Труд в постиндустриальном обществе

Таким образом, мы согласимся с оценкой постиндустриальной теории, как «весьма интересной версией современного этапа развития общества, претерпевающего глубокие технологические

икультурные изменения, многие существенные стороны которых схвачены этой теорией»262. Орлов также указывает на присущее ей «идеалистическое понимание общества, выраженное в фактически проведенной идее решающей роли знания в развитии по-

стиндустриального общества, знании как главном ресурсе или продукте этого общества»263. Социально-философский идеализм служит причиной того, что с позиций постиндустриализма необъяснимыми остаются общественные изменения – переход от аграрного общества к индустриальному и, далее, к постиндустриальному. Поскольку труд не выделяется в качестве общего фундамента развития общества, эти этапы предстают как оторванные друг от друга, хотя авторы стремятся убедить нас в обратном. Предпринятая Иноземцевым попытка выстроить целостную картину социального прогресса на основе изменений в осознании собственных интересов также неубедительна, поскольку не дает ответа на вопрос: почему меняются интересы?

Идеалистическое понимание общества дополняется, в известной мере, технократизмом. Как и институционалисты – создатели теории индустриального общества, постиндустриалисты считают, что капитализм в результате технического прогресса способен избавиться от присущих ему пороков и противоречий

иперерасти в более справедливое общество. Как показано В.В. Корякиным, в целом постиндустриализму свойственны попытки преодолеть технологический детерминизм институционализма и создать многофакторную теорию современного общества264. Однако переход от чистого технократизма к плюрализму

262См.: Орлов В.В., Васильева Т.С. Философия экономики / Перм. гос.

ун-т. Пермь, 2006. С. 184.

263Там же. С. 202.

264См.: Корякин В.В. Труд и единый закономерный исторический про-

цесс. Пермь, 2008. Ч. 1. С. 117–118.

121

elib.pstu.ru

не принес ожидаемого результата. Поскольку труд по-прежнему не был рассмотрен в качестве основы жизни общества и источника общественного богатства, его роль «досталась» технике. Постиндустриальная парадигма не вобрала и основных достижений марксистского анализа труда, в частности его разделения на конкретный и абстрактный.

От указанной позиции дистанцируется Кастельс, заявляя, что технология не определяет общество, хотя и влияет на все области человеческого существования. «Произошло следующее: процессы экономических, политических и культурных изменений были усилены и увеличены необычайно могущественными технологиями»265. Исходя из этого, современное общество Кастельс называет информационным (информациональным) капитализмом, подчеркивая его преемственность и общую сущность с капитализмом классическим. Однако и Кастельс «лишь в первом приближении и, в конечном счете, феноменологически раскрывает материальную природу трудовой деятельности, редуцируя ее, по сути, до способа оперирования вещами, которое является существенной, но всего лишь стороной материального производства»266.

Корякин указывает на прежний, домарксистский уровень абстракции человека как духовно-природного существа и его сущности, на котором фактически строятся теории постиндустриального общества. В них нет понимания человека как инте- грально-социального существа, способом развития которого является производство себя, других людей, условий существования. «Коренным недостатком технократизма является то, что он стремится выяснить не причины движения общества в технике, а причины движения техники в ней самой, но, не обнаруживая таковых, пускается на их поиск в области человеческого мыш-

265Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура.

М., 2000. С. 21.

266Корякин В.В. Труд и единый закономерный исторический процесс.

Пермь, 2008. Ч. 1. С. 143.

122

elib.pstu.ru

ления... он стремится обнаружить причины движения общества

ивсего многообразия его явлений в несубстанциальных свойствах и сторонах общественной жизни»267.

Однако теории постиндустриального общества не лишены определенных эвристических достоинств. Прежде всего, в них собран и обобщен богатейший статистический материал, дающий весьма адекватную эмпирическую базу для последующей философской рефлексии. Их важное приобретение – выявление эмпирических зависимостей всего многообразия общественных явлений от характера техники и технологии. Для них характерно

иопределенное внимание к человеку, роли так называемого «человеческого капитала». Сегодня, по данным Всемирного банка, «доля основных производственных фондов (оборудования, зданий, сооружений и машин) составляет в структуре национального богатства США 19 %, природных ресурсов – 5 %, а человеческого капитала – 76 %. В европейских странах соответствующие показатели равны 23,2 %, 2,8 % и 74 %»268. Но без адекватного определения сущности человека, без вскрытия субстанциального характера труда, эти факты могут быть лишь феноменологически описаны, но не объяснены.

«Между тем ... теория постиндустриального общества фактически дает новые убедительные аргументы в пользу материалистического понимания истории»269. Для того чтобы их проанализировать, необходимо сравнить постиндустриальные теории с современными марксистскими исследованиями, посвященными информационному обществу. Дайер-Визефорд доказывает, что, с одной стороны, постиндустриалисты создавали свои концепции, заимствовав многое из марксизма. «Трактовка

267Корякин В.В. Труд и единый закономерный исторический процесс.

Пермь, 2008. Ч. 1. С. 147–148.

268Осадчая И.М. Экономический рост, распределение доходов и политика государства // Наука и жизнь. 2005. № 2.

269Орлов В.В., Васильева Т.С. Философия экономики / Перм. гос. ун-т.

Пермь, 2006. С. 203.

123

elib.pstu.ru

основных понятий: прогресс, материализм, освобождение и, конечно, революция – прямо взята из марксизма… Многие из самых выдающихся современных "информационных революционеров" – марксисты; даже те из них, кто изменил марксизму в поисках нового кредо, сохранили прежние основы своих взглядов»270. Он согласен с Х. Хертсбергом, что «три волны» Тоффлера – это общественно-экономические формации Маркса. С другой стороны, эти теории создавались в полемике с единственным оппонентом – марксизмом.

Вскрывая причины появления теорий постиндустриального общества, Дайер-Визефорд говорит, что толчком к их созданию послужила концепция «конца идеологии» 1950–1960-х годов, когда в условиях тихого послевоенного времени страны Европы

иСША представили успешную социально-экономическую модель развития, к которой, по мнению многих ученых, социалистическим и развивающимся странам необходимо было стремиться. В этих условиях, в том числе Д. Беллом, была создана концепция «конца идеологии», которая на самом деле провоз-

глашала конец революционного потенциала марксизма, конец альтернативы либеральному капитализму271. Однако западное «общество всеобщего благоденствия» отнюдь не было тихим

испокойным, как хотелось его идеологам. «Развитое индустри-

альное общество лихорадило: его военная машина застряла в джунглях Вьетнама, его городские гетто горели, крупнейшие автомобильные предприятия были парализованы конфликтами с рабочими, университеты восстали… "Второе пришествие" Белла как пророка постиндустриализма можно оценивать как реакцию на эти события... Столкнувшись со столь неожиданными явлениями, ученые решили, что единственное объяснение им – рождение абсолютно иного социального порядка»272. Эта

270Dyer-Witheford N. Cyber-Marx: Cycles and Circuits of Struggle in High Technology Capitalism. P. 27. URL: http://www.fims.uwo.ca/people/facul- ty/dyerwitheford/index.htm (дата обращения: 14.07.2009).

271Ibid. P. 28.

272Ibid. P. 29.

124

elib.pstu.ru

идея обросла множеством вариантов – правых и левых. «Самая влиятельная из них – теория Белла, из которой сегодня выросла концепция информационной революции, послужила "футурологическим гидом" для американской политики и общественного мнения»273. Дайер-Визефорд указывет, что «для развития новой теории Беллу необходимо было все время держать в голове "враждебное присутствие Маркса" на Кубе, во Вьетнаме, в теориях "новых левых", в лозунгах рабочих и студентов Парижа, Турина и Детройта»274. Он считает, что Белл, создав во многом совпадающую с марксизмом теорию, нашел таким образом способ искусно отойти от Маркса в трактовке «второго сценария». «Знание, – говорит Белл, – придет на смену и труду, и капиталу, станет основным фактором производства… Появление нового класса профессионалов и техников следует из квазимарксистской логики, поскольку новый класс признается основным субъектом производства и истории, но его революционная сила отрицается»275. Дайер-Визефорд считает, что эта идеалистическая позиция отвергает идею исторического противостояния труда и капитала.

Р. Кокс (Социалистическая партия Великобритании) указывает на существенные различия марксистской и постиндустриальной парадигм276. Если постиндустриалисты, к примеру Р. Хейлбронер, указывали на снижение напряженности классового конфликта между элитой традиционного индустриального капитализма и возникающими элементами иерархически не организованной постиндустриальной структуры, то марксисты скорее согласятся с Э. Тоффлером в том, что Третья индустриальная революция ускоряет «всеобщий кризис индустриализма» и порождает новый тип общества. В марксизме приоритет в раз-

273Dyer-Witheford N. Cyber-Marx: Cycles and Circuits of Struggle in High Technology Capitalism. P. 29. URL: http://www.fims.uwo.ca/people/facul- ty/dyerwitheford/index.htm (дата обращения: 14.07.2009)

274Ibid. P. 29–30.

275Ibid. P. 32.

276См.: Cox R. Towards Post-Industrial Capitalism? URL: http://www.worldso- cialism.org/spgb/dec98/postind.html (датаобращения: 04.07.2010).

125

elib.pstu.ru

витии общества отдается производительным силам. Развиваясь и приходя в противоречие с производственными отношениями, сдерживающими их, производительные силы становятся причиной социальной революции как результата классовой борьбы,

вкоторой политическая победа прогрессивного класса и установление новой системы отношений собственности и способа производства в целом больше соответствуют прогрессивным производительным силам. Производительные силы выступают двигателем истории. Теория постиндустриализма, согласно Коксу, впадает в технологический детерминизм, забывая об отношениях собственности и сводя производительные силы к технологии. Для марксизма технологический прогресс – это не автономный, независимый от общества процесс, поэтому он обусловлен обществом и сам является условием для общества. Следующее различие состоит в отношении к новому субъекту труда

впостиндустриальном обществе. Постиндустриалисты говорят о смене фордизма тойотизмом, который подразумевает рост информационных технологий и вытеснение из производственного процесса традиционных управленческих структур. Иерархическая система принятия решений заменяется многофункциональными командами рабочих, самоорганизующихся на каждой ступени производства – от дизайна до контроля качества, где каждый член команды вносит вклад в процесс непрерывного развития производства. При этом каждый имеет доступ ко всем электронным источникам информации, генерируемой внутри компании.

Сточки зрения социалистов, такой вариант развития предшествует появлению многофункционального работника, которого Маркс считал опорой социалистической системы производства. Это также подтверждает наличие связи между мотивацией и более справедливым распределением функции принятия решений. Однако было бы наивным рассматривать эти прогрессивные явления вне капиталистического контекста. Их внутреннее противоречие выражается в серьезном сокращении числа занятых рабочих, значительном удлинении рабочего дня и по-

126

elib.pstu.ru

вышении уровня стресса, вызванного необходимостью приспосабливаться к способам работы, диктуемым командой и ее давлением. Сфера услуг также страдает от структурной безработицы. По мнению Дж. Рифкина («Конец работы»), если на горизонте не появится новый сектор экономики, способный создавать новые вакантные места, мы столкнемся со стремительно растущей безработицей, в лучшем случае замаскированной ростом случайных заработков.

Однако основное отличие марксизма от постиндустриализма касается концепта человеческой деятельности: в то время как марксизм видит в человеческих индивидах творцов истории, постиндустриализм видит историю как результат «автономного» развития идеологии.

Именно это отличие не позволяет марксистам говорить о появлении принципиально нового общества. Первым, кто оха-

рактеризовал постиндустриальное общество как поздний ка-

питализм, опираясь на экономические теории Кейнса и Шумпетера, был Мандель277. К этой оценке присоединился и ДайерВизефорд. «Я считаю, что информационная эпоха, будучи еще далека от разрешения исторического противоречия между капиталом и его "работающими предметами" (наемными рабочими – В.Г.), создает для них последнее "поле битвы"; что новые высокотехнологичные компьютеры, телекоммуникации и генная инженерия оформляются как инструменты беспрецедентного мирового порядка, к которому пришло всеобщее товарное производство и, что парадоксально, вырастая из этого порядка, появляются силы, направленные на создание совсем другого будущего – основанного на общественном распределении богатства – коммунизма XXI века»278. Среди отечественных интерпретаторов постиндустриальных теорий подоб-

277См.: Mandel E. Late Capitalism. London: New Left Books, 1975.

278Dyer-Witheford N. Cyber-Marx: Cycles and Circuits of Struggle in High Technology Capitalism. P. 2. URL: http://www.fims.uwo.ca/people/faculty/dyer- witheford/index.htm (дата обращения: 14.07.2009).

127

elib.pstu.ru

ной позиции придерживается В.В. Орлов279. С. Губанов280, И. Ларионов, А. Орлов и В. Орлов конкретизируют это понятие с помощью понятия «государственно-корпоративного капитализма, который стал социально ориентированным» 281. Имея в виду развитые страны, В.В. Кочетков и Л.Н. Кочеткова пишут: «Так в чем тогда подлинная новизна постиндустриального общества? Наш ответ – в научном подходе к управлению общественным развитием, что наиболее выпукло и ярко отразилось в становлении и развитии такого чисто западного феномена, как социальное государство»282. Возвращаясь к полемике монетаристов и кейнсианцев с позиций теорий постиндустриального общества, вновь убеждаемся в правоте последних.

279См.: Орлов В.В., Васильева Т.С. Философия экономики / Перм. гос. ун-т. Пермь, 2006.

280См.: Губанов С. Неоиндустриализация плюс вертикальная интеграция (о формуле развития России) // Экономист. 2008. № 9. С. 3–27.

281Ларионов И., Орлов А., Орлов В. К вопросу об этапе современного капитализма (о формуле развития России) // Экономист. 2009. № 2. С. 53.

282Кочетков В.В., Кочеткова Л.Н. К вопросу о генезисе постиндустриального общества // Вопросы философии. 2010. № 2. С. 25.

128

elib.pstu.ru

§ 2. Всеобщий труд как новая историческая форма труда

Характеризуя постиндустриальное общество как поздний капитализм, современные марксисты, по сути, связывают его с последней стадией перехода от капитализма к социализму. И в этом аспекте они тоже противостоят теоретикам постиндустриализма. Белл выделяет в работах Маркса два «построения» (сценария) перехода, ни один из которых, по его мнению, не осуществился

вдействительности. «В "Капитале" (особенно в главе 23 первого тома – "Историческая тенденция капиталистического накопления") К. Маркс начертил основную схему социального развития: структура нового общества, заметил он, а именно обобществленная организация производства, находится полностью готовой во чреве старого; она отражает усиливающееся противоречие между обобществленным характером промышленности и "закованным

вкандалы способом производства", созданным "монополией капитала"; происходит поляризация социума, уменьшается число магнатов капитала, и неуклонно возрастает численность пролета-

риата; характер нового общества становится несовместимым с капиталистической формой старого, в конце концов "его оболочка разлетается на куски", и наступает эпоха социализма. Метафора является биологической, процесс выглядит имманентным, траектория развития – односторонней.

И события, конечно, не развернулись подобным образом»283. Мы считаем, что это верно лишь отчасти. Если принять во внимание «самую вопиющую экономическую проблему нашего времени»284 – колоссальный рост неравенства в мировом масштабе, «первый сценарий» Маркса перестает выглядеть столь нереальным. Концентрация капитала также возросла до невероятных размеров. «Сегодня насчитывается 35 тысяч транснациональных

283Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М.: Academia, 1999.

С. 72–73.

284Greig A., Hulme D., Turner M. Challenging global inequality: development theory and practice in the 21 century. London; New York; Canberra, 2007. P. 1.

129

elib.pstu.ru

корпораций, но правит бал какая-нибудь сотня их, а то и того меньше. По оценкам журнала "Экономист", 5 крупнейших ТНК контролируют более половины мирового производства товаров длительного пользования, самолетов, электронного оборудования, автомобилей и другой продукции. Шесть промышленных гигантов обеспечивают три четверти добываемой в мире нефти и 95 % железной руды. Особенно значительна степень концентрации в отраслях, связанных с информационными технологиями. Например, 2–3 компании практически контролируют международную сеть телекоммуникаций»285.

Белл утверждает, что основным для Марксова анализа является допущение «чистой формы», анализ, построенный на модели «чистого капитализма». Как показано Орловым, Белл абсолютизирует прием идеализации, применяемый Марксом в первом томе (товары продаются по стоимости и другое). Эти допущения «касаются не общей трактовки Марксом путей перехода от капитализма к социализму, а лишь первого тома, во втором и в третьем томах эти упрощения снимаются. Поэтому утверждение Белла... основано на явном игнорировании действительной логики построения "Капитала"»286.

«Второй сценарий» связан, по Беллу, с появлением «нового» среднего класса управляющих, «белых воротничков» из числа рабочих. К тому времени, как Маркс начал писать третий том «Капитала», в обществе произошли три крупных структурных изменения:

с ростом банковской системы накопление капитала стало зависеть от накоплений общества в целом;

революционный переворот, вызванный появлением корпораций, в результате чего произошло отделение собственности от менеджмента, что повлекло за собой возникновение в обще-

285Хорос В.Г. Постиндустриальный мир – ожидания и реальность (к постановке проблемы) // Постиндустриальный мир и Россия. М.: Эдиториал УРСС, 2001. С. 13.

286Орлов В.В., Васильева Т.С. Философия экономики / Перм. гос. ун-т.

Пермь, 2006. С. 199.

130

elib.pstu.ru