он не мог бы оказаться в своем творчестве конгениальным Эпикуру. Верси­ фикатор не может изложить ничего, кроме позитив­ ных высказываний мыслителя, но ни один мысли­ тель не ограничивал свой вклад в культуру пози­ тивными высказываниями; он сообщал культуре романтику первого взгляда на мир, романтику во­ просов, поисков, отражение исследовательского тем-1

1 Л у к р е ц и й . О природе вещей, т. I, стр. 251.

4* 99