20120921

может осуществляться в том числе по неосторожности, поскольку «осознанная небрежность» по отношению к последствиям преднамеренного акта обвиняемого является достаточной составляющей «mens rea» деяния для привлечения лица к уголовной ответственности116. С позиции российского уголовного права совершение преступления путем обмана подразумевает умышленную форму вины, однако специфическое представление об обманных способах совершения преступления позволяет судам толковать подобные нормы более широко.

Понятие небрежности (negligence) – одно из наименее определенных понятий Общей части уголовного права Англии. Определение небрежности возникло и развивалось главным образом в судебной практике применительно к истолкованию субъективной стороны неосторожного убийства. Его признаки представляют собой бессистемное нагромождение отдельных точек зрения судей по самым различным делам, рассмотренным в течение нескольких столетий.

Понятиевиновнойилиуголовнойнебрежностиопределяется судамиприменительно кконкретнымказусам. Например, «обычная» небрежностьможетстатьуголовно-наказуемой, еслионаявляется «безответственной», «грубой» и т. п. По мнению Б. Стэнтона, «небрежность, чтобы стать уголовно-наказуемой, должна быть грубой или безответственной. Что представляет собой такая небрежность, должно определяться по каждому конкретному делу. Онаможетсостоятьвнеосторожнойневнимательностипри совершении действия, которое при иных условиях было бы правомерным, либо – в безответственном бездействии при условии, что существовала явно выраженная обязанность по отношению к лицу, которому причинен вред»117.

В подавляющем большинстве определений небрежности полностью исключается волевой момент – желание совершить преступное деяние и достичь определенного результата. В этом основное отличие небрежности от намерения. Сложнее обстоит дело с отграничением небрежности от неосторожности. Прин-

116См.: S. Ashton R. v. 164 // Court of Appeal: Criminal Division (England and Wales). 1998.

117Stanton B. Criminal Law and Practice. L., 1998. P. 92.

361

ципиальное различие их состоит в интеллектуальном моменте, а именно в предвидении или непредвидении вредных последствий поведения. Однако практически разграничить эти формы вины по данному критерию невозможно, поскольку деяние признается неосторожнымнетолькотогда, когдалицопредвиделориск(возможность) последствий, но и тогда, когда оно не предвидело, но должно было их предвидеть.

Последнее характерно и для небрежности, поскольку она представляет собой «отклонение от требований предусмотрительности», т. е. такоесубъективноесостояние, прикоторомлицо не предвидит, но должно и могло предвидеть противоправные последствия своего поведения. Таким образом, границы неосторожности и небрежности весьма размыты. Недостаточно определяется также грань между уголовно наказуемой небрежностью и той, которая не влечет уголовной ответственности (небрежность по гражданскому праву). В большинстве литературных источников указывается, что первая, в отличие от второй, должна быть результатом грубого отклонения от требований предусмотрительности. «Грубость» как оценочная категория, разумеется, недостаточно четкий критерий.

Иные элементы субъективной стороны, выделяемые отечественной доктриной, как правило, не находят отражения при конструировании уголовно-правовых норм. Во-первых, это связано с тем, что в науке уголовного права Англии представление о субъективной стороне ограничивается понятием «вина», поэтому все иные субъективные признаки будут им поглощаться. Признаки субъективной стороны преступления для английского законодателя по сути являются вторичными. В процессе описания тех деяний, которые составляют диспозиции уголовно-правовых норм, признаки различных форм вины закрепляются через казуистичное перечисление всех способов совершения преступления. В процессе правоприменения суд уже сам расценивает, какие формы вины имели место в конкретном деле. Умышленные формы вины, безусловно, более опасны, чем неосторожные, поэтому не совсем понятно, почему четкое разграничение составов в зависимости от форм вины не является приоритетом при построении норм, а спо-

362

соб совершения преступления, который не обременен указанием наумышленностьилинеосторожность, всегдабудетиметьглавенствующее значение в процессе дифференциации ответственности.

Стоит особо обратить внимание на конструкции построения квалифицированных составов экономических преступлений. В уголовном праве Англии отсутствует представление о квалифицирующих признаках преступления. Однако, несмотря на то что самзаконодательотказываетсяотпостроенияуголовно-правовых норм путем выделения отдельных способов или иных признаков

вфелонии, включенных в эту же статью, мы можем проследить определенные закономерности влияния отдельных квалифицирующих признаков (в понимании российского уголовного права)

впроцессе построения норм, содержащих составы преступлений

всфере экономической деятельности. Построение уголовноправовых норм законодателем осуществляется следующим путем: конструируетсянорма, охраняющаяопределенныеинтересы иобщественныеотношения, описываютсяпризнакиобъективной стороны, но, если данные действия могут быть совершены иным лицом(например, всоставах, посвященных«отмыванию» денежныхсредств) илиболееопаснымспособом, законодательвыделяетещеодинсостав, описывающийказуистичнотежедеяния, нос выделением одного, за редким исключением нескольких, квалифицирующих признаков.

Те признаки, которые выделяются по сути как квалифицирующие при построении норм, имеют существенные различия в сравнении с российским уголовным правом. Различия в выделении таких признаков диктуются прежде всего особым вниманием законодателя к способу совершения преступления. Более опасный способ совершения посягательства закреплен практически во всех квалифицированных составах экономических преступлений.

Наиболее распространено в английском уголовном праве указание на такие квалифицирующие обстоятельства, как обманные или мошеннические способы. Наличие такого способа имеет существенное значение при регламентации санкции. Например, за уклонение от уплаты налогов установлено: «…в вышеперечисленныхслучаяхлицообязаноуплатитьразницумежду

363

суммой причитающегося налога и той суммой, которую он уплатил. Если указанные действия носили мошеннический характер, торазмердополнительногоплатежаудваивается»118. Характерно, что применение принципа кратности относительно нанесенного ущерба используется только в случаях наличия мошеннического характера действий. К тому же более сложное и опасное поведение лица, целью которого является уклонение от уплаты налогов, будет влечь дополнительную ответственность (помимо штрафа, указанного в конкретной статье), размер санкций будет напрямую зависеть от доходов и размера имущества конкретного лица, что, по нашему мнению, является удачной чертой техники конструирования норм об экономических преступлениях.

Однако указание на более опасный способ посягательства не всегда оправдано, в особенности когда деяние не наносит реального материального или иного ущерба, но формально содержит все признаки мошеннического преступного поведения. На языке отечественного уголовного права формальный, иногда даже без указаниянаколичественныехарактеристикиразмахапреступной деятельности, поконструкциисоставэкономическогопреступления может быть квалифицирован лишь при наличии признаков обмана или злоупотребления доверием. Конечно, это вызывает сложности в правоприменительной практике. Тем более представление о мошенническом способе в английской доктрине достаточно размыто, во многом субъективно и зависит от конкретного судебного толкования, поскольку термин «мошенничество» законодательно не определен и формируется на базе достаточно неопределенных в своей дефиниции признаков.

Институт соучастия в английском уголовном праве ограничивается описанием в доктрине тех субъектов, которые в ходе способствования совершению преступления в последующем будут привлечены к ответственности; проблемами индивидуализации наказания в зависимости от роли участника; достаточно необычным положением о неосторожном причинении вреда несколькими субъектами.

118 Tax Management Act 1970. S. 41 // Great Britain Statutatory Publications. 1970. P. 34.

364

Объединение физических лиц в целях совершения преступления в сфере экономической деятельности по своей природе более опасно, чем совершение этого же преступления одним лицом. Выделяя множество квалифицированных составов в зависимости от способа, цели, предмета преступления, английский законодатель упускает один из наиболее серьезных квалифицирующих признаков – группу лиц. К примеру, в УК РФ большинство составов гл. 22 предусматривают такие квалифицирующие признаки, как «деяние, совершенное группой лиц по предварительному сговору» и (либо) «…организованной группой». Несомненно, если участники преступления будут оказывать помощь друг другу, объединять усилия в целях совершения преступления, их действия более опасны, чем действия одного лица.

Для некоторых составов квалифицирующим признаком служитналичиеюридическоголица, выступающеговкачествесубъекта преступления, однако в понимании английского уголовного права ответственность юридического лица либо может быть опосредованнойотносительнодействийфизическоголица, либоотождествляться с действиями его руководителя.

Необходимоотметить, чтонекоторыеположительныемоменты в выделении и описании некоторых квалифицирующих признаков в английском уголовном праве имеют место, однако есть и целый ряд существенных недостатков: во-первых, отсутствие системы квалифицирующих признаков и единообразия их отражения в диспозициях статей; во-вторых, отсутствие в уголовном законе некоторых значимых квалифицирующих обстоятельств, характеризующих определенный размер ущерба или группу лиц; в-третьих, законодатель иногда излишне акцентирует внимание на способах совершения преступления как квалифицированном виде поведения, при этом данные признаки далеко не всегда отражают реальную общественную опасность.

365

Заключение

Впоследние годы государство активно ищет эффективные рычаги воздействия на предпринимательскую, финансовокредитную, внешнеэкономическую и иную экономическую деятельность хозяйствующих субъектов всех форм собственности в целях придания экономике страны больше динамизма и социальной направленности. В этой связи отметим, что новые экономические условия 2000–2012 гг., рынок, складывающийся в непростой социально-политической и экономической обстановке, требуют новых продуманных мер контроля, и прежде всего в сфере уголовно-правового регулирования.

Впоследнее время идеи реконструирования уголовного законодательства в сфере экономической деятельности активно реализуются в виде многочисленных законодательных поправок и новелл. Не отрицая необходимости модернизации и дальнейшей шлифовкиУКРФ, приведениянормативногоматериалакновым стандартам, заметим, что в условиях отсутствия качественной независимой научной экспертизы законопроектов активность законодателя не устранит противоречивость, бессистемность, технические сбои в регламентации правовых новелл. В условиях перестройки всех сфер российского общества подготовка изменений в УК РФ и их принятие должны сопровождаться серьезными исследованиями оснований криминализации деяний, проработкой правовых последствий принятых решений, а также анализом перспектив судебной практики и возможных трудностей в правоприменительной деятельности, разработкой внятной и продуманной уголовной политики в такой чувствительной области, как экономика.

Вэтом смысле авторский коллектив полагает, что настоящая монография послужит своевременным и достойным ответом на законодательные «вызовы» и потребности правоприменительной практики в рекомендациях по правильному применению статей главы22 УКРФ, позволитразрешитьмногие, ещенеполучившие должного освещения в уголовно-правовой литературе проблемы нормативной регламентации и реализации ответственности за экономические преступления. Авторы попытались обстоятельно

366

исследовать технико-юридические аспекты криминализации и наказуемости деяний, посягающих на хозяйственные отношения, вопросы дифференциации ответственности, рассмотреть законодательство отдельных зарубежных стран, предусматривающее ответственность за данные преступления, проанализировать современную отечественную законотворческую практику в этой сфере. При этом в работе высказан ряд интересных суждений об объекте экономических преступлений, их месте в системе ОсобеннойчастиУКРФ, намеченыпутидальнейшегосовершенствования уголовного законодательства по рассматриваемой проблеме, решен ряд других вопросов, имеющих научную ценность и значимых для нормотворческой и правоприменительной практики. Следует отметить, что, характеризуя уголовно-правовые аспекты рассматриваемых преступлений и правонарушений, авторы активно и обстоятельно обращаются не только к нормам уголовного закона, но и к соответствующим положениям гражданского, финансового, налогового и других отраслей законодательства, регулирующим порядок осуществления экономической деятельности организациями и физическими лицами.

Несомненно, что некоторые положения и выводы, высказанные авторами, имеют дискуссионный характер и могут вызывать определенные возражения. Однако отражение в научном труде спорных положений свидетельствует о необходимости и важности проделанной коллективом ученых аналитической работы и полезности дальнейших исследований названных проблем.

367

§1. Понятие и классификация экономических преступлений. Некоторые аспекты реформирования положений

§3. Динамика законодательной дифференциации ответственности с помощью квалифицирующих признаков

368

§2. Проблемы определения объекта преступлений, совершаемых в сфере экономической деятельности, и иных деяний, связанных с причинением вреда

§4. Законодательные дефекты норм, предусматривающих ответственность за преступления в сфере

§2. Общая характеристика и виды средств борьбы

сэкономическими преступлениями по уголовному

§3. Экономические преступления в уголовном праве Англии: понятие, классификация, особенности конструирования

369