Червонюк В.И. Антология конституционных учений. Ч. 1

31

[О происходящей конституционализации и расширении предмета конституционного права; пределы предмета конституционного права]

Кроме того, преподаватели государственного права пользуются в настоящее время неоценимым преимуществом: их предмет приобрел, вследствие различных современных обстоятельств, живой интерес и важное значение. Каждый год являются на очередь все новые и новые вопросы, касающиеся конституционного права, и во многих случаях они получают должное решение.

[…] Мы имеем возможность точно определять отношение палаты к судам; юридический характер и обряды присяги также известны. Теперь в каких размерах оно может осуществляться? Как правильно определить «незаконное собрание». Могут ли граждане, собравшиеся законным образом, защищать силой свое право быть на митинге? В каких размерах признается английской конституцией право самозащиты? Вот вопросы, из которых всякий не сегодня, завтра может быть представлен, а некоторые уже и были представлены на решение судов. Эти вопросы касаются самых основ нашего публичного права. Правильное их решение важно для каждого гражданина; и до тех пор, пока эти вопросы не будут разъяснены окончательно, изучение конституционного права представляет живой интерес. Но тот факт, что положения этого права часто выражаются в решениях важных процессов, возбуждающих страсти политических партий, может дать повод к большим недоразумениям. Люди, мало развитые, могут вообразить, что конституционное право можно узнать только из громких судебных процессов, которые являются результатом великих конституционных или политических столкновений. Но это не так. Множество незамеченных процессов … касаются принципов конституционного права или определяют их. Действительно, всякий иск против констебля подтверждает важнейший из таких принципов, состоящий в том, что обязанность повиноваться приказу администрации отнюдь не заключает в себе запрещения возбудить иск или уголовное преследование за превышение власти.

Одним словом, с действительным конституционным правом приходится знакомится из тех же источников, из каких мы знакомимся с английским правом относительно всякого другого вопроса, и оно представляет столь же интересное и столь же определенное, хотя не столь хорошо исследованное поле для юридического изучения или преподавания, как и всякая другая отрасль права. Предмет этот до сих пор еще не был основательно разработан, поэтому и ученики, и преподаватели, исследуя с живым интересом область права, до сих пор не приведенную в порядок, встречают большие затруднения.

5. Ивановский В. В. Государственное право

§ 1. Понятие науки государственного права

Государственное право, наряду со многими другими науками, входит в обширную сферу обществоведения. Задача последнего заключается в изучении законов развития общительной жизни людей, как в отношении организации общественных соединений, так и в отношении их внутренней жизни. Разрешение такой обширной и сложной задачи требует совокупных усилий многих отдельных, получивших самостоятельное значение наук. К числу этих наук принадлежит и государственное право.

Самое название этой науки показывает, что она имеет дело с наиболее сложным и обширным общественным соединением, именуемым государством. Было бы ошибочно, однако, думать, что государство, во всем его целом, составляет предмет изучения исключительно государственного права. Такая сложная задача была бы не по силам для одной науки. Государство, как высшая и наиболее сложная форма общественных соединений, содержит в себе многочисленные и разнообразные низшие формы, со всеми бесчисленными проявлениями их жизни. Изучение всех этих низших общественных организаций и форм и видов их деятельности не составляет предмета государственного права. Последнее имеет своей задачей лишь изучение государства в его целом; низшие об-

32

щественные союзы и индивидуумы служат предметом изучения лишь в их отношениях к целому государству.

§ 2. Разделение науки государственного права на общее учение о государстве и положительное государственное право

Государственное право, по цели и по методу исследования, принято разделять на две самостоятельные науки: положительное государственное право и общее учение о государстве. Положительное государственное право имеет своей задачей изучение организации какого-либо данного государства. Так как эта организация формулируется в законодательстве, то и для ее изучения необходимо, прежде всего, изучение положительного законодательства данной страны.

Ввиду, однако, того, что положительное законодательство является только отчасти фактором, определяющим организацию государства, что само оно подчинено еще влиянию разнообразных факторов, обнаруживающихся, как в истории развития данного государства, так и современных условиях его существования, положительное государственное право должно обратить внимание и на эти факторы. К таким факторам принадлежат: степень культуры народа вообще, этнографический состав народа, религиозные верования, географическое положение страны и пр.

Наука положительного государственного права не имеет, однако, возможности самостоятельно изучать характер всех этих условий; она пользуется для своей цели уже готовыми данными, вырабатываемыми особыми самостоятельными науками: историей культуры, этнографией, историей религий, географией и пр. При помощи этих наук положительное государственное право уясняет организацию государства, поскольку вышеупомянутые факторы влияют на нее. Во всяком случае, положительное государственное право не идет далее изучения организации какого – либо данного государства, пользуясь при этом по преимуществу методом историко – догматическим.

Однако принятие положительного государственного права на особую науку должно быть только условным, в качестве ближайшей вспомогательной науки для общего учения о государстве, как науки самостоятельной. Хотя бы число государств и не было особенно велико, все же каждое из них представляет индивидуальность, но индивидуальность не может служить предметом науки; последняя стремится к отысканию общих государственных начал, отражающихся и в каждом индивидуальном явлении; поэтому индивидуальности служат для науки лишь материалом, при помощи которого она находит общие начала; поэтому и положительное государственное право не есть наука в истинном смысле этого слова, но есть совокупность обработанного законодательного материала, без которого не мыслима и общая наука о государстве.

Задачи этой последней гораздо обширнее и сложнее. Прежде всего заметим, что название этой науки общим государственным правом, хотя и получило право гражданства, однако, представляет некоторые неудобства и уступает в отношении правильности названию «общее учение о государстве». Название этой науки общим государственным правом может подать повод думать, что многие государства имеют общее право, т. е. общее законодательство, чего на самом деле нет. Каждое государство имеет свое особое положительное законодательство, что нисколько, впрочем, не исключает возможности сходства законодательств; такое сходство может обусловливаться однородностью преследуемых задач или одинаковостью тех или других условий государственной жизни, но вовсе не тем, что государства имеют общее законодательство. Название «общее учение о государстве» таких недоразумений не допускает. Цель общего учения о государстве состоит в изучении и объяснении законов или общих начал развития государственной организации без отношения к какому-либо данному государству. Оно, прежде всего, должно уяснить самое понятие государства путем изучения существенных его признаков или основных элементов, отличающих его от других форм общественных соединений. Общее учение о государстве должно далее проследить тот путь, по которому движется развитие государственной организации, и объяснить причины, в силу которых действительно существующие государства принимают в различное время те или

33

другие формы, наконец, известным образом классифицировать эти формы. Историкодогматический метод, которым пользуется наука положительного государственного права, здесь оказывается уже недостаточным. Имея своей задачей уяснение начал государственной организации вообще и открытие законов развития этой организации, общее учение о государстве, по общепринятому воззрению, должно пользоваться методом ис- торико-сравнительным. Сравнивая организацию действительно существующих государств в их современном состоянии и историческом развитии, наука стремится из такого сопоставления вывести общие начала. При выполнении своей задачи она не может, следовательно, обходиться без помощи науки положительного государственного права.

6. Кистяковский Б. А. Государственное право

(общее и русское). Глава IV. [Предмет государственного права]

Задачи и методы науки государственного права. Господство права как основной принцип организации конституционного государства.

Предмет государственного права […]. составляет государственное устройство и государственные учреждения […]. Наука государственного права изучает государство как совокупность учреждений, определяющих государственный строй и составляющих органы государственной власти. Следовательно, наука государственного права изучает государство как правовое явление или как создание права; иными словами, наука государственного права изучает государство постольку, поскольку оно создается и управляется правом.

[…] Наука государственного права не изучает социальной и экономической организации народа, а предоставляет эти разряды явлений другим наукам – политической экономии, социологии и социальному учению о государстве. Только правовая организация народа, а не экономическая и социальная, составляет предмет исследования государственного права.

7. Кокошкин Ф. Ф. Лекции по общему государственному праву

Часть третья. Общая теория государственного права Введение. Наука государственного права.

В науке государственного права, как и во всякой другой юридической науке в обширном смысле этого слова, есть три различных элемента. Юридические нормы можно изучать с точки зрения исторического их возникновения и развития. Так изучает их история права. Можно далее изучать юридические нормы, существующие в известном государстве в данный момент, выяснять их содержание, раскрывать общие начала, лежащие в основе их, зависимость их между собой и сводить их в одну общую систему. В этом заключается догма права, или юридическая наука в тесном смысле этого слова. Можно, наконец, подвергать право критической оценке с точки зрения соответствия его потребностям данного общества; можно строить идеальные нормы не в смысле пригодности их для всех народов и времен, а в смысле пригодности для данного общества данной эпохи. Это составляет задачу политики права (не в практическом, а в теоретическом значении слова).

Эти три научных метода нужно строго различать, чтобы не смешивать при изучении права различных вопросов. Государствоведы прежнего времени часто грешили этим смешением, например, разрешали догматический вопрос о содержании той или другой нормы в зависимости от критической оценки этого содержания. Нельзя, конечно, обособить совершенно догму права от истории и политики права и, излагая право догматически, не касаться его истории и его соотношения с потребностями и идеалами общества. Но всегда нужно помнить о принципиальном различии этих точек зрения. Главным предметом последующего изложения являются основы догмы государственного права.

34

Затем в науке государственного права различается «общее государственное право» и «особенное государственное право».

Под «особенным государственным правом» разумеется изучение права того или другого отдельного народа; под «общим государственным правом» публицисты XVIII в. и отчасти середины XIX в. разумели естественное право, систему идеальных норм. В настоящее время эта точка зрения оставлена – такого идеального права, пригодного для всех народов и времен, современная наука не признает. Но фраза «общее государственное право» употребляется, хотя под ней подразумевается нечто иное.

Дело в том, что хотя существует лишь право, особое для каждого народа, но это особое государственное право современных культурных государств обладает в значительной мере внутренним сродством. Благодаря сходным историческим условиям и взаимному влиянию народов, сознательному или бессознательному, существуют известные общие принципы, одинаковые для всех современных культурных народов. Изучение этих общих принципов и составляет предмет «общего государственного права», или «общей теории государственного права». Из сказанного видно, что «общее государственное право» не есть что-либо принципиально отличное от права каждого отдельного народа; это лишь известные общие вопросы, которые решаются для всех этих народов одинаковым образом. Мы можем говорить об юридической природе государства, о суверенитете, о государственных органах, оставаясь в пределах русского государственного права, но об этих же принципах можно говорить и отвлеченно, не стоя специально на почве какого-либо отдельного положительного права. И так как одни и те же общие начала встречаются в государственном праве каждого народа, то их удобнее выделить в одну дисциплину, служащую общим введением к изучению конституционного права современных культурных государств.

8. Ивановский В. В. Государственное право

§ 7. Отношение государственного права к другим политико-юридическим наукам

Все политико-юридические науки находятся между собою в тесной связи ввиду того, что все они имеют один первоисточник – государство. В наиболее тесной связи с государственным правом стоят: 1) право внутреннего управления, излагающее деятельность субъекта верховной власти в отношении внутреннего благосостояния и безопасности государства; 2) финансовое право, определяющее характер его хозяйственной деятельности; 3) международное право, излагающее характер отношений субъекта верховной власти к другим государствам; 4) церковное право, содержащее изложение отношений его к церкви и религии; 5) уголовное право и судопроизводство, определяющие деятельность субъекта верховной власти в отношении охраны правового порядка посредством определения правонарушений и установления за них наказаний при помощи особого порядка судопроизводства; 6) гражданское право и судопроизводство, излагающие его деятельность, поскольку она касается определения частных, имущественных отношений и разрешения пререканий между частными лицами в случае коллизии их частных прав.

Связь между указанными науками и государственным правом обнаруживается, таким образом, в том, что первые рассматривают государство в отношении деятельности субъекта верховной власти в каком-либо определенном направлении, последнее, напротив, рассматривает государство, находящееся как бы в состоянии покоя, рассматривает самую организацию государства, без которой немыслимо было бы проявление деятельности субъекта верховной власти. К числу политико-юридических наук относят иногда также политическую экономию и статистику, что конечно неправильно и объясняется, вероятно, тем, что преподавание этих наук часто приурочивается в юридическому факультету. На самом деле это науки, входящие в круг обществоведения. Если субъект

35

государственной власти и регулирует хозяйственную деятельность народа, то предметом изучения политической экономии является не эта регулирующая деятельность, но самая хозяйственная жизнь народа в многообразных ее проявлениях, обусловливающаяся не только характером деятельности субъекта верховной власти, но и массою других условий общественной жизни. Статистика является также наукою общественною, изучающею явления общественной жизни при помощи цифрового метода.

Если государственное право разделяется, как мы видели, на положительное государственное право и общее учение о государстве, то и все сродные с государственным правом политико-юридические науки допускают такое же деление; все эти науки имеют предметом своего изучения различные отрасли деятельности субъекта верховной власти; нормы, определяющие эту деятельность во всей ее разносторонности, могут быть названы административным законодательством в обширном смысле слова; наука, имеющая предметом своего изучения это законодательство, может быть названа положительным административным правом, хотя это название не точно, так как не все законодательные нормы имеют юридический характер. В состав его входят отдельные науки: положительное финансовое право, положительное полицейское право или право внутреннего управления, положительное уголовное право и т. д.

Наряду с положительным административным правом существует общее учение об управлении, имеющее своей задачею изучение общих начал деятельности субъекта верховной власти, характеризующих собою эту деятельность в отношении каждого вообще государства. Подобно административному праву и общее учение об управлении содержит в себе совокупность отдельных наук; так, в него входят: учение о внутреннем управлении, финансовая наука, наука о международных отношениях и пр.

Различие между положительным административным правом и общим учением об управлении такое же, как и между положительным государственным правом и общим учением о государстве. Положительное государственное и административное право пользуются методом по преимуществу историко-догматическим, между тем как общее учение о государстве и об управлении пользуются методом сравнительно-историческим. Различие в методах порождает и различие в источниках наук.

§ 8. Источники науки государственного права

Под именем источников какой-либо науки мы разумеем те основания, на которых наука строит свои положения. Из вышеизложенного различия между наукою положительного государственного права и общим учением о государстве весьма не трудно усмотреть и существенное различие в источниках той и другой науки. Положительное государственное право имеет своими источниками законодательные и административные нормы, а также обычай, поскольку он имеет обязательную силу, и это потому, что данная наука изучает государственную организацию какого – либо данного государства, определяемую, прежде всего законодательными нормами.

Ввиду того, что наука положительного государственного права пользуется методом историко-догматическим и источники ее также бывают исторические и современные; исторические источники – это законодательные и административные нормы, а также обычай в их историческом развитии; современные источники – это действующие нормы и обычаи, поскольку они например, определяют организацию данного государства. Так к числу исторических источников русского положительного государственного права принадлежат следующие главнейшие источники: русская правда, судебники, уложение Алексея Михайловича, регламент Петра Великого, учреждение о губерниях и т. д. Второстепенными источниками являются административные распоряжения, а также разного рода древние грамоты – духовные, жалованные, уставные, договорные и пр. Духовные касаются, между прочим, преемства власти, жалованные характеризуют организацию управления; тоже надо сказать об уставных грамотах; договорные определяют отношения князей русских друг к другу или к иностранным государствам и т. д. Если во многих из этих памятников древнего законодательства мы встречаем частновладельческие воззрения, по существу своему не относящиеся к государственному праву, как праву пуб-

36

личному, то при этом следует принять во внимание, что на первых ступенях государственной жизни право частное и публичное строго не разграничиваются. К числу современных источников русского государственного права относятся – свод законов и все отдельные действующие уставы и административные распоряжения.

Источниками общего учения о государстве служат не одни уже законодательные и административные нормы, но и все многообразные условия общественной жизни различных народов, так как задача этой науки состоит не в изложении организации какоголибо данного государства, но в уяснении законов развития государственной организации вообще.

§ 9. Система русского государственного права

Русское государственное право может излагаться и излагается в действительности в различной системе, смотря по тому, что принимается за точку отправления. По нашему мнению, наиболее целесообразным представляется изложение всех вопросов русского государственного права по основным государственным элементам; а такими элементами служат – верховная власть и народ; но так как русское государство, поскольку его знает история, имело и имеет определенную территорию, то и учение о территории также должно входить в систему русского государственного права. Таким образом, все русское государственное право распадается на три части: 1) учение о верховной власти в России; 2) учение о народе и 3) учение о территории. Изложение каждого отдела заключает в себе несколько самостоятельных вопросов.

Так, в учение о верховной власти должно входить учение о субъекте верховной власти в ее историческом развитии: в связи с этим вопросом должно быть изложено: порядок преемства верховной власти и права и преимущества субъекта этой власти. Когда излагается учение о субъекте верховной власти в монархическом государстве, то не должен быть игнорирован также вопрос о царствующем доме, о государственном положении членов этого дома, об отношениях их к царствующему монарху, о правах их и преимуществах и пр. Ввиду, далее, того, что субъект верховной власти проявляет свою деятельность при посредстве своих органов и агентов, в учение о верховной власти входит, следовательно, и учение о государственных установлениях и о государственной службе.

Во втором отделе излагается учение о народе, содержащее два самостоятельных вопроса: учение о составе народа и учение о правах и обязанностях русских подданных. Состав народа объясняется отчасти условиями принятия в русское подданство, отчасти исторически под влиянием государства сложившимися общественными группами. Сообразно с характером этих групп различаются права и обязанности подданных: следовательно, надо различать общегражданские права и обязанности и сословные. Содержание последнего отдела заключает в себе учение о территории, где, за выяснением государственного значения территории, должно следовать изложение порядка и условий образования и развития территории русского государства. В трех указанных отделах укладывается, таким образом, вся система русского государственного права.

9. Тихомиров Л. А. Монархическая государственность

[Задача государственной науки]

В государственном праве, к сожалению, субъективный элемент личных вкусов и желаний господствует над объективным наблюдением явлений. Отсюда порождается много важных ошибок. Особенно страдает от смешения элементов действительной структуры государства учение о формах Верховной власти, к которому нам и предстоит перейти.

Признавая заслуги русской публицистики по выяснению смысла монархического принципа, нельзя не видеть, что она могла расчищать ему дорогу политического творчества лишь в частностях, но системы и программы не давала. Для общей программы действия какого-либо политического принципа необходимо столь ясное определение его

37

существа и свойства, чтобы отсюда истекало твердое и понятное отношение ко всем запросам жизни: требованиям личности, нуждам социальным, ко всем сторонам права и управления.

[…]Это задача науки. Но, к сожалению, наша наука государственного права остается очень несамостоятельна и неглубока даже и до настоящего времени. Причина такого явления отчасти заключается и в том, что государственное право по необходимости связано с государственной практикой и положительным законодательством, которые за весь Петербургский период находились под вечным давлением практики и законодательства европейских стран. Как бы то ни было, наше государственное право остается в отношении европейской науки крайне несамостоятельно и не может до сих пор выдвинуть собственного учения о Верховной власти. В этом чувствуется не одна подражательность, а даже слабость (сравнительно со сложностью предмета) самих научных сил.

[…]У такого авторитетного ученого, как А. Градовский, в «Началах русского государственного права» научная мысль не умеет найти даже источников познания русского государственного права. А. Градовский все свои понятия о нашем государственном праве почерпает исключительно из основных законов. Он как бы не может понять, что право существует вовсе не тогда только, когда оно записано. Между тем при всей глубине монархической идеи в самом содержании русской национальной жизни, законодательных определений монархической власти совершенно не существовало до Петра. Это не значит, чтобы в государстве не было самого принципа. Народ знал, что такое царь. Грозный очень сознавал сущность своей власти. Но в законе этого никто не записывал. Лишь при Петре кое-что вписано в закон, да и то мимоходом, и притом именно с ошибками. Эти немногие определения Петра вместе с узаконениями Павла о престолонаследии впоследствии при кодификации были внесены в основные законы с добавлением кой-каких очевиднейших признаков самодержавия. Вот и весь материал для суждения Градовского о таком крупном историческом факте, как русское самодержавие. Разумеется, с такими научными приемами определения могут получиться лишь самые неясные, неопределенные и произвольные. Так, Градовский указывает в качестве будто бы отличия русской Верховной власти то, что у нас воля Верховной власти не связана юридическими нормами и не ограничена никакими установлениями. Но это вовсе не есть чтолибо отличительно русское, а составляет признак всякой Верховной власти. Демократическая верховная власть, то есть власть самодержавного народа, тоже ничем не ограничена. Далее А. Градовский указывает, что при конституционной власти существуют для всех общеобязательные начала, а в России их будто бы нет. Тут точно такая же ошибка. Всякая конституция обязательна для подданных и для всех делегированных властей, но для самого источника власти, т. е. для самодержавного народа, никакие начала конституции необязательны. Он ее может переделать как ему угодно, и никто не скажет, что он не в праве этого делать. «Верховная власть, – говорит Б. Чичерин, – как таковая, в полноте своей, выше положительного закона. Никакой положительный закон не может связывать Верховную власть так, чтобы она не могла его изменить» («Основы», т. 1, стр. 29). Само собой разумеется: это вытекает из сущности Верховной власти.

Если бы Градовский умел найти действительные различия между нашею верховной властью и теми, которые он усматривает в Европе, то указал бы эти различия в совершенно противоположном смысле, т. е. признал бы существование некоторых обязательных начал для Верховной власти в русской монархии и отсутствие их в демократии и в абсолютизме. В демократическом государстве нет ничего выше воли народа: даже и нравственные начала для нее необязательны. В монархическом абсолютизме (который есть по характеру власти наследие демократии) то же самое. Но в монархии самодержавной есть обязательные нравственные начала, которые ограничивают юридическое верховенство вообще.

Столь же ошибочно мнение Градовского о том, будто бы в западно –европейских государствах законы должны быть «конституционны», а в России нет. И у нас точно так же нельзя признать обязательность закона, если он не сообразен нашей «конституции».

38

Так, если кто-нибудь насилием исторг у монарха подпись под каким-либо актом законодательного характера, никто бы, конечно, не признал этого акта «законом», ибо тут не было самой воли монарха, которая одна может устанавливать закон […].

Б. Чичерин, определяя самодержавие (монарха), говорит, что он «держит власть независимо от кого бы то ни было, не как уполномоченный, а по собственному праву» (т. I, стр. 134). Это яснее, хотя все же остается узнать, откуда же является «собственное» право? На это у Б. Чичерина нет ответа, а без уяснения этого мы имеем в его определении только внешний признак, а не сущность факта. Романович-Славатинский говорит даже, что монарх «воплощает» собственно «верховную власть нации», а в то же время уверяет, что власть монарха принадлежит ему «по собственному праву». Тут чувствуется прямое противоречие мысли.

В нашем государственном праве много надежд возбудил Н. М. Коркунов, ум чрезвычайно живой и способный к самостоятельным концепциям. У него есть многое, как бы обещавшее дать новые основы и для понимания самодержавного принципа, а, именно, в учении о властвовании. По Коркунову, государственная власть не составляет воли, а есть сила, которая вытекает из сознания людей их собственной зависимости от государства [В этом случае у Коркунова есть внутреннее сродство с идеями Д. Хомякова в упомянутом этюде его «Самодержавия»]. С этой точки зрения власть идет не извне, а изнутри народа, из самой его психологии. Раз взглянувши так на государственные отношения, можно было, казалось бы, достигнуть правильного построения монархического принципа. Но в действительности именно в отношении монархии вообще и самодержавия в частности Коркунов дает очень мало. У него есть прекрасные мысли о государстве вообще. Сообразно основной мысли его о власти, государство определяется им как «самостоятельное и признанное принудительное властвование над свободными людьми». Государство есть «монополист принуждения», вследствие чего оно уничтожает (или сокращает) всякие другие случаи насилия, а потому создает свободу. А так как государство есть сила не внешне насильственная, а вытекающая из общего внутреннего признания, то его принуждение дисциплинируется правом. Таким образом, это принуждение проникается этическим элементом [Н. М. Коркунов. «Русское государственное право». Введение, глава 1-я. Спб. 1893 г.].

Нетрудно видеть, до какой степени такие определения навеяны именно русским монархическим сознанием, и казалось бы, что Коркунов должен был явиться научным уяснителем славянофильства в русском государственном праве. Но когда мы спросим у Коркунова, что такое монархия, ответ получается совершенно бледный. Коркунов принадлежит к числу ученых, признающих лишь два (а не три) типа государства: монархию и республику. Различие между ними он определяет так: «монархия есть государственное устройство, при котором функция представлять государство как целое осуществляется как собственное право безответственным лицом. Республика, напротив, характеризуется тем, что функция эта осуществляется по поручению народа ответственными учреждениями».

Что касается «самодержавия», то оно Коркуновьм определяется уже просто по своду законов. «Обозначение власти монарха Верховной, говорит он, – показывает, – что ему принадлежит высшая безответственная власть в государстве, как это имеется в каждой монархии. Самодержавие и неограниченность показывают, что вся полнота власти сосредоточивается у нас в руках монарха […]. Самодержавием существующее у нас государственное устройство отличается от монархии ограниченной, законностью – от деспотии, где место закона заступает ничем не сдержанный произвол личный правителя». Таким образом, русское самодержавие, по Коркунову, не отличается от монархий европейских тех времен, когда они были еще неограниченными. Существующее же значение монарха есть «функция представления государства» на основаниях безответственности. Все это и неясно, и произвольно, и ничего не объясняет. К Коркунову относятся все возражения, которые сделаны выше и остальным нашим государственникам. Таким образом, подводя итоги, можно сказать, что наше государственное право едва ли что-нибудь

39

сделало для развития нашего монархического сознания и указания каких бы то ни было путей для монархической политики. А между тем наши государственники очень смело ставят своей науке цели именно практические.

[…] «Задачи государственной науки, – говорит профессор А. С. Алексеев, – вовсе не в том, чтобы выставлять определения, которые были бы применимы ко всякому государственному порядку, как бы он в своем развитии ни был отстал (!), а в том, чтобы стоять впереди этого развития и указывать ему путь, соответствующий природе государственных отношений и тем целям, которым должно служить государственное общежитие». Не отрицая такой обязанности науки, невозможно, однако, согласиться с первой частью этого утверждения. Наука, если она сколько-нибудь достигла зрелости, конечно, должна создать такие определения, которые бы объясняли нам именно «всякий» строй, как бы он ни был «отстал».

Биология ищет такие определения жизни, которые бы одинаково объяснили законы жизни «отсталой» инфузории и самой «передовой» обезьяны. Математика точно так же объясняет законы как самых элементарных, так и самых сложных количественных отношений. То же делает всякая наука, если она доросла до научности. Отыскание основных законов, объясняющих всякий строй, только и дает возможность науке служить развитию исследуемых ею форм и явлений. И в отсутствии знания этих законов, в отсутствии понимания даже того, что они существуют, словом, в неразвитости научного сознания, конечно, кроются причины того, что наше государственное право, стремясь идти «впереди развития России и указывать ей пути к совершенствованию» не обнаружило силы дать никаких указаний нашему монархическому порядку. Наша наука не шла впереди его, не помогла ему найти пути развития, не умела для монархического принципа сделать ничего, кроме компиляции статей законов, столь малочисленных и иногда столь случайных. Это показывает, что при чрезмерной подражательности наша государственная наука не усвоила доселе самого духа европейской научности, ибо еще у Блюнчли наши ученые получили указание пути, следуя которому могли бы как отыскать существенный смысл монархического принципа, так и помочь его поступательному осуществлению в развитом виде.

[…] Исследование юридического сознания нации есть нормальный путь созидания государственного права, и истинный ученый, не находя в писанном законодательстве достаточно ясных формул или же находя формулы очевидно случайные и ошибочные, должен для уяснения себе, науке и стране истинных начал власти, действующих в ней, смотреть на жизнь, на факты истории страны, психологии народа и из них извлекать познание внутреннего закона государственной жизни, хотя бы этот закон и не был еще записан в томах узаконений и надлежаще опубликован.

10. Кистяковский Б. А. Государственное право

(общее и русское). Глава V. Основные элементы государства. Определение понятия государства.

[Государство как объект государственного права]

Всякое государство необходимо состоит из трех составных частей: из народа, территории, которую он занимает, и органов власти. Эти три составные части связаны неразрывным единством в государстве как целом. Наука изолирует каждую из этих частей, представляющую и в отдельности конкретную реальность, и подвергает ее самостоятельному исследованию. Составные части государства называются его элементами, а отдел государственного права, который заключает учение о них, известен под именем учения об элементах государства.

В различные эпохи различные из этих элементов считались существенными признаками государства. Так, в Средние века основным элементом государства считалась территория, которая завоевывалась, покупалась или получалась в приданое. В абсолютномонархическом государстве государство отождествлялось с властью, правительством

40

или с лицом, которому принадлежала власть. Наиболее типичному в мировой истории неограниченному монарху – Людовику XIV приписываются, как известно, слова: «Государство – это я». У нас бюрократическое правительство еще в недавнюю эпоху отождествляло себя с русским государством. Но мы, конечно, изучаем не феодальное и не абсолютно-монархическое государство, а правовое. Правовое государство есть, прежде всего, организация народа. Народ есть основной элемент всякого правового государства, одинаково как республики, так и конституционной монархии. Поэтому существенным неотъемлемым признаком правового государства является народное представительство. Тем не менее два остальных элемента всякого государства – территория и власть также необходимо присущи правовому государству. Именно эти элементы способствуют тому, что государство является не бесформенной массой народа, а организованным народом.

Государственное право исследует элементы государства не в их конкретной сложности и разнообразии, а только с их правовой стороны. Выше уже достаточно выяснено, что только правовая организация народа составляет область науки государственного права. Для государственного права народ есть предмет исследования как субъект и объект публичного права, как совокупность целого ряда публично-правовых отношений. Так же точно территория имеет значение для государственного права не как известная часть земли, обладающая теми или иными свойствами, с этой точки зрения территория изучается в физической и политической географии. Далее, государственное право интересуется территорией не как почвой для приложения земледельческого и промышленного труда, с этой точки зрения территория изучается политической экономией и коммерческой географией. Для государственного права территория представляет интерес только как почва государственно-правовых отношений, образующих государство, или только как часть государственно-правовой организации. Прежде всего, для государственного права важно то государственно-правовое отношение, которое существует между государством и его территорией.

Наконец, третья составная часть государства – органы государственной власти и их функции – есть элемент, по преимуществу присвоенный государству. В образовании и деятельности государственных учреждений или органов государственной власти, несомненно, особенно сказывается господство правовых норм. Поэтому, казалось бы, государственная власть и ее органы составляют исключительную сферу государственного права. Но несмотря на это, именно в этой области труднее всего точно отмежевать границы науки государственного права. Объясняется это чрезвычайной сложностью и трудностью правильной постановки и решения проблемы власти. Прежде всего, власть есть, несомненно, по преимуществу государственное явление. Самостоятельной и непроизводной властью обладает только государство. Ввиду этого проблема власти во всем ее объеме имеет непосредственное отношение к государственному праву. Но в то же время не подлежит сомнению, что государственная власть первоначально создается не правовыми нормами, а вырастает благодаря экономическим, социальным и историкополитическим условиям. Такие факты как завоевания, как разного рода насилия, основанные на экономическом и всяком другом превосходстве, играли первостепенную роль в развитии власти, как и вообще в развитии государства. Должна ли, однако, наука государственного права исследовать все эти факты, касающиеся развития государственного права? Очевидно, нет; изучение этих фактов есть дело истории политических учреждений, социологии и социального учения о государстве. Напротив, наука государственного права изучает не то, как развивалась власть, а то, чем она является в современном правовом или конституционном государстве. Но в современном конституционном государстве власть утрачивает свой первоначальный насильственный характер и приобретает характер правовой. Как ее организация, так и ее деятельность в современном государстве должны соответствовать правосознанию народа. Даже для развития форм государственной власти в современных государствах установлены правовые нормы, выраженные в тех статьях конституции, которые определяют способы их изменений. Поэтому лежащие вне области права насильственные изменения форм государственной власти в современ-