Декарт_Рене_Избранные_произведения

относительное. Частицы третьего элемента в результате уда­ ров превращаются в частицы второго и первого, и, наобо­ рот, частицы первого и второго элементов, сцепившись друг с другом, могут принять форму третьего. Объясне­ ние Декартом сгущения и разрежения и вообще агрегат­ ных состояний основывается уже не на схоластической «боязни пустоты» (что можно встретить ещё лаже у Гали­ лея), а на различных комбинациях трёх (или даже двух, поскольку первый и второй элементы часто им объеди­ няются) элементов и сводится в сущности к молекуляр­ ному движению.

Не менее последователен Декарт в проведении меха­ нического принципа движения. Все виды движения он сводит к простейшему пространственному перемещению, и последовательность Декарта в этом отношении делает его физику классическим образцом механицизма.

В учении Декарта о движении мы встречаемся опятьтаки прежде всего с антисхоластическим аспектом его философии. Подобно тому как учение Декарта о каче­ ственной однородности мира разрушало схоластическую иерархию «стихий» и «сущностей», его учение о движении в корне подрывало антинаучные представления схоласти­ ческого естествознания, насчитывавшего множество раз­ личных не сводимых друг к другу видов движения (так, нагревание тела есть motus ad calorem, т. е. «движение к теплоте», рост его — motus ad quanti tatem, т. е. «движе­ ние к количеству», и т. д.). Подобного рода «движения» решительно ничего не объясняли и были такими же мета­ физическими химерами, как уже выше упоминавшиеся нами «субстанциальные формы», «сущности», «аппетиты»

ипрочая схоластическая дребедень. В эпоху Декарта они были ещё очень живучи, на что указывает тот, на­ пример, факт, что даже такие передовые учёные, как Бэкон

иКеплер, отдавали им значительную дань. Так, первый, на­ пример, полагал, что магнит «замечает» близость железа, признавал «симпатии», «антипатии» и т. д. Второй рас­ сматривал Яемлю как живое органическое существо, а для объяснения вращения Земли вокруг её оси прибегал

даже к гипотезе о «душе Земли» как движущей при­ чине.

Декарт решительно изгоняет из объяснения явлений природы допущение каких бы то ни было «тайных сил» (поэтому он был убежденным противником алхимии, астрологии, магии, в разных видах имевших тогда боль­ шую силу над умами) и кладёт в основу этого объясне­ ния только два начала: мельчайшие частицы материи и их пространственное смещение друг относительно друга.

Устраняя понятие «абсолютной пустоты» из своего учения о материи, Декарт тем самым устраняет понятие «абсолютного покоя»,— носителем которого было пустое пространство как абсолютно неподвижная среда, — из своего учения о движении как важнейшем свойстве ма­ терии: «в мире нет неподвижных точек» х.

Выступая против схоластических представлений отделявших «небесную сферу» как сферу покоя от земного мира как сферы изменчивости, в отличие от атомизма, различавшего покоящуюся пространственную среду и движущуюся материю, Декарт выдвигает учение об отно­ сительности как покоя, так и движения и не допускает покоя вне движения,, вне связи с ним. Движение есть поэтому взаимоперемещение материальных частиц друг относительно друга, «перемещение одной части материи, или одного тела, из соседства тех тел, которые непосред­ ственно его касались и которые Moi рассматриваем как находящиеся в покое, в соседство других телъ 2.

Понимание движения как механического перемещения играло решающую роль в физике Декарта. Все изменения природы и все различия её форм получали в физике Де­ карта своё объяснение лишь благодаря движению. Более того, все законы природы резюмируются вдесь в основных положениях механики — принципе инерции и принципе сахранения количества движения.

1См. настоящее издание, стр. 471.

2См. там же, стр. 477.

32 В. В. Соколов

Декарту принадлежит эаслуга первой формулировки закона инерции (она дана им в «Началах философии», год выхода которых — 1644 — считается годом установ­ ления этого вакона), значение которого для новой анти­ схоластической философии состоит в том, что движение перестаёт здесь пониматься как вторичное, производное по отношению к покою, как это было в перипатетической физике средневековых схоластиков, а понимается как явление, по крайней мере равноправное с покоем. В этом сказывается ещё механистическая ограниченность в по­ нимании движения (и она свойственна не только Декарту, но и всей философии и науке XVII—XVIII вв.), поскольку движение и покой рассматривались ещё как равноправные состояния. Но здесь уже сделан несомненный шаг вперёд от схоластического учения о первичности покоя к учению о покое как частном случае движения, окончательно сфор­ мулированному лишь диалектическим материализмом.

Не меньшее значение имел открытый и сформулиро­ ванный Декартом закон сохранения количества движения (формула mv — произведение массы на скорость). Он, правда, касался лишь простейшей, механической формы движения и терял свою правомочность в тех случаях, когда механическое движение переходило в другие формы энергии (тепловую, электрическую и т. д.), в другие виды движения. Это, однако, не умаляет роли Декарта как одного из предвестников закона сохранения энергии.

Ещё важнее философские выводы, сделанные Декар­ том из этого закона. Раз движение передаётся от одного тела к другому и, таким образом, не может исчезнуть И8 природы, то последняя представляется Декарту единым механизмом, с определённым и неизменным количеством движения. В пределах этого механизма природа живёт автономной жизнью, не зависимой ни от какой посто­ ронней, сверхъестественной силы. Если теологи «застав­ ляли» бога вмешиваться в дела природы всякий раз, когда они не могли чего-нибудь объяснить, то, согласно Декарту, законов механического движения, резюмирую­ щихся в принципах инерции и сохранения движения,

средственного действия тел друг на друга, как и принципа механистического сведения сложного к простому. Это приводило и не могло не привести к наивным и чисто умозрительным конструкциям, впоследствии рухнувшим под влиянием дальнейшего развития конкретных знаний.

В конце XVII и в первой половине XVIII в. развер­ нулась борьба между картезианской и ныотонианской фи­ зикой. Последняя в конце концов одержала верх, так как основывалась на более точных методах исчисления и на значительно большем эмпирическом материале.

Принципиальные расхождения ньютонианской физики с картезианской сводились к признанию пустоты и в связи с этим к признанию действия на расстоянии (actio in distans) и формулированию понятия силы как необхо­ димого условия при истолковании физических взаимодей­ ствий.

Декарт решительно выступал против понятия «силы» как схоластического пережитка и отвергал действие на расстоянии как именно такой пережиток. Сила тяжести, например, объяснялась поэтому Декартом как результат действия невидимой материи второго элемента на крупные частицы третьего элемента, образующие все частицы ви­ димого мира.

Отказ от понятия силы, сыгравшего огромную роль в развитии механики в XVII-^XVIII вв., и признание непо­ средственного действия тел друг на друга в качестве един­ ственной причины всех наблюдаемых в природе изменений делают физику Декарта кинетической, антидинамической (если термин «динамизм» понимать в узком, чисто физи­ ческом смысле). Разногласия между физикой Декарта и физикой Ньютона были творческими разногласиями в пределах передовой науки того времени и, разумеется, нисколько не умаляли антисхоластической направлен­ ности физики Декарта. Подчёркивая примат движения над покоем и неподвижностью, отрицая всякие силы помимо материи, сводя всё к взаимодействию реальных тел, Декарт нацеливал своё учение против статической натурфилософии схоластиков.

намечают идею развития. Здесь — высший взлёт матери­ ализма Декарта, высшая точка его философии. Но сколь­ ко-нибудь последовательное проведение диалектической идеи развития было, конечно, недоступно для Декарта. Наметившаяся у него попытка дать не только теорию материи, но и историю материального мира могла быть произведена им лишь посредством понятий механики и поэтому неизбежно была обречена на провал.

Научное диалектическое рассмотрение явлений при­ роды принципиально недоступно буржуазному мышле­ нию. Оно стало возможным лишь с появлением на исто­ рической арене пролетариата, единственного до конца последовательного революционного класса, лишь в ре­ зультате возникновения марксизма-лениниэма. Совре­ менная буржуазная философия открыто реакционна, ибо защищает интересы реакционнейших классовых сил со­ временного общества. Современная буржуазная филосо­ фия — схоластика нашего времени, прямо смыкающаяся с мракобесием средних веков. В эпоху же Декарта, когда буржуазия была прогрессивным классом и вела активную борьбу с реакционным феодально-теологическим мировоз­ зрением, она если и не разрешала, то по крайней мере ставила вопрос о развитии мира. Конечно, сама эта неспособность буржуазии даже в самые лучшие, наиболее прогрессивные периоды её истории к научному, диалек­ тическому мышлению чрезвычайно симптоматична. Она подчёркивает тот факт, что даже во взглядах на природу буржуазия не в состоянии довести до конца свою идеоло­ гическую борьбу против теологии. В этом мы убеждаемся и на примере Декарта. Но было бы неправильно, анти­ исторично требовать от его философии того, чего она не могла дать в силу исторических условий своего времени. Напротив, необходимо подчеркнуть именно передовой, прогрессивный для той эпохи характер философии Де­ карта, подрывавшей идеологические устои феодального общества.

Для того чтобы оценить смелость постановки Декартом вопроса о происхождении мира, достаточно напомнить,

что в его эпоху ещё безраздельно господствовало библей­ ское, поповское «решение» этого вопроса. Оно поддержи­ валось феодальным классом, церковью, папой всеми имев­ шимися в их распоряжении средствами принуждения. Джордано Бруно, Ванини были сожжены на костре именно за то, что опровергали библейское учение. Перед Декар­ том поэтому стояла трудная задача: развить антибиблей­ ское учение о происхождении мира и сделать вид, будто оно «не противоречит» библии. В его «Началах философии» имеются поэтому такие слова: <Я не сомневаюсь в том, что мир изначально создан был во всём своём совершен­ стве, так что тогда же существовали Солнце, Земля, Луна

извёзды; на Земле не только имелись зародыши растений, но и сами растения покрывали некоторую её часть; Адам

иЕва были созданы не детьми, а взрослыми. Христиан­ ская религия требует от нас такой веры, а природный разум убеждает нас в истинности её», но «подобно тому, как природу Адама и райских дерев можно много лучше постичь, если рассмотреть, как дитя мало-помалу складывается во чреве матери и как растения происходят из семян, чем просто видеть их, какими их создал бог, — подобно этому мы лучше разъясним, какова вообще при­ рода всех сущих в мире вещей, если сможем вообразить некоторые весьма понятные и весьма простые начала, исходя из коих мы ясно сможем показать происхождение светил, Земли и всего прочего видимого мира как бы из некоторых семян; и хотя мы знаем, что в действительности всё это не так возникло, мы объясним всё лучше, чем

описав мир таким, каков он есть или каким, как мы верим, он был сотворен» х.

После всего вышесказанного нет, конечно, никаких сомнений в том, какова была точка зрения самого Декар­ та,— она выражена во второй, а не в первой части при­ ведённого рассуждения.

Даже Галилей, довольно подробно разработавший космологическую теорию, т.е. теорию строения солнечной

1 См. настоящее издание, стр. 510—511.

не ясно, сочетая материалистические положения с библей­ скими представлениями о божественном сотворении мира. Сначала бог создал Солнце, поместив его в центре мира, затем последовательно создавал все планеты, которые он пускал по направлению к Солнцу, изменив в определённой

В отличие от Галилея и Кеплера, стремившихся только к тому, чтобы понять, каково строение вселенной, Декарт пытался уяснить, каким образом вселенная, возникнув по определённым законам, могла во времени притти к своему современному состоянию. Таким обравом, Декарт разрабатывает не только космологию, но и космогонию. Предпосылки этой необычайно смелой в условиях XVII в. попытки были заложены в философских основах карте­ зианской физики, в учении Декарта о материи.

Так отождествление материи с пространством приводи­ ло к учению о бесконечности материи, а следовательно, все­ ленной и составляющих её миров. Эта теория Декарта была подготовлена Коперником и Бруно. Но то, что было

вольно солидное развитие средствами механистической физики.

Строго говоря, Декарт учил не о бесконечности все­ ленной, но лишь об её неопределённой протяжённости, так как понятию конечного, определённого (défini) он противопоставлял понятие не бесконечного, а неопреде­ лённого (indéfini). Но реальный смысл этого понятия по отношению к материи и вселенной тот же, что и понятия бесконечного. В этом легко убедиться хотя бы из следую­ щих слов Декарта: «Мир, или протяжённая субстанция, составляющая его, не имеет никаких пределов для своего протяжения, ибо, даже придумав, будто существуют гделибо его границы, мы не только можем вообразить за ними беспредельно протяжённые пространства, но и постигаем,