2. Обязанность государства по проведению эффективного расследования

67. Заявитель, у которого обнаружились травмы после нахождения в милиции, сообщил на первом допросе в качестве подозреваемого на следующий день, в присутствии адвоката, что он был подвергнут жестокому обращению со стороны сотрудников милиции для принуждения к признанию в преступлении (см. § 14 настоящего Постановления). Через три дня он повторил свою жалобу судье, который рассматривал ходатайство следователя о его заключении под стражу (см. § 15 настоящего Постановления). В тот же день его защитник подала заявление в следственный орган с требованием о привлечении к ответственности лиц, виновных в жестоком обращении с заявителем (там же). На следующий день травмы заявителя были вновь зафиксированы по прибытии в следственный изолятор (см. § 16 настоящего Постановления).

68. Таким образом, власти были безотлагательно и в достаточной степени поставлены в известность относительно утверждения заявителя о том, что он был подвергнут жестокому обращению в милиции. Утверждение было подкреплено документами из следственного изолятора о его травмах и судебно-медицинскими данными, полученными в результате первых мер, предпринятых следственным органом, который осуществлял предварительную проверку по поводу предполагаемого жестокого обращения (см. § 19 настоящего Постановления). Следовательно, утверждение было достоверным и создавало обязанность государства по проведению эффективного расследования.

69. Власти Российской Федерации признали, что такое расследование не имело места. Европейский Суд, как и в отношении нарушения материально-правового аспекта статьи 3 Конвенции (см. §§ 62 и 66 настоящего Постановления), не находит оснований для иного вывода.

70. Действительно, власти не возбуждали уголовное дело до 5 декабря 2005 г., то есть в течение более чем трех месяцев после того, как они узнали о предполагаемом жестоком обращении с заявителем. Прокурор возбудил уголовное дело на том основании, что версия заявителя о жестоком обращении с ним со стороны сотрудников милиции, которая не исключалась фактами, могла быть проверена только путем полного расследования, для чего было необходимо возбудить уголовное дело, поскольку имелись достаточные данные о признаках состава преступления, предусмотренного пунктом "а" части третьей статьи 286 УК РФ (см. § 22 настоящего Постановления). Согласно информации прокурора следственный орган не выявил обстоятельств, при которых заявителю были причинены травмы. В частности, при доследственной проверке было невозможно провести опознание, которое дало бы заявителю возможность указать сотрудника милиции, применившего к нему насилие, хотя заявитель "скорее всего, мог бы опознать [его]", или очную ставку между ними (там же).

71. Европейский Суд ранее указывал в деле "Ляпин против Российской Федерации", что в контексте правовой системы Российской Федерации при наличии достоверных утверждений об обращении, запрещенном статьей 3 Конвенции, власти должны возбудить уголовное дело и провести надлежащее уголовное расследование с проведением целого ряда следственных мер, которое, по мнению властей Российской Федерации (см. § 60 настоящего Постановления), составляет эффективное средство правовой защиты для потерпевших от жестокого обращения в милиции в соответствии с национальным законодательством. В рамках "доследственной проверки" невозможно установить факты дела, особенно личности тех, кто мог быть причастен к жестокому обращению. "Доследственная проверка" сама по себе не может привести к наказанию виновных, поскольку возбуждение уголовного дела и уголовное расследование должны предшествовать выдвижению обвинений против предполагаемых виновных, что впоследствии может стать предметом разбирательства в суде. Рассматривая многочисленные дела подобного рода против Российской Федерации, Европейский Суд указывал, что он вынужден делать выводы из самого факта отказа следственного органа от возбуждения уголовного дела в связи с достоверными утверждениями о жестоком обращении в милиции. Это указывало на неспособность государства исполнить свои обязанности по проведению эффективного расследования в соответствии со статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации" (Lyapin v. Russia) от 24 июля 2014 г., жалоба N 46956/09 <1>, §§ 129 и 132 - 136).

72. Эти выводы полностью применимы и в настоящем деле. Что касается фактов, Европейский Суд отмечает, что информация, которую прокурор нашел достаточной для возбуждения уголовного дела 5 декабря 2005 г., поступила в следственный орган вскоре после жестокого обращения с заявителем. Таким образом, не поддается объяснению трехмесячная задержка начала уголовного расследования по жалобе заявителя. Европейский Суд полагает, что данная задержка не могла не оказать существенного отрицательного влияния на расследование, значительно умалив способность следственного органа к обеспечению доказательств предполагаемого жестокого обращения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy) от 18 октября 2001 г., жалоба N 31143/96, § 37, Постановление Европейского Суда по делу "Копылов против Российской Федерации" (Kopylov v. Russia) от 29 июля 2010 г., жалоба N 3933/04, § 137 <2>, Постановление Европейского Суда по делу "Эльдар Иманов и Аждар Иманов против Российской Федерации" (Eldar Imanov and Azhdar Imanov v. Russia) от 16 декабря 2010 г., жалоба N 6887/02, § 99 <3>, и Постановление Европейского Суда по делу "Шишкин против Российской Федерации" (Shishkin v. Russia) от 7 июля 2011 г., жалоба N 18280/04, § 100 <4>).

73. Последующее разбирательство было омрачено уклонением следственного органа от проведения полного расследования, как неоднократно указывали вышестоящие инстанции (см. § 25 настоящего Постановления). Оно окончилось решением о прекращении расследования на том же основании, отсутствие состава преступления в действиях сотрудников милиции, и по тем же доказательствам, показаниям сотрудников милиции Г. и К., сообщивших, что заявитель ударился лицом о стену, что и первоначальный отказ в возбуждении уголовного дела и предыдущие постановления о прекращении дела, каждое из которых отменялось как незаконное и необоснованное. В материалах, предоставленных Европейскому Суду, нет данных о том, что даже такие очевидные следственные меры, как опознания и очные ставки, важность которых дважды отмечалась вышестоящими лицами, выполнялись в ходе расследования (см. §§ 22 и 25 настоящего Постановления). Точно так же вывод судебно-медицинской экспертизы о том, что травмы заявителя могли быть вызваны единичным взаимодействием с плоской поверхностью, на который было обращено внимание следственного органа в решении возбудить уголовное дело (см. § 22 настоящего Постановления), был проигнорирован (см. § 26 настоящего Постановления).

74. Европейский Суд находит, что значительная задержка в возбуждении уголовного дела и начале полного уголовного расследования достоверных утверждений заявителя о серьезных фактах жестокого обращения со стороны милиции, раскрывавших признаки состава преступления, а также способ проведения расследования показывают, что власти не приняли всех доступных им разумных мер для обеспечения доказательств и не сделали серьезной попытки выяснить, что произошло на самом деле (см. среди других примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 131, ECHR 2000-IV, и Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria) от 28 октября 1998 г., §§ 103 и последующие, Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII). Таким образом, они не исполнили свое обязательство проведения эффективного расследования жалобы заявителя на жестокое обращение при содержании в милиции.

75. Уклонившись от обязанности проведения эффективного расследования, государство способствовало чувству безнаказанности сотрудников милиции. Европейский Суд подчеркивает, что надлежащая реакция властей при расследовании серьезных утверждений о жестоком обращении со стороны полиции или иных подобных агентов государства в соответствии со стандартами статьи 3 Конвенции является существенной для поддержания общественного доверия к приверженности верховенству права и предотвращения каких-либо признаков сговора или попустительства незаконным действиям (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Гасанов против Республики Молдова" (Gasanov v. Republic of Moldova) от 18 декабря 2012 г., жалоба N 39441/09, § 50, Постановление Европейского Суда по делу "Амине Гюзель против Турции" (Amine v. Turkey) от 17 сентября 2013 г., жалоба N 41844/09, § 39, и Постановление Европейского Суда по делу "Месут Дениз против Турции" от 5 ноября 2013 г., § 36716/07, § 52).

76. С учетом вышеизложенного Европейский Суд приходит к выводу, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте.