Повседневность номенклатуры

в рамках предмета нашего исследования, к веберианству Л. фон Мизес, В. Брудер, П. Бурдье, Г. Моска, Г. Михельс и Э. Мандел1, которые считают бюрократию негативным обще- ственно-политическим явлением, объясняя это масштабной узурпацией власти со стороны чиновников-бюрократов и их обогащением за счёт государства. Кроме того, бюрократам также свойственны бумажная волокита, затягивание процесса принятия решений, взаимозависимость всех уровней бюрократического аппарата. «Достойные» же чиновники, с их точки зрения, не относятся к бюрократии и не являются бюрократами, так как неимеют всех вышеперечисленных отрицательных черт.

К представителям второй, более «радикальной» группы исследователей бюрократии мы отнесли Л. Троцкого, Р. Арона, М. Джиласа, М. Восленского, В. Макаренко2. Характерной чертой их разработок является отнесение к числу бюрократов всех чиновников, которые фактически, как и компартийная номенклатура, превратились в замкнутый класс общества (паразитическую прослойку, замкнутую «чиновническо-управ-

1Брудер В. Бюрократия // Полис. 1991. № 5. С. 142−145; Бурдье П. Дух государства: Генезис и структура бюрократического поля. М.: Изд-во Института эксперимент. социологии, 1999. 112 с.; Бурдье П. От королевского дома к государственному интересу: Модель происхождения бюрократического поля. Спб.: Алетейя, 2001. 167 с.; Мандел Э. Власть и деньги: Общая теория бюрократии. М.: Экономическая демократия, 1992. 156 с.; Мизес Л. Бюрократия. Запланированный хаос. Антикапиталистическая ментальность. Челябинск: Социум, 2006. 200 с.; Михельс Р. Демократическая аристократия

иаристократическая демократия // Социологические исследования. 2000. № 1. С. 107−116; Моска Г. Правящий класс // Социс. 1994. № 10. С. 180−196.

2Троцкий Л.Д. Сталинская бюрократия в тисках // Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев). 16 июня 1932 г. № 28 [Электронный ресурс]. URL: http://www.pseudology.org/trotsky/trotm313.htm; Джилас М. Лицо тота-

литаризма. М.: «Новости», 1992. 530 с.; Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М.: Текст, 1993. 144 с.; Восленский М.С. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. М.: «Советская Россия», 1991. С. 76−78; Макаренко В.П. Вера, власть и бюрократия (критика социологии М. Вебера). Ростов- на-Дону: Изд-во Ростов. ун-та, 1988. 308 с.; Макаренко В.П. Проблемы бюрократии в трудах классиков марксизма-ленинизма // Советское государство

иправо. 1986. № 9. С. 20−28.

31

ленческую касту»), сконцентрировавший в своих руках все рычаги управления и средства производства, а также их результаты. Вообще же, под словом «бюрократия» они чаще всего понимают то направление, которое принимает государственное управление в странах, где все дела сосредоточены в руках органов центральной партийной или правительственной власти, действующих по распоряжению высшего руководства, используя при этом среднее и нижнее административные исполнительные звенья.

Начиная со времён горбачёвской «перестройки», в условиях переориентации общественного сознания и его демократизации начался новый виток изучения бюрократии, о чем своевременно указали в своих статьях В. Кудрявцев1 и Б. Лазарев2. В течение второй половины 1980-х годов внутри советского обществоведения продолжалась резвая дискуссия относительно источников возникновения, природы, сущности и повседневности советской бюрократии. В это время В. Громовским и В. Фаминским3, а также А. Мерцаловым4 были опубликованы статьи историографического характеру относительно проблемы бюрократии.

К фундаментальным исследованиям принадлежат труды советского экономиста М. Чешкова5, который впервые открыто предложил пересмотреть концепцию бюрократии, домини-

1Кудрявцев В.Н. Реформа политической системы и общественная наука // Коммунист. 1989. № 3. С. 1−13.

2Лазарев Б.М. Государственное управление на этапе перестройки. М.: Юридическая литература, 1988. 319 с.

3Громовский В. Фаминский В. Бюрократизм в экономике социализма:

сущность, формы, пути преодоления // Вопросы экономики. 1988. № 12.

С. 7−18.

4Мерцалов В. Блеск и нищета бюрократии // Вопросы экономики. 1988. № 12. С. 19−24.

5Чешков М. Концепция бюрократии: необходимость пересмотра // Мировая экономика и международные отношения. 1989. №2. С. 73−78; Чешков М.А. Концепция бюрократии: необходимость и возможность переформирования // Рабочий класс и современный мир. 1988. № 5. С. 184−196.

32

ровавшую на тот момент в советской науке. Также он с экономической точки зрения впервые охарактеризовал сталинский режим как тоталитарный, антидемократический, которому природно (закономерно) присущ бюрократический тип устройства административно-управленческого государственного аппарата.

Переворот в советской науке вызвала публикация ряда трудов философа В. Макаренко1, который всесторонне проанализировал предысторию советской бюрократии. По его мнению, бюрократия логично и закономерно «перекочевала» в Страну Советов из дореволюционной царской России. Проанализировав работы М. Вебера, К. Маркса и В. Ленина и сопоставив их с реальным массивом источников и материалов, автор сделал вывод, что в Советском Союзе, начиная с победы Октябрьской революции, во всех сферах жизни общества господствовала именно и только бюрократия. При этом именно в период 1920−1930-х годов советская бюрократия «переродилась» из одной из многих прослоек населения (что наблюдалось в дореволюционные царские времена) в общественный класс, в руках которого были сосредоточены все рычаги управлением страной, прежде всего экономические. Апогеем превращения бюрократии в закрытый класс, с точки зрения В. Макаренко, стали сталинский период и его командноадминистративный тип управления, по своей природе бюрократический.

После распада СССР дискуссия вокруг проблемы определения сущности бюрократии не прекратилась, а приобрела новый размах. Следует заметить, что основные концепции исследования бюрократической советской командно-администра- тивной системы в сравнении с предыдущим периодом не изменились. Изучением вопроса становления бюрократии в

1 Макаренко В.П. Слой или класс // Вопросы философии. 1985. № 10. С. 10; Макаренко В. П. Бюрократия и государство: Ленинский анализ бюрократии царской России. Ростов-н/Д: Изд-во Ростов. ун-та, 1987. 191 с.

33

Украине занимались Ю. Кысиль1, а в Российской Федерации − А. Чистиков2 и З. Аджиева3. Указанные исследователи детально проанализировали начальный этап становления бюрократии в Украине, на Северо-Западе России и в Карачаево-Черкесии, акцентировав при этом внимание на существенных региональных отличиях в формировании национально-территори- альной бюрократии, расщеплённой в общесоюзной бюрократической организации.

Изучением общеисторических закономерностей формирования бюрократических структур и процесса бюрократизации органов государственной власти на постсоветских просторах на сегодня занимаются российские исследователи А. Тарасов4, Е. Гимпельсон5 и А. Оболонский6. В их работах прослеживается мысль о тотальной бюрократизации государственного управленческого аппарату СССР на протяжении всей его истории, а также о продолжении бюрократической традиции в постсоветский период.

Подобного рода исследования были проведены и на Западе. Труды концептуально-теоретического характера поляка П. Козловски7 и американца М. Маля1 позволяют понять зако-

1Кисіль Ю. І. Указ. соч.

2Чистиков А.Н. Партийно-государственная бюрократия Северо-Запа- да Советской России (1917−1920-х гг.): дис. … док. ист. наук: спец. 07.00.02.

СПб, 2007. 437 с.

3Аджиева З.И. Формирование национальной бюрократии в автономных образованиях РСФСР в первые десятилетия Советской власти: На материалах Карачаево-Черкесии (1920−1941 гг.): ): дис. … канд. ист. наук: спец. 07.00.02 . Пятигорск, 2009. 179 с.

4ТарасовА. Бюрократия как социальный феномен // Свободная мысль. 2007. №2. С. 2−4.

5Гимпельсон Е.Г. Советские управленцы: политический и нравственный облик (1917−1920 гг.) // Отечественная история. 2003. № 5. С. 44−54.

6Оболонский А. В. Бюрократия для ХХІ века: Модели государственной службы: Россия. США. Англия. Австралия. М.: Дело, 2002. 168 с.

7Козловски П. Общество и государство: неизбежный дуализм. М.: Республика, 1998. 368 с.

34

номерную неотвратимость бюрократизации управленческого аппарата Советского Союза.

Близкими к рассматриваемой проблематике являються исследования советской номенклатуры 1920−1930-х годов современных украинских историков Н. Фролова2 и Н. Дорошко3, а также российских исследователей Ю. Давыдова4 и политолога О. Гаман-Голутвиной5, взгляд на проблему у которых отличается от других тем, что они отождествляют бюрократию с представителями высшей национальной политической элиты − компартийно-советской номенклатурой (в СССР) и аристократией/дворянством (в Российской империи), а все низшие административные чины отнесены ими к числу «прислуги» номенклатурной элиты/аристократии.

Таким образом, исследование природы социально-фило- софского феномена бюрократии нашло своё отображение в мировой научной обществоведческой мысли. Однако в процессе библиографической эвристики нами была выявлена однобокость концептуально-теоретических подходов К. Маркса, М. Вебера и В. Ленина. Это, в свою очередь, привело к отсутствию на сегодняшний день единой теории (концепции) бюрократии.

Таким образом, советскую бюрократию необходимо понимать как специально организованную в рамках номенкла-

1Маля М. Радянська трагедія: історія соціалізму в Росії (1917−1991 рр.). Київ: Мегатайп, 2000. 607 с.

2Фролов М.О. Компартійно-радянська еліта в УСРР (1917−1922 рр.): становлення і функціонування. Запоріжжя: Прем’єр, 2003. 448 с.; Фролов М.О. Компартійно-радянська еліта України: особливості існування і функціонування (1923−1928 рр.). Запоріжжя: Прем’єр, 2004. 800 с.; Фролов М.О. Політична система та номенклатурна еліта Радянської України 1920-х − 1930-х рр.: особливості та механізми формування і функціонування. Запоріжжя: Просвіта, 2011. 828 с.

3Дорошко М.С. Номенклатура: керівна верхівка Радянської України (1917−1938 рр.): монографія. − Київ: Ніка-Центр, 2008. 368 с.

4Давыдов Ю.Н. Указ. соч.

5Гаман-Голутвина О.В. Указ. соч.

35

турных практик систему государственных и компартийных институтов и должностей, а также лиц, профессионально занятых управленческой деятельностью. При этом советский вариант бюрократизма явился дисфункцией практической реализации заданий организационных структур правящих компарийно-советских элит, что, однако, на практике стало прямой угрозой эффективности бюрократии. Сама же бюрократизация партийно-государственного механизма Советского Союза была порождена не функциональными особенностями высшего госуправления, а его общественно-политическими и экономическими характеристиками.

На основе всего вышеупомянутого в новейшей истории цивилизации мы смогли выделить три универсальных модели бюрократии: 1) западную демократическую; 2) восточную диктаторскую (командно-административную); 3) смешанную.

Западная демократическая модель соответствует вебе-

ровской концепции рациональной бюрократии и характеризуется чётким разделением труда, иерархичностью уровней управления, наличием обобщённых формальных правил и стандартов, духом формальной обезличенности и принципом найма на работу в жестком соответствии с техническими и квалификационными требованиями.

Восточная диктаторская (командно-административная)

модель соответствует марсистско-ленинской концепции нерациональной бюрократии и характеризуется: 1) рекрутированием чиновничества из рядов формальной национальной элиты (в СССР − из рабочих и крестьянских мас), что, как правило, приводило к двойственности положения бюрократии (с одной стороны, бюрократы − служивый класс, а с другой − землевладельцы, собственники средств производства или их распорядители), её классовому цензу; 2) низким образовательно-ква- лификационным уровнем, игнорированием личных и деловых качеств, служебных заслуг и превалированием принципа выслуги лет (карьерного роста), низким уровнем финансиро-

36

вания работы госаппарата; 3) «искажениями» и «отклонениями» в работе госаппарата (бумажной волокитой, отписками, потерями документов, затягиванием рассмотрения дел, профнепригодностью и непрофессионализмом, коррупцией и взяточничеством, пьянством, карьеризмом, пренебрежительным отношением к гражданам, азартными играми, религиозными культами и т.д.); 4) использованием служебного положения в собственных интересах (служебного транспорта, служебных квартир, государственных средств, подчиненных работников, оборудования, льгот и т.п.)1.

Смешанная модель наполовину эффективной бюрократии (ограниченно-эффективной бюрократии) доминирует на постсоветском пространстве, объясняется переходным состоянием экономики и включает в себя черты двух предыдущих моделей бюрократии, но с преобладанием второй, при условии обязательного движения от бюрократического деспотизма к западнодемократической модели бюрократического государства.

1 Гаман-Голутвина О. В. Указ. соч. С. 165−175.

37

Ю.А. Пустовойт

Человек в аппарате власти: формирование номенклатурной и постноменклатурной идентичности в контексте теории интерактивных ритуалов

Какие бы стратегически перспективные, научно обоснованные, экономически эффективные и морально безупречные решения не были приняты политическими лидерами и их командами, успех их реализации зависит от людей, занимающих ключевые позиции в различных органах власти. Что происходит с человеком, попавшим в аппарат управления и принимающим участие в системе выработки и реализации стратегических решений, отражающихся на судьбах множества людей? Какие ситуации влияют на его жизненные позиции и убеждения? Какие институциональные механизмы снижают (увеличивают) риски диссонанса имеющихся личных качеств и требований, вытекающих из уровня сложности решаемых задач?

Вопросам реконструкции механизмов личностных изменений, социально-психологических и культурно-исторических факторов, обусловливающих изменения системы ценностей ориентиров и жизненных стратегий членов советской и постсоветской политической элиты посвящен обширный круг исследований. Работы М.Н. Афанасьева, В.Я. Гельмана, О.В. Га- ман–Голутвиной, М.С. Восленского, А.Б. Даугавет, А.В. Дуки, О. Крыштановской, С. Кордонского, В.П. Мохова, А. Олейника, Р.Г. Пихои, Л. Шевцовой и др. в различных исследовательских перспективах и на различных исторических этапах показывают, как, в каких исторических условиях формировался доминирующий тип партийного работника в ходе профессиональной социализации. В рамках предлагаемой работы механизмы повседневного взаимодействия во властных структурах рассматриваются в более общем контексте – теории интерак-

38

тивных ритуалов Р. Коллинза, далее на основе общих закономерностей выдвигается общая гипотеза о смене «сакрального» объекта и, соответственно, значимой культурно-исторической символики: от «Вождя» к «Организации» и «Эго», что в целом вполне укладывается в общемировые тенденции перехода традиционных обществ к современности.

Итак, в центре нашего внимания находится комплекс проблем, связанных с механизмами формирования номенклатурной идентичности и реконструкцией ключевых жизненных событий, в которых эта идентичность формируется и подкрепляется, с динамикой «сакральных объектов» − основных символов, служащих своеобразными точками притяжения индивидуальных поведенческих стратегий и формируемых на этой базе объединений, с высокой степенью внутригрупповых обязательств. Под идентичностью, вслед за Н.С. Розовым, мы понимаем представление человека, группы, сообщества о своем месте в социальном окружении, определяемом через соответствующий комплекс фреймов и установок, а также принимаемые им роли в основных жизненных сферах и характерное отожествление себя с символами1.

Основные принципы, положения и понятия, которые будут использованы нами в ходе работы, относятся к теории интерактивных ритуалов американского ученого Рендалла Коллинза. Развивая идеи Ирвина Гофмана, исследователь рассматривает взаимосвязь между повседневными событиями, происходящими в микроструктурах и макроструктурами общества как объединение комплексов локальных столкновений, названных им цепочками интерактивных ритуалов. Сформулированная концепция, рассматривающая человеческую историю как соединение разнообразных ситуаций, является определенным ключом и к пониманию индивидуального мышле-

1 Розов Н.С. Колея и перевал: макросоциологические основания стратегий России в XXI веке. М.: Российская политическая энциклопедия (РОС-

СПЭН), 2011. С. 47.

39

ния и эмоций, и к механизмам производства социальной солидарности на макроуровне1.

Общество (и любая социальная группа) в его теоретической модели основывается на дорациональных основаниях, то есть представляет собой не объединения рациональных индивидов, связанных общими интересами, а союзы людей, испытывающих по отношению друг к другу чувство солидарности. Р. Коллинз утверждает, что рационализация в ее предельном значении вовсе не предполагает объединения индивидов, анапротив, скорее позволяет рассматривать других как ресурс собственного существования. «Группы образуются вовсе не по Марксу, который думал, что это происходит, когда люди осознают свои общие интересы. Сознательность и интересы лежат лишь на поверхности вещей. Под поверхностью же лежит чувство группы относительно их схожести и совместной принадлежности»2.

В свою очередь, процессом, продуцирующим чувство солидарности и формирующим моральные основания объединения, являются социальные ритуалы. Когда такие ритуалы прошли, группа создана, только тогда интересы людей приобретают характер моральных прав или идеологии. Разрушение общества начинается, когда разрушается преддоговорная солидарность. «Государства и армии разваливаются на части, когда люди прекращают чувствовать себя членами группы и начинают думать о собственных индивидуальных интересах, и именно тогда, когда армия считает, что «каждый сам за себя», она панически отступает. Когда каждый в государстве мыслит таким образом, государство находится на грани революции»3.

1Коллинз Р. Социология философий: глобальная теория интеллектуального изменения / пер. с англ. Н.С. Розова и Ю.Б. Вертгейм. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002. С. 68−71.

2Коллинз Р. Социологическая интуиции: введение в неочевидную социологию. Личностно-ориентированная социология. М.: Академический проект, 2004. С. 429.

3Там же. С. 424.

40