Г л а в а 1

ГОРА

Для начала три выдержки из работ авторов XIX столетия. Они примечательны характерными впечатлениями сторонних людей от увиденного в

горах Дагестана: самих гор — не просто непривычной, но величественно чужой для жителей равнин среды обитания человека, и горцев — насельников здешних мест, в чьем облике, манерах и проч. угадывался след здешней природы, ее мира.

Первые две цитаты относятся к самому западному району Дагестана, населенному дидойцами, чье самоназвание цезы происходит от местной лексемы цеj — ‛орел’. Этот район, известный с античных времен под именем Дидо или Дидоэти, выглядит предельно контрастным по сравнению с Алазанской долиной, над которой он нависает с востока отвесной стеной, нередко скрываемой облаками. Вот что писал Н. И. Воронов:

Признаться, после недавних видов роскошной Алазанской долины, проезд по этому горному коридору, притом с непривычки к здешним тропинкам над глубокими скатами... первые впечатления Дагестана на незнакомого с его трущобами путника производят нечто тяжелое, болезненное... На скатах дидойских громадных гор все людское и все, что не горы, кажется равно ничтожностью: оно бежит от глаз... Целый аул представляется издали не больше чем осиным гнездом, прилепленным к камню; засеянные хлебом поля кажутся разбросанными там и сям по горе желтыми пятнами, на которых работающие женщины копошатся точно муравьи... Этою громадностью фона... здешних видов, скрадывающего все детали, можно объяснить то общее впечатление, какое производит собою Верхний Дагестан: повсюду горы, издали — самые безжизненные, на которых, кажется, нет угодья ни для растительности, ни для животных и человека. А между тем край заселен густо, лесу вдоволь, и сколько стад находит для себя обильную пищу на этих, по виду, голых горах... Может быть, орлами они называют себя потому, что селения их, как орлиные гнезда, расположены на значительной высоте...

[Воронов, 1868, с. 9—10, 12, 15—16] 1

Другой автор буквально вторил ему:

Самое близкое к Грузии дагестанское племя, заоблачные гнезда которых висят на своих утесах прямо над роскошной Кахетией, текущей вином и медом, —

1 Здесь и далее в цитатах сохранены авторские варианты написания терминов, топонимов, имен и т. п.

Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/03/03_05/5-85803-331-8/

© МАЭ РАН

дидойцы, — даже называют сами себя орлами, цези… До такой степени они сознают свое положение орлов, свои вкусы орлов, свою удаль орлов…

[Марков, 1883, с. XLIII]

И наконец обобщенный взгляд на дагестанца как такового:

Каждый оборванный горец, сложив руки накрест, или взявшись за рукоять кинжала, или опершись на ружье, стоял так гордо, будто был властелином вселенной... Во всем видны гордость и сознание собственного достоинства.

[Дубровин, 1871, с. 547]

Образные характеристики и определения. Очевидно, специфическая аура Дагестана накладывала свой отпечаток на все, что имело к нему отношение и соприкасалось с ним.

1.1. Гора Кавказ

Текст Ветхого Завета гласит:

И увидел Господь [Бог], что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человеков до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их.

Ной же обрел благодать пред очами Господа [Бога]...

Далее следует рассказ о пророке Ное и о его скитании в ковчеге со своими родственниками и тварями земными по бескрайним водам.

...И вспомнил Бог о Ное, и о всех зверях, и о всех скотах, [и о всех птицах, и о всех гадах пресмыкающихся], бывших с ним в ковчеге; и навел Бог ветер на землю, и воды остановились... И остановился ковчег в седьмом месяце, в семнадцатый день месяца, на горах Араратских... И благословил Бог Ноя и сынов его и сказал им: плодитесь и размножайтесь и наполняйте землю [и обладайте ею]...

[Ветхий Завет. Бытие, 5: 5—7; 8: 1—4; 9: 1]

Большая часть рода человеческого, исповедующая иудаизм, христианство и ислам, убеждена, что жизнь после Потопа началась на Земле именно с Араратских гор. Есть разночтения в том, какая конкретно гора упоминается в Священном Писании, но крайне редки сомнения в локализации ее в пределах Кавказа 2. Поэтому, так или иначе, земля Кавказа, Гора Кавказ (здесь и далее выделено мною. — Ю. К.) воспринимаются колыбелью современного (послепотопного) человечества. Отсюда и научная терминология XIX столетия: кавкасионский (европеоидный) антропологический тип и

2 Останки легендарного ковчега Ноя «находят» и в Дагестане. Насколько мне известно, они якобы были некогда обнаружены в окрестностях селения Карата и в Рутульском р-не. В последнем на горе Нугьеабан (Ноя гора) в конце лета устраивается мавлид (моление) [ПМА, № 1757, л. 56; 2006, л. 51об.—52]. Впрочем, останки ковчега якобы недавно были обнаружены и в горах Южного Казахстана (устное сообщение казахстанского этнографа Р. Кукашева).

Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/03/03_05/5-85803-331-8/

© МАЭ РАН

яфетиды историко-лингвистических построений академика Н. Я. Марра. Отсюда же претензии той или иной части обитателей современного Кавказа на наследование именно ими заветов пророка Ноя. В начале XXI в. они звучат неожиданно громко.

Идеолог и лидер одного из общественно-политических движений современной Чечни Хож-Ахмед Нухаев уверенно заявляет, что гора, на которой нашел спасение легендарный ковчег и откуда возобновилась жизнь, — это Эльбрус, располагавшийся якобы на земле чеченцев, и что его народ является прямыми потомками пророка, хранителями древнейшего священного языка и аналогичных традиций, соответственно, и судьба у этого народа особая [Нухаев, 2002, с. 205 и след.]. «Может появиться вопрос, — говорит Нухаев, — существует ли до сих пор в мире народ, который идентифицировал бы себя (!? — Ю. К.) как „народ Ноя“ (Ноаха, Нуха)? Да, такой народ существует и по сей день, занимая... то священное место, на которое сошли с Ковчега спасенные Всевышним от Потопа люди. Народ этот — нохчи (чеченцы)». По убеждению Нухаева, именно данный народ может и должен, точнее, ему предписано свыше показать миру, человечеству пример выхода из тупика, в котором оно оказалось в результате шествия по ложному и все разрушающему пути цивилизации. Выход якобы один — воссоздание общественной структуры, построенной на кровнородственных связях и живущей по «естественным законам», которые как нельзя более точно соответствуют законам мединской общины пророка Мухаммада (Магомеда) и истинного ислама. Примечательно, что автор концепции на чеченской почве находит едва ли не истоки этой мировой религии. Он поясняет: Чечня страна горная, а образ горы может быть представлен треугольником. «Гора», почеченски лам, в народном сознании напрямую ассоциируется с «силой». Три треугольника, которые, согласно выстраиваемому плану, лежат в основании будущего готового жить по законам природы чеченского общества (каждый треугольник имеет свой цвет и свою символику, зеленый олицетворяет веру, ислам, красный — символ нации, крови, белый — власти и чистоты), — это три горы — три силы, а совмещенные в форме звезды они дают 9-кратно увеличенную силу. Если принять во внимание, что «9» по-чеченски исс, то девятиконечная звезда будет являться зримым олицетворением ИС(С)-ЛАМа. Вот такая многозначительная символика. В трехмерном измерении подобная звезда выглядит девятигранной пирамидой, которую, по мнению автора концепции, резонно называть горой, «так как гора является (как это многократно подтверждает и Коран) воплощением и символом всего самого устойчивого, твердого, незыблемого на земле». Она же — «Национальная гора» — «модель Национального порядка» [Нухаев, 2003].

Современное мифотворчество?! Его заразительность обеспечивается не одним талантом автора убеждать, но и сохранившимися в народе легендами и преданиями. Х.-А. Нухаев обоснованно ссылается на традиционные представления чеченцев (а им чрезвычайно близки, если не аналогичны и представления ингушей) о Горе. «Когда Бог создал небо и землю, — записал в конце XIX в. со слов одного из последних ингушских жрецов Башир Далгат, — то земля оказалась в три раза больше неба; тогда Бог сжал землю, и от этого образовались земляные горы. Чтобы укрепить шатавшуюся туда и сюда землю, Бог образовал еще каменные горы. Эти горы с землей держатся на рогах быка, а бык привязан к столбу» [Далгат Б., 1893, с. 129].

Легенда чрезвычайно созвучна кораническим текстам:

Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/03/03_05/5-85803-331-8/

© МАЭ РАН

«Он сотворил небеса без опоры, которую бы вы видели, и бросил на землю прочно стоящие (? — Ю. К.), чтобы она не колебалась с вами...» [Коран, 31: 9]; «Разве не сделали землю подстилкой и горы — опорами...» [Коран, 78: 6 — 7].

Однако такое созвучие ни в коей мере не умаляет оригинальности местных, горско-кавказских формулировок (и ведь можно задаться вопросом, кто у кого заимствовал и что откуда пошло?). Горы — твердь земная и опора земли, и водружены они на рога быка, и следовательно, горы, и не абстрактные, а конкретная Гора Кавказ, есть венец здания мира. Если воспринимать себя насельником (распорядителем, хозяином?) такого Олимпа, то будет откуда взяться «гордому взгляду властелина вселенной», равно как и амбициям нового пророка.

Однако подобная модель предельно умозрительна и обща, а представления людей достаточно конкретны, и формулируются они через осязаемые образы и их переживания в себе.

Грузинский писатель и поэт, природный горец Важа-Пшавела делился впечатлениями о «горах высоких»:

Стояли и ждали. Беспредельно ожиданье гор; безграничным морем заполняет оно им сердца, говоря и переливаясь стынущей кровью. На их лике не отражается ничего, кроме отчужденности...

Пусть! Порой рушится половина горы и обвалом низвергается в ущелье... А горы и скалы продолжают ждать.

Уходите, кто не хочет быть с нами в выси, — покойтесь в низине.

Ждут, кого? Или чего? — Ждут чего-то... Жаждут узреть невиданное. Увидели то, что могли постичь их взор и сердце, — и конец.

И затем о себе:

О горы, горы! Кругом вы, горы! Без вас не снес бы

Ястолько горя!

Яполюбил вас, Когда во мне вы Струили в сердце Свои напевы.

И счел своим я Ваш рок жестокий, За то люблю вас, Что вы высоки. Что вы наивны, Как будто дети, Что вы свободней

Всего на свете.

....................................

Лишь вы даете Мне утешенье, Во мне лишь ваше Сердцебиенье...

Ивсе стерплю я, Достигну цели,

Иесли стойкость

Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/03/03_05/5-85803-331-8/

© МАЭ РАН

Предельно конкретные образы, ассоциации, чувства. Поэтом они выкристаллизованы, но в рассеянном виде были известны большинству его земляков и их соседей (впрочем, схожие чувства и ассоциации, например, в русском человеке могут родить и рождают поля, взгорки, березы). В данном случае поднимающаяся к небу твердь, не земляная (рыхлая, из которой была создана плоть человеческая и взгорки), но каменная — сгусток твердости, стойкости, независимости выражала идею и образ подлинной самости.

Со времени Эдуарда Тайлора стало едва ли не общепринятым связывать почитание камней с анимистическими представлениями [Тайлор, 1989, с. 340 и след.]. Кавказ предоставлял обширные материалы для подтверждения такого взгляда. Жители самых разных уголков горного края почитали камни, скалы и горные вершины [Вейденбаум, 1875; Чурсин, 1928]. Некоторым камням, подобно священному камню мусульман, приписывалось космическое происхождение [Чурсин, 1929а, с. 19]. Абсолютное же их большинство имело земную природу, что не мешало им становиться объектами культа. Посетившие Балкарию в 1880-х гг. Вс. Ф. Миллер и М. М. Ковалевский записали в ауле Хулам:

Посреди аула есть камень, называемый Байрэм. К нему, несмотря на столетнее господство мусульманства, обращаются женщины с молитвой о ниспослании детей и приносят в жертву пироги. Такие камни — байрэмы — оказались, как мы убедились потом, в каждом ауле и, конечно, их имя и значение объясняется от осетинских святынь Мады-Майрам (матери-Марии), которые также представляют не что иное, как большие камни близ аула и пользуются специальным поклонением женщин.

[Миллер Вс., Ковалевский, 1884, с. 551]

В той же Балкарии находился большой камень Аш-Тотур, возле которого некогда совершались инициации юношей [Лавров, 1939, с. 177]. В разных уголках Кавказа почитаемые камни нередко имели ктеисический либо фаллический вид и считались гарантами чадородия при условии выполнения молившимися возле них женщинами надлежащих обрядовых действ и иных предписаний. Архетип камня полно и разнообразно соотносился с идеей зарождения жизни, точнее — с жизнеродящим началом как таковым, соединявшим в себе мужское и женское. В данном архетипе мужское и женское были неразрывно связаны между собой, что обеспечивало «постоянство в мироздании и всеединость творения» (подробнее см.: [Карпов, 2001а, с. 156—165]). Одновременно этот же архетип, например в карачаевобалкарской традиции, маркировал время изначальное и время текущее, локусы

Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/03/03_05/5-85803-331-8/

© МАЭ РАН

общины и «народа», являлся своего рода стражем нравственности человека и знаком родины (на местных языках понятие «родина» — туугъан таш дословно означает ‛камень, где родился’) [Маремшаова, 2000, с. 64; Чеснов, 1994а, с. 60—61].

Почитание камней — больших и малых, наделение их разнообразными метафизическими свойствами более чем естественно для жителей местностей, в которых они, камни, составляют один из главных и «вечных» элементов окружающего мира. Но камни и валуны являются только частицами более значительных и, безусловно, вечных громад, формирующих весь ландшафт округи, ее природу и в конце концов жизнь людей. Метафизика гор очевидна, равно как явна их устремленность к небесной сфере.

Пожалуй везде, где есть горы или хотя бы намеки на них, именно взметнувшиеся ввысь скалы либо только приподнявшиеся от ровной поверхности холмы и взгорки служат местами совершения культовых треб и общения с Богом или с богами. Там же, на Горе или возле нее, избранным бывает ниспослано Откровение, там же последние сообщают заповеди оного людям, сородичам.

С Моисеем это произошло на горе Синай.

УИисуса была Нагорная проповедь.

Вте дни взошел Он на гору помолиться и пробыл всю ночь в молитве к Богу. Когда же настал день, призвал учеников Своих и избрал из них двенадцать, которых и наименовал апостолами... И, сойдя с ними, стал Он на ровном месте, и множество учеников его, и много народа из всей Иудеи и Иерусалима и приморских мест Тирских и Сидонских, которые пришли послушать его и исцелиться от болезней своих, также и страждущие от нечистых духов; и исцелились. И весь народ искал прикасаться к Нему, потому что от Него исходила сила и исцеляла всех.

[Евангелие от Луки, 6: 12—19] (см. также: [Евангелие от Матфея, 5: 1—2])

И к Магомеду первое Откровение снизошло на горе Хирā’:

Это только откровение, которое ниспосылается. Научил его сильный мощью, обладатель могущества; вот Он стал прямо на высшем горизонте, потом приблизился и спустился,

ибыл на расстоянии двух луков или ближе,

иоткрыл Своему рабу то, что открыл.

[Коран, 53: 4—10]

На Руси и в Грузии святыни водружались и возводились на горах или их подобиях.

Когда Андрей (первосвятитель Руси Андрей Первозванный. — Ю. К.) ...

проплыл в устье днепровское и оттуда проплыл вверх по Днепру. И случилось так, что он пришел и стал под горами на берегу. И утром встал и сказал бывшим с ним ученикам: «Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать божия, будет город великий, и воздвигнет Бог много церквей». И взошел на горы эти, благословил их и поставил крест, и помолился Богу, и сошел с горы этой, где впоследствии возник Киев.

[Повесть временных лет, 1983, с. 126]

Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/03/03_05/5-85803-331-8/

© МАЭ РАН

Согласно древнегрузинским хроникам, один из первых правителей местного царства по имени Фарнаваз «воздвиг большого идола на выступе горы и дал ему имя Армаз» (или: «Этот Фарнаваз в честь своего имени сделал большого идола, который есть Армаз, ведь и Фарнаваза по-персидски называли Армазом. Он воздвиг этого идола на вершине Картли, который с тех пор от этого идола стал называться Армазом. С большим торжеством обставил он воздвижение этого идола»). Наследники власти Фарнаваза увековечивали себя собственными идолами, которые возводились также на горах (как идол Заден) либо возле дорог. Выглядели они как и подобало святыням языческой эпохи. «Вот, стоял человек из меди; на нем были надеты золотые латы, золотой шлем и наплечники; ониксы и бериллы украшали его; в руке своей он держал острый меч, который блестел и вращался в руке, как бы показывая, что если кто прикоснется к нему, то голова его будет обречена на смерть... И с трепетом падали ниц пред ним все» [Обращение Грузии, 1900, с. 10—11, 67].

В свою очередь, и в Ингушетии святилища, за крайне редкими исключениями, располагались на естественно и свыше предопределенных местах. Святилище Долте (Долите) размещалось на высоком и крутом холме, «подъем на который довольно труден и утомителен; с вершины открывается вид на все ущелье», святилище Маги-ерды — на гребне хребта Загал-дук, святилище Галь-ерды — на вершине крутой горы на правом берегу р. Армхи, святилище Тушоли — на остроконечной высокой горе и т. д. и т. п. [Щеблыкин, 1930, с. 416—436]. Слово ерд (ерды), являвшееся компонентом названий многих святилищ, означало «скалы, которые... — по сообщению автора конца XVIII в. — раньше украшали и культ которых они (ингуши и чеченцы. — Ю. К.) не забросили в угоду магометанству» [Потоцкий, 1996, с. 264], либо мужчину, жившего в скалистых горах [Мифологический словарь, 1992, с. 211]. Сами вздыбившиеся к небу каменные громады внушали богобоязненный трепет. Жители ингушского селения Гвелети, что располагалось на Военно-Грузинской дороге, рассказывали о возвышавшемся по соседству Казбеке, который они именовали Бешлам-Корт, следующее:

Между гвелетцами существует поверье, что на Бешлам-Корте живет какаято Мягкинен (горный дух), не допускающая смертных к священной горе. Ее никто не видел, но многие слышали ее петушиный крик, которым она пугает людей, дерзающих приближаться к волшебному кругу, начертанному ею вокруг Бешлама, за который никому не позволяется перешагнуть. По мнению гвелетцев, низвержение масс льда в леднике есть дело злой Мягкинен. Поэтому для умилостивления ее устроен в Девдоракском ущелье жертвенник, даба. Жертвоприношениями служат турьи и другие рога... В какой-то день летом устраивается в честь Мягкинен празднество. Все жители аула Гвелети собираются к дабе и проводят время в плясках и пении.

[Висковатов, 1865, с. 407—408]

Судя по всему, именно боязнью прогневать духа, хозяина белоснежного Эльбруса, объяснялся отказ кабардинцев сопроводить к его вершине путешествовавшего в 1770-х гг. академика Иоганна Антона Гильденштедта, хотя ссылались они на то, что горная вершина «служит прибежищем в случае, если им изменит военное счастье» и потому якобы они не хотят делать ее известной чужакам [Гильденштедт, 2002, с. 289].

Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/03/03_05/5-85803-331-8/

© МАЭ РАН

В сакральности гор особо подчеркивалась аскеза, свойственная подлинному служению Всевышнему. Карл Ган, живо интересовавшийся историей и географией Кавказа и объездивший в конце XIX—начале XX в. многие его уголки, записал у горных ингушей и кистин следующую информацию. Местные жители подразделяли горы на категории — покрытые вечными льдами лам, бесснежные вершины корт и лесистые горы арс. «Народ рассказывает, — пояснял исследователь, — что горы (лам), покрытые вечными снегами и льдом, добровольно согласились в этой жизни переносить все страдания, чтобы в той жизни наслаждаться вечным блаженством. Ибо... все живые и безжизненные существа должны при жизни страдать за свои грехи» [Ган, 1900, с. 66—67]. Почти с уверенностью можно заключить, что подобный взгляд на главные составляющие «картины мира» горцы переносили на самих себя и на свою судьбу и видели в ней не только лишения, но и силу, черпаемую из величественности, твердости и независимости гор (определения Важа-Пшавелы).

Примечательно, что у сторонних наблюдателей, оказывавшихся на Кавказе и среди горцев, которые вели упорную борьбу с русской армией, возникали очень схожие ассоциации. Англичанин Дж. Лонгворт, год проведший среди черкесов, записал в своих материалах:

Мои чувства, пока я стоял на этой позиции и обозревал дикую и неприступную страну внизу, не ограничивались восхищением; они были заняты и величавой уверенностью в безопасности, которая поднимает и поддерживает дух независимости горца. Я не мог понять, как кто-либо, кто видел то, что видел я, мог мечтать завоевать такую страну, и я хотел, чтобы на моем месте в этот момент оказался русский генерал, чтобы он насладился отчаянием, какое, я уверен, причинила бы ему эта панорама, и я хотел бы спросить его о планах военных операций в этой сложной путанице, в этом хаосе холмов и долин, рек и лесов, как бы он стал побеждать их.

[Лонгворт, 2002, с. 83, 173]

В другом месте горную кручу Лонгворт образно назвал алтарем и храмом Свободы

Подобные конкретные, в чем-то сиюминутные, но претендующие и на обобщения впечатления на удивление полно согласуются с ветхозаветным текстом:

Иподошел пророк к царю Израильскому и сказал ему: пойди, укрепись, и знай и смотри, что тебе делать, ибо по прошествии года царь Сирийский опять пойдет против тебя. Слуги царя Сирийского сказали ему: Бог их есть Бог гор, [а не Бог долин], поэтому они одолели нас; если же мы сразимся с ними на равнине, то верно одолеем их.

Иниже:

Иподошел человек Божий, и сказал царю Израильскому: так говорит Господь: за то, что Сирияне говорят: «Господь есть Бог гор, а не Бог долин», Я все это большое полчище предам в руку твою, чтобы вы знали, что Я — Господь. И стояли станом одни против других семь дней. В седьмой день началась битва, и сыны Израилевы поразили сто тысяч Сириян в один день.

[Ветхий Завет. 3-я Книга Царств, 20: 22, 28—29]

Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/03/03_05/5-85803-331-8/

© МАЭ РАН

Если в случае с англичанином созвучие взгляда и оценок тексту Библии больше эмоциональное, то другой пример являет собой посыл к сближению мировоззренческих установок со Священным Писанием. Я имею в виду факты древнегрузинской истории в изложении хрониста XI в. Леонти Мровели.

Не будучи в прямом смысле горцем, но являясь гражданином страны, расположенной в горной местности, Мровели при описании событий явно придерживался представлений о благодатности горной местности, и, возможно, имел в виду Бога гор. В его редакции Кавказ как микромир в макромире отмечен зримыми доминантами — горными вершинами, а размещение «перволюдей» в горах в подаче историка служит гарантом их силы и могущества. Так, первопредком, «единым отцом» всех народов Кавказа Мровели называет Таргамоса — правнука библейского Ноя. После Вавилонской катастрофы «пришел Таргамос со всем племенем своим и утвердился между двумя недоступными человеку горами — Араратом и Масисом». Племя Таргамоса было столь «велико и бесчисленно», что не умещалось на этой ограниченной территории, и сыны его, ставшие родоначальниками народов Кавказа, расселились по окрестным землям. Спустя время на долю Гаоса — эпонима армян, выпала участь сразиться с Небротом (Нимродом) — внуком библейского Хама, возглавлявшим многочисленное войско. Показательно «сценическое» решение описываемых событий. «Подступил Неброт к ним (Гаосу и его войску. — Ю. К.) снизу ...

Взошел он на [одну из] гор, дабы вещать Гаосу и призвать к покорности»,

но в схватке был сражен Гаосом, отстоявшим независимость народа Кавказа от иноземных поработителей. Далее Леонти Мровели рассказывает об обустройстве жизни в Грузии мифическим родоначальником иберов Картлосом. «Сей Картлос пришел первоначально в то место, где Арагви впадает в Куру, и взошел на ту гору, что именуется Армази. И впервые создал на ней крепости и воздвиг на ней себе дом и дал той горе имя свое — Картли.

И ...называлась гора та Картли, отчего и назвалась вся Картли — Картли...» [Мровели, 1979, с. 21, 23] 3.

Схожие описания и оценки встречаются в источниках довольно часто, и некоторые из них будут приведены ниже. Поэтому, не оспаривая достоверности сообщаемых историками и народной памятью фактов, правомерно заострить внимание на маркировке благоприятных для деятельности людей мест горами, размещение на которых селений, городов, резиденций обеспечивает их обитателей силой, достаточной для отпора даже гораздо более многочисленному врагу или покорения соседних народов. Согласно логике авторов, личности и народы, размещающиеся выше других в физическом измерении, становятся выше других и в измерении социальном. Подобная связь выглядит устойчивой мировоззренческой конструкцией. Сравните с текстом предания: «Много лет тому назад в Чечне жил известный храбростью и доблестью Вюсу… Вюсу был не только храбрый, красивый юноша, но был также и уважаем людьми. Он жил в горах на самом высоком

3 Примечательно, что в разных версиях изложения древнегрузинской истории страна обретала свое название по имени героя (Картли) или царя (Армаза, Фарнаваза) и после того, как каждый из них поднимался на гору (главную, священную (?), либо становившуюся таковой после воздвижения на ней идола). Символичная цепочка: герой — гора — страна (или другие комбинации ее звеньев: гора — страна — герой и т. д.).

Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/03/03_05/5-85803-331-8/

© МАЭ РАН

(по: [Каменная летопись страны вайнахов])

дела о кровной мести, вырабатывались решения по «обычаям и этикету вежливости», происходили на горе (кургане) Кетыш-Корт, по

некоторым данным, рукотворной [Ошаев, 1928, с. 7; Попов, 1878, с. 263].

Своего рода обратную проекцию этой же закономерности фиксирует адат ингушей относительно возведения фамильных боевых башен воу. Башни, достигавшие 20-метровой и более высоты, являлись символом силы и могущества семейно-родственной группы. Наличие башни делало фамилию равноправной среди других подобных ей, а в перспективе позволяло завоевать власть над соседями. В свою очередь, отсутствие башни навечно оставляло членов фамилии в подчиненном положении. Однако обычай требовал завершения всех работ по возведению башни в годичный срок. В противном случае башня так и оставалась недостроенной, а ее владельцы не могли рассчитывать на полноценный авторитет в селении [Яковлев, 1925, с. 90]. Таким образом, строго регламентируя порядок «физического» и социального возвышения конкретных общественных групп, «закон» отчетливо представлял его двуединым процессом.

Посылка к возведению рукотворной горы, точнее, устремленной к небу вертикальной конструкции в разных традициях получала оригинальные, но в целом схожие выражения. Среди них образ (модель) храма, где купол одновременно формирует вертикаль и изображает своды небесные, один из наиболее впечатляющих, и церкви Армении и Грузии являют наглядные тому примеры. Их каноническая форма, безусловно, напрямую связана с

Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/03/03_05/5-85803-331-8/

© МАЭ РАН

традициями раннего христианства, но некоторым из них присуща оригинальная местная огласовка. Она не столько в материальных формах, сколько в сопутствующих историях об их возведении.

Первым храмом Грузии стал Светицховели. С его возведением связано предание, которое тем более интересно, что возведение этого храма создало прецедент обращения к новому Богу. Здесь нет горы или ее образа, но есть божественная вертикаль.

Согласно преданию, для постройки храма был срублен могучий кедр, но оказалось, что сделанный из него столб никто не в состоянии даже сдвинуть с места, «всякая мудрость и средство человеческое были напрасны. Это было для того, что чудесным поднятием того столба был бы прославлен Бог, а люди более укрепились бы в вере». Ночью было видение, когда люди страшно испугались обрушения гор Армаз и Заден с их идолами, но видение лишь указывало на разрушение гор неверия. Было и другое. Когда первосвятительница Грузии св. Нино молилась с воздетыми к небу руками, явился юноша, облаченный в лучезарный свет, который поднял в высь небесную столб, а потом «необыкновенный, блистающий светом Столб спустился, стал как бы прямо над своим основанием и утвердился, не поддерживаемый человеческими руками». И утвердились люди в вере, и был воздвигнут храм Животворящего Столба (Светицховели), что в древней столице Грузии Мцхете [Обращение Грузии, 1900, с. 90—93]. Вертикаль, связывающая людей с Богом, — не созданная ими, но снизошедшая к ним свыше, — была восстановлена, заменив собой сделанных ими и некогда установленных на вершинах гор идолов 4.

В свою очередь, в другом районе Грузии, возле города Ахалкалаки, располагался «Столб Вознесения» (Амаглебис свети) — стела, возле которой молились о рождении детей, размножении скота и сохранении урожая

[Соловьева, 1995, с. 15].

Не оттуда ли, не от подобных ли представлений, не только христианских, но и местных, весьма архаичных, возник один из типов святилищ горцев Кавказа, представлявший собой монумент-стелу?

Столпообразные культовые постройки на территории Осетии, Ингушетии, горных районов Грузии невелики по размерам. Сложенные из камней, они имели перекрытия разной формы — пирамидальные, двухскатные, плоские — и ниши — четырехугольные (ниже) и стрельчатые (выше) для жертвоприношений. В описании второй половины XIX в. говорится:

Галгаевцы (ингуши-горцы. — Ю. К.) хотя и называют себя магометанами и имеют мулл, но следуют особому и весьма оригинальному богослужению. Они молятся только по ночам у четырехугольных столбов, устроенных в рост человека, на возвышенных местах или близ кладбищ. Весь процесс моления их заключается в том, что молящийся становится на колени и кладет свою голову в маленькую нишу, устроенную у подножия столба (ниши, впрочем, располагались не совсем у подножия. — Ю. К.), с восточной стороны.

[Дубровин, 1871, с. 384]

4 Тогда же на одной из скал (или на холме) и конкретно на лежавшем там камне св. Нино и принявший христианскую веру царь Мириан установили чудодейственный крест, явленный небесным знамением [Обращение Грузии, 1900, с. 103].

Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/03/03_05/5-85803-331-8/

© МАЭ РАН