Повседневность номенклатуры

В1940 году лишь 20,6 % назначенцев Вологодского обкома находились на персональном учете в ЦК1. Однако уменьшение числа учитываемых центром должностей компенсировалось тем, что ЦК и его организационные структуры фактически контролировали в регионах назначения и перемещения на ведущие руководящие должности. Так, в 1929 году чиновники восьми должностей, в том числе секретарь, заведующие отделами крайкома, председатель крайисполкома, назначались в ЦК ВКП(б). В окружкомах и Коми обкоме на персональном учете ЦК состояло по 14 человек, в том числе занимающие должности ответственных секретарей парткомов, заведующих их отделами, председателей исполкомов Советов и плановых комиссий, заведующих финансовыми отделами исполкомов.

Врайкомах ЦК учитывал секретарей, заведующих отделами РК и председателей РИКов2.

Иногда вопрос об окончательном назначении или перемещении ответственного работника в регионе решал лично И.В. Сталин. Так, в 1931 году чиновниками Северного краевого комитета и центральными органами обсуждалось назначение на должность председателя Северного краевого исполкома Г.К. Прядченко. Местные власти были вынуждены обратиться за разъяснением и содействием к П.П. Постышеву, который в ответ на запрос краевых руководителей указал, что по вопросу

о назначении т. Прядченко «запрошено мнение т. Сталина, а до этого вопрос не будет решаться»3. Таким образом, местное партийное руководство в 1930-е годы в значительной степени было ограничено Центром в проведении собственной кадровой политики на «своей» территории, местные чиновники лишь «принимали к руководству» решения ЦК об освобождении тех или иных ответработников от служебных обязанностей, об их отзыве из региона.

1ВОАНПИ. Ф. 2522. Оп. 3. Д. 129. Л. 10–11.

2Там же. Ф. 1855. Оп. 1. Д. 116. Л. 213; ОДСПИ ГААО. Ф. 290. Оп. 1. Д. 188. Л. 40–42.

3ОДСПИ ГААО. Ф. 290. Оп. 1. Д. 957. Л. 130об.

121

В ряде случаев они пытались протестовать против односторонних, без консультаций с ними, кадровых решений Центра. Так, в середине 1929 года ЦК ВКП(б) распорядился отозвать из формируемого края исполняющего обязанности председателя крайисполкома П.Т. Зубарева. Недавно образованное бюро СКК ВКП(б) посчитало это «совершенно невозможным», отправило в Москву срочную телеграмму с протестом и поручило С.А. Бергавинову «выехать в Москву и поставить этот вопрос в ЦК». Между тем даже личные встречи секретаря Севкрайкома с Молотовым и Кагановичем не привели к успеху. Бергавинов сообщал в Архангельск из Москвы, что «вопрос о Зубареве безнадежен». В результате 20 сентября 1929 года бюро Северного краевого комитета ВКП(б) было вынуждено согласиться с решением ЦК и «не возражало против выезда т. Зубарева из Северного края»1. Имело место и неприятие местными чиновниками командированных через ЦК работников. В частности, в конце 1937 года в аппарате Оргбюро ЦК ВКП(б) по Вологодской области среди его руководителей были распространены «антистоличные настроения». Вологодские партийные чиновники пытались сформировать личный состав аппарата обкома в основном из местных работников, не требуя кадры из Москвы или Ленинграда, заявляя, что «наши северные работники лучше ленинградских»2.

«Кадровый диктат», контроль над формированием личного состава партийно-советского аппарата осуществлялся на всех уровнях региональной власти. В декабре 1930 года от СКК ВКП(б) в Карпогорский райком секретарю Кожевникову была направлена телеграмма, в которой указывалось, что «всякие изменения в руководящем составе района могут быть произведены лишь с ведома крайкома. Вам никто не давал полномочий обновлять руководство района»3. Районное руко-

1Там же. Д. 16. Л. 26, 33; Д. 202. Л. 71.

2ВОАНПИ. Ф. 2522. Оп. 1. Д. 91. Л. 9.

3ОДСПИ ГААО. Ф. 290. Оп. 1. Д. 443. Л. 130.

122

водство также протестовало против кадровых решений вышестоящей инстанции, между краевыми и районными чиновниками нередко возникали на этой основе конфликты. В 1930 году Вологодский окружком «рекомендовал» бюро Тотемского райкома «снять с работы председателя райисполкома и его заместителя». Бюро райкома не выполнило «рекомендаций» вышестоящей инстанции, окружком был вынужден «напомнить» и еще более настойчиво «предложил» освободить работников от занимаемых должностей. Однако чиновники Тотемского райкома вновь «не отреагировали» на предписание Вологодского ОК. В результате окружком распустил бюро райкома, тем самым кадровый конфликт был разрешен1. В 1935 году аналогичная ситуация возникла в отношениях между краевыми чиновниками и бюро Каргопольского РК, члены которого не согласились утвердить в должности секретаря райкома кандидатуру крайкома. «Для проведения» кадрового решения крайкома в район были направлены инструктор СКК ВКП(б) и партследователь Комиссии партийного контроля, которые оформили «материал о саботаже решения крайкома». Под давлением краевых чиновников бюро РК было вынуждено принять решение СКК2.

Контроль над формированием личного состава аппарата управления, участие различных ведомств в решении кадровых вопросов, особенности взаимоотношений партийных и иных структур по их разрешению выразились и в организации «работы с кадрами», которая в целом сводилась к ведению различного рода учетной документации, составлению характеристик, проверке представленных биографических сведений. К оформлению личных дел, составлению персональных характеристик чиновников привлекались руководитель и ответственные работники какого-либо учреждения или организации, должности в которых считались номенклатурными. Так, в Ар-

1ВОАНПИ. Ф. 1855. Оп. 1. Д. 58. Л. 55.

2Там же. Ф. 2522. Оп. 1. Д. 130. Л. 217–218.

123

хангельском и Вологодском обкомах они вызывались в отделы кадров обкомов «для беседы и выявления личных качеств» работника. Все полученные сведения заносились в папку

сличным делом и значились как «характеристика политических и деловых качеств ответственного работника»1. До внесения кандидатуры на ту или иную должность на утверждение бюро обкома инструктор или заведующий сектором отдела кадров могли обращаться к архивным данным, к материалам комиссии партийного контроля, в профсоюзные организации по месту прежней работы. В последней четверти 1930-х годов к подбору номенклатурных работников активно подключились органы НКВД, которые тщательно проверяли каждую кандидатуру. Так, в 1937 году «по поручению» сектора кадров Северного облисполкома местное управление НКВД проверяло сотрудников аппарата исполкома на предмет их социального происхождения, лишения избирательных прав чиновников или их родственников, имущественного положения до и после

Октябрьской революции, фактов и причин исключения из ВКП(б) и снятия с должности2. Лишь только после анализа всех предоставленных документов, личной беседы работника

сзаместителем заведующего отделом кадров или секретарем по кадрам давалось заключение по тому или иному работнику, которое выносилось на утверждение бюро парткома. Кандидаты на должность вызывались на бюро для беседы и, за исключением инструкторов и пропагандистов парткомов, присутствовали при вынесении решения. Такие встречи не всегда были формальными, так как нередко предлагаемые нижестоящими организациями кандидатуры по разным мотивам – от политических до бытовых – отвергались бюро парткома. К примеру, в Вологодском ГК из 50 кандидатур, выдвинутых первичными орга-

1ОДСПИ ГААО. Ф. 296. Оп. 1. Д. 585. Л. 4–6; ВОАНПИ. Ф. 2522. Оп. 2. Д. 136. Л. 4.

2Государственный архив Архангельской области (далее – ГААО).

Ф. 621. Оп. 3. Д. 414. Л. 3–4, 6, 8.

124

низациями на ответственные посты в горком в конце 1939 года, лишь 23 человека были утверждены в номенклатурных должностях. При рассмотрении кандидатур, предложенных райкомами на утверждение бюро Архангельского обкома, за 1939– 1940 годы по сектору партийно-комсомольских кадров были отклонены более 20 работников1.

В подборе кадров и контроле над ними не последнюю роль играли субъективные факторы, личные и деловые связи. В практике нередкими были ситуации, при которых один из чиновников «когда-то вместе хорошо работавших», при назначении на ответственную должность в другой район, «переманивал» на новое место службы другого. Так, Е.Я. Котова, жена репрессированного в 1937 году первого секретаря Архангельского горкома Н.Ф. Котова, позднее вспоминала, что ее мужа «поддерживал и пригласил в Архангельск» в 1927 году С.А. Бергавинов2. Имели место и «переманивания» из провинции в Москву. После своего ухода в 1931 году с должности секретаря СКК ВКП(б) Бергавинов направил в бюро крайкома просьбу об освобождении от обязанностей помощника секретаря Дубинина и откомандировании его в распоряжение Московского горкома для совместной работы в Союзлеспроме. До 1931 года Дубинин являлся одним из ближайших помощников Бергавинова в Севкрайкоме3.

Необходимо отметить, что использование личных связей было своеобразным способом местных чиновников уйти от «кадрового диктата» центра. В последней трети 1930-х годов такая практика подверглась со стороны политического руководства резкому осуждению, высшая власть усматривала попытки создания таким образом региональных кланов, блоки-

1Там же; ОДСПИ ГААО. Ф. 296. Оп. 1. Д. 255. Л. 78.

2«Как дым от пожарища…» (интервью с Е.Я. Котовой, женой бывшего первого секретаря Архангельского горкома) (Записала Л. Мельницкая) // Правда Севера (Архангельск). 1988. 21 сент.

3ВОАНПИ. Ф. 1858. Оп. 2. Д 2. Л. 95 об.

125

рующих исполнение решений центра на местах. Выступая на мартовском 1937 года пленуме ЦК ВКП(б), И.В. Сталин указывал, что в некоторых регионах, например, в Ярославской области, Казахстане, ответственные работники подбирались по «субъективным признакам», в аппарат набирали «знакомых, приятелей, земляков, лично преданных людей». В результате, по словам Сталина, вместо «руководящей группы» формировалась «семейка близких людей, артель, члены которой старались не обижать друг друга»1. В Северной областной парторганизации констатировали, что «артельщина» имела место как в бывшем крайкоме, так и в райкомах и горкомах Северного края. В сентябре 1937 года Д.А. Конторин, первый секретарь Северного обкома, в докладной записке на имя заведующего ОРПО ЦК ВКП(б) Г.М. Маленкова сообщал, что в организации «подверглась критике» деятельность бывшего первого секретаря Севкрайкома В.И. Иванова, «особенно в вопросах неправильного подбора руководящих кадров по принципу личной дружбы». Конторин указывал, что с приездом в 1931 году Иванова в Северный край «им была привезена группа работников, работавших вместе с ним в Средней Азии и на Северном Кавказе». К числу «людей Иванова» он относил секретарей Архангельского и Вологодского горкомов, соответственно Семина и Эльяшберга, заведующих отделами крайкома Хорошко и Туника, председателя крайплана Рознера2. На уровне районных органов в качестве примера приводился подбор руководящих кадров в Великоустюгском райкоме, где первый секретарь «т. Драчев привез с собой из Кичменского Городка хвост старых знакомых: т. Барболина – зав. культпропом, т. Семушина – зав. РОНО и др.»3.

1Сталин И.В. О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников. (Доклад и заключительное слово на пленуме ЦК ВКП(б). 3–5 марта 1937 г.). М., 1955. С. 30.

2ОДСПИ ГААО. Ф. 296. Оп. 1. Д. 77. Л. 30–32.

3Там же. Ф. 290. Оп 2. Д. 831. Л. 92.

126

В целом практика второй половины 1920-х – 1930-х годов показала, что центральное руководство нашло довольно четко действующий механизм кадрового регулирования на местах, который позволял контролировать подбор и расстановку чиновников в органах власти на местах. Он пронизывал снизу вверх все уровни региональной власти – от сельского Совета до края или области, замыкаясь, в конечном итоге, на ЦК партии. При этом в сферу действия партийного номенклатурного механизма входили все значимые должности в регионе, что исключало всякую инициативу «снизу» по формированию провинциального аппарата власти.

1930-е годы стали периодом дальнейшего развития номенклатурной системы, которая объективно способствовала упорядочению работы с кадрами руководящих работников, обеспечивала стабильность политической системы через их регулирование на местах. Номенклатурный работник был своеобразным «партийным крепостным»: он находился в полном распоряжении партийных комитетов, решением которых мог быть перемещен, «мобилизован», «переброшен» на любой участок управления. Это было особенно важно в чрезвычайных условиях, таких, например, как форсированная социалистическая модернизация, массовые репрессии, война и т.п., когда номенклатурная система сыграла положительную роль в обеспечении кадрового ресурса системы провинциальной. Между тем центральные власти и в последующем предпринимали неоднократные попытки реформировать номенклатурный механизм. Главной целью этих преобразований являлось повышение эффективности кадровой работы.

Однако партийная номенклатурная система не была законодательно оформлена, особенностью учетных документов была их изначальная секретность. В круг номенклатурного «назначенчества» входили выборные должности советских органов, что противоречило формальным конституционным основам советского государства. Контроль над назначением

127

провинциальных чиновников на должности находился в руках узкого круга лиц – членов бюро партийных комитетов всех уровней.

Итак, номенклатурная система стала главным механизмом контроля центрального руководства над региональной элитой. В конце 1920-х – 1930-е годы она способствовала решению социально-экономических и политических задач центра на Европейском Севере России. К концу 1930-х годов номенклатура превратилась в замкнутую, иерархичную систему с жестким и многоступенчатым отбором, в ходе которого «отсеивались» не удовлетворявшие критериям советской кадровой политики работники.

128

М.Г. Нечаев

Деятельность директора завода А.Г. Солдатова по улучшению социально-бытовых условий работы

ижизни рабочих и служащих моторостроительного завода

в40-х годах ХХ века

Предложенная российскому обществу социалистическая модель предполагала, что заботу о людях проявит государство. В результате в Советском Союзе произошло огосударствление социальной сферы. В этой системе не было места частной благотворительности, а роль попечителей брало на себя государства.

Однако, по мнению ряда исследователей, начиная с 1934 года наступает период неонэпа. И именно в этой ситуации появляется знаменитое постановление ЦИК и СНК СССР от 19 апреля 1936 года «О фонде директора предприятия за счет прибылей1. В этом постановлении «в целях упорядочения дела образования и расходования фондов премирования и улучшения быта работников на предприятиях» вместо существовавших до сих пор централизованных фондов и отчислений был установлен «единый фонд директора предприятия» за счет прибылей в размере 4 % от полученной предприятием чистой прибыли в пределах утвержденного плана и 50 % от сверхплановой прибыли. Средства из фонда директора расходовались распоряжением директора на мероприятия сверх утвержденного государственного плана по согласованию с фабричнозаводским комитетом профсоюзов. Единственной нормой, ограничивающей расход этих средств, являлось жилищное строительство, на которое необходимо было тратить не менее

1См.: Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам: в 5 т. 1917-1967 гг.: сборник документов за 50 лет. М.: Политиздат, 1967.

Т.2. 1929–1940 гг. С. 587–588.

129

50 % всего фонда. Это постановление давала совершенно новые возможности директорам завода, создавало им поле для социальной деятельности. И во многом все зависело от личности директора.

Карьера А.Г. Солдатова свидетельствует о том что он продвигался по служебной лестнице прежде всего за счет своих профессиональных качеств. В апреле 1930 года Анатолий Григорьевич окончил МВТУ по специальности инженерамеханика по автомобилестроению. В ноябре 1930 года А.Г. Солдатова призвали в Красную армию. Его как опытного специалиста направили на военно-производственную службу на Московский авиамоторостроительный завод № 24. После демобилизации он остался на этом заводе работать постоянно. За время работы на заводе с 30 сентября 1930 по 8 июня 1940 года последовательно шаг за шагом А.Г. Солдатов занимал все более высокие инженерно-технические должности: контролер (1930–1931 гг.); начальник технологического бюро (1931–1936 гг.); начальник отделения (1936–1937 гг.); начальник цеха (1937–1939 гг.); начальник заводского ОТК (1939 г.); начальник производства (1939–1940 гг.). Как писали в одной из характеристик на него, «работая около 10 лет на этом заводе, тов. Солдатов успешно справлялся с порученным ему делом, показал себя технически грамотным инженером и способным хозяйственным руководителем»1. В 1936 году за хорошее налаживание производства по выпуску авиамоторов он был награжден правительственным орденом «Знак Почета».

В июне 1940 года его назначили главным инженером завода № 33. В ноябре А.Г. Солдатова приняли в члены ВКП(б), а через месяц в декабре того же года приказом Наркома авиационной промышленности его назначили директором этого завода. К тому времени Анатолию Григорьевичу исполнилось 36 лет. В партию он вступил накануне своего назначения на

1 ПермГАНИ. Ф.105. Оп.262. Д.2806. Л.8.

130