Халпахчьян О., Архитектура крымских армян, 2019

Фуна. Внутренние ворота укрепления.

Учитывая архитектурно-художественные особенности и тип церкви, её следует от- нести к концу XIII – началу XIV веков, когда стало возрастать могущество Феодоро, требовавшее укрепления оборонительных рубежей княжества. В связи с важным стра- тегическим значением Фуны, должное внимание было уделено повышению её обороно- способности. Максимально усилилась и застроилась небольшая (всего в 0,5 га) площадь укрепления, а церковь была помещена над корпусом внутренних ворот, чего вполне допускали размеры этого строения и, особенно, полуциркульная на восточной стороне, пригодная для апсиды форма плана.

Двухъярусная композиция с надвратной церковью – исключительное явление в истории культового зодчества Крыма. Нахождение церкви над корпусом внутренних ворот не нарушало функционального назначения последних. Сохранялся основной вход в укрепление и назначение бойницы в полукруглой стене для его защиты. С це- лью повышения обороноспособности этого участка, позднее с севера и с юга были возве- дены дополнительные стены, контрфорсы, утолщены основания, устроены откосы для отбрасывания рикошетом камней, сбрасываемых защитниками.

Церковь Фуны нельзя отнести к числу двухэтажных храмов с усыпальницей на пер- вом и молитвенным залом на втором этажах. Таковые не известны в Крыму, но прак- тиковались в Армении, на Кавказе и в странах Балканского полуострова. Основываясь на том, что у внутреннего корпуса ворот был обнаружен аркосолий с погребальной ка- мерой, в которой, тем не менее, не сохранилось, а возможно и не имелось захоронения, В. П. Кирилко отнёс надвратную церковь к разряду поминальных1. Однако во всех известных двухэтажных церквях-усыпальницах нижний этаж никогда не был проход- ным. Он имел единственное поминальное назначение, чего в данном случае не наблю- даем. Поэтому, думается, правильнее отнести памятник к типу чисто надвратных церк-

1  Кирилко В. П. Надвратная церковь средневекового укрепления Фуны. Датировка и атрибуция. – С. 67.

151

вей, какой является весьма показательная церковь XI века Сурб Аствацацин (Святой Богородицы) над восточным входом в монастырь Татэва1.

Надвратная церковь Фуны постоянно действовала, почему и находилась в непло- хой сохранности. С учётом довольно обширной площади молитвенного зала (около 50 м2), можно заключить, что ею пользовались не только воины гарнизона крепости, но и жители близ расположенных небольших селений, не имевшие своего храма. После переселения христиан из Крыма в 1778 году здание церкви стало разрушаться, а зем- летрясение 1927 года превратило её в руину, растаскиваемую населением ближайших сёл на стройматериал.

Фуна. Внутренние ворота укрепления. Вид с северо-запада.

Крепость Фуны, в основном корпус её внутренних ворот с надстроенной церковью, освещалась в публикациях многих авторов. Как справедливо отмечает В. П. Кирилко, ранние сведения, например, у Ф. Дюбуа де Монпере, отличаются краткостью описания, схематичностью и неточностью изображений, с указанием принадлежности памятни- ка грекам из-за недостаточной его изученности. Более достоверные данные приведены в работах А. Л. Бертье-Делагарда, Е. В. Веймарна, К. К. Когонашвили и О. А. Махне- вой. Наиболее же подробной, резюмирующей все предшествующие публикации являет- ся упомянутая выше работа В. П. Кирилко2*.

167.1  Халпахчьян О. Х. Архитектурные ансамбли Армении. – Москва: Искусство, 1980. – С. 160,

2 * Итоги последних по времени исследований, которые В. П. Кирилко обобщил в отдельной моно- графии,показывают,чтоукреплениепостроеновесной-летом1423года. Кконцутогожегодаонораз- рушается вследствие мощного землетрясения, в 1425 году восстанавливается, но вскоре вновь поги- бает из-за пожара. Основательная реконструкция ансамбля Фуны и превращение его в замок проис- ходит в 1459 году. К этому году относится и возведение надвратной церкви. (см.: Кирилко В. П. Кре- постной ансамбль Фуны 1423–1475 гг.). – Киев: Изд. дом «Стилос», 2005. – С. 238).

152

Фуна. Обмер внутренних ворот и надвратной церкви, выполненный А. Л. Бертье-Делагардом в 1889 году (заимствован из книги В. П. Кирилко

«Крепостной ансамбль Фуны (1423–1475гг.)». – С. 23).

153

Участие армян в строительстве Фуны и её надвратной церкви впервые отметил А. Л. Бертье-Делагард, обследовавший комплекс с выполнением обмеров и фотофиксации в 1889 году. Основываясь на генуэзских данных XV века, он фиксирует ведущую роль в строительстве крепости феодала армянского происхождения Дербиберда (в расшифровке Тер-бей-Бедрос), указывая также на «турецко-армянский» характер декора на перемычке, венчавшей вход в надвратную церковь, и «явно армянский стиль» сооружения самой над- вратной церкви1. О. И. Домбровский, усматривая в памятнике наличие «армяно-мало­ азийских и восточно-византийских элементов», считает Фуну укреплённым монастырём2.

Фуна. Продольный разрез внутренних ворот и надвратной церкви, составленный А. Л. Бертье-Делагардом в 1889 году (заимствован из книги В. П. Кирилко «Крепостной ансамбль Фуны (1423–1475 гг.)». – С. 24).

К. К. Когонашвили и О. А. Махнева, основываясь на археологических данных и ана- лизе исторических сведений, датируют церковь концом XIII века, подчёркивая сущест­ венные её изменения в XVII–XVIII веках3. В отличие от них, А. Л. Якобсон относит па- мятник к XVII веку, утверждая, что в этом здании и в его декоре нет «абсолютно ничего армянского и византийского»4. Значительные работы по изучению Фуны проводятся Горно-Крымской экспедицией ОАК ИА АН УССР под руководством В. Л. Мыца. В про-

1  Бертье-Делагард А. Л. Каламита и Феодоро // ИТУАК. – № 55. – Симферополь: Тип. Тав- рическ. Губернск. Земства, 1918. – С 25–26; Бертье-Делагард А. Л. Исследование некоторых недоуменных вопросов средневековья в Тавриде // ИТУАК. – № 57. – Симферополь: Тип. Таври- ческ. Губернск. Земства, 1920. – С. 1–135. 

2  Домбровский О. И. Средневековые поселения и «исары» Крымского побережья // Феодальная Таврика. Материалы по истории и археологии Крыма. – Киев: Наукова думка, 1974. – С. 44.

3  Когонашвили К. К., Махнева О. А. Алустон и Фуна. – Симферополь: Крым, 1971. – С. 82; Когонашвили К. К., Махнева О. А. Средневековая Фуна // Феодальная Таврика. Материалы по истории и археологии Крыма. – Киев: Наукова думка, 1974. – С. 116–118.

4  Рецензия / Якобсон А. Л. // ВВ. – Том. 38. – Москва: Изд. Акад. Наук СССР, 1977. – С. 198. – Ре- цензия на книгу: Феодальная Таврика. Материалы по истории и археологии Крыма. – Киев, 1974. – 216 с.

154

цессе этих работ выявляются ценные сведения о фортификации, архитектурно-художе- ственных и конструктивных особенностях крепостных построек, определяющих истори- ческую ценность памятника1.

Письменных сведений о возведении церкви, по-видимому, не существует (о ней не указывается в упомянутой греческой надписи 1459 года), почему судить о време- ни её строительства и строителях можно только на основании анализа архитектурнохудожественных­ особенностей. Несомненно, надвратная церковь принадлежала к распространённым на территории Крыма однонефно-сводчатым сооружениям с полу- циркульной алтарной апсидой на восточной стороне. Судя по обмерам, составленным А. Л. Бертье-Делагардом, чётко выстроенный внешний объём здания имел гладкие сте- ны, выложенные из тёсаного камня, и акцентированный резной орнаментированной пе- ремычкой портал на южной стороне. Небольшие окна фактически не имели украшений.

Фуна. Рисунок южного портала надвратной церкви, опубликованный Дюбуа де Монпере в 1843 году (заимствован из книги В. П. Кирилко «Крепостной ансамбль Фуны

(1423–1475 гг.)». – С. 19).

Показательны характеристики здания: переменчивая ширина как молитвенного зала, так и алтарной апсиды, отсутствие «плеч» по сторонам последней, отсутствие си- стемы подпружных арок, поддерживавших стрельчатый свод, что придавало интерьеру определённое художественное своеобразие. Этому в значительной степени способство- вали и спаренные стрельчатые ниши с колонкой посередине, устроенные в северной и южной стенах визави. Это уникальный приём, позволивший расширить среднюю, обычно многолюдную, часть молитвенного зала на один метр. Не исключена возмож- ность выполнения ниши под влиянием схожего элемента из монастыря Арич в Ар-

1  Кирилко В. П. Надвратная церковь средневекового укрепления Фуны. Датировка и атрибу- ция. – С. 64, 66; Мыц В. Л. Укрепления Таврики X–XV вв. – Киев: Наукова думка, 1991. – С. 38–42, 150–151.

155

мении. Подразумеваются аркатуры западных приделов второго этажа монастырской церкви, относящейся к концу XII – началу XIII веков1.

По глубине алтарная апсида соответствовала полукруглому объёму корпуса вну- тренних ворот, выступающему с поверхности восточной крепостной стены. Но посколь- ку канон Армянской церкви предписывает выполнение богослужения исключительно на неподвижном алтаре, то апсида была несколько выдвинута вперёд, в результате чего появилась возможность поместить святой алтарь на широкой второй арке корпуса внутренних ворот. В северной стене церкви, ближе к алтарю, имелась небольшая ниша с арочным верхом – возможно святая купель.

Освещение интерьера было ограниченным, но вполне достаточным. Свет поступал из не- больших окон на западной и восточной сторонах, расположенных, соответственно, под щип- цомивапсиде. Третьеокно,какисключение,располагалосьвсевернойстене – внише. Един- ственная входная дверь в церковь, шириной в 85 см, в зависимости от нахождения здания устроена на втором этаже. Она расположена у левого края южного фасада, что, тем не ме- нее, вполне обеспечивало заполнение внутреннего пространства и эвакуацию посетите- лей. Такой приём не является исключением в практике крымских армян. Он извес­тен по церкви в селе Козы, находящегося на юго-восточном побережье, севернее Судака. 

Заслуживает внимания декоративно-орнаментальное убранство сооружений укре- пления. Как уже говорилось, широкий западный въездной проём, выводящий во двор крепости, завершался аркой, опиравшейся на колонны. Восьмигранные колонны были поставлены в толще стены, что даёт осно- вание предполагать об отсутствии здесь за- полнения – дверных полотен. Фусты колонн были выполнены из цельных каменных бло- ков, на одном из которых, на обращённой к стене грани, виднелся знак выполнившего его мастера. Это вторая буква армянского алфавита « » (Б), свидетельствующая о на- циональной принадлежности исполните- ля. Можно предположить, что ею начина- лось имя или прозвище строителя. Буква довольно большая – 11,5х4,5 см. Выполне- на она треугольным углублением в 3 мм, острым металлическим инструментом, как это делалось мастерами средневековой Ар- мении. Показательно, что буква изображена перевёрнутой, что даёт основание предполо-

утерянной, потом дважды обнаруживалась, а в настоящее время от неё остались толь- ко небольшие фрагменты3. По словам В. П. Кирилко, её впервые зарисовал художник

1  Халпахчьян О. Х. Архитектурные ансамбли Армении. – С. 266, Илл. 8–9. 2 * Возможно также, что это была буква « » (Е) в зеркальном расположении. 

3  Веймарн Е. В. Дневник археологических работ Бахчисарайского горного отряда ТавроСкифской экспедиции ИИМА АН СССР и ГМИИ им. А. С. Пушкина, 1947 год // Архив ОАК ИА АН УССР. – Шифр А № 1/3. – 1957. – С. 21–22 (фото № 170–172); Когонашвили К. К., Махнева О. А. Алустон и Фуна. – С. 80.

156

Паскаль в 1821 году, а в 1889 году обмерил А. Л. Бертье-Делагард. Считая этот обмер неточным, В. П. Кирилко реконструировал капитель по изученным остаткам. Предло- женный им вариант несколько отличается от обмера 1889 года.

По нашему мнению, произошло недоразумение. Исследователи обмеряли не одну и ту же капитель, а две разные, но однотипные. Одна из них, видимо, украшала запад- ные ворота, выводящие во двор укрепления, а другая – одну из композиций со спарен- ными нишами в молитвенном зале. Колонны, поддерживавшие их, имели примерно одинаковую высоту. 

По своей форме капители довольно просты. Они представлены в виде каменного объёма высотой в полуметра. Верхняя, квадратная в срезе часть переходит в нижнюю восьмигранную. «Связывающие» их дуговидные переходы украшены стилизованными акантами. Подобные угловые срезы, или сталактиты, часто практиковались как в сред- невековых памятниках Крыма, так и Армении, почему причисление О. А. Махневой капителей Фуны к «типичному и широко распространённому поздневизантийскому ва- рианту коринфской капители»1 не имеет достаточно оснований.

Вотличие от западного входа корпуса внутренних ворот, ведущий непосредственно

вцерковь южный вход, ввиду его нахождения в стороне от основного пути движения обитателей укрепления, выполнен значительно проще. Единственным его украшени-

ем является резная перемычка, или архи- травный блок.

Как полагают некоторые учёные, архи- трав относится ко времени возобновления церкви, что, по-видимому, соответствует действительности. А. Л. Бертье-Делагард, изучивший резьбу на нём, считает её ар- мянской. Поверхность плиты разделена на три части. Соответствующая ширине вход- ного проёма средняя часть содержит прямо­ угольное поле с полукружиями по сторонам (видимо предназначавшаяся для надписи) и расположенные в углах небольшие розет- ки. Узкие боковые части также заполнены розетками с лепестками по верху и низу.  Орнаментация розеток различная – расти- тельная и геометрическая. При этом, и ком- позиция, и мотивы свидетельствуют о деко- рировании архитрава армянским резчиком.

Особый интерес представляют довольно часто встречающиеся в Крыму небольшие армянские хачкары. На территории крепо- сти Фуна они известны по рисункам Ф. Дю- буа де Монпере и Д. М. Струкова. По сохра- нившимся в архиве ЛОИА АН СССР2*

полевым записям последнего, увиденный им хачкар помещался в «нише оградной сте- ны храма»3. Судя по рисункам, в центре располагался относительно простой по форме процветший крест на пальметочном основании. Периметр плиты был обведён плетё-

1  Когонашвили К. К., Махнева О. А. Алустон и Фуна. – С. 60.

2 * В 1991 году на основе Ленинградского отделения Института археологии АН СССР (ЛОИА) образован Институт истории материальной культуры Российской Академии наук.

3  Струков Д. М. Отчёт о поездке в Крым в 1871 году. – Архив ЛОИА АН СССР. – Ф. 35 (1872). – Л. 12. 

157

ными жгутами. Интерес представляет верхнее очертание плиты. В одном случае оно

Макет крепости Фуна, демонстрирующийся на территории памятника.

1 * Хачкар, изображённый Дюбуа де Монпере, очевидно, является фрагментом, украшавшим рез- ной архитрав над входом в церковь. Изображённый Д. М. Струковым хачкар отличается от преды- дущего как по конфигурации, так и по стилизации креста и символического древа жизни. Несомнен- но, хачкары разные, но выполнивший их мастер, скорее всего, один и тот же. 

2  Колли Л. П. Каффа в период владения ею Банком св. Георгия (1454–1475) // ИТУАК. – № 47. – Сим- ферополь: Тип. Таврическ. Губернск. Земства, 1912. – С. 82.

158

Армянские церкви в Судаке

Время появления армян в Судаке документально не установлено, почему одни истори- ки относят возведённые ими здесь церкви к Х веку, другие к более позднему времени1. В русских летописях, отмечающих Судак под названием «Сурож», неоднократно упомина- ются «гости-сурожане» или «сурожские купцы», которыми, как показывает исследование Л. С. Хачикяна, являлись крымские армяне2. Наиболее раннее из этих упоминаний, со- держащееся в Ипатьевской летописи, относится к 1288 году и свидетельствует о пребыва- нии «сурожцев» во Владимире-Волынском3. Веским подтверждением присутствия в Судаке многолюдной армянской общины в конце XIII века является приписка в греческом синак- саре о праздновании армянами кривой пасхи, датированная 1292 годом4. Армяне прини- мали самое активное участие в коммерческих операциях турок-сельджуков с половцами и русскими через Сурож–Судак, служивший одним из важных перевалочных пунктов торго- вого пути из Малой Азии в половецкие степи, Русь, Булгары и далее на восток5*. Сказан- ное фиксирует существование здесь в XIII веке экономически развитой армянской торговой общины, имевшей связи с сопредельными с полуостровом странами. И хотя время возник- новения этой общины, а также численный её состав ещё предстоит определить, понятно, что, по крайней мере, в XIII веке армянская церковь здесь уже должна была существовать. 

С утверждением генуэзцев в Судаке в 1364 году и постройкой мощной крепости ар- мянское население значительно расширило своё пребывание, возведя новые жилые, общественно-производственные и культовые сооружения6*. Вначале оно расселялось компактно в своих кварталах, находившихся в предместье. Наиболее ранний из таких кварталов, видимо, располагался к северо-западу от главных ворот крепости, на тер- ритории посёлка Уютное, где сохранилась одна армянская церковь. Позднее армяне стали возводить свои кварталы в разных местах расширившейся городской застройки и даже на территории крепости. М. Бжишкян поимённо упоминает о существовавших в Судаке трёх армянских духовных центрах: монастырской церкви Святого Геворка с разрушенным сводом, церкви Святой Богородицы в армянском селе, земля и сад ко- торой продолжали оставаться в принадлежности армян, и церковь Святого Степано- са. Все они располагались у прибрежья, в направлении «холма Кеок Таш»7.

1  Памятники градостроительства и архитектуры Украинской ССР. – Т. 2. – С. 298; Армяне в Крыму (карта-буклет).

2  Хачикян Л. С. Армяне в древней Москве и на путях, ведущих в Москву. – С. 62–69.

3  Полное собрание русских летописей. – Т. 2. – III. Ипатьевская летопись. – СПб.: Тип. Эдуарда Праца, 1843. – С. 220.

4  Архимандрит Антонин. Заметки XII–XV века, относящиеся к крымскому городу Сугдее (Судаку), приписанные на греческом Синаксаре. – С. 609 (№ 88).

5 * Марко Поло, хорошо знавший Судак (Soldadia) второй половины XIII века, вообще называет его

«портовым городом Армении» (см.: [Bergeron P.] Voyages faits principalement en Asie dans les XIIe, XIIIe, XIVe et XVe siècles, par Benjamin de Tudèle, F.-J. du Plan Carpin, F. Ascelin, Guillaume de Rubruquis, Marc-Paul Vénitien,Haiton,JeandeMandevilleetAmbroiseConlarini:accompagnésdel’histoiredesSarrasinsetdesTartares, et précédés d’une introduction concernant les voyages et les nouvelles découvertes des principaux voyageurs, par

Pierre Bergeron. – T. I. – la Haye: Chez Jean Neaulme, 1735. – L. 1. – Ch. 1. – Col. 9–12). В контексте ранней истории армян Судака следует вспомнить также о присутствии «Жития Стефана Сурожского» в армян- ских агиографических сборниках, составленных в Крыму. Известный наиболее ранний список этого жи- тия, нехарактерного для армянского Айсмавурка (Минологии), относится к 1316 году (см.: Bozoyan A. La vie Armé́nienne de saint Étienne de Sougdaia // La Crimé́e entre Byzance et le Khaganat Khazar / Ed. C. Zuck- erman. – Paris: Centre de recherche d’Histoire et Civilisation de Byzance, 2006. – P. 87–108).

6 * Основываясь на одной армянской литографии, М. Бжишкян утверждает, что для обеспечения обороноспособности Судака генуэзцы переселили сюда часть армян Кафы, уже достигших опреде- лённого могущества (см.: Бжишкян М. Путешествие в Польшу. – С. 318).

7  Бжишкян М. Путешествие в Польшу. – С. 318. Халпахчьян О. Х. Памятники крымских ар- мян в Судаке // Архитектура мира. Материалы научной конференции «Проблемы истории архитек-

туры». – Вып. I. – Москва: ВНИИТАГ, 1992. – С. 21–23.

159

Одна из армянских церквей, находящаяся в посёлке Уютном, в своде «Памятники градостроительства и архитектуры Украинской ССР» названа именем Святой Параске- вы1. Она расположена позади клуба, занявшего здание лютеранской кирхи2*. Это не- большое здание с площадью молитвенного зала около 20 м2 претерпело неоднократные (включая и коренные) перестройки, о чём свидетельствует несовпадение основных стен с фундаментами, выступающими по всему внешнему периметру сооружения.

Церковь в Судаке, на территории бывшего села Уютное (фото 1997, автор – И. С. Липунов).

Исследованием А. И. Полканова, выполненным в середине ХХ столетия, установле- но наличие следов различных по времени кладок. По его мнению, первоначально был возведён «греко-византийский» храм, впоследствии разрушенный татарами в период правления хана Узбека. Он полагает, что на фундаментах этого храма армяне постро- или свою церковь, которая неоднократно восстанавливалась и «как бы отражает всю историю Судака, подвергавшегося многочисленным нападениям и разрушениям»3.

1  Памятники градостроительства и архитектуры Украинской ССР. – Т. 2. – С. 298.

2 *Посёлок ныне входит в состав города Судака. Что касается названия «Святой Параскевы»,

которым церковь именована в своде, то оно перенято у архиепископа Гавриила (см.: Гавриил,

архиепископ Херсонский и Таврический. Остатки христианских древностей в Крыму. Уезд

феодосийский // ЗООИД. – Т. I. – Одесса: Городская типография, 1844. – С. 326). М. Бжишкян в по-

селении лютеран упоминает две небольшие заброшенные церкви, не называя имён и не связывая

их с армянами (см.: Бжишкян М. Путешествие в Польшу. – С. 317). Тем не менее, рассматривае-

мый памятник имеет ярко выраженные армянские черты. К их числу относятся наличие крестиль-

ной купели (несколько изменена) в северной стене ближе к алтарю, следы алтарного возвышения,

резные орнаменты на восточном фасаде. Примечательны также керамические сосуды, уложенные

между сводом и черепичной кровлей (см.: Майко В. В., Джанов А. В. Археологические памятники Судакского­ региона Республики Крым. – С. 187). Этот широко распространённый в средневековой

архитектуре приём улучшал акустику внутри здания и уменьшал тяжесть свода. В культовой архи- тектуре крымских армян он на данный момент зафиксирован также в церквях Спасителя близ села Богатое и Святого Саркиса в Феодосии. 

3  Полканов А. И. Судак. Историко-краеведческий очерк. – Симферополь: Крымиздат, 1957. –

С. 130.

160