Belokrenitskiy_V_Ya_Natsii_i_natsionalizm_na_musulmanskom_Vostoke

рованы или оказались близкими по своим функциям и структуре западным политическим институтам, что в глазах арабской общественности делает их нелегитимными, так как они не соответствуют законам шариата. Это порождает конфликтогенность и придает непрогнозируемую нелинейность социаль- но-политическому развитию государств региона, порождая многочисленные противоречия и конфликты как на внутригосударственном, так и на региональном уровнях.

Важнейшим геополитическим фактором в арабском мире является институт конфессиональной идентичности, который зачастую соперничает, а в некоторых случаях полностью отрицает национальную­ идентичность народов. Так, если обратиться к монархическим государствам арабского мира, то их население считает себя единой арабской нацией, живущей по законам ислама. Что же касается светских государств республиканского типа, то в Северной Африке и на Ближнем Востоке люди считают себя прежде всего египтянами, ливийцами, тунисцами, сирийцами, а уже потом арабами. Еще больше национальная­ идентификация проявляется в Турции, Иране, Афганистане и Пакистане. Их население не является арабским, хотя во всех этих странах люди исповедуют ислам. Вышеуказанные факторы позволяют сформулировать понятие региональной национальной­ идентичности, нашедшей отражение в совокупности неформальных социальных институтов и культурно-кон- фессиональных форм, которые имеют большую значимость по сравнению с формальными политическими институтами, построенными по западному образцу.

Обобщая теоретико-методологические подходы к исследованию политических институтов, А. Вендт выдвинул концепцию умеренного конструктивизма8, согласно которой формальные и неформальные институты призваны выполнять следующие функции:

—снижение уровня внутригосударственной и региональной неопределенности и обеспечение общественно-политической стабильности на различных уровнях;

—создание силовых ограничений на политику внерегиональных, региональных и внутригосударственных общественных и политических субъектов;

—формирование условий для конструктивного сотрудничества и взаимопомощи стран арабо-исламского мира;

—уменьшение влияния социально-политической энтропии путем упорядочивания и регулирования социально-политических процессов;

—создание благоприятных условий для эффективной деятельности международных организаций и комиссий по реализации проектов экономического развития, государственного строительства и ликвидации последствий гуманитарных, техногенных и природных катастроф;

—способствование переводу конфликтов из области силового решения в сферу дипломатии и миротворчества.

Однако абстрактные положения теории умеренного конструктивизма А. Вендта оказались не соответствующими реалиям Ближнего и Среднего Востока. Дело в том, что роль формальных политических институтов в араб-

221

ском мире несравненно низка по сравнению с влиянием неформальных социальных институтов. Это обстоятельство и определяет конфликтную составляющую региональной и внутригосударственной политики стран данного региона.

Взаимодействие ближневосточных государств зачастую характеризуется «игрой с нулевой суммой» (согласно которой действует принцип: «победитель получает всё») ввиду определяющей роли военной силы при решении регио­ нальных проблем и бескомпромиссного отстаивания противоборствующими сторонами своих интересов. Примерами могут служить события в Ливии, Египте, Йемене и Сирии. Это является причиной того, что международные организации арабского мира функционируют неэффективно и не создают основу для конструктивного диалога и сотрудничества государств. Этим обстоя­ тельством пользуются внешние акторы международной политики, которые, пользуясь отсутствием единства в рядах арабских государств, решают региональные проблемы в своих интересах, играя на межгосударственных противоречиях, а зачастую применяя военную силу для оказания помощи одной из противоборствующих сторон. Показательным примером является череда государственных переворотов в Северной Африке и на Ближнем Востоке, когда при низком авторитете региональных международных организаций и слабости светских государственных институтов арабского мира данный регион погрузился в хаос противостояния правительственных сил и вооруженной оппозиции, пользовавшейся иностранной военной поддержкой для свержения существующих режимов9.

Для сравнения следует отметить, что положительным примером высокой институализации государств является Западная Европа. Здесь имеет место органическое сочетание неформальных и формальных политических институтов, которые создают основу для эффективного взаимодействия и сотрудничества с «положительной суммой», что означает получение взаимной выгоды всеми участниками политического процесса. Благодаря этому фактору роль силовых структур государства в решении внутригосударственных и региональных проблем сведена к нулю. В этих условиях на первый план выходят дипломатические методы решения проблем. Это определяет эффективность работы европейских международных организаций. Они не вмешиваются в политику правительств государств региона, применяя исключительно дипломатические и экономические рычаги воздействия для разрешения кризисных проблем, что дает им возможность оказывать влияние на стабилизацию социально-политической обстановки не только в ведущих государствах ЕС, но и в странах, расположенных на периферии европейского континента10.

Сравнительный анализ роли политических институтов Европы и стран арабского мира показывает, что в регионе Ближнего и Среднего Востока имеет место минимальный уровень институализации, создающий значительную степень неопределенности развития социально-политической обстановки, следствием чего является рост социальной энтропии и нестабильности как на внутригосударственном, так и на региональном уровнях, инициирую­ щих различного рода вызовы и угрозы, непосредственно влияющих на ре-

222

гиональную и глобальную безопасность. Государства Ближнего и Среднего Востока фактически не придерживаются в своей внешнеполитической деятельности принятых в мировом сообществе общих стандартов и принципов. В данном регионе не существует механизмов экономического и силового принуждения законам международного права, что создает дополнительные условия для хаотизации международных отношений и создает предпосылки для превращения региона в сплошную «серую зону» социально-политической бифуркации, что и проявилось в событиях 2011 г. в Северной Африке и на Ближнем Востоке11. Поэтому любые рациональные­ стратегии крупных внерегиональных игроков в рамках данного региона, как отмечает А.А. Казанцев12, нейтрализуются отсутствием информации о действии сторон в «дилемме узника»13, что создает условия (иными словами, порождает аттрактор) для применения военной силы при решении региональных проблем.

В этой связи ведущие державы Запада, позиционирующие себя в качестве политических институтов мирового уровня, берут на себя функцию обеспечения региональной стабильности и международной безопасности на основе западной модели мироустройства с использованием следующих принципов: приоритет прав атомарного индивида социума над общественными интересами, т. е. доведенный до крайней примитивизации принцип «прав человека»; наличие политической системы со свободными выборами и разделением властей как единственной легитимной формой политического устройства — принцип «демократии»; свободное распределение ресурсов на глобализированном рынке товаров и услуг как единственная эффективная форма хозяйствования — принцип «рыночной экономики»; приори­ тет международного права над национальными законодательствами госу- дарств — принцип «ограничения национального­ суверенитета». Последний принцип подразумевает тенденцию исчезновения такого политического института, как национальное­ государство под воздействием расширяющегося глобального рынка и всемирной системы коммуникаций14.

Именно данный набор принципов внедряется Соединенными Штатами и их союзниками, действующими врамках такихмеждународных организаций, как МВФ, ЕС и НАТО. Однако декларируемые Западом в качестве универсальных вышеперечисленные принципы не лишены внутренних противоречий. Это хорошо осознаётся общественностью арабо-мусульманского мира. Например, демократия, означающая господство большинства над меньшинством, противоречит западным правам человека. Декларируемое равенство людей противоречит основам рыночной экономики. Приоритет принципа международного права над национальными­ законодательствами на практикереализуетсячерезразличныемиротворческиеоперациии«гуманитарные интервенции», использующие двойные стандарты в соответствии с политическими интересами США как мирового гегемона.

Причинами безуспешности попыток Запада трансформировать арабо-ис- ламский мир в соответствии со своими цивилизационными стандартами является то, что индивидуализм и эгоизм социального индивида западного общества противоречит принципам кланово-групповой лояльности и вер-

223

ности принципам ислама. Экономика свободного рынка не вписывается в системы, основанные на кланово-групповых взаимоотношениях и нормах шариата. Приоритет международного права над национальным порождает национализм, антиамериканизм и антизападничество. Политические элиты ближневосточных государств хорошо осознают тот факт, что глобализация мира ведет к его делению на управляющий центр, находящийся в ведущей стране западного мира — США, и эксплуатируемую им периферию.

Это порождает сопротивление процессам глобализации в странах «третьего мира» в форме возрождения конфессионально-цивилизационной идентичности народов. Следствием этого является возврат к традиционным общественнымукладамкакпровереннымформамгосударственногоустройства15. Ответом арабо-исламского мира на глобализацию является ренессанс языкового и культурно-конфессионального самоутверждения16, принимающий в некоторых странах формы вооруженной борьбы и террористических актов против экспансии идеологии, моделей политического устройства и культурных «ценностей» западного мира17.

Турбулентность социально-политической жизни арабских обществ говорит о том, что во многих исламских странах, а также в странах, не являющихся исламскими, но в которых имеется значительная часть мусульманского населения, наблюдается тенденция кризиса национальной государственности. Анализ показывает, что в 27 из 48 исламских государств политические системы находятся в состоянии неустойчивости18. Социальная энтропия ара- бо-исламских обществ растет. Центральные правительства оказываются не в состоянии обеспечить внутреннюю стабильность и общественную безопасность. Эффективность их действий снижается, а в некоторых случаях наблюдается полная деградация государственных институтов и скатывание стран в состояние хаоса, анархии и войны «всех против всех». О таких государствах можно сказать, что там в полной мере наблюдается кризис национальной­ государственности. В таких государствах, как Ирак, Афганистан, Сомали, Судан, Чад, Нигер, Западная Сахара, Палестина, Ливия, центральные власти не способны контролировать ситуации на своих территориях19.

Если проследить историю возникновения национальных­ государств арабского мира, то следует отметить, что после окончания Второй мировой войны произошло крушение колониальной системы и эти страны попали в зоны западного или советского влияния. После получения независимости во главе государств оказались люди, получившие западное или советское образование, что определило их политическую ориентацию. Из 48 стран исламского мира 31 получила независимость в ходе распада колониальной системы в период с конца 1940-х до начала 1970 х гг. Это была эпоха «национального­ романтизма», когда идеи возрождения и строительства национальной­ государственности всколыхнули народы стран арабского мира.

Однако к концу ХХ в. начался кризис идеологии национально­ - государственного строительства, причиной которого были чуждые исламу идеи, привнесенные иностранным образованием и светским мышлением национальных­ элит. Главной причиной при этом был фактор непризнания

224

легитимности принципов построения светского национального­ государства со стороны идеологов ислама. Глобализация поставила под сомнение такие базовые парадигмы в сознании арабского социума, как национализм и социализм, на основе которых строились государства по западной и советской моделям политического устройства в предыдущий исторический период. В результате начался процесс сначала делегитимизации, а затем и скрытого демонтажа государственных институтов арабского мира. Это нашло выражение в возникновении маргинальных общественных групп и антисоциальном поведении их членов, росте преступности, приведших к росту социальной энтропии, социальным войнам населения против собственного государства.

Таким образом, исламский мир дал асимметричный ответ на вызовы западной глобализации. Но это были не поиски чего-то нового, а возвращение в архаику, к истокам ислама, традиционным ценностям, заложенным во времена пророка Мухаммеда и правления четырех праведных халифов. Можно с уверенностью констатировать, что феномен возрождения исламского фундаментализма проявился в реакции отторжения со стороны исламской «уммы» глобализации, выразившейся в деструкции светской государственности в государствах Ближнего Востока20.

Противодействие процессам глобализации и вестернизации в государствах Ближнего и Среднего Востока объясняется тем обстоятельством, что ислам задает особую социализацию личности в общественной структуре, принципиальным образом отличающуюся от личностных качеств западного социального индивидуума и требований к нему в западных государственных структурах, что подрывает легитимность принципа светского построения государства в глазах «арабской улицы». Поэтому кризис национального­ государства в арабском мире можно охарактеризовать следующей формулой: «За распадом национального­ государства стоит дефицит легитимности его существования»21.

Для мусульман исламская концепция государства базируется на религии. Поэтому настроениям «уммы» (арабской улицы) соответствует требование деструкции национального­ государства, как построенного на неисламских ценностях, общественное мнение которой убеждено в том, что только на обломках национальных­ государств можно построить идеальное исламское государство в соответствии с требованиями Корана.

Анализ динамики кризисных тенденций в национальных­ государствах исламского мира показывает, что процессы деструкции светских институтов государственности имеют следующую периодизацию22.

На первом этапе начинается процесс дискредитации легитимности идеи национального­ государства, который является начальной фазой зарождения кризиса. Здесь важную роль играют политические катаклизмы, доказывающие неэффективность национального­ государства в глазах населения стран, которые они затронули. Это приводит сначала к разочарованию, а затем и к потере легитимности данной идеи в общественном сознании. Ярким примером тому является судьба Сомали и волна революций в арабском мире,

225

уничтожившая авторитарные националистические режимы в Тунисе, Египте и Ливии.

На втором этапе наблюдается деградация политических институтов национального­ государства вследствие клановости, коррумпированности чиновников и отсутствии социальных лифтов. Это приводит к ослаблению доверия и пониманию необходимости их демонтажа. При этом особую остроту кризису национальной­ государственности в странах исламского мира придает отставание экономики и развития хозяйственной инфраструктуры от опережающего роста населения страны, ведущих к обострению многочисленных социальных проблем. Это, в свою очередь, ведет к усилению влияния партий и движений радикального политического ислама. Наличие данной тенденции привело к оттоку на Запад миллионов получивших светское образование выходцев из мусульманских стран, несогласных со сложившейся ситуацией, что создало условия для еще большей маргинализации оставшейся части населения, представители которой по каким-либо причинам не сумели покинуть страну. Это ухудшило социально-политическую обстановку в странах с республиканской формой правления и создало кризиснуюобстановку в сферах экономики, науки, образования и культуры вследствие дефицита квалифицированных кадров. Политические режимы были вынуждены опираться на «человеческий материал» старших поколений, чье мировоззрение сложилось еще в эпоху господства идей национализма и арабского социализма. И эти процессы развивались на фоне необоснованных социальных ожиданий населения в улучшении своего материального положения по сравнению с уровнем жизни в более благополучных странах, подогреваемых западным спутниковым телевидением, Интернетом и общением в социальных сетях.

На третьем этапе происходит революционное разрушение политической системы национального­ государства в ходе народных волнений, уничтожающих неисламские политические институты и связанные с ними политические режимы в государствах Северной Африки и Ближнего Востока.

На четвертом этапе возможно вмешательство внешних сил с целью политической реконструкции государства в соответствии с целями участвующих в противоборстве сторон. Типичным примером является Египет, в котором сначала победило движение «Братья-мусульмане», а через год оно ушло с политической арены под напором сторонников светского построения государства с арабской спецификой. Но так бывает не везде. Если государство не обладает значительными геополитическими ресурсами (наличие запасов углеводородов, минерального сырья, демографического и конфессионального потенциалов, особого географического положения), то внешние акторы оставляют данное государство в состоянии социально-политического хаоса, хозяйственной разрухи и гуманитарной катастрофы. Так произошло с Сомали и государствами Сахеля. И наоборот, если государство обладает важной геополитической значимостью, то Западом выдвигается тезис об угрозе мировому сообществу из-за нарушений в области прав человека, отсутствия демократических свобод, распространения ОМУ и терроризма. На международном уровне США и НАТО ставят вопрос о свержении неугодного режима

226

с санкции СБ ООН или при расширенном ее толковании проводят военную операцию коалиционных сил, как это было в Югославии, Афганистане, Ираке, Ливии и Сирии.

События последних десятилетий обозначили следующие сценарии разви- тиявоенно-политическойобстановкиврегионеБлижнегоиСреднегоВостока:

1.Оппозиция в ходе массовых протестных выступлений свергает действующий режим с приходом к власти партии радикального политического ислама и последующим восстановлением республиканской формы правления, но уже в обновленном виде (Египет).

2.Развязывание гражданской войны по свержению правящего режима и оказание внешней военной помощи вооруженной оппозиции (Сирия 

иЛивия).

3.Организация военной интервенции коалиционных сил США/НАТО под флагом борьбы с международным терроризмом (Афганистан и Ирак).

4.Сохранение политических систем, являющихся стратегическими союзниками Запада в регионе. К данной категории государств относятся Турция,

атакже монархии Персидского залива и Северной Африки.

В заключение следует отметить, что характерной особенностью развития социально-политических процессов в исламском мире является усиление влияния радикального политического ислама на фоне обострения борьбы за власть, ресурсы и собственность между кланами, племенами и вооруженными группировками, которым на короткое время удается захватить власть, уступив ее в дальнейшем радикальным движениям, как это произошло в Сомали23, Судане и, возможно, будет иметь место в Афганистане после вывода

в2014 г. основного контингента американских войск24.

Сдругой стороны, большую ошибку совершают те политические лидеры, которые пытаются подчинить движение политического ислама целям строительства национального­ государства и легитимизации своей политики по модернизации страны25. Ислам является идеологической системой, которую невозможно приспособить для решения частных политических задач. Ярким примером является Судан, в котором попытка встраивания ислама в светскую государственность закончилась разрушением государственности и превращением страны в «серую зону».

Похоже, что деструкция идеи арабского национального­ государства имеет необратимый характер. События в Северной Африке и на Ближнем Востоке говорят о том, что Запад пока не получил никаких дивидендов от уничтожения неугодных ему режимов, так как на смену приходит социальный хаос, и на его волне приходят к власти движения радикального политического ислама26.

227

тральная Азия. М., 2008. C. 13.

6Fukuyama F. Trust: The Social Virtues and the Creation of Prosperity. New York, 1990.

7Норт Д. Указ. соч. С. 118.

8Wendt A. Social Theory of International Politics. Cambridge, 1999.

9 Манойло А.В. «Финиковые революции»: стихия или управляемый хаос?// Международная жизнь. № 5. 2011.

10Казанцев А.А. Указ. соч. С. 21.

11Манойло А.В. Геополитическая карта современного мира // Национальная­ безопасность / nota bene. № 5. 2013. С. 149 – 155. DOI: 10.7256/2073-8560.2013.5.9394.

12Казанцев А.А. Указ. соч. С. 15.

13Дилемма узника возникает при отсутствии связи между игроками или участниками конфликта. Она основана на зависимости поведения участников игры от имеющейся информации об их возможном поведении. Если такая информация существует, то каждый участник взаимодействия может рационально­ планировать свою стратегию, исходя из имеющейся у него информации о поведении других сторон. Если с точки зрения рацио­ нального выбора так будут делать все, то все также остаются в выигрыше. Растущая взаимосвязь между игроками устраняет эту дилемму.

14Negroponte N. Being Digital. New York, 1995. P. 29.

15Хантигтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2003.

16Нейсбит Д. Мегатренды. М., 2003. С. 114.

17Barber B.R. Jihad vs MacWorld: How Globalism and Tribalism are Reshaping the World. New York, 1996.

18Исрапилов С. Этапы углубляющегося кризиса национального­ государства в исламских странах мира // Вестник аналитики. № 4(46). 2011. С. 67 – 74.

19Там же.

20Манойло А.В. Указ. соч. С. 149 – 155.

21Пискунова Н. Распад государства: локальный феномен или глобальная угроза? К вопросу о кризисе в Сомали 1990 – 2008 гг. // Космополис. № 3(22). 2008. C. 80.

22Исрапилов С. Указ. соч. С. 69 – 73.

23Somalia’s Islamic Courts. 06.00.2006. URL:http://news.bbc.co.uk/2/hi/africa/5051588.stm

24Карякин В.В. Военно-политическая обстановка в Афганистане после 2014 года. Выступление на международной конференции «Афганистан после 2014 года: вероятные сценарии развития региональной обстановки и стратегия России», 3 апреля 2013 г., М.: РИСИ.

25Holm U. Violence in Algeria: A Question of Securitization of State-Regime, Nation and Islam // Alternatives: Turkish Journal of International Relations, Summer 2003.

26Barhash O. Gaddafi, the Enemy of Allah, His Messenger and the Ummah Kills Hundred or Even Thousands of People // Hizb ut-Tahrir. 21.02.2011. URL:http://www.hizb-ut-tahrir.org

228

Н.Г. Киреев*

ИСЛАМО-ТУРЕЦКИЙ СИНТЕЗ В ГОСУДАРСТВЕННОЙ ИДЕОЛОГИИ ТУРЦИИ

Резюме. На рубеже 1980 – 1990 х гг. в государственной идеологии Турции доминировала концепция исламо-тюркского синтеза. Эта концепция изначально базировалась на происламских и пантюркистских идеях, в соответствии с которыми Турции надлежит выполнить особую миссию по интеграции тюркоговорящих мусульманских стран СНГ.

Ключевые слова: Турция, распад СССР, США, исламо-турецкий синтез, Ф. Гюлен, тюркские народы СНГ, ТИКА, Тюркско-Американский Союз, пантюркизм, А. Тюркеш, тюркский политический союз.

Summary. According to the author, at the turn of the 80 – 90-ies in the years of the Soviet collapse in state ideology in Turkey was dominated by the concept of Islamic-Turkish synthesis.. This concept was based primarily on Pro-Islamic and pan-Turkic based on the belief that Turkey must fulfill integrating special mission for the Turkic-speaking Islamic countries of the CIS.

Tags: Turkey, the collapse of the USSR, the USA, Islamic-Turkish synthesis, F.,Gulen, the Turkic peoples of the CIS, TIKA, Turkic-American Union, panTurkism, A. Turkesh, Turkic political Union.

Окончание холодной войны и распад СССР на рубеже 80 – 90 х гг. серьезно повлияли на государственную идеологию Турции. Упрочивая в новых условиях военно-политический и экономический союз с Западом, Турция надеялась использовать его для решения собственных амбициозных планов в евразийском регионе, утвердившихся в эти годы на откровенно происламской и пантюркистской основе в рамках концепции исламо-турецкого синтеза, т. е. и политический ислам и пантюркизм осознавались и реализовывались воедино. У тех турецких политиков, которые были воспитаны на недоброжелательстве в отношении распавшегося СССР, не возникали сомнения в том, что в отношении РФ этот региональный план будет поддержан Западом — хотя бы для того, чтобы новое государство, возникшее на руинах

СССР — Российская Федерация, — постоянно сохраняло некую аморфную форму, имеющую тенденцию к распаду. Один из таких турецких «провидцев» так писал об «особой» миссии Турции: «В 1990 – 2000 годы обозначится важный политический процесс, в котором будет задействована Турция — появят- ся новые турецкие республики. Турецкое присутствие будет обозначено от Мюнхена и до центрального Китая... Взоры этих государств устремлены на Турцию, они смотрят на нее, как на Каабу… Мы должны быть готовы к союзу

* Киреев Николай Гаврилович, доктор экономических наук, главный научный сотрудник Института востоковедения РАН.

229

турецких государств… для миллионов своих соплеменников Турции необходимо стать старшим братом и лидером»1.

В 90 е гг. в Турции вновь заявили о себе мусульманские ордена, общины, джамааты, причем на этот раз в отличие от прежних времен их представляли уже влиятельные финансовые группы и фонды, происламские холдинги2.

Исламисты в эти годы активно действовали не только в торговле, строительстве, промышленности, но и в информационном пространстве. Конгломерат мусульманского капитала и джамаатов в области информации в Турции и в целом в регионе проявил невиданную активность и размах: в отличие от прошлого «кемалистского» времени он имеет в своем распоряжении новейшие дорогостоящие средства полиграфии, активно использует такие достижения глобализации, как спутники связи, Интернет, в целом всемирное единое информационное пространство, обеспечивающее всеобъемлющую интеграцию. При этом в распоряжении указанных групп тысячи мечетей, земельные участки, приюты, интернаты, школы для воспитания мусульманской молодежи. Некоторые турецкие авторы уверены, что «запрещенные в 1925 г. тарикаты стали переживать свой золотой век; их члены активны на всех уровнях политической жизни — в партиях, в правительстве, в общественных службах, в кругах интеллектуалов, а также в мире предпринимателей и финансистов»3.

Деятельность турецкого политического ислама в 90 е гг. в сферах культуры, просвещения в Евразии была нацелена непосредственно на постсоветское пространство, на тюркские народы, исповедующие ислам. Последователи исламизма открыто обратились к насаждению сепаратистских идей в Российской Федерации и поощрению исламизма и пантюркизма в новых государствах Центральной Азии4.

Сразу после распада СССР, в январе 1992 г., при турецком МИД было создано Агентство тюркского сотрудничества и развития — ТИКА, привлекшее к работе ученых из тюркских республик: историков, филологов, языковедов. Цель была очевидна — координация на государственном уровне всех видов международной деятельности во имя единения всех тюрок, исповедующих ислам. Агентство наладило издание нескольких специально ориентированных журналов — на турецком, английском, казахском, киргизском, туркменском, узбекском языках, приступило к реализации обширной программы сотрудничества с тюркскими республиками, помощи им в реализации различных учебных, научных, социальных и других проектов. Что касается деятельности исламистов Турции, особенно преуспел в этом джамаат Фетхуллаха Гюлена, носитель так называемой «концепции служения» (‘hizmet’). Свидетельством «умеренности», «бескорыстия» и «благородства» задач, выполняемых этим джамаатом, особенно в области просветительства, стали «школы Гюлена». По мнению некоторых турецких авторов, эта концепция изначально была рекомендована исламскому миру разведкой США5.

Турецкий автор Ф. Булут в своей книге «Возвышение капитала тарикатов» отмечал, что предприниматели, связанные с отставным проповедником Ф. Гюленом, учреждая в самой Турции и вне её («в том числе в Москве») шко-

230