book-2016-china_history-v9

мере углубления рыночных реформ и улучшения материальных условий жизни все большего числа граждан КНР влияние народной религии становилось все более заметным, отражая ослабление воздействия официальной идеологии на умы широких слоев населения.

На протяжении 1990-х гг. народная религия во многом восстановила формы своей организации и функционирования, которые были ей присущи до начала активного вмешательства государства в жизнь сельского и низового городского социума. Как и в традиционном Китае, она сохраняла характер коммунального

илокального поклонения божествам «народного пантеона», часть из которых имела даосское или буддистское происхождение, или божествам архаичных культов, позже инкорпорированным в даосский или буддистский пантеоны, часть божеств имела связь с синкретическими культами (тайными учениями). При этом количество местных божеств возрастало по мере удаления от столицы к периферии.

Прочное слияние народной религии с жизнью сельской общины определило, что ведущее место в отправлении ритуалов поклонения божествам стали занимать авторитетные представители местной власти. С 1990-х гг. эту роль стали получать в основном авторитетные пожилые односельчане, а также ушедшие на пенсию кадровые работники. Управление восстановленными храмами перешло в ведение самоорганизующихся комитетов, состоящих в основном из пожилых людей. Членами храмового комитета могли быть также секретари деревенских партийных организаций (дан шуцзи) и всенародно избираемые главы сельского комитета (цуньчжан). Каждый год или раз в несколько лет происходила смена главы комитета. В обязанности комитета входили: распоряжение пожертвованиями, сбор средств на ежегодные мероприятия и поиск новых поступлений на ремонт и расширение храма, организация всех составляющих храмового праздника, поддержание отношений с администрацией сельского и уездного уровней. Благодаря привлечению в состав храмового комитета членов деревенской администрации удавалось добиваться поддержки или невмешательства со стороны вышестоящих органов.

Вюго-восточных провинциях с развитой системой фамильных кланов в 1990-е гг. была фактически восстановлена исторически сформировавшаяся сложнейшая система иерархического подчинения между храмом-основателем

ихрамами филиалами, сложилась система процессий, в которых участвовали представители десятков деревень. Принадлежность к храмовой общине вновь стала не менее важна, чем земляческие связи.

В1990–2000 гг. те деревни и села, которые стремились восстановить свои храмы и возобновить праздники, стали изыскивать средства для осуществления этих целей и заручаться поддержкой администрации. Провинции Фуцзянь и Гуандун начали принимать паломников с Тайваня и из стран ЮВА, приезжающих совершить поклонение в храме «первопредка». В деревнях экономически непроцветающих провинций появилось хотя бы по одной храмовой постройке. Значительными стали размах и материальные вложения в регулярные храмовые праздники, сотнями тысяч юаней стал исчисляться получаемый от пожертвований доход храмов. С начала 2000-х гг. политика местных властей в отношении

упорно прорастающей народной религии становится все более мягкой, а партийная и сельская администрации все чаще оказываются участником и неофициальным спонсором крупных храмовых мероприятий, преподносимых в верхи как работа по развитию туристических ресурсов региона или по привлечению иностранных инвестиций.

По мере того, как народная религия начала играть все более заметную роль в жизни общества, встал вопрос о ее правовом статусе и формах взаимодействия с государством.

Основное противоречие между народной религией и идеологической платформой государства на протяжении десятилетий состояло в том, что она представлялась преградой на пути модернизации страны и приобщения населения к системе ценностей, в число которых входил научный атеизм и марксистское представление о роли и месте религии в обществе. Но это противоречие не воспринималось как таковое активными участниками храмовой жизни.

На протяжении всего ХХ в. и вплоть до начала XXI в. так и не была четко определена грань между «предрассудками» и «нормальными» (разрешенными) религиозными мероприятиями, что было вызвано изменением положения религии и понимания ее сути в обществе, вставшем на путь модернизации. Как следствие правовой статус народной религии в КНР не был четко зафиксирован в законодательных актах. Нормативные акты, выпущенные центральным правительством, не всегда могли быть применимы к храмам народной религии,

вкоторых зачастую отсутствовали служители культа. На первом этапе государство не сформировало какого-либо системного подхода для урегулирования этого вопроса, в ряде областей был проведен принудительный снос недавно отстроенных храмов. С начала 1990 гг. отмечается тенденция к формированию правового поля, регулирующего те явления жизни общества, которые необходимо было принять как данность.

Крегистрации и управлению храмами народной религии имели отношение,

впервую очередь, основной документ «Правила регулирования религиозной деятельности» (вступивший в силу с 1.03.2004) и выработанные на его основе «Правила утверждения и регистрации мест для религиозных мероприятий» (2005 г.), «Правила постановки на учет служителей религиозных культов» (2006 г.), «Правила постановки на учет основных служителей в местах для религиозных мероприятий» (2006 г.). Необходимость принятия этого пакета постановлений была вызвана выступлениями представителей секты Фалуньгун

в1999 г. Эти правила были призваны регулировать в первую очередь деятельность служителей культа (т.е. буддистских и даосских монахов, католических и протестантских священников и мулл), а также мест для отправления культа (т.е. храмы, церкви и мечети).

Статус же храма, построенного на средства жителей одной или нескольких деревень, в котором может не быть служителя культа, эти Правила не определяли. Храмы, управление которыми находилась в руках мирян, также обязаны были оформить разрешение в отделе по делам религии уездного правительства. В соответствии с «Правилами утверждения и регистрации мест для религиозных мероприятий» до начала строительных работ создавалась подготовительная

организация (чоубэй цзучжи), которая подавала заявку о выдаче «Сертификата места для проведения религиозных мероприятий» (Цзунцзяо ходун чансо дэнцзи чжэн), предполагалось, что в числе членов управляющего комитета должны быть люди со статусом служителей культа (цзунцзяо цзяочжи жэньюань).

Управлением делами храмов занимались в разных провинциях либо отделения по делам религии уезда и города (цзунцзяо цзюй), либо местные отделения Даосской и Буддистской ассоциаций. Статус служителя культа могли получать и миряне при обращении в местное отделение Всекитайской даосской ассоциации, им выдавалось специальное удостоверение. Таким образом, решался вопрос о выполнении формальных требований к регистрации новых храмов народной религии. Вновь возведенные храмы, не имеющие исторической ценности, стремились оформить свой статус в качестве «Места проведения даосских мероприятий». В названных выше правилах о регистрации мест отправления культа было указано, что после регистрации храма в нем должна быть создана управляющая организация (гуаньли цзучжи), которая осуществляет демократическое управление. За ее работой ведет надзор народное правительство. Значительные властные полномочия по разрешению или запрещению храмовой деятельности оказались сосредоточены в руках правительственных органов, которые проводили полную проверку личных данных всех членов подготовительного комитета.

Разный уровень интенсивности храмового строительства, размеры фондов храмов, количество мероприятий религиозного характера в значительной степени определялись отношением руководства области к этой стороне жизни общества, что объясняет высокий уровень неоднородности возобновления храмовых мероприятий в районах с ханьским населением.

Развитие национальных образований в начале XXI в.

В начале 2000-х гг. процесс совершенствования системы национальной районной автономии продолжал сталкиваться с целым рядом старых и возникающих в ходе проведения национальной политики новых моментов. По-прежне- му основным фактором, влияющим на характер межнациональных отношений, оставался уровень социально-экономического развития. В 2004 г. министр образования КНР Чжоу Цзи констатировал, что разрыв между городами и селами, восточными и западными районами страны в уровне образования не снизился, а увеличился. Согласно программе развития образования в Западном Китае планировалось повысить уровень 9-летнего обязательного образования к 2007 г. до 85%, а коэффициент неграмотности среди молодежи и взрослого населения снизить до отметки ниже 5%. Тем не менее, по словам председателя Государственного комитета по делам национальностей Ли Дэчжу (2007 г.), в национальных районах продолжали иметь место трудности с едой (чифань нань), трудности с учебой детей школьного возраста (шан сюэ нань), трудности с медицинским обслуживанием (кань бин нань) и целый ряд других негативных явлений.

Одной из проблем развития районной национальной автономии являлось сокращение численности титульной национальности. Из-за преобладания ханьского населения в Автономном районе Внутренняя Монголия наблюдалась угроза утраты языков малых народностей – шэ, гэлао, орочонов, эвенков, юйгу, татар, туцзя и маньчжуров. В январе 2007 г. в АРВМ по инициативе Академии общественных наук началась работа по созданию банка данных о языках малых народностей с целью защиты монгольского, даурского, эвенкийского и орочонского языков. Создание такого банка было рассчитано на 20 лет. Сообщалось также, что численность даурской, эвенкийской и орочонской народностей, проживающих в Северо-Восточном Китае, составляла менее 100 тыс. человек. Из-за отсутствия собственных письменностей все меньшее число представителей младшего поколения умело говорить на родном языке. Число владеющих маньчжурским языком и вовсе не превышало 100 человек.

Аналогичная ситуация складывалась в Гуанси-Чжуанском автономном районе (ГЧАР), где наиболее многочисленную группу этнических национальностей представляла национальность чжуан, на которую приходилось в 2004 г. 15,38 млн человек или 32,4% от всего национального населения района. Большинство населения составляли ханьцы – 62%. Чжуаны, имея свой язык, все реже им пользовалось. В основном население района использовало китайский язык. Это относилось и к письменности – информационные издания и другая печатная продукция в основном выходили на китайском языке.

Вместе с тем за 20 лет после принятия Закона об автономии национальные районы добились заметных успехов в экономическом развитии. Большое внимание стало уделяться освоению западных регионов страны, где проживала большая часть неханьского населения, из всех 30 автономных национальных округов КНР 27 находились в западных регионах. Программа по их развитию была выдвинута 22 сентября 1999 г. 4-м пленумом ЦК КПК 15-го созыва. Вслед за этим на третьей сессии ВСНП 9-го созыва была сформирована стратегия масштабного освоения Западного Китая (сибу да кайфа), являвшегося одним из наиболее отсталых регионов страны. В проект плана социально-экономического развития КНР были внесены пункты об ускорении строительства инфрастуктуры – ирригационных сооружений, транспорта, связи и т.д. Среди наиболее значимых проектов были Цинхай-Тибетская железная дорога, газопровод «Запад–Восток»

иряд других. Одной из причин усиления внимания к экономическому развитию западных районов называлась необходимость борьбы с проявлениями сепаратизма.

Врезультате реализации программы освоения западных районов с конца 1990-х гг. значительно повысилась комплексная экономическая мощь национальных районов Китая. По состоянию на конец 2008 г. их ВВП увеличился с 774,3 млрд юаней до 3 трлн 62,6 млрд юаней, а в сопоставимых ценах вырос в 2,8 раза. Ежегодный рост составил 11,9%. Общая протяженность автодорог в 2008 г. достигла 850 тыс. км, что в 2,5 раза больше показателя 1999 г. Протяженность скоростных автодорог и железных дорог выросла за этот период с 9353 км до 19617 км; по сравнению с 2005 г. эти показатели увеличились в 2,6

и2,1 раза, соответственно. Улучшение транспортной инфраструктуры позволи-

ло стимулировать рост экономики. В 2005–2008 гг. доля ВВП районов компактного проживания неханьцев в ВВП страны возросла с 8,8% до 9,4%.

В 2008 г. Китай выделил в общей сложности 16,54 млрд юаней на реализацию программы ликвидации бедности в районах компактного проживания представителей неханьских национальностей. С 1999 г. по 2008 г. в национальных районах, включая пять автономных районов, провинции Юньнань, Гуйчжоу и Цинхай, среднедушевой ВВП повысился с 4293 до 16057 юаней, численность населения, живущего за чертой бедности, сократилась на 2,93 млн человек, населения с низкими доходами – на 5,13 млн человек.

Конституционное строительство

Вопрос о внесении конституционных поправок получил главный импульс на XVI съезде КПК. «Проект ЦК КПК о внесении частных изменений в содержание Конституции» был сформулирован 3-м пленумом ЦК КПК 16-го созыва (октябрь 2003 г.) и в день окончания пленума 27 октября был представлен ПК ВСНП. Подготовка проекта поправок велась специальной рабочей группой во главе с членом ПК ПБ У Банго, которым с марта до августа 2003 г. был организован ряд совещаний. Одновременно поправки обсуждались в печати. При обсуждении в академических кругах существовал довольно широкий разброс мнений вплоть до предложений об исключении из Конституции преамбулы (где содержится положение о руководящей роли КПК в государстве и обществе), положений об экономическом строе и т.п. В целом, новая редакция Конституции не пошла по пути коренных изменений, что было подчеркнуто заместителем председателя ПК ВСНП Ван Чжаого в его разъяснении поправок к Конституции КНР на заседании второй сессии ВСНП 10-го созыва 8 марта 2004 г.

В Конституцию было внесено положение о важной идее «тройного представительства», первоначально сформулированной в партийных решениях и закрепленной в уставе КПК. Характеризуя значение идеи «тройного представительства», Ван Чжаого отметил, что с введением в Конституцию этой идеи ей «придано руководящее положение в политической и общественной жизни страны, она отразила единое стремление партии, государства и народа, воплотила единство партийной платформы и воли народа».

При поправках 2004 г. в преамбулу было введено выдвинутое XVI съездом КПК положение о «гармоничном развитии материальной, духовной и политической культуры». Обосновывая введение этой партийной установки в Конституцию, Ван Чжаого отметил непосредственную связь «трех культур» с социалистической модернизацией и предоставление им определенных конституционных гарантий.

Много внимания в докладе о конституционных поправках было уделено дальнейшему расширению социальной базы Единого фронта, в состав которого наряду с социалистическими тружениками и патриотами различных направлений (поддерживающими социализм или объединение Родины) были включены «строители дела социализма». Поскольку они были отделены от социалистиче-

ских тружеников, то в понятие «строителей социализма» включались, по словам Ван Чжаого, «возникшие в период социальных перемен новые социальные слои», что «способствует максимально широкой и всеобъемлющей мобилизации всех активных факторов».

Различным изменениям подвергся и ряд статей Конституции. Так, в результате изменения ст. 10 изъятие или реквизиция земли для общественных нужд стала возможной лишь при наличии соответствующей компенсации. При этом было разъяснено, что, в отличие от изъятия, реквизиция не влечет изменения права собственности, а лишь ведет к изменению права пользования. Эта поправка потребовала изменений в Закон о землепользовании, которым предусматривалась только реквизиция земли.

Одним из важных изменений Конституции стало усиление охраны законных прав и интересов индивидуальных и частных хозяйств необщественного сектора экономики. В новой редакции ст.11 Конституции говорилось: «Государство охраняет законные права и интересы индивидуальных и частных хозяйств необщественного сектора экономики. Государство поощряет, поддерживает и оказывает направляющее воздействие на развитие необщественных хозяйств, в соответствии с законом осуществляет в отношении необщественного сектора экономики контроль и регулирование».

Ранее в ст.13 устанавливалась охрана государством права собственности граждан на законные доходы, сбережения, жилище и другую законную собственность и право их наследования. Теперь в ст. 13 прямо говорилось о недопустимости посягательств на имущество граждан, находящееся в частной собственности, «законная частная собственность граждан неприкосновенна».

В соответствии с решениями XVI съезда в ст. 14 Конституции был добавлен четвертый абзац, гласящий: «Государство создает и совершенствует систему социального обеспечения, которая соответствует уровню экономического развития». Объясняя это добавление, Ван Чжаого сказал: «Социальное обеспечение непосредственно касается жизненных интересов широких народных масс. Создание и совершенствование системы социального обеспечения, которая соответствовала бы уровню экономического развития, будет являться углублением экономической системы, важного содержания системы социалистической рыночной экономики, станет важной гарантией общественной стабильности и общественного порядка в государстве».

Большое внимание в Китае и за его пределами привлекло добавление к ст. 33 Конституции слов: «Государство уважает и защищает права человека». Внесение этого добавления было расценено как важный прорыв в развитии прав человека в условиях социализма, так как довольно длительное время после образования КНР о правах человека в Конституции страны не говорилось.

Среди других поправок к действующей Конституции КНР следует выделить ст. 59, в которой перечисляются административно-территориальные единицы, избирающие депутатов ВСНП, в число этих единиц были введены отсутствовавшие ранее особые административные районы: «Всекитайское собрание народных представителей образуется из депутатов, избранных от провинций, автономных областей, городов центрального подчинения, особых администра-

тивных районов и вооруженных сил. Все национальные меньшинства должны иметь соответствующее число представителей».

Из других изменений и добавлений к Конституции в 2004 г. следует отметить замену в ряде статей формулировки о «введении военного положения» на «введение чрезвычайного положения». Серьезным стимулом для изменения Конституции в этой части был опыт, полученный в ходе борьбы с атипичной пневмонией в 2003 г. В комментариях к этой поправке отмечалось, что чрезвычайные меры в период таких ситуаций должны быть в той или иной мере связаны с ограничением прав и свобод граждан. Это международная практика и термин «чрезвычайное положение» присутствует в конституциях большинства стран мира.

К значительным изменениям Конституции следует отнести расширение полномочий Председателя КНР, которые ранее ограничивались представительскими. Это расширение на тот момент было выражено одной фразой: «Осуществление деятельности по делам государства». Однако в будущем предполагалось принятие закона о Председателе КНР, где эта деятельность будет поставлена в четкие правовые рамки.

Конституционными поправками 2004 г. был установлен одинаковый пятилетний срок полномочий для всех местных собраний народных представителей (ранее низовые собрания народных представителей избирались на три года).

Вдокладе Ван Чжаого было отмечено, что уравнивание сроков полномочий местных СНП «содействует координации планов социально-экономического развития различных уровней, планированию и распределению кадров».

Заключительная из поправок 2004 г. касалась последней и самой краткой IV главы Конституции, определяющей государственные символы КНР и ее столицу. Ранее глава называлась «Государственный флаг, государственный герб, столица». Теперь в заглавии вслед за государственным флагом следует государственный гимн, который прежде в Конституции не фигурировал.

Вст. 136 в качестве гимна был утвержден «Марш добровольцев», который до марта 2004 г. не был закреплен на конституционном уровне.

Конституционные поправки 2004 г., хотя и не считаются коренным пересмотром Конституции, тем не менее стали заметным этапом в развитии конституционного права КНР.

Формирование социалистической правовой системы с китайской спецификой

После 2002 г. был принят целый ряд нормативных правовых актов, появление части которых было обусловлено вступлением Китая в ВТО, изменениям подверглись и положения многих принятых ранее законов. Самым важным итогом этого периода следует признать завершение процесса формирования правовой системы КНР в 2010 г. Согласно официальному заявлению председателя ПК ВСНП У Банго, сделанному им в докладе на четвертой сессии ВСНП 11-го созыва 10 марта 2011: «…социалистическая правовая система с китайской спецификой уже сформирована».

По состоянию на конец 2009 г. в стране действовало 232 закона, среди них 39 законов конституционного характера (включая Конституцию КНР), 79 административного характера, уголовного – 1, гражданского – 33, экономического – 55, социального – 16, процедурного – 9. К концу 2010 г. в правовой системе Китая действовало 236 законов, 690 административных актов и более 8600 местных актов правотворчества.

Как и прежде, китайский законодатель не спешил с принятием кодифицированных актов правотворчества (в КНР не были приняты гражданский, административный и налоговый кодексы), предпочитая регулировать существующие и возникающие общественные отношения путем принятия отдельных актов. Кроме этого, несмотря на непрекращающееся давление международного сообщества на Китай с требованием имплементации норм международного права в национальную законодательную систему, власти страны не пошли по пути их повсеместного включения в положения действующих законов, руководствуясь особенностями существующих в Китае правовых отношений, спецификой правовой культуры и правосознания обычных китайцев.

Вправовой системе Китая принято и действует относительно небольшое, по сравнению с Российской Федерацией, количество законов. При этом в КНР широко развито подзаконное, местное правотворчество. Центральные власти предоставляют широкие правотворческие полномочия органам власти на местах для незамедлительного принятия соответствующих правовых документов по устранению существующих пробелов в регулировании возникающих общественных отношений.

Врассматриваемый период в правовой системе Китая появилось множество новых нормативных правовых актов, регулирующих конституционную, гражданскую, административную, уголовную, социальную и процессуальную сферы.

Одним из уникальных актов правотворчества конституционного характера

вправовой системе Китая следует признать Закон КНР О противодействии расколу страны (14 марта 2005 г.). Согласно ст.1 Закон был принят «…в соответствии с Конституцией с целью противодействия и сдерживания сепаратистских сил, стремящихся к “независимости Тайваня”, действия которых направлены на раскол страны, в интересах мирного объединения Родины, сохранения мира и стабильности в зоне Тайваньского пролива, обеспечения суверенитета и территориальной целостности государства, для защиты коренных интересов китайской нации». В ч. 2 ст. 2 этого документа особо подчеркивалось: «в мире существует только один Китай, расположенный на материке и на острове Тайвань. Суверенитет и территориальная целостность Китая в равной степени распространяются на его материковую часть и на Тайвань. Защита суверенитета и территориальной целостности государства является общим долгом всего китайского народа, включая соотечественников на Тайване (ч. 1). Тайвань – часть Китая. Государство решительно не позволяет сепаратистским силам, стремящимся к “независимости Тайваня”, отколоть его от Китая под каким бы то ни было предлогом в какой бы то ни было форме». Если тенденция к независимости Тайваня будет углубляться либо возможность к осуществлению мирного объединения исчезнет – КНР прибегнет к «немирным способам и другим необходимым мерам для защиты су-

веренитета и территориальной целостности страны» (ч. 1 ст. 8). Таким образом, китайские власти впервые на законодательном уровне закрепили возможность применения силы для решения «тайваньского вопроса». До появления Закона об этом лишь говорили. Теперь же международному сообществу был дан четкий сигнал о возможных мерах, которые предпримет КНР в случае эскалации конфликта между двумя берегами.

Важное место в правовой системе Китая занимал вопрос безопасности пищевых продуктов.

Наиболее нашумевшим стало уголовное дело китайской молочной компании «Саньлу», которая имела 50-летнюю историю, а рыночная цена которой составляла примерно 15 млрд юаней (примерно 2 млрд 200 млн долл.). В результате проведенных исследований было установлено, что китайские компании-производители пищевых продуктов добавляли меламин в пищу для повышения кажущейся концентрации белка, что привело к массовым отравлениям и смертям. В самом Китае число детей, отравившихся некачественной молочной продукцией, составило около 53 000 человек, шесть из них погибло. Среди обвиняемых двое – Гэн Цзиньпин, руководитель предприятия, которое продавало молоко, содержащее меламин, и Чжан Юйцзюнь, руководитель предприятия, которое производило и продавало меламин молочным компаниям, были приговорены к смертной казни, двое – к пожизненному заключению, и еще несколько фигурантов – к длительным срокам заключения.

Для всестороннего регулирования деятельности по производству и сбыту пищевой продукции в феврале 2009 г. в правовой системе страны появился Закон КНР «О безопасности пищевых продуктов», действие которого распространялась на физических лиц и организации. Особое место в Законе занимали нормы (ст. 84–98), регулирующие ответственность за нарушения закрепленных в законе положений. Так, ст. 96 гласит: «в случае нарушения положений настоящего Закона, повлекшего причинение вреда здоровью, имуществу или иного вреда, в соответствии с законом лицо несет ответственность по его возмещению» (ч. 1). «При производстве не отвечающей стандартам безопасности пищевой продукции или реализации заведомо не соответствующей стандартам безопасности пищевой продукции потребитель, кроме требования о возмещении вреда, также вправе требовать от производителя или продавца выплаты компенсации в десятикратном размере от стоимости продукции».

Китай одним из первых государств мира ратифицировал Конвенцию ООН от 1988 г. «О борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ» («Венская Конвенция»), которая является основополагающим документом для борьбы с отмыванием денег в области международного права. Кроме указанной Конвенции, китайское государство ратифицировало многие другие международные договора и конвенции, которые в той или иной мере затрагивают вопросы борьбы в сфере легализации доходов, полученных преступным путем, в том числе Конвенцию ООН от 1999 г. «О борьбе с финансированием терроризма», Конвенцию ООН от 2000 г. «Против транснациональной организованной преступности», Конвенцию ООН «Против коррупции».

На 24-м заседании ПК ВСНП 10-го созыва 31 октября 2006 был принят Закон КНР «О противодействии отмыванию денег», который вступил в силу с 1 января 2007 г. (аналог российского Закона «О противодействии легализации

(отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» от 7 августа 2001 г.).

Результатом многолетней успешной совместной работы китайского государства и стран-участниц международной организации FATF (Financial Action Task Force on Money Laundering – Группа разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег) стало единогласное решение на 18-м пленарном заседании третьего созыва в Париже от 28 июня 2007 г. всех ее членов о признании Китая полноправным членом этой международной организации и наделении Китая всеми предусмотренными уставом организации полномочиями.

Таким образом, процесс борьбы с легализацией незаконно полученных доходов в Китае получил свое полное юридическое закрепление. В то же время следует признать, что китайские власти редко интересуются источником вливаемых иностранным бизнесом денежных средств в экономику КНР. Когда зарубежный капитал инвестируется в китайские предприятия, власти страны не задают «лишних вопросов» о легальности его происхождения. Вместе с тем в случае утечки капитала из КНР правоохранительная система реагирует незамедлительно, пытаясь пресечь вывод даже законно полученного дохода за пределы Китая.

Уникальным нормативным правовым актом следует признать Закон КНР «О народной медиации» (28 августа 2010). Закон состоит из 6 глав и 35 статей. Закрепленные в нем нормы играют важную роль в деле разрешения споров между гражданами Китая на низовом уровне (аналог российских мировых судов). Основным органом по разрешению споров между гражданами Законом признаются народные медиационные комитеты (ст. 3). Государство поощряет и поддерживает их работу (ст. 6). В состав народных медиационных комитетов входит от 3 до 9 членов во главе с председателем (ч. 2 ст. 8). Срок полномочий комитета каждого созыва 3 года (ч. 2 ст. 9). При рассмотрении спора в народных медиационных комитетах между сторонами может быть заключено мировое соглашение, которое обладает юридической силой и подлежит обязательному исполнению сторонами (ч. 1 ст. 31). В случае неисполнения соглашения заинтересованная сторона вправе обратиться в народный суд с ходатайством об исполнительном производстве (ч.2 ст.33). Таким образом, на законодательном уровне прописана процедура достижения соглашения между спорящими сторонами без прямого участия судебной системы страны.

Можно утверждать, что ко второму десятилетию XXI в. правовая система Китая была сформирована. В ней присутствовали практически все необходимые для всестороннего регулирования общественных отношений нормативные правовые акты. Одной из приоритетных задач, стоящих перед китайским законодателем, становилось «превращение» подзаконных актов в законы, принятие единого кодифицированного акта правотворчества в гражданско-правовой сфере, а также внесение необходимых изменений в действующие акты правотворчества. Вместе с тем власти страны не считали полезным привносить существующие международные правовые институты, принципы и нормы в свою правовую систему без учета правосознания и правовой культуры Китая.