Червонюк В.И. Антология конституционных учений. Ч. 1

№ 7654, ст. VI) – дополнения этого перечня указанием на узаконения счетоводства и почтовыя. Все такого рода постановления, как не вошедшие, по той или другой причине, в изданный Свод, подлежали и впредь применению по тексту подлинных узаконений, который мог быть разыскан и в полном Собрании Законов.

Попутно с этими указаниями, статья 3 Манифеста повторяет выраженную уже во вступительном его отделе мысль о предстоящем ежегодном продолжении Свода, в котором будет распределяемо по порядку Свода вновь выходящее законодательство. Не предрешая прямо той силы, какую будут иметь такие продолжения, манифест не предусматривает в то же время никакого иного, кроме выпуска продолжений, способа согласования вышедшего Свода с будущим движением законодательства. Иными словами: предвидя и предуказывая «Продолжение Свода», основной законодательный акт о Своде отнюдь не касается и совершенно не имеет в виду возможности переиздания Свода, т. е. замены Свода 1832 года новым, в том же порядке составленным, Сводом. Точно также и на два года позже изданные правила 15 декабря 1834 г. «О порядке продолжения Свода и о порядке изъяснений и дополнений законов при действии Свода» предусматривают пополнение Свода теми или другими постановлениями исключительно «введением их в продолжение Свода», а не в последующее его издание. Не может поэтому не казаться весьма сомнительным внесенное в литературу указание, что первоначально предполагалось составлять новые издания Свода каждого десятилетия), в манифесте и развивавших его постановлениях, во всяком случае, нет и отдаленнейшего намека на это, и едвали у их составителей вообще могла возникать и самая мысль о предстоящем когда-либо переиздании Свода. Не даром Сперанский всеми силами стремился, вслед за последовавшим изданием Свода, обеспечить ему и на будущее время сохранение его системы и для этого провел через Государственный Совет (в составе упоминавшегося выше необнародованного узаконения 15 декабря 1834 г., ст. 5 и 6) правило, чтобы при составлении новых уставов сохранялся в главном расположении их частей, по возможности), тот план, по коему устроен соответствующий устав в Своде, и чтобы под статьями новых законоположений означалось, в пояснение, дополнение, отмену, перемену, в ограничение и в замену каких именно статей Свода они издаются. Косвенным доказательством тому же может служить тот факт, что, когда в 1835 году, в виду полностью разошедшегося издания 1882 г. И вторичной его перепечатки 1833 г., потребовалось третье тиснение Свода, то оно было выполнено не в виде нового издания в позднейшем смысле этого слова, т. е. с включением изменений и дополнений, указанных в продолжении 1834 года, – что не составило бы большего труда, – а в виде простой перепечатки Свода 1832 года, не повторяя лишь тех типографских и мелких редакторских погрешностей, которые, под названием опечаток, перечислены были на 26 заключительных страницах.

Остается рассмотреть статью 4, в которой многие усматривают противоречие началу, выраженному в 1-ой статье. Сущность правила, поставленного заключительным пунктом манифеста, состоит в том, что порядок пояснения, в случае его недостатка или неполноты, остается и впредь тот же самый, какой существовал до издания Свода. Если обратиться для выяснения, какой именно порядок здесь имеется в виду, к подлежащим постановлениям того времени, долженствовавшим, в силу приведенного указания, сохранить полное свое значение и при действии Свода законов, то из постановлений этих, внесенных в Свод 1832 г. в виде статей 49 и 52 основных законов, развиваемых в подлежащих местах учреждения Правительствующего Сената и учреждений Министерств… а также в статье 257 общего учреждения губернского, видно, что в случае неясности или недостатка существующего закона надлежит представлять, по порядку, своему начальству, а последнее обязано представить Правительствующему Сенату или министерству, по принадлежности, для дальнейшего с их стороны направления, в установленном порядке, на Высочайшее благоустроение […].

112

40. Бромхед П. Эволюция Британской конституции

[Обычное, судейское и статутное право]

Характер (природа) английской правовой системы, включая отношения между обычным и статутным правом, хорошо иллюстрируется путем сравнения общего права со стеной, в которую постоянно добавляются кирпичи (в виде новых решений судов, содержащих прецеденты) и на которой появляются новые надписи (в виде названий принимаемых законов). Но сейчас большая часть стены покрыта надписями – и растет она скорее за счет новых законов, чем за счет новых прецедентов.

Писаные законы страны содержатся в Своде законов. Каждый новый принятый закон составляет дополнительную главу, и ежегодно добавляется от 50 до 80 новых законов. Некоторые из них очень кратки, другие занимают по нескольку сот страниц. Каждый закон имеет короткое название (например, «Закон о транспорте 1968 года») и состоит из разделов. Время от времени выпускается новое пересмотренное издание Свода законов, составляющего сейчас более 30 томов.

Принятие законодательных актов – наиболее очевидное из суверенных функций королевы как составной части Парламента (the Queen in Parliament). Не существует никаких конституционных – ограничений в отношении содержания законодательных актов, никаких препятствий к принятию какого бы то ни было закона, пусть самого неразумного, при условии, что он пройдет через соответствующую установленную процедуру в обеих палатах Парламента и будет Подписан Королевой, коль скоро билль принят и внесен в Свод законов, суды обязаны следовать ему при рассмотрении любых дел, к которым относится данный закон.

Они могут толковать его, и эти толкования могут, создавать прецеденты, но объявлять его, не имеющим силы, они не могут. Поэтому чрезвычайно важно, чтобы один закон не противоречил другому. Если новый закон отменяет действие прежнего закона, уже включенного в Свод законов, то должно быть указано, какие именно положения прежнего закона аннулируются, как не соответствующие смыслу нового закона. Обеспечение того, чтобы суды не сталкивались с противоречивыми положениями в разных разделах Свода законов, – трудная техническая задача.

Несмотря на то что, законодательная функция принадлежит королеве как составной части Парламента, закон может предоставлять министру или любому другому лицу право: давать указания такого рода, которые обычно включаются в сам закон. Не существует положений, которые запрещали бы Парламенту частично передавать свои законодательные полномочия другим органам, что и делается довольно часто. В 1920-х годах высказывались большие опасения по поводу этой практики, которая тогда применялась все шире ввиду расширения масштабов деятельности правительства, а тем самым и областей применения законодательства. Опасения 20-х годов сейчас в значительной степени рассеяны, и часто высказывается мнение о допустимости еще большей передачи этих, функций без реального ущерба для демократической системы, учитывая характер принятия решений правительством, а также тот факт, что правительство играет доминирующую роль в парламентском процессе даже в отношении законодательства. Главная опасность заключается в том, что Парламент может передать правительству нее свои законодательные полномочия. Никаких препятствий к этому нет, но такой шаг считался бы революционным.

41. Ваттель Э. де. Право народов или Принципы естественного права, применяемые к поведению и делам наций и суверенов

[…]Обществу по самой его сути принадлежит право издавать законы, относящиеся

кпорядку его управления и к поведению его граждан. Это полномочие носит название законодательной власти. Осуществление ее может быть вверено нацией государю или

113

собранию, или же государю и собранию совместно; с тех пор они будут уполномочены издавать новые законы и отменять старые. Встает вопрос, распространяется ли их власть на основные законы и могут ли они изменить конституцию государства. Принципы, которые нами изложены, приводят нас с несомненностью к заключению, что полномочия законодателей не идут так далеко и что основные законы должны быть для них священны, если только нация прямо не дала им власть менять и эти законы, ибо конституция государства должна быть устойчива; и поскольку нация сначала устанавливает конституцию, а затем доверяет законодательную власть некоторым лицам, постольку основные законы исключены из сферы их полномочий. Ясно, что общество имело в виду лишь обеспечить, чтобы государство получало законы, соответствующие меняющимся обстоятельствам, и что в этих целях оно дало законодателям власть отменять старые гражданские законы и политические не основные законы, а также создавать новые законы этого рода. Ничто не позволяет нам думать, что оно желало подчинить и конституцию воле законодателей. В конце концов, законодатели черпают свою власть из самой конституции. Как же они могут изменить ее, не разрушая самого источника своих полномочий? По основным законам Англии обе палаты парламента в согласии с королем осуществляют законодательную власть.

42. Брайс Д. Американская Республика.

Часть 1. Национальное правительство [О юридической силе конституции и обычных законов и способах разрешения коллизий]

[…] Верховное право издавать законы принадлежит народу, то есть избирателям, действующим тем способом, какой предписан законом. Утверждая основные законы, то есть конституцию, народ передал конгрессу ограниченную долю законодательной власти. Всякий статут, изданный конгрессом на основании этого права и согласно с конституцией, имеет такую же обязательную силу, как и постановления конституции; а всякий статут, изданный конгрессом с превышением предоставленного ему права, не действителен и к его исполнению никого нельзя принудить. Такой статут, в сущности, не может быть назван статутом, потому что, утверждая его, конгресс действовал не как настоящее законодательное собрание, а как группа частных лиц.

Однако, между конгрессом и всяким подначальным обществом, получившим в Англии право издавать законы, существует следующая громадная разница, – конгрессу принадлежат в сфере его деятельности верховные права, потому что у народа нет постоянного высшего органа власти, который мог бы отменить утвержденные конгрессом статуты; напротив того в Англии существует в парламенте такая постоянно находящаяся на лице, контролирующая власть, которая может во всякий момент отменять или изменять все, что постановлено каким-либо подначальным собратом без превышения или с превышением предоставленных ему полномочий. Это различие в высшей степени важно. Но оно нисколько не изменяет того основного правила, которое я стараюсь выяснить, – того правила, что статут, утвержденный конгрессом с превышением предоставленной ему власти, точно так же не имеет обязательной силы, как и дополнительный закон, изданный ultra vires английским муниципалитетом. Все это вполне ясно, потому что это ничто иное, как практическое применение правил, которыми должны руководствоваться, чьи бы то ни было, агенты. Но при этом возникают вопросы в случае спора, кто и каким образом будет решать, годен или не годен изданный статут?

Чтобы постановить такое решение, необходимо сравнить его с конституцией и рассмотреть, нет ли между ними разноречия, может ли статут с одной из тех целей, которые упоминаются или подразумеваются в конституции, при старании достигнуть этой цели, не была ли нарушена какая-нибудь из статей конституции. Иногда случается, что на вопросы этого рода способен дать вполне удовлетворительный ответ всякий интеллигентный юрист. Но гораздо чаще случается, что для их разрешения требуется не только про-

114

зорливость опытного юриста, но и знакомство с другими подобными деками, способными дать ключ к разъяснению возникшего недоразумения. Во всяком случае – это важные вопросы, разрешение которых должно исходить от очень веского авторитета. Они заключаются в разъяснении настоящего смысла и высшего закона и низшего закона, – в таком разъяснении, которое дало бы возможность решить, согласны ли эти законы между собой или не согласны.

Право объяснить смысл законов принадлежит судам. Всякий закон предполагает существование такого трибунала, который будет не только требовать от частных лиц его исполнения, но также будет применять его к фактам, т. е. будет определять его настоящий смысл и применять этот смысла к обстоятельствам данного дела. Законодательная власть, способная выражать свою волю только в общих выражениях, рассчитывает при издании каждого закона на тех, кто будет объяснять его смысл. Стало быть, вопрос о том, равен ли изданный конгрессом статут с конституцией, должен разрешаться судом не потому только, что этот вопрос касается легальной силы закона, но также потому, что никакой другой не в состоянии разрешить его. Конгресс не может его разрешать, потому что он является заинтересованной стороной. Если бы конгрессу было дозволено разрешать вопросы о том, согласны ли его постановления с конституцией, то он конечно стал бы разрешать их в свою пользу, – тогда все содержание конституции было бы предоставлено конгрессу на его произвол. Президент республики также не может разрешать их и потому что он не юрист и потому что он может быть, подобно конгрессу, лично заинтересован исходом дела. Приходится рассчитывать только на суды и не иначе как на национальные или федеральные гулы, потому что в этих случаях нельзя полагаться ни на какие другие судебные учреждения.

Однако, мы здесь наталкиваемся на такие факты, которые усложняют дело, хотя и не изменяют ранее установленных нами принципов. Соединенные Штаты ничто иное, как федерации республик, каждая из которых имеет свою особую конституцию и свои особые законы. Федеральная конституция не только дает некоторые права конгрессу в его качестве национального законодательного собрания, но также признает некоторые права за отдельными Штатами, вследствие чего население этих Штатов издало местные основные законы (конституции отдельных Штатов) и дало своим местным законодательным собраниям право издавать для отдельных Штатов статуты. Но так как нация имеет первенство перед Штагами, то федеральная конституция, служащая для всей страны верховным законом, и статуты утвержденные конгрессом согласно с этой конституцией, имеют преимущество перед конституциями и статутами какого бы то ни было Штата; если же между первыми и последними возникает столкновение, то последние должны считаться недействительными. Стало быть, в этом случае происходит то же, что происходит в случае противоречия между конституцией и статутами, изданными конгрессом. Если доказано, что конституция или статут какого-нибудь Штата нарушает или федеральную конституцию или федеральный (т. е. изданный конгрессом) статут, то конституцию или статут Штата следует считать и объявить недействительным. Такое объявление, само собой разумеется, должно исходить от судов и не от одних только федеральных судов, потому что если суд какого-нибудь Штата постановит решение против местных статутов или конституции, в пользу какого-нибудь федерального закона, то это решение считается окончательным.

Следует заметит, что во всех рассмотренных нами случаях нет никакого столкновения между судами и каким-либо законодательным собранием. Столкновение происходит между различными разрядами, законов. Точно также, как в Англии или во Франции, и в Америке обязанность судей строго ограничена истолкованием законов, на которые ссылаются тяжущиеся; единственное различие заключается в том, что в Америке законы имеют четыре различных степени авторитета, между тем как в Англии все законы (за исключением дополнительных законов, предписаний тайного совета и т. д.) равны, потому что все исходят от парламента. Эти четыре разряда американских законов суть

115

следующие: федеральная конституция; федеральные статуты; конституции отдельных Штатов; статуты отдельных Штатов.

Поэтому американский суд сам не входит ни в какие столкновения с законодательными собраниями. Он только охраняет авторитет, принадлежащий каждому из четырех разрядов законов. Он даже не рассматривает и не разрешает никаких столкновений, потому что сравнительная обязательная сила каждого разряда законов уже положительно установлена. Суд ограничивается только указанием, что существует столкновение между двумя законами, имеющими неодинаковый авторитет. Этим указанием уже окончательно разрешен спорный вопрос, потому что с той минуты, как сделано это указание, закон с более слабым авторитетом утратил обязательную силу.

Таково отвлеченное объяснение рассматриваемого нами предмета; но в подтверждение его мы можем привести и некоторые исторические факты. Некоторые из американских колоний получили от британской короны хартии, которые учреждали или признавали колониальные собрания и предоставляли этим собраниям до некоторой степени право издавать для колонии законы. Это право, конечно, было ограничено отчасти содержанием хартий, отчасти обычаями, и было подчинено верховному авторитету короны или британского парламента. В колониальных судах иногда возникал вопрос, не превышают ли изданные теми собраниями статуты ту власть, которая предоставлена хартией, и если они были признаны превышающими эту власть, то они признавались судом недействительными, – то есть признавались недействительными в первой инстанции колониальными судами, или, если дело переносилось на рассмотрение в Англию, тайным советом.

После того, как тринадцать американских колоний объявили себя независимыми в 1776 году, они заменили местные законы, а не федеральные. Отсюда возникла необходимость учреждения тех федеральных судов, которые уже были ранее нами описаны. Оттого дело, по-видимому, усложнялось, потому что приходилось принимать в соображение с одной стороны верховенство федеральной конституции над конгрессом, с другой стороны верховенство и федеральной конституции и федеральных статутов над всеми законами отдельных Штатов. Но в том и в другом случае приходилось применять одни и тот же несложный принцип, что законодательное собрание не должно превышать предоставленных ему прав и что в противном, случае изданные им статуты ни для кого не обязательны.

ВАмерике верховная законодательная власть принадлежит народу и все, что установлено этим народом, обязательно для каких бы то ни было судов, Все другие законодательные собрания считаются подначальными, а изданные ими постановления должны быть согласны с верховным законом, иначе они погибнут от одного с ним столкновения, подобно тому как маленькое рыболовное судно идет ко дну, если столкнется в открытой мере с пароходом. Если эти постановления подначальных законодательных собраний не согласны с верховным законом, то они недействительны с момента своего издания, хотя бы их незаконность оставалась в течение нескольких лет незамеченной или недоказанной. Она может быть выяснена только судебным решением по такому делу, которым возбуждается вопрос о законности или незаконности такого постановления. Это не может случиться в такой стране, где законодательное собрание всемогуще, но эго натурально случается повсюду, где законодательное собрание стеснено в своей деятельности верховным авторитетом конституции, которую оно не может изменить.

ВАнглии судьи объясняют акты парламента точно так же, как американские судьи объясняют статуты, на которые ссылаются тяжущиеся.[…]

Этой отличительной особенностью американских порядков очень восхищались континентальные критики. Но англичанину все это кажется вполне естественным, потому что точно таким же способом вырабатывались многие из английских конституционных постановлений. Действительно, английские суды не имеют никакого конституционного документа, с помощью которого могли бы проверять правильность издаваемых короной уставов или ее административных распоряжений; свои решения по конституционным

116

вопросам они нередко постановляли при рассмотрении таких дел, в которых одной из заинтересованных сторон была корона или ее министры. Но они много раз устанавливали чрезвычайно важные основные принципы посредством решения по таким делам, которые касалась интересов частных лиц; при этом они руководствовались или тем смыслом, который придавали тому или другому статуту, или одним из ранее постановленных судебных решений. Знаменитая декларация лорда Мансфильда, что рабство легально невозможно в Англии, была сделана при рассмотрении одной из таких тяжб между частными лицами. Дело Штокдаля с Гансардом, при рассмотрении которого было установлено общее правило касательно опубликования парламентских прений, возникло вследствие иска, предъявленного частным лицом к типографщикам. Стало быть, американский способ разрешать конституционные вопросы, подобно таким другим юридическим вопросам, при рассмотрении тяжб между частными лицами; вовсе не нов; это ничто иное как драгоценная составная часть английского обычного права, которую колонисты перенесли на ту сторону океана, и которой они придали более широкое развитие таким способом, который вполне достоин и ее собственного либерального характера и сохранившихся в ней благородных традиций.

Европейцы обыкновенно предполагают, что вышеописанная деятельность американских судов возможна и необходима только при федеральной системе управления. Но этот труд вполне вознаграждается, когда в этом лабиринте запутанных вопросов мы находим, наконец, руководящую нить, и перед нами постепенно выясняются три основных принципа: во-первых, верховная законодательная власть парламента; во-вторых, господство общего права во всем государственном устройстве; в-третьих (здесь, конечно, мы вступаем на более сомнительную и теоретическую почву), зависимость конституционных соглашений от законов конституции. Разобрать, выяснить, исследовать эти три принципа составляет, во всяком случае (каков бы ни был результат исследования), надлежащее введение в изучение нашего государственного права.

43. Дюги Л. Социальное право, индивидуальное право и преобразование государства.

[«Закон не есть выражение общей воли»]

Прежде всего, мы имеем дело с понятием закона, сильно отличающимся от революционного понимания. Как известно, декларация прав 1789 г. (ст. 6) определяла закон, как выражение общей воли. Из этого следовало, что обязательная сила закона проистекает от воли коллективности, и что закон есть то, чего желает коллективность. Закон, говоря, имеет особенную силу и специальную природу, так как он исходить от воли, имеющей особую природу. Это – воля коллективности олицетворенной в государстве; существо этой воли отлично от воли индивидов. Этим последним, следовательно, остается только подчиняться закону, который она предписывает, так как она имеет трансцендентную силу, обязательную для них. Отсюда проистекает тот фетишизм закона, который особенно наглядно показан был Эдуардом Бертом. «Не является ли парламентарная демократия, пишет он, божественным правом магической власти государства, перешедшим от короля к партиям, выражающим так называемый народный суверенитет? Закон, исходящий от наших современных парламентов, окружен почетом еще более суеверным, чем это было по отношению к самым абсолютным королям, и можно сказать, что современное законодательство еще более порабощает, чем прежнее законничество».

Истина заключается в том, что закон есть выражение не общей воли, ибо она не существует, и не воли государства, которой также нет, а воли нескольких вотирующих лиц. Во Франции закон есть выражение воли 350 депутатов и 200 сенаторов, образующих обычное большинство в Палате и в Сенате. Вот факт. Вне же этого существуют лишь фикции и пустые формулы; мы более не хотим их.

Если закон есть выражение индивидуальной воли депутатов и сенаторов, то он не может быть обязательным, как таковой, для других воль. Он может быть обязательным

117

только в том случае, если он есть формулирование нормы права или приведете в действие этой нормы, и только в этих пределах. В самом деле, все законы разделяются на две большие категории: такие, которые формулируют норму права, и такие, которые принимают меры для их осуществления. Первые законы я назвал нормативными законами, а вторые – конструктивыми. Но слова не важны […].

44. Дюги Леон. Конституционное право. Общая теория государства: Монография

[Государство и закон]

Государство, издавшее закон, обязано уважать этот закон, пока он существует, оно может его видоизменить или отменить; но пока он существует, оно может совершать акты принуждения, административные или юрисдикционные действия лишь в пределах, установленных этим законом, и благодаря этому государство является правовым государством. В силу той же идеи, государство под судно своим собственным судам. Оно может быть стороной в процессе; оно может быть осуждено своими собственными судьями, и оно низводится на степень частного лица в исполнении приговора, произнесенного против него. Остается объяснить, каким образом государство может быть связано законом, им самим изданным.

Старинные авторы учили, что король – lege solutus, т. е. имеет власть освобождать от применения законов в частных случаях. Только со времени Революции поняли и стали утверждать, что государство как администратор и судья обязано применять изданный им как законодателем закон, пока этот последний существует. Это утверждение есть логическое последствие теории естественных индивидуальных прав. По этой доктрине, закон является законом не столько потому, что он есть желание государства, сколько потому, что, будучи желанием государства, он, в силу презумпции, имеет целью охрану индивидуальных прав, обязательных не только для индивида, но и для государства; и, следовательно, если государство должно уважать закон, то именно потому, что оно должно уважать индивидуальные права. Всякий ущерб, нанесенный закону, предполагается ущербом для индивидуальных прав, и, как таковой, формально запрещен. Долг законодателя организовать публичные власти таким образом, чтобы опасность нарушения закона была сведена к минимуму и чтобы всякое такое нарушение закона публичными властями энергично подавлялось. Ни один орган государства не может нарушить закона, пока этот последний существует, даже если это есть орган, специально обязанный издавать законы.

Если же не признавать теории индивидуальных прав, а быть сторонником доктрины социальной солидарности, в том виде, в каком мы постарались ее изложить, то результат будет тот же самый. Закон получает свою обязательную силу не по воле правителей, а в своем соответствии социальной солидарности. Следовательно, он столь же строго обязывает правителей, как и подданных […].

118

ГЛАВА 3. УЧЕНИЕ О КОНСТИТУЦИИ

1. Библия. Первая книга Царств

Как минимум первая конституция содержала следующие статьи, которые мы здесь приводим в цитатах из Ветхого Завета.

1.И изложил Самуил народу права царства, и написал в книгу, и положил перед Господом (Первая книга Царств, гл. 10, п. 25).

2.Итак, вот царь, которого вы избрали, которого вы требовали: вот Господь поставил над вами царя (Первая книга Царств, гл. 12, п. 13).

3.Если будете бояться Господа, и служить Ему, и слушать гласа Его, и не станете противиться повелениям Господа, то будете и вы и царь ваш, который царствует над вами, ходить вслед Господа, Бога вашего (Первая книга Царств, гл. 12, п. 14).

4.Если же вы будете делать зло, то и вы и царь ваш погибнете (Первая книга Царств, гл. 12, п. 25).

5.[…] Вот какие будут права царя, который будет царствовать над вами: сыновей ваших он возьмет, и приставит к колесницами своим, и сделает всадниками своими, и будут они бегать перед колесницами его (Первая книга Царств, гл. 8, п. 11).

6.И поставит их у себя тысяченачалъниками и пятидесятниками, и чтобы они возделывали поля его, и жали хлеб его, и делали ему воинское оружие и колесничный прибор его. И дочерей ваших возьмет, чтоб они составляли масти, варили кушанье и пекли хлебы. И поля ваши и виноградные и масличные сады ваши лучшие возьмет и отдаст слугам своим (Первая книга Царств, гл. 8, п. 12-14).

7.И посевов ваших и из виноградных садов ваших возьмет десятую часть и отдаст евнухам своим (Первая книга Царств, гл. 8, п. 15).

8.И рабов ваших, и рабынь ваших, и юношей ваших лучших, и ослов ваших возьмет и употребит на свои дела (Первая книга Царств, гл. 8, п. 16).

9.От мелкого скота вашего возьмет десятую часть; и сами вы будете ему рабами (Первая книга Царств, гл. 8, п. 17). 10. То поставь над собою царя, которого изберет Господь, Бог твой; из среды братьев твоих поставь над собою царя; не можешь, поставь над собою царем иноземца, который не брат тебе (Второзаконие, гл. 17, п. 15).

11.Только чтоб он не умножал себе коней и не возвращал народа в Египет для умножения себе коней, ибо Господь сказал вам: «Не возвращайтесь более путем сим» (Второзаконие, гл. 17, п. 16).

12.И чтобы не умножал себе жен, дабы не развратилось сердце его, и чтобы серебра и золота не умножал себе чрезмерно (Второзаконие, гл. 17, п. 17).

13.Но когда он сядет на престол царства своего, должен списать для себя список закона сего с книги, находящейся у священников левитов. И пусть он будет у него, и пусть он читает его во все дни жизни своей, дабы научился бояться Господа, Бога своего, и старался исполнять все слова закона сего и постановления сии. Чтобы не надмевалось сердце его пред братьями его и чтобы не уклонялся он от закона ни направо, ни налево, дабы долгие дни пребыл на царстве своем он и сыновья его посреди Израиля (Второзаконие, гл, п. 18–20). Таков должен быть минимальный набор предписаний Конституции в свитке, написанном Судьей Самуилом. Однако законодательство того времени, которое к моменту составления судьей Самуилом текста Конституции имелось уже в обобщенном и письменном виде, позволяет предположить, что в текст Конституции могли быть включены и другие нормы. В первую очередь, конечно, те из них, которые в современном звучании можно назвать Биллем о правах.

1.Итак соблюдай заповеди и постановления и законы, которые сегодня заповедуют тебе исполнять (Второзаконие, гл. 7, п. 11).

119

2.И учите им сыновей своих, говоря о них, когда ты сидишь в доме твоем, и когда идешь дорогою, и когда ложишься и когда встаешь. И напиши их на косяках дома твоего

ина воротах твоих (Второзаконие, гл. 11, п. 19, 20).

3.Судей не злословь и начальника в народе твоем не поноси (Исход, гл. 22, п. 28).

4.И дал я повеление судьям вашим в то время, говоря: выслушивайте братьев ваших и судите справедливо как брата с братом, так и пришельца его. Не различайте лиц на суде, как малого, так и великого выслушивайте: не бойтесь лица человеческого, ибо суд – дело Божие; а дела, которое для вас трудно, доводите до меня, и я выслушаю его (Второзаконие, гл. 1, п. 16, 27).

5.Если будет тяжба между людьми, то пусть приведут их в суд и рассудят их, правого пусть оправдают, а виновного осудят. И если виновный достоин будет побоев, то судья пусть прикажет положить его и бить при себе, смотря по вине его, по счету. Сорок ударов можно дать ему, а не более, чтобы от многих ударов брат твой не был обезображен пред глазами твоими (Второзаконие, гл. 25, п. 1–3).

6.Во всех жилищах твоих, которые Господь, Бог твой, даст тебе, поставь себе судей

инадзирателей по коленам твоим, чтоб они судили народ судом праведным. Не извращай закона несмотря на лица и не бери даров, ибо дары ослепляют глаза мудрых и превращают дело правых (Второзаконие, гл. 16, п. 18, 19).

7.Не убивай (Исход, гл. гл. 20, п. 13).

8.Кто ударит человека, так что он умрет, да будет предан смерти. Но если кто не злоумышлял, а Бог попустил ему попасть под руки его, то Я назначу у тебя место, куда убежать убийце. А если кто с намерением умертвит ближнего коварно, то и от жертвенника Моего бери его на смерть (Исход, гл. 21, п. 12-14).

9.По словам двух свидетелей, или трех свидетелей, должен умереть осуждаемый на смерть: не должно предавать смерти по словам одного свидетеля. Рука свидетелей должна быть на нем прежде всех, чтоб убить его, потом рука всего народа; и так истреби зло из среды себя (Второзаконие, гл. 17, п. 6, 7).

10.Если по какому делу затруднительным будет для тебя рассудить между кровию

икровию, между судом и судом, между побоями и побоями, и будут несогласные мнения в воротах твоих, то встань и пойди на место, которое изберет Господь, Бог твой. И приди к священникам левитам и к судье, который будет в те дни, и спроси их, и они скажут тебе, как рассудить. И поступи по слову, какое они скажут тебе, на том месте, которое изберет Господь, и постарайся исполнить все, чему они научат тебя (Второзако-

ние, гл. 17, п. 8-10).

11.По закону, которому научат они тебя, и по определению, какое они скажут тебе, поступи и не уклоняйся ни направо, ни Кто поступит так дерзко, что не послушает священника, стоящего там на служении пред Господом, Богом твоим, или судьи, тот должен умереть – и так истреби зло от Израиля

И весь народ услышит, и убоится, и не будут впредь поступать дерзко (Второзако-

ние, гл. 17, п. 11-13).

12.Тогда отдели себе три города среди земли твоей, которую Господь, Бог твой, дает тебе во владение. И вот такой убийца может убегать туда и оставаться жив. Кто убьет ближнего своего без намерения, не был врагом ему вчера и третьего дня. Кто пойдет с ближним своим в лес рубить дрова, и размахнется рука его с топором, чтобы срубить дерево, и соскочит железо с топорища и попадет в ближнего, и он умрет, такой пусть убежит в один из городов тех, чтоб остаться живым (Второзаконие, гл. 19, п. 2, 4, 5).

13.Дабы не проливалась кровь невинного среди земли твоей, которую Господь, Бог твой, дает тебе в удел, и чтобы не было на тебе вины крови.

14.Но если кто будет врагом ближнему своему и будет подстерегать его, и восстанет на него и убьет его до смерти, и убежит в один из городов тех. То старейшины города его должны послать, чтобы взять его оттуда т предать его в руки мстителя за кровь, чтобы он умер. Да не пощадит его глаз твой; смой с Израиля кровь невинного, и будет тебе хорошо (Второзаконие, гл. 19, п. 10-13).

120

15.Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе (Исход, гл. 10, п. 12). Кто ударит отца своего или свою мать, того должно предать смерти.

Кто злословит отца своего или свою мать, того должно предать смерти (Исход, гл. 21, п. 15, 17).

16.Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни ради его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего (Исход,

гл. 29, п. 17).

17.Не прелюбодействуй (Исход, гл. 20, п. 14).

И увидишь между пленными женщину, красивую видом, и полюбишь ее, и захочешь взять ее себе в жену. То приведи ее в дом свой, и пусть она острижет голову свою и обрежет ногти свои. И снимет с себя пленническую одежду свою, и живет в доме твоем, и оплакивает отца своего и матерь свою в продолжение месяца; и после того ты можешь войти к ней и сделаться ее мужем, и она будет твоею женою. Если же она после не понравится тебе, то отпусти ее, куда она захочет, не продавай ее за серебро и не обращай

еев рабство, потому что ты смирил ее (Второзаконие, гл. 21, п. 11-14).

18.А если кто ударит раба своего или служанку свою палкою, и они умрут под рукою его, то он должен быть наказан. Если кто раба своего ударит в глаз или служанку свою в глаз и повредит его, пусть отпустит их на волю за глаз. И если выбьет зуб рабу своему или рабе своей, пусть отпустит их на волю за зуб (Исход, гл. 21, п. 20, 26, 27).

19.Не кради (Исход, гл. 20, п. 15). […] Они украдены будут из дома его, то, если найдется вор, пусть он заплатит вдвое. А если не найдется вор, пусть хозяин дома придет пред судей и поклянется, что не простер руки своей на собственность ближнего своего. О всякой вещи спорной, о воле, об осле, об овце, об одежде, о всякой вещи потерянной, о которой кто-нибудь скажет, что она его, дело обоих должно быть доведено до судей. Кого обвинят судьи, тот заплатит ближнему своему вдвое (Исход, гл. 22, п. 7-9).

20.Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего (Исход, гл. 20, п. 16). Недостаточно одного свидетеля против кого-либо в какой-нибудь вине, и в какомнибудь преступлении, и в каком-нибудь грехе, которым он согрешит: при словах двух свидетелей или при словах трех свидетелей состоится дело. Если выступит против кого свидетель несправедливый, обвиняя его в преступлении. То пусть предстанут оба сии человека, у которых тяжба, пред Господа, пред священников и пред судей, которые будут в те дни. Судьи должны хорошо исследовать, и, если свидетель тот свидетель ложный, ложно донес на брата своего. То сделайте ему то, что он умышлял сделать брату своему; и так истреби зло из среды себя (Второзаконие, гл. 19, п. 115-19).

21.Левиты возгласят и скажут всем израильтянам громким голосом: «Проклят, кто не исполнит слов закона сего и не будет поступать по ним! И весь народ скажет: «аминь» (Второзаконие, гл. 27, п. 14, 26).

2.Гоббс Томас. Левиафан, или материя, форма и

власть государства церковного и гражданского.Том 2.

[Понятие основного закона; закон и право]

[…] И еще одно разделение законов. Имеется еще другое разделение законов – на основные и неосновные. Но ни у одного автора я не мог найти, что означает основной закон. Тем не меже такое разделение может иметь разумный смысл.

Что такое основной закон. В самом деле, основным законом в каждом государстве является тот, по упразднение которого государство, подобно зданию, у которого разрушен фундамент, должно рухнуть и окончательно распасться. Поэтому основным законом (fundamental law) является тот, на основании которого подданные обязаны поддерживать всякую власть, которая дана суверену – монарху или верховному собранию – и без которой государство не может устоять. Таковы, например, право объявления войны и заключения мира, судебная власть, право назначения должностных лиц и право суве-