Декарт_Рене_Избранные_произведения

Но следует заметить, что, хотя Декарт и неправильно, дуалистически разрешил психофизическую проблему и тем самым дал серьёзные козыри в руки идеализму, его учение о душе и о её взаимодействии с телом не было пол­ ной капитуляцией перед теологическо-схоластическими представлениями об этом предмете. Как картезианский бог уже не был христианским богом, так и картезианская «душа»отнюдь нетождественна «душе» христианско-схола- стической.

Во-первых, указывает Декарт 1, душа не является тем принципом, который только и объясняет факт жизни или смерти человека. Механизм человеческого тела, общий у него с животным, совершенно достаточен для объяснения явлений жизни и смерти. Последняя «никогда не наступает по вине души, но исключительно потому, что разрушается какая-нибудь из главных частей тела», так что «душа удаляется после смерти только по той причине, что это тепло прекращается и разруша­ ются те органы, которые служат для двюкения тела»2. Словом, душа — не причина оживотворения тела, как она представлялась теологией и её служанкой — схоластиче­ ской философией, а скорее следствие. Конечно, это «следствие»вложено согласно Декарту в человеческое тело богом.

Во-вторых, следует также отметить, что в своём психо­ логическом учении Декарт устанавливает строгую связь деятельности души и тела и очень часто говорит даже о зависимости первой от второго, причём, чем ниже сфера психической деятельности, тем теснее деятельность души связывается с соответствующими состояниями тела. Объясняя, например, ощущения цветов, звуков, запахов и т. д., чувства голода, жажды, боли и т. д. и более сложные психические явления (так называемые «страсти души»; основные из них — удивление, любовь, нена­ висть, желание, радость, печаль), Декарт фактически ставит душу в подчинённое, зависимое от тела положение.

ι2 См. настоящее издание, стр. 597. См. там же.

И вообще он всё время констатирует фактическую связь души и тела, однако объяснения этой связи дать не может.

При всей своей связи с телом душа, по Декарту, со^ храняет автономию от тела, занимая как бы «наблюда­ тельную» позицию по отношению к соответствующим те­ лесным состояниям. Наконец, согласно Декарту, душа может действовать и совершенно независимо от тела — правда, лишь по нескольку часов в год — в моменты «чи­ стого мышления», в чём и состоит подлинная сущность души. Но здесь — самый сложный пункт философии Де­ карта. Уяснить его можно, лишь ознакомившись .с её методом.

**

Все те открытия и достижения, которые сложились у Декарта в целую систему природы, были бы невозможны без новой научной методологии, без создания им нового учения о методе. Вопросы метода всегда находились в центре философских интересов Декарта. Его первое зна­ чительное произведение — «Правила для руководства ума»— было, как уже показывает и само название, мето­ дологическим сочинением. В дальнейшем вопросы методо­ логии так или иначе затрагивались им почти во всех про­ изведениях. Успех борьбы Декарта против схоластики был теснейшим образом связан с разработкой им новой методологии.

Первый важнейший факт, который необходимо кон­ статировать при рассмотрении методологии Декарта,— это факт её теснейшей связи с исторической действитель­ ностью той эпохи, в частности и в особенности с разви­ тием капиталистического производства. Энгельс указы­ вает, что в продолжение «длинного периода, от Декарта до Гегеля и от Гоббса до Фейербаха, философов толкала вперед вовсе не одна только сила чистого мышления, как это они воображали. Напротив. В действительности их толкало вперед главным образом мощное, все более быстрое и все более бурное развитие естествознания и

промышленности» *. Следует отметить, что идеологи про­ грессивной буржуазии XVII—XVIII вв. в отличие от своих реакционных эпигонов эпохи упадка и умирания капитализма осознавали и подчеркивали связь своей фи­ лософии с жизнью, производственной практикой, наукой. Особенно ярко это было выражено старшим современ­ ником Декарта—Фрэнсисом Бэконом (1561—1626), быв­ шим, по выражению Маркса, истинным родоначальни­ ком английского материализма и опытных наук новейшего времени. Те же мотивы слышатся и во многих высказы­ ваниях Декарта. Так, в важнейшем своём произведении — «Рассуждении о методе»,— носящем программный ха­ рактер, он писал, что одним из главных мотивов, которым он руководствовался в деле разработки своей философии, было убеждение в том, что «можно достигнуть познаний, очень полезных в жизни, и вместо той умозрительной фи­ лософии, которую преподают в школах, можно найти практическую философию, при помощи которой, зная силу и действие огня, воды, воздуха, звёзд, небес и всех других окружающих нас тел так же отчётливо, как мы знаем различные занятия наших ремесленников, мы могли бы точно таким же способом использовать их для всевоз­ можных применений и тем самым сделаться хозяевами и господами природы» 2.

Конечно, эта связь с жизнью, с практикой даже про­ грессивной буржуазной философии весьма ограничена. По существу она носит лишь утилитарный, технический ха­ рактер, поскольку ей недоступно влияние на практику общественного переустройства.

Тем не менее даже такая, чисто техническая связь буржуазной философии XVII в. и научно-философской методологии с практикой была огромным шагом вперёд по сравнению со схоластической философией, для кото­ рой был характерен как раз отрыв от насущных интересов

жизни, замыкание в пустопорожней сфере «божественных предметов».

Выше мы уже рассмотрели одну из самых характерных особенностей философии Декарта — подчёркивание им, в прямую противоположность теологии и схоластике, решающейроли человеческого разума в деле исследования истины. Но сколь бы ни велико было могущество человеческого разума, сам по себе он, Согласно Декарту,—лишь потен­ циальная сила. Привести её в актуальное состояние нельзя без помощи определённого метода. Декарт порицает как тех учёных, которые производят свои научные изыскания вслепую, на-авось, так и тех, «кто пытается одним прыж­ ком взобраться с земли на верх здания, пренебрегая сту­ пенями лестницы, предназначенными для этой цели, или не замечая их» 1 (в числе таких «учёных» Декарт называет прежде всего астрологов).

Декарт требует методического исследования истины. Господствующую схоластическую силлогистику, совер­ шенно не способную к открытию новых истин, он пред­ лагает изгнать из философии и перенести в область рито­ рики. В отличие от схоластики, предлагающей «соблюсти тысячу различных правил, которые изобретены людскими ухищрённостью и косностью скорее для разрушения смысла, нежели для его улучшения» 2, Декарт выдвигает лишь четыре основных правила.

«Первое — никогда не принимать за истинное ничего, что я не познал бы таковым с очевидностью, иначе говоря, тщательно избегать опрометчивости и предвзятости и включать в свои суждения только то, что представляет­ ся моему уму столь ясно и столь отчётливо, что не даёт мне никакого повода подвергать их сомнению.

Второе — делить каждое из исследуемых мною затруд­ нений на столько частей, сколько это возможно и нужна для лучшего их преодоления.

формируясь в борьбе против схоластической лженауки, по своему методу ещё более метафизичной, он был вели­ чайшим, прогрессивным достижением. От исследования мнимых «качеств» и мнимых «движений» схоластической лженауки этот метод подводил к изучению действитель­ ных свойств внешнего мира и его действительного дви­ жения, пусть даже эти свойства и это движение были самыми простыми и элементарными —первый шаг на трудном пути познания внешнего мира.

Но аналитический метод Декарта не останавливается и на ступенях механического движения и пространствен­ ного протяжения. Созданием аналитической геометрии, сводящей качественные особенности геометрических фигур к количественным отношениям, он доводит механицизм до логического предела —до утверждения количественной однородности мира. Отсюда высокая оценка Декартом

тальное естествознание, на опытную физику и выдвинув­ шего эмпирический метод индуктивного исследования природы, Декарт выдвигает математику как идеал и обра­

строенной универсальной науки о всём сущем. Основная логическая установка этой науки, зафиксированная в третьем правиле (см. выше) картезианского метода, есть путь математической, рационалистической дедукции от общих, добытых путём анализа положений к частным след­ ствиям из них.

Нет, конечно, никаких оснований считать, что Декарт выдвигает здесь диалектический тезис о единстве анализа и синтеза. В действительности его синтез, основывающийся только на математике, столь же — если не ещё более —

1 См. настоящее издание, стр. 82.

56 В. В. Соколов

односторонен и метафизичен, как и его анализ. Мы особен­ но убеждаемся в этом, когда переходим к рассмотрению принципиальных основ картезианской рационалистиче­ ской дедукции.

В цитированном выше первом правиле картезианского метода, устанавливающем критерий ясности, отчётливости и очевидности в качестве единственного критерия истин­ ности, сформулировано центральное положение рацио­ нализма.

Рационализм вообще, декартовский в особенности, нельзя, конечно, понимать таким образом, что он пол­ ностью игнорирует эмпирическое свидетельство наших чувств, опытное исследование природы. Без этого были бы просто невозможны все те огромные достижения декар­ товской физики и физиологии, с которыми мы познако­ мились выше. Сам Декарт неоднократно указывал на значение опыта, опытного исследования природы в про­ грессивном развитии его научных знаний. Так, в своём программном «Рассуждении о методе» он заявляет: «В за­ висимости от большей или меньшей возможности про­ изводить опыты я буду быстрее или медленнее продви­ гаться вперёд в деле познания природы» 1.

Но эта высокая оценка опыта не определяет самого главного в методе Декарта. Инициатива научного ис­ следования принадлежит в нём только разуму. Истин­ ность результатов этого исследования точно так же на­ ходит свой критерий только в разуме. Опыт же, как бы ни была велика его роль, является не столько источником новых открытий, сколько способом поверки выводов, полученных путём рационалистической дедукции.

Рационализм, как и эмпиризм,— одностороннее, мета­ физическое направление в теории познания. Как для эм­ пиризма невозможен был переход от чувственного по­ знания к рациональному, от ощущений —к понятиям, от единичного —к общему, так и для рационализма не­ возможен обратный переход. Таким образом, отдельные

См. настоящее издание, стр. 307.

вения в тайны природы силой человеческого разума, освобождённого от религиозных предрассудков. Ясность и отчётливость как критерий истины явились в руках Декарта могучим оружием в борьбе против сверхъ­ естественного «откровения божия» —высшего схоласти­ ческого критерия истины. Так, в письме к Пико, послу­ жившем предисловием к «Началам философии», он кате­ горически исключает откровение из числа видов научного познания именно в силу его алогичности. «Я не включаю сюда, — пишет Декарт,— божественное откровение, ибо оно не постепенно, а разом поднимает нас до безошибочной веры» *.

Сам Декарт, между прочим, предупреждал, что в поня­ тие интуиции он вкладывает совершенно новый, отлич­ ный от обычной, школьно-схоластической трактовки этого понятия смысл. Поэтому совершенно необоснован­ ными являются претензии современных империалистиче­ ских мракобесов от философии, давцо поставивших на своё вооружение мистическую интуицию своих средне­ вековых предшественников, залучить в число своих пред­ ков и Декарта.

Картезианская интуиция в отличие от алогической интуиции средневековых изуверов и современных империа­ листических мракобесов предельно рациональна, макси­ мально логична. Если современный реакционный идеа­ листический интуитивизм буржуазных обскурантов {равно как и средневековых мистиков) отрывает интуицию от других логических операций и даже противопоставляет её нормальному ходу логического процесса, то Декарт ставит свою интуицию в теснейшую связь с дедукцией. Интуитивное знание согласно Декарту не исчерпывается первыми, основными, самоочевидными принципами наук. Правильная дедукция как последовательное движение

См. настоящее издание, стр. 414.

цией.

Интуиция и дедукция — основные условия рациона­ листического метода Декарта. Хотя другие источники познания и методы исследование и не отбрасываются им, однако все они низводятся до роли вспомогательных. Мы видели, что именно так поступает Декарт с опытом. Поэтому и индукция понимается Декартом лишь как систематизация материала, добытого путём интуиции и дедукции. Она призвана облегчить установление досто­ верных истин, добытых дедуктивно, но слишком отда­ лённых от первых, самоочевидных интуиции. Её роль сводится лишь к перечислению выводов, почему она и яв­ ляется лишь индукцией через простое перечисление, или энумерацнен (ср. четвертое правило метода Декарта).

Картезианская интуиция хотя и родилась в борьбе против религиозного откровения и сыграла в своё время прогрессивную роль, всё же в целом является метафизи­ ческой и идеалистической.

Неспособный к исторической, диалектической поста­ новке вопроса относительно природы общих понятий, не ведя связи между развитием математики со всеми её ак­ сиомами, с практической, чувственной деятельностью людей, Декарт с неизбежностью должен был притти к выводу о непосредственной интуитивной данности уму математических аксиом и некоторых наиболее общих понятий. Декарт потому и ставит интуицию столь высоко, что она представляется ему собственным достоянием чело­ веческого разума. Он противопоставляет поэтому непо­ средственное интуитивное знание как знание абсолютно достоверное опосредствованному, менее достоверному зна­ нию. В действительности же, как блестяще доказал Лвнин, разграничение непосредственного и опосредствован­ ного знания вытекает из неумения (исторически оправдан­ ного у Декарта) применить диалектику к теории позна­ ния и является неправильным, метафизичным. Ленин показал, что всякого рода истины, аксиомы, фигуры ло­ гики и т. п., кажущиеся нам на нынешней ступени нашего