Фантазирование и проектирование

Проектирование отличается от чистого фантазирования, по­мимо всего прочего, соотнесенностью с наличным запасом знания. Если я воображаю, что стану суперменом или обрету магические способности, и мечтаю о том, что я совершу после этого, – это еще не проектирование. В чистой фантазии я не стеснен никакими ограничениями, налагаемыми реальностью. В моей власти устанавливать, что находится в моей досягаемо­сти, и определять, что я могу. Ради собственного удовольствия я могу представить в фантазии, что будут реализованы все ус­ловия, от которых зависит достижение моей сфантазирован­ной цели сфантазированными средствами в сфантазированной ситуации, либо какие-то из этих условий, либо никакие. В та­ком чистом фантазировании мои возможные шансы полнос­тью определяются моим желанием. Это мышление в оптатив­ном модусе.

Проектирование исполнений, или явных действий, в свою очередь, представляет собой мотивированное фантазирование – мотивированное именно предвосхищенным последующим намерением осуществить проект. Осуществимость проекта на практике есть условие всякого проектирования, могущего быть переведенным в цель. Проектирование этого рода является, стало быть, фантазированием в заданных или, лучше сказать, навязанных рамках, и навязываются они самой реальностью, в которой проектируемое действие должно будет быть осуще­ствлено. В отличие от простого фантазирования, это мышле­ние не в оптативном, а в потенциальном модусе. Эта потенци­альность, эта возможность исполнения проекта, предполагает, например, что моим проектированием в воображении могут приниматься в расчет лишь цели и средства, которые я считаю находящимися в моей актуальной или потенциальной досяга­емости; что мне не дано права в ходе моего фантазирования произвольно менять те элементы ситуации, которые выходят

за пределы моего контроля; что все шансы и риски должны быть взвешены в соответствии с моим наличным знанием воз­можных событий этого рода в реальном мире; короче говоря, что, согласно моему наличному знанию, проектируемое дей­ствие, по крайней мере, как тип, осуществимо, а его средства и цели, по крайней мере, как тип, оказались бы в наличии, если бы это действие происходило в прошлом. Выделенное курси­вом ограничение очень важно. Совсем не обязательно, чтобы «то же самое» проектируемое действие было заранее пережи­то и, следовательно, узнано во всей его индивидуальной уни­кальности, со всеми его уникальными целями и средствами. Будь это так, мы никогда не могли бы спроектировать ничего нового. Однако в понятии проекта предполагается, что проек­тируемое действие, его цель и его средства остаются совмести­мыми и согласованными с этими типичными элементами си­туации, которые, согласно нашему опыту, наличному во время проектирования, до сих пор гарантировали если уж не успех, то, по крайней мере, практическую осуществимость типичес­ки подобных действий в прошлом.

Основания практической осуществимости

Но каковы элементы ситуации, с которыми проектируемое дей­ствие должно оставаться согласованным и совместимым, что­бы быть предвосхищенным в качестве выполнимого, и чем конституируется их типичность? Не углубляясь в детальный анализ этой чрезвычайно сложной проблемы, можно очень огрубленно разграничить два набора переживаний, на которых основывается допущение практической осуществимости про­ектируемого действия.