3. «Весна» русского рока

Как в свое время питерские группы отодвинули на задний план московские, так теперь уральские и сибирские группы отодвинули питерские. На Урале стало преобладать то направление рока 90-х, которое И. Кормильцев и О. Сурова условно назвали «западническим» (а я, столь же условно, – «артистическим»), а в Сибири – другое направление, «почвенническое» (КормильцевСурова), или «панковское»³⁸. Именно в этот исторический момент «рок-н-ролл» (как его тогда называли) 80-х гг., вполне определенно привязанный к известной музыкальной традиции, сменился так называемым «русским роком», способным поглощать и переваривать любые музыкальные стили.

Сам факт подобной трансформации свидетельствовал, что рок уже сложился и осознал сам себя как явление, лежащее не в области музыки, а в области мировоззрения. Никакого особенного «рокерского мировоззрения», естественно, не возникло – рокеры оставались носителями разных взглядов, но было осознано наличие какой-то общей мировоззренческой платформы, на которой каждый затем уже строил свое.

Именно в этой платформе была заложена проблема, которую оставили в наследство следующему поколению рокеров «Зоопарк» и ранний «Аквариум», – проблема невозможности жить, не выходя из действительности.

3.1. Кто еще мертв, а кто уже нет: Первые опыты молодежной саморефлексии

В начале 80-х запоздавший по сравнению с западным советский «рок-н-ролл» сообщал своим адептам ощущение «последних из могикан» – последних носителей великой идеи, о которой, впрочем, уже и сами носители имеют представление смутное... но тем более величественное:

Какие нервные лица – быть беде;

Я помню, было небо, я не помню где…

Отныне время будет течь по прямой;

Шаг вверх, шаг вбок – их мир за спиной.

Я сжег их жизнь, как ворох газет 

Остался только грязный асфальт;

Но рок-н-ролл мертв, а я еще нет…

Локоть к локтю, кирпич в стене;

Мы стояли слишком гордо – мы платим втройне:

За тех, кто шел с нами, за тех, кто нас ждал,

За тех, кто никогда не простит нам то,

что

Рок-н-ролл мертв – а мы еще нет…

(«Аквариум», Рок-н-ролл мертв, «Радио Африка», 1983)

Следующему поколению пришлось убедиться, что всё обстоит как раз наоборот. По-прежнему неясный источник вдохновения «рок-н-ролла» бил теперь только сильнее, но зато в сравнении с этим жизнеспособность рокеров стала выглядеть более чем проблематично.

Ощущение этого периода «весны»³⁹ русского рока – когда «рок-н-ролл» окончательно доказал, что если кто-то еще и мертв, то он уже нет, – естественно отливалось в форму довольно злой пародии на Б.Г. (в дополнение к Рок-н-ролл мертв тут нелишне будет вспомнить и другой «хит» Б.Г. начала 80-х – Иван и Данило⁴⁰). Вот одна из песен к тому времени уже достаточно окрепшего Егора Летова:

Луна словно репа, а звезды – фасоль

Спасибо, мамаша, за хлеб и за соль

Души корешок, а тело ботва

Веселое время наступает, братва

Весенний дождик поливал гастроном

Музыкант Селиванов удавился шарфом

Никто не знал, что будет смешно

Никто не знал, что всем так будет смешно

Маленький мальчик нашел пулемет

Так получилось, что он больше не живет

На кухне он намазал маслом кусок

Пожевал, запил и подставил висок

А пока он ел и пил из стакана

Поэт Башлачев упал, убился из окна

О-o-ей, сработал капкан

Еще один зверек был предан нашим рукам

Мир пробудился от тяжелого сна

И вот наступила еще большая весна

<…>

От своей авторучки я сломал колпачок

По дороге навстречу шел мертвый мужичок

Завтрак, ужин и обед

Мужичок мертв, а мы еще нет...

Веселое время наступает, друзья

О-ей, веселее некуда, о-ей, веселей нельзя

О-ей, веселее некуда, о-ей, веселей нельзя

(Вершки и корешки, «Русское поле экспериментов», 1989)

Ближе к реальности оказались популярные в те годы детские стишки в стиле «черного юмора», а не возвышенная рефлексия рокеров старшего поколения (думаю, нет надобности говорить о том, насколько данный летовский текст исторически достоверен). Конечно, Летову в 1989 г. было далеко до осмысления событий – тогда было просто не до этого.

То же самое происходило и на противоположной («уральской», а не «сибирской») стороне русского рока: Падал теплый снег «Наутилуса» (1988) – такие же непосредственные впечатления от самоубийства (совершенно реальной истории), которые точно так же «примеряются» на себя. Первые шаги в уже более отстраненном осмыслении тех же событий также шли параллельно в Сибири и на Урале.

Смерть и самоубийство естественно заполнили собой опустевший было к концу 80-х идейный центр русской рок-культуры. Никаких конкурирующих идей не было даже близко.