Микешина Л.А. Философия науки

примеры систематического учения о познании. Но философствова­ ние о познании может иметь и антисистематический, «наставитель­ ный» (по Р. Рорти) характер, как у Витгенштейна, Хайдеггера, Гадамера, Деррида. Дискурс и понятийный аппарат такого несистема­ тического философствования нетрадиционен, даже эпатирует, часто нарочито метафоричен, близок к поэзии, афоризмам, арсена­ лу художественного мышления. Очевидно, что перед нами два типа когнитивных практик: первый — по образу и подобию естествен­ ных, «строгих» наук, носит гносеологический и логико-методоло­ гический характер; второй берет за образцы гуманитарные и худо­ жественные формы мышления, все богатство практик экзистенци­ ально-антропологической традиции.

В новом веке наряду с дальнейшим развитием обоих типов практик будет решаться и проблема их соотнесения, взаимопро­ никновения и, возможно, синтеза. Необходимость сочетания двух подходов и, по существу, двух традиций коренится в потребности переосмыслить роль и место человека познающего в систематиче­ ской философии познания.

Традиционно, в соответствии с идеалами классической науки человек должен быть исключен из результатов познания, посколь­ ку именно это рассматривалось как условие объективности зна­ ния. Другое условие, гарантирующее объективность в рациональ­ ной традиции, — вооружить познающего методом, правильным способом описания и объяснения реальности. Правильность и важность этих моментов не подвергались сомнению в классиче­ ской теории познания. Однако вдругих когнитивных практиках, в частности в работах французского философа Ж.-П. Сартра, они рассматриваются совершенно иначе, а именно как «логический диктат», господство рассудочности, а следование правилам и ме­ тодам, логической необходимости — как тотализация, «избавле­ ние» человека познающего от свободы, когда бремя выбора и ответственности сброшено.

При осуществлении диалога или синтеза когнитивных практик может быть учтен значительный и успешный опыт различного ро­ да имеющихся в этой сфере сопряжений, как, например, «привив­ ка» герменевтической проблематики к феноменологическому ме­ тоду П. Рикером; соединение идей феноменологии, герменевтики, аналитической философии и философии языка К.-О. Апелем; осу­ ществленный Г.Г. Шпетом синтез феноменологических, герменев­ тических идей и идей концепции сознания, развиваемой в русской философии. В соответствии с экзистенциально-антропологиче­

ской традицией и, по сути, на основе принципов постмодернизма обращаются копыту гуманитарного знания и философским учени­ ям, учитывающим этот опыт. Например, идеи и опыт Витгенштей­ на позволяют принять осознанный плюрализм используемых язы­ ков, моделей, методов при интерпретации и понимании теорети­ ко-познавательных проблем.

Новое отнош ение к проблем е знания Как считает В.А. Лекторский в монографии «Эпистемология

классическая и некпассическая» (М., 2001), проблематика знания становится центральной для понимания современного общества и человека. При этом серьезно изменяется понимание знания, рас­ ширяется, по сравнению с классической эпистемологией, «поле изучения знания и познания*. Складывающаяся сегодня неклас­ сическая эпистемология отказывается от скептицизма, фундаментшіизма и субъектоцентризма, обращаясь к «новому пониманию «внутренних» состояний сознания», что порождает множество но­ вых проблем, отсутствовавших в традиционной теории познания. Необходимо также осмыслить и применить новые принципы под­ хода к познанию, часть из которых сформулирована постмодерниз­ мом. Как известно, постмодернизм избегает всех форм монизма и универсализации, не приемлет единой общеобязательной концеп­ ции и различных явных и неявных форм интеллектуального деспо­ тизма. Он критически относится не только к позитивистским (логицистским) представлениям, но и к идеалам и нормам классиче­ ской науки. В рамках этого подхода предполагаются переоценка фундаментализма, признание многомерного образа реальности, а также нёустранимой множественности описаний и «точек зрения», отношения дополнительности и взаимодействия между ними. Преодоление тотального господства одной (любой) доктрины — это, по существу, не только идеологическое, но и методологическое требование для философии познания XXI века.

Одно из позитивных следствий принципов постмодернизма, существенных для синтеза когнитивных практик, — это понима­ ние необходимости «расшатать» привычное бинарное мышление в оппозициях (например, субъект—объект, качество—количе­ ство, случайность—необходимость и др.), снять упрощ енную ре­ дукцию к противоположным, взаимоисключающим моментам по принципу дизъюнкции (или / или). Возможные для этого пути — тернарные и более сложные отнош ения (например, субъектно­ объектное взаимодействие в контексте субъектно-субъектных от­

ношений); дополнительность, гармонизация, одновременность вместо оппозиции или наряду с ней; герменевтический круг (кру­ говая структура понимания); признание правомерности не од­ ной, но нескольких парадигм (мультипарадигмальность); другие приемы, требующие аналитической работы, не сводящейся к вы­ явлению противоположностей. Вместе с тем один из ведущих принципов постмодернизма, выдвинутый еще Фейерабендом, — anything goes! — все пойдет! — экстремален и не может быть при­ нят в столь категорической форме. Стремление к диалогу, вслу­ шивание в многоголосие различных подходов к проблеме с целью преодоления ограниченности одной «руководящей» доктрины, не столько критический анализ, сколько необходимый синтез или дополнительность когнитивных практик, принципиальное признание — вот позиции, которые автор считает методологиче­ ски продуктивными.

Все эти проблемы могут быть решены, если принять, что глав­ ное основание диалога и синтеза подходов к познанию — обраще­ ние к целостному человеку. Философская абстракция «человек по­ знающий» должна быть выстроена как бы заново, в дополнение к существующей предельной абстракции гносеологического субъек­ та, представленного в традиционной теории познания. Сохранение социальных, культурно-исторических и экзистенциальных свойств целостного человека, т. е. «снижение» уровня абстракции, может стать основанием и предпосылкой диалога и синтеза всех значимых когнитивных практик при дальнейшем развитии философии по­ знания. Принцип: целостный человек познающий — целостная фило­ софия познания выражает необходимость признать фундаменталь­ ную и продуктивно-эвристическую роль не только субъекта позна­ ния, но и абстракции «целостного человека познающего» в эпистемологии и философии науки, что находит подтверждение непосредственно в опыте ХХ-ХХІ веков, особенно в практике эк­ зистенциально-антропологической традиции.

Идеи герменевтики и соврем енная эпистемология

Одна из ведущих когнитивных практик — герменевтика, име­ ющая дело не только с текстами, но и с пониманием как неотъем­ лемым моментом бытия субъекта, при этом познающий человек предстает не как отражающий, но как интерпретирующий и самоинтерпретирующийся субъект. Оставаясь субъектом познания, он предстает теперь как задающий предметные смыслы, непрерывно понимающий, интерпретирующий, расшифровывающий глубин­

ные смыслы, которые стоят за очевидными, поверхностными смыслами, буквальными значениями. Эта деятельность мышле­ ния оказывается не менее значимой, чем обычное накопление знаний, которое она существенно дополняет, поэтому интерпре­ тация должна быть признана фундаментальным феноменом, ис­ следована как способ бытия (онтологически), которое, по Хайдег­ геру существует понимая, а также как способ истолкования текс­ тов, наконец, как общенаучный метод с фиксированными правилами перевода формальных символов и понятий на язык со­ держательного знания. Между истиной и образованием—станов­ лением субъекта обнаруживается сущностная связь, предполага­ ющая преобразование «Я» как условие получения доступа к исти­ не и смыслам и преобразование смыслов как следствие становления «Я».

Если познание имеет дело с текстами (соответственно кон ­ текстами и подтекстами), символами — языком (естественным и искусственным) в целом, то в современной теории познания, или эпистемологии, необходимо использовать опыт герменевтики, задача которой — понимание, интерпретация текстов, знаковых систем, символов. Поскольку в знании и познавательной дея­ тельности существуют явные и неявные предпосылки, основа­ ния — вообще неявные компоненты различного типа, то необхо­ димо в теории познания разработать способы введения таких фундаментальных процедур, как понимание, истолкование, ин­ терпретация, что требует учета опыта герменевтики по их изуче­ нию и применению. Известно, что в познавательной деятельно­ сти и в формировании знания мы опираемся на смыслополагание или раскрытие уже существующих смыслов, на интерпретацию. Следовательно, мы неизбежно выходим на проблемное поле гер­ меневтики, а субъект предстает как «человек интерпретирую­ щий». Современная теория познания в своем развитии должна обратиться к дологическим, вообще внерефлексивным формам и компонентам, признать необходимость выявления их роли в лю ­ бом познании. Опыт герменевтики по изучению пред-знания, пред-мнения, пред-рассудков в форме «нерационального априо­ ри», «жизненного мира», «повседневного знания», традиций и т. п. оказывается в этом случае наиболее значимым. Если всякое познание осуществляется в общении, диалоге, во взаимодей­ ствии «Я и Ты», «Я и Другой», то это, по моему убеждению, пред­ полагает изучение взаимодействия познания и понимания, при­

чем последнего не только как логико-методологической процеду­ ры, но и как «проникновения в другое сознание с помощью внешнего обозначения» (П. Рикёр), поэтому опыт герменевтики оказывается незаменимым.

Традиционная теория познания, следовавшая в своем развитии и функционировании образцам и критериям наиболее развитых естественных наук, в первую очередь физики, по существу, не вво­ дила время, темпоральностъ в свой понятийный аппарат и имела в виду только пространство—время как формы существования мате­ рии. Время, историчность, прошлое, настоящее, будущее были объектом изучения в конкретных областях познания, но гносеоло­ гия отвлекалась от них. Данный уровень абстракции, в частности отвлечение от историзма, рассматривался необходимым для тео­ рии познания, изучающей объективно истинное, всеобщее и необ­ ходимое знание. Соответственно, проблемы чувственного и логи­ ческого познания, категорий субъекта и объекта, природы истины и другие ставились и решались в теории познания, как правило, без учета времени. Отвлекаясь от признаков, свойств, определяемых временем, стремились «очистить» познание от всех изменяющих­ ся, релятивных моментов. Проблема «познание и время» рассмат­ ривалась за пределами собственно теории познания, преимущест­ венно в истории науки, истории философии или в антропологи­ ческих исследованиях. Изменение отношения к роли времени ставит перед эпистемологией задачу заново освоить это понятие в контексте новых представлений. Конкретный шаг в этом направ­ лении — стремление учесть то, что уже было сделано, в частности, в сферах методологии гуманитарного знания и близкого к нему опыта герменевтики. Это станет новым этапом в развитии общей теории познания.

Главные факторы, породившие новые тенденции в понимании природы, структуры и функций познания, — это подход к знанию в единстве с порождающей его деятельностью субъекта, включе­ ние познания в социокультурный контекст и наиболее значи­ мое — гносеологическое осмысление результатов, полученных та­ кими новыми областями знания, как когнитивная психология, когнитология и исследования в области искусственного интеллек­ та. Однако освоение новых данных конкретных наук требует пред­ варительного рассмотрения базовых положений, принципов и ка­ тегорий современной неклассической эпистемологии, существен­ но изменившей их трактовку в классической теории познания.

Ли т е р а т у р а

Основная

Касавин И. Т. Миграция. Креативность. Текст. Проблемы некласси­ ческой теории познания. СПб., 1999.

Лекторский В.А. Субъект, объект, познание. М., 1980.

Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая. М., 2000.

МикешинаЛ.А. Философия познания. Полемические главы. М., 2002. Микешина Л.А., Опенков М.Ю. Новые образы познания и реальности. М., 1997.

Никитин Е.П. Исторические судьбы гносеологии // Философские ис­ следования. 1993. № 1.

Новая философская энциклопедия. T. I—IV. М., 2001. Теория познания: В 4 т. М., 1991—1992.

Фоллмер Г. Эволюционная теория познания. М., 1998. Эволюционная эпистемология и логика социальных наук. Карл Поп­ пер и его критики / Отв. ред. В.Н. Садовский. М., 2000.

Д ополнительная Кураев В.И. Теория познания / / Русская философия. Словарь. М., 1995.

Мамардашвили М.К. Стрела познания. Набросок естественноистори­ ческой гносеологии. М., 1996.

Франк С.Л. Реальность и человек. М., 1997. Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1997.

В о п р о с ы д л я с а м о п р о в е р к и

1.В чем заключаются особенности философского учения о по­ знании в отличие от специального научного?

2.Как вы охарактеризуете общегносеологическую концепцию сенсуалистического типа?

3.Почему необходимо преодоление натурализма в теории по­ знания и в чем он проявляется?

4.В чем особенности антропологического подхода к познанию?

5.В чем проявляется культурно-историческая природа познава­ тельной деятельности и как это может быть учтено в теории познания?

6.Какие идеи и понятия герменевтики значимы для развития познания?

7.В чем отличие локковской и гегелевской парадигм познания?

8. В чем с о сто и т н е д о ста то ч н о сть концепции «теория познания

10. П очем у в учениях о познании о твл екал и сь от ф акто р а в р ем е ­ н и ?

§ 2 . П о н я т и е с у б ъ е к т а и о б ъ е к т а , и х м н о г о л и к о с т ь и м н о г о у р о в н е в о с т ь .

С у б ъ е к т и о б ъ е к т н а у ч н о - п о з н а в а т е л ь н о й д е я т е л ь н о с т и

Категории субъекта и объекта, изменение их значений

Субъект (от лат. subjection — лежащий в основании) — одна из главных категории философии, обозначающая человека действующего, познающего, мыслящего в отвлечении от его конк­ ретных индивидуальных характеристик. Имеет соотносительную категорию «объект» (от лат. objectum — предмет), обозначающую фрагмент реальности — материальной или идеальной, — на кото­ рую направлена активность субъекта. Представление познания че­ рез субъектно-объектные отношения в европейской культуре и философии носит конкретно-исторический характер. Это прояв­ ляется прежде всего в том, что субъектно-объектное видение по­ знавательной деятельности в полной мере сформировалось лишь в XVII—XVIII веках. Во-первых, в связи с развитием науки укрепи­ лось объектное осмысление действительности как следствие есте­ ственнонаучной традиции; во-вторых, сформировалось представ­ ление о субъекте как «мыслящей вещи» (Р. Декарт), противо­ стоящей материальному миру. Историзм развития проблемы субъекта—объекта проявился также в том, что менялась трактовка содержания этих категорий и природы их взаимодействия. Так, для материалистического направления характерно понимание отно­ шения «субъект—объект» как взаимодействия двух природных сис­ тем. Это прежде всего причинная концепция познания, когда зна­ ние понимается как результат, следствие воздействия объекта на субъект, физического воздействия объекта на органы чувств, ос­

тавляющего «следы» — отпечатки. В этом случае признаются ак­ тивность только на стороне объекта и пассивно-созерцательная позиция субъекта. Несколько иначе, но в рамках этого же подхода трактуются субъектно-объектные отношения в деятельностно-на­ туралистической концепции, в частности в генетической эписте­ мологии, или «операциональной концепции интеллекта» извест­ ного французского психолога XX века Ж. Пиаже. Он показывает, что интеллект предстает как результат активных материальных действий, которые трансформируются во внутренние логические операции мышления человека. Признавая важную роль в позна­ нии активной материальной деятельности субъекта, данная кон­ цепция, однако, исходит лишь из его природной, но не социокуль­ турной активности.

В русле этой же традиции — понимания отношения «субъектобъект» как взаимодействия материальных систем — лежит кон­ цепция «познание есть отражение», которая в ее диалектико-мате­ риалистическом варианте существенно углубляет понимание ак­ тивности субъекта по сравнению с описанной выше концепцией Ж. Пиаже. Познание в целом здесь рассматривается в единстве от­ ражения, предметно-практической деятельности и коммуника­ ций, а активность субъекта предстает обусловленной не столько его биологической, сколько социокультурной природой. Но и эта концепция не должна рассматриваться как догма, ее понятийный аппарат необходимо существенно уточнить, в первую очередь по­ нятие «отражение», и дальнейшее ее развитие возможно только в диалоге с другими концепциями, в особенности с феноменологи­ ей, герменевтикой и экзистенциализмом, по-разному реализую­ щими антропологический подход к познанию.

Принципиально иной подход в понимании субъектно-объект­ ных отношений и природы самого субъекта представлен в концеп­ циях, где познание истолковывается как определяемое структурой самого сознания. Центральной проблемой при таком подходе ста­ новятся обоснование знания, выявление нормативов, эталонов, позволяющих отделять знание от незнания, истинное от ложного. В классической форме проблема обоснования знания впервые поставлена Декартом, в дальнейшем она трансформируется в спо­ соб обоснования с привлечением понятия «трансцендентальный субъект» (И. Фихте, И. Кант, Э. Гуссерль и другие). Выявляют как бы два «слоя» субъекта: индивидуальный эмпирический субъект и трансцендентальный, при этом исходят из того, что структура опы­ та, его нормативы и критерии коренятся в особенностях именно

трансцендентального субъекта. Последний понимается как неза­ висимый от эмпирического телесного индивида и сообщества дру­ гих «Я», как надындивидуальная структура, обеспечивающая общезначимое объективное знание. Это развивающийся совокуп­ ный человеческий дух, соответствующий, по-видимому, социо­ культурным измерениям процесса познания. Одно из значимых следствий этой концепции — идея высокой духовной активности субъекта, его фундаментальной роли в процессе познания. Однако остается чувство неполноты, из-за чрезмерной абстракции субъек­ та как «частичного», сведенного к познавательной функции, «наб­ людающему сознанию» вообще.

Очевидно, что объект как фрагмент реальности бесконечно многообразен, сложен, парадоксален, непредсказуем, неисчерпа­ ем в своих свойствах и отношениях. Но именно субъект определит, что станет предметом познания в этом объекте, как предстанет этот мир, какова будет степень его открытости, непотаенности. Поэто­ му теория познания нуждается в такой категории субъекта, когда он понимается в своей целостности, содержащий не только когни­ тивные, логико-гносеологические, но и экзистенциальные, куль- турно-исторические и социальные качества, участвующие в познании. Иными словами, эмпирический человек, полностью за­ мененный «частичным» гносеологическим субъектом в традици­ онной теории познания, должен быть возвращен в современное учение о познании, сочетающее абстрактно-трансцендентальные и экзистенциально-антропологические компоненты.

Такой подход существенно обогащает содержание категории субъекта как человека познающего, наиболее полно он представ­ лен известным немецким философом К. Ясперсом в концепции четырех уровней описания человеческого «Я», обобщающей раз­ личные трактовки субъекта. Первый уровень — это Я или субъект как эмпирический природный индивид, действительный в прост­ ранстве и во времени, изучаемый психологией или биологией, но, следует добавить, интересующий и теорию познания, поскольку она исследует субъекта как единство духовного и телесного. Вто­ рой уровень представляет субъекта как «сознание вообще», ли­ шенное своей эмпирической определенности надындивидуаль­ ное начало, или трансцендентальная субъективность. Так пони­ маемый субъект представлен в логике, трансцендентальной философии, в теоретических науках в целом Если эмпирический субъект действителен и существует в пространстве и во времени, то трансцендентальное Я лишь значимо, а не действительно. Тре-

тип уровень — понимание Я. субъекта как целостности мышле­ ния, деятельности, чувства — «дух» в терминологии Ясперса. В от­ личие от вневременного «сознания вообще» «дух» есть временное событие, в чем он сходен с эмпирическим Я, но в отличие от по­ следнего проявляет себя в рефлексии знания, а не как биологи- чески-психологическое событие. Как «носители духа», индивиды объединены в целостность, представлены как «тождество различ­ ных» в отличие от «сознания вообще», когда общность субъектов покоится на полной тождественности, отсутствии различий. Чет­ вертый уровень — Я, субъект понимаются как глубинное ядро че­ ловеческой личности, экзистенция, бытийственная характери­ стика человеческой реальности, «бытие в мире». Только в погра­ ничных состояниях человеку открывается бездна бытия, подлинное существование, не описываемое традиционным язы­ ком науки и философии, но требующее особых понятий, таких, как «страх», <*забота», «вброшенность» и другие. Целостность субъекта — единство всех четырех уровней, ни один из них не дол­ жен абсолютизироваться, хотя может быть представлен относи­ тельно автономно в том или ином исследовании.

От гносеологического субъекта к целостному человеку познаю щ ему

Современное понимание субъектно-объектных отношений, познавательной деятельности субъекта во всей ее сложности и про­ тиворечивости все чаще базируется на принципах диалога и синте­ за философских учений, целостного осмысления подходов и проб­ лем, рождаемых различными философскими направлениями. Тра­ диционное гносеологическое понимание субъекта давно не удовлетворяло, в частности, представителей герменевтики. В. Дильтей еще в начале XX века писал о том, что «в жилах позна­ ющего субъекта, какого конструируют Локк, Юм и Кант, течет не настоящая кровь, а разжиженный сок разума в виде чисто мысли­ тельной деятельности». При объяснении познания и его понятий необходимо брать за основу человека в многообразии его сил и способностей, как «воляще-чувствующе-представляющее сущест­ во», а абстрактное мышление сопоставлять и связывать с «совокуп­ ностью человеческой природы, какою ее являют опыт, изучения языка и истории».

В гегелевской философии индивид был принесен в жертву сис­ теме, растворился в абсолютном знании, во всеобщем, что и вызва­ ло резкий протест, выразившийся, в частности, в возникновении