Рейганомика (1981 – 1989)

Д.Сорос акцентировал внимание на следующем: "Когда примерно в 1980 году. к власти пришли Маргарет Тэтчер и Рональд Рейган, рыночный фундаментализм стал господствующей идеологией. Именно рыночный фундаментализм предоставил финансовому капиталу управляющее и руководящее место в мировой экономике".  Признаем, что начало реформ Рейгана – это и начало нового этапа глобализации. Точкой отсчета данного этапа глобализации можно считать дату начала президентства Р.Рейгана.

Экономист А.Кобяков, анализируя Кондратьевские циклы, отметил следующее:  "Для быстрейшего преодоления кризисных явлений понижательной волны ТНК потребовали снять все ограничения, определяемые господствовавшей тогда кейнсианской идеологией, сдерживавшие свободное перемещение капитала по всему миру. Именно эти силы на рубеже 1980-х годов привели к власти Маргарет Тэтчер в Великобритании и Рональда Рейгана в США. И с середины 1980-х годов начала свое победное шествие по миру неолиберальная революция, осуществившая в интересах ТНК глобализацию мировой экономики на базе сформировавшегося нового – пятого – технологического уклада. Двадцать с лишним лет ТНК под знаменем глобальной идеологии неолиберализма вели вперед мировую экономику по повышательной волне пятого К-цикла. Именно в этот период начался длительный подъем мировой экономики, продолжавшийся вплоть до начала нового тысячелетия, когда потенциал экономического развития пятого технологического уклада исчерпал себя. С момента смены тысячелетий производственный капитал снова стал демонстрировать тенденцию к превышению мощностей над реальным спросом на продукцию новых отраслей, связанных с интернет-технологиями, компьютерной техникой и мобильной связью, о чем свидетельствовал так называемый "азиатский" (а в действительности – мировой) кризис 1997–1998 годов и экономический кризис в США 2001 года. Это, в свою очередь, привело к росту издержек и падению средней нормы прибыли. И, в полном соответствии с теорией Н.Д. Кондратьева, капитал потек туда, где он мог без больших усилий получать высокую прибыль, то есть из производственной сферы – в спекулятивные операции на фондовом, сырьевом и ипотечном рынках".

М.Хазин акцентирует внимание на аспекте "вывоза капитала": "К 70-м годам минувшего века капитал уже вывезли всюду, куда только можно (Китай и Индия как рынки еще не существовали, а соцсистема была замкнута), и начался острый кризис. Локальный выход тогдашний председатель Федеральной резервной системы США Пол Уолкер и администрация Картера увидели в стимулировании потребительского спроса за счет эмиссии. В полной мере эту политику реализовал следующий президент, по имени которого эта программа и была названа. "Рейганомика" стимулировала спрос государства программой "звездных войн" и последующий спрос домохозяйств. Советское руководство частично неявно, частично явно отказалось форсировать соревнование двух великих держав, в результате чего СССР проиграл".Хазин так описывает состояние экономики США до старта реформ Р.Рейгана":"Представьте себе страну, которая уже 10 лет находится в депрессии (США 70-х годов). Высокая инфляция в сочетании со стагнацией (так называемая стагфляция), постоянное падение уровня жизни населения (до сих пор самые высокие зарплаты в США были в 1968 году, даже по официальной инфляции). Как она может выйти из этого положения? Запустить новую технологическую волну? Но кто даст на нее деньги, если при падающем уровне жизни трудно сохранить продажи уже существующих товаров. А ведь чтобы продать новые, нужно, чтобы граждане сократили потребление традиционных товаров и услуг, которых и так не хватает … Что делать? Выход лежал в той модели, которая позднее получила название "рейганомика". И суть ее состояла в следующем: сначала предприятиям дали кредиты и инвестиции на развитие, обещав им, что спрос будет. А потом начали резкую накачку спроса путем кредитования потребителей. Это вполне рабочая модель, но у нее есть один серьезный недостаток. Состоит он в следующем. Предприятиям дали денег на развитие за счет увеличения их количества (то есть эмиссии). Механизм тут не принципиален, а факт налицо. Значит, если речь идет о нормальной экономике, то инвестиции должны вернуться за счет продаж. Продажи выросли, может быть, инвестиции даже начали возвращаться, но деньги-то потребителям тоже дали за счет эмиссии (а откуда еще?). То есть эмиссионный рост был налицо. И для его компенсации нужен был соответствующий рост экономики – чтобы граждане могли вернуть кредиты за счет роста своих доходов".

Д.Голубовский акцентирует внимание на следующем: "Никаких идей у финансовых властей США больше не было, и в июне 1987 года тогдашний председатель ФРС Пол Уолкер неожиданно объявил о своей отставке. В качестве его преемника Рейган назвал Алана Гринспена, который очень хорошо зарекомендовал себя работой на различных руководящих должностях в администрации президента. Именно этот человек и сотворил то чудо, которое спасло финансовую систему США в конце 80-х ценой того, что превратило ее в источник болезни для всего капиталистического мира". Голубовский напоминает о рождении рынка деривативов:"После того, как фондовый рынок в 1986 году рухнул, кредитно-финансовая система США оказалась на какое-то время парализована примерно так же, как и сейчас, и тогда на свет родилось еще одно изобретение "рейганомики", последнее и самое значимое – слаборегулируемый рынок деривативов. Поставив биржу под жесткий контроль, схлопнув пузырь лишней ликвидности и разорив по ходу дела мелких инвесторов, правительство США лишило себя возможности продолжать практиковать "кредитный электрошок". Впрочем, он уже выполнил свою главную историческую задачу – вернул доверие к доллару на фоне огромных рисков, которые породил в финансовой сфере, – примерно такая же тенденция, кстати, просматривается и сегодня – доллар в условиях огромных глобальных рисков растет, хотя именно американская экономика является источником глобального кризиса. Если посмотреть на сложившуюся в 1986 году ситуацию с другого ракурса, то можно сказать, что агония старой кредитно-финансовой системы индустриального капитализма, длящаяся 15 лет с момента дефолта США по золоту, в 1986 году закончилась ее смертью. Но труп, – материальная составляющая системы в виде долларовой массы, – остался".

Д.Тененбаум также отмечает аспект создания рынка деривативов: "В 1985 году была начата политическая линия, приведшая к появлению "экономического пузыря" Японии в 1986-1991 годах. Консолидация происходила через так называемые Плаза Аккордс. По сути дела, японская «экономика пузыря» не была японским явлением как таковая, она являлась интегральной частью глобального финансового пузыря, который начал надуваться в связи с запуском в действие "рейганомики". В то же самое время министр финансов США провозгласил начало политики, направленной на "финансовую глобализацию". Пузырь начал трещать по швам в октябре 1987 года, когда случился широко известный обвал биржевого рынка – "черный понедельник", повлекший за собой коллапс огромной доли рынка "бросовых акций". Тем не менее, вместо того, чтобы приняться за исправление причин появления пузыря, было принято решение надуть новый: пузырь так называемых "финансовых производных".

Д.Голубовский презентовал следующее видение: "Труп невозможно было похоронить – это означало бы конец власти всей элиты США, которая, в отличие от советской, была вполне себе в своем уме, и свои интересы понимала прекрасно. В этот труп надо было срочно вселить новую душу, чтобы оживить его. Надо было создавать новый механизм обращения и утилизации денежной массы и задолженности, и решение было предложено Гринспеном, великим черным магом глобального финансового рынка, который тогда как раз вступил в должность директора ФРС. Я бы назвал его финансовым некромантом. Гринспен решил задачу, стоящую перед "рейганомикой" путем массового внедрения деривативов – различных ценных бумаг, часто внебиржевого характера, представлявших собой права заимствования, права на совершение сделок и различные страховые инструменты для страхования капитала. Фьючерсы, опционы, кредитные свопы наводнили финансовый рынок США, заняв практически нерегулируемую нишу, отданную на откуп крупнейшим американским инвестиционным банкам. Высокая волатильность рынков, которые стимулировала "рейганомика", благоприятствовала широкому внедрению всех этих инструментов. Вслед за сравнительно простыми инструментами в дальнейшем появились сложные структурные облигации и деривативы. Суть этих бумаг заключалась уже в том, что как актив они представляли собой ни что иное, как сложные математические модели оценки рисков. Эти бумаги, в сущности, стали своеобразной монетизацией инвестиционных стратегий банков, инвестиционных фондов и хедж-фондов, расфасованных в эти инструменты, и выведенных на практически нерегулируемый по сравнению с биржевым межбанковский финансовый рынок. Основными покупателями таких бумаг стали пенсионные фонды и обычные банки, специализирующиеся на депозитах и кредитовании.

Голубовский акцентирует внимание на том, что "широкое внедрение деривативов радикально преобразило весь капиталистический мир. Суть этого преображения заключалась в том, что к наличным деньгам и кредитным обязательствам, составлявшим ранее двухуровневую модель капиталистической экономики, добавился третий уровень, который по отношению ко второму уровню – кредитному – стал играть ту же роль, которую сами кредиты играли по отношению к наличным и безналичным долларам. Это привело к парадоксальному преображению всей банковской системы, которое заключалось в том, что долги, фактически, получили статус наличности межбанковских расчетов, причем самой надежной межбанковской валютой, разумеется, стали долги правительства США, обеспеченные безграничным ресурсом печатного станка.

 Голубовский так описывает метаморфозу американских финансов: "К финансовой власти ФРС США, которая была эмитентом национальной валюты, и к середине 80-х годов уже не справлялась с управлением экономикой, добавилась власть собственно правительства США и относительно слабо регулируемых инвестиционных банков, которые в этих условиях оказались главными эмитентами новой межбанковской валюты – собственных долгов! Так волшебным образом государственный долг США был превращен из обузы для бюджета в важнейший инструмент новой экономики, которую надо было бы назвать посткапиталистической – этот термин, мне кажется, подходит к ней больше, чем термин "постмодернистская". Долги и прочие первичные финансовые производные стали играть для деривативов ту же, по сути, роль, что и обычные деньги для самих долгов – роль частичного покрытия. А обычные деньги, в свою очередь, для деривативов стал играть роль золота – архаичного финансового актива, роль которого неуклонно снижается.

Созданная Гринспеном новая экономическая модель спасла США от финансового краха. Суть американского спасения была в том, что Гринспен создал бездонный рынок государственного долга США. Так, во всяком случае, тогда казалось почти всем, кроме самых дальновидных людей. Все же остальные приняли новое достаточно абсурдное положение вещей, согласно которому долги создаются не только для того, чтобы получать оборотные средства, но и для того, чтобы получать в дальнейшем право занять еще больше. Если быстро набравший колоссальный объем рынок деривативов опирается на рынок государственного долга, то кто будет требовать от правительства США обналичить этот долг, зная, что это убьет мультитриллионный рынок деривативов и похоронит под собой всю мировую финансовую систему? Так правительство США получило иммунитет от перспективы выплаты своих долгов – они никогда их не оплатят, потому что с них никогда их не взыщут, и в силу этой причины долги правительства США парадоксальным образом стали объектом самых надежных инвестиций в долларовой экономике".

С.Егишянц выделил следующее: "Рейганомика открыла ящик Пандоры: американцы с упоением принялись занимать деньги и тратить их, не оставляя про запас почти ничего. Если в первой половине представленного периода американцы сберегали примерно 10% своего дохода, а величина их долга держалась около уровня 70% от текущего дохода, то после 1984 года ситуация резко изменилась. Уже в начале 1990-х годов долг сравнялся с текущим доходом, а к концу 2002 года он достиг 120% от дохода. Напротив, норма сбережений круто ушла вниз, достигнув к октябрю 2001 году минимальной величины 0.3%".

Вышеизложенное позволяет нам сделать следующие выводы:

·        Рейганомика заложила мощный фундамент милитаризации экономики США, что позволило ей после крушения СССР и социалистической системы и становления однополярного мира осуществить военную агрессию против Сербии, а затем перейти к этапу crush-глобализации и нести "свет демократии"народам Афганистана и Ирака.

·        Рейганомика создала рынок государственного долга США.

·        В ходе рейганомики начался процесс создания "слаборегулируемого рынка деривативов".

Это позволяет нам связать процессы, начатые в конце 80-х годов ХХ века с мировым кризисом, начавшимся в 2007 году.  

Д.Голубовский охарактеризовал новую стадию развития экономики как "посткапиталистическую". М.Хазин презентовал иное видение: "Рейганомика" привела к существенной трансформации мировой системы капитализма, переходу его в третью стадию после классического периода и империализма — стадию финансового капитализма". Не оспаривая ту или иную позицию, мы должны признать, что "рейганомика" является существенным этапом процесса глобализации. Данный этап является не менее важным, чем этап "вашингтонского консенсуса".