Диссертация Трубицын

индустриального развития, Х. Шандль и Дж. Уэст показали, что она не росла соответственно темпам экономического роста1. Более того, общий экономи-

ческий рост региона в этот период был настолько велик в мировом масштабе,

что сказался на понижении глобальной эффективности использования ресур-

сов. Авторы обращают внимание на практические последствия этого факта – интенсификация в регионе не догнала рост населения, а экономический рост был обеспечен привлечением новых ресурсов в большей мере, чем развитием технологий. В будущем это может создать серьезную проблему для всего ре-

гиона, для нас же важно то, что имеются факты, указывающие на отсутствие прямой связи между индустриализацией и интенсификацией.

Исследования известного американского экономиста М. Портера, созда-

теля «теории конкурентных преимуществ», априорно противоречат теории ресурсного проклятия в силу того факта, что больший доступ к ресурсам увеличивает конкурентоспособность экономики страны2. Отчасти это под-

тверждает и глобальное исследование конкурентоспособности с определени-

ем мирового рейтинга данного показателя по версии Всемирного экономиче-

ского форума (Th G m I ), демонстрирующее отсут-

ствие прямой связи между обеспеченностью природными ресурсами и ро-

стом национальной конкурентоспособности3.

Полагаем, однако, что это противоречит проверяемой закономерности лишь на первый взгляд. Да, легкодоступные ресурсы и их разнообразие оживляют экономику, привлекают инвестиции, способствуют росту макро-

экономических показателей за счет воздействия добывающих отраслей на остальные отрасли, дают средства для привлечения технологий, поддержи-

вают высокий платежеспособный спрос на внутреннем рынке. Однако в ос-

новном подобные чисто экономические исследования оперируют показате-

лями, характерными для развитой рыночной экономики. Проблема же мо-

1Schandl H., West J. Resource Use and Resource Efficiency in the Asia–Pacific Region // Global Environmental Change. October 2010. Vol. 20. Is. 4. Pp. 636 – 647.

2Porter M. Competitive Advantage of Nations. New York, 1990.

41

дернизации есть проблема не ее динамики в готовом виде, а ее становления,

возникновения из исторически предшествующей формы. И именно на пара-

метрах, отражающих эту трансформацию, необходимо сосредотачиваться.

Нет оснований сомневаться в том, что увеличение конкурентоспособности положительно воздействует на экономический рост, но является ли этот рост индикатором модернизации как трансформации аграрной экономики в инду-

стриальную – открытый вопрос.

Однако большинство ученых все же принимают теорию ресурсного про-

клятия почти безоговорочно. Авторы коллективной монографии под редак-

цией М. Хамфриса, Дж. Сакса и Дж. Стиглица считают, что история послед-

ней четверти XX в. ее полностью подтверждает1. Нет оснований сомневаться в существовании механизма ресурсного проклятия и потому, что на основе его изучения уже разработаны и действуют рекомендации правительствам по его преодолению. В частности, создан международный проект – Инициатива за прозрачность в добывающей промышленности – Extractive Industries Transparency Initiative (EITI) – глобальная коалиция правительств, компаний и представителей гражданского общества, сотрудничающих в целях увеличе-

ния открытости и ответственности в управлении доходами от природных ре-

сурсов. Экономисты уже подводят некоторые итоги этой инициативы, о чем пишет К. Корригэн2. Эффективность проекта оценивается автором на основе исследования двух показателей, предположительно испытывающих угнета-

ющее воздействие ресурсного изобилия: экономическое развитие и качество управления. Анализу подвергнуты 200 стран, результаты подтверждают наличие положительного эффекта, хотя и не столь значительного, как можно было ожидать. Исследователь обнаруживает, что инициатива EITI была успешна в защите некоторых стран от ресурсного проклятия, но оказалась малоэффективной в воздействии на уровень демократии, политическую

1Escaping the Resource Curse / Edited by Humphreys M., Sachs J., Stiglitz J.E. New York, 2007.

2Corrigan C.C. Breaking the Resource Curse: Transparency in the Natural Resource Sector and the Extractive Industries Transparency Initiative // Resources Policy, 10 / 2013. Pp. 1 – 14.

42

стабильность и коррупцию. Однако, считает автор, требуется повторить ис-

следование через 5 – 10 лет.

Таким образом, если объединить гипотезу Бозеруп и идею ресурсного проклятия в одно теоретическое положение, следует признать, что в целом оно не опровергнуто. Попытки ревизии привели к уточнениям, и эти уточне-

ния крайне важны. Во-первых, они требуют внесения корректив в исследова-

ние данного феномена. Прежде всего это касается показателей развития, а

не роста экономики и благосостояния, и учета усиливающегося внешнего

воздействия на трансформационный процесс в каждой стране/регионе. Во-

вторых, эти уточнения усложняют картину, открывают новые пласты взаи-

модействия, которые не позволяют данной закономерности стать универ-

сальным ответом на все вопросы. Не следует ожидать непосредственного эффекта этой закономерности, в каждой стране она действует через множе-

ство местных специфических факторов.

Здесь, однако, кроется опасность уклонения от цели исследования. Не только вышеуказанные работы, но и многие другие демонстрируют нараста-

ющее влияние внешних по отношению к изучаемому нами механизму факто-

ров. Так, исследование обстоятельств стремительной урбанизации Китая

1980 – 1990-х гг. обнаруживает внутриэкономический фактор индустриали-

зации, не связанный с ростом населения и исчерпанием сельскохозяйствен-

ных ресурсов1. Речь идет, в частности, об экономическом перевесе торговой и промышленной деятельности над сельскохозяйственной. На сегодняшний день подавляющее большинство экономических исследований модернизации исходят из принципа самодетерминации развития экономики, исключение составляют лишь работы, специально посвященные проблеме ресурсов. И

это, безусловно, правильно. Однако исследование, ставящее вопрос о причи-

нах развития, учитывая эту самодетерминацию, должно обращать внимание на исторически первичный фактор, который действовал тогда, когда ника-

1 Deng X., Huang J., Rozelle S., Uchida E. Growth, Population and Industrialization, and Urban Land Expansion of China // Journal of Urban Economics. January 2008. Vol. 63. Is. 1. Pp. 96 – 115.

43

кой индустриальной рыночной экономики еще не было. Полагаем, что воз-

можен методологический подход к изучению современной сложнообуслов-

ленной экономики, способный обнаружить этот фактор, когда-то породив-

ший все остальные взаимодействия, ныне оттесняющие его на второй план.

Политические эффекты ресурсного проклятия: «нигерийская бо-

лезнь». Важные методологические проблемы раскрывают подробности дис-

куссии по поводу влияния ресурсного проклятия на социально-политические процессы. В основном отрицательное воздействие ресурсного изобилия со-

мнению не подвергается. Как считает, например, Н. Шэксон, зависимость от минеральных ресурсов является злом не только в силу замедления экономи-

ческого роста, но и вследствие жестоких внутренних конфликтов, нарастаю-

щего неравенства, стагнации демократии и расцвета коррупции1. Т. Карл по-

лагает, что в странах богатых ресурсами серьезно затрудняется не только ди-

версификация экономики, но и процесс становления демократии2. По словам Р. Аути, такие государства обзаводятся корыстным и хищническим чиновни-

чеством, заботящимся только об извлечении ренты3. Р. Саква считает, что из-

быточные доходы, эффективно осваиваемые зрелым демократическим госу-

дарством, вполне могут использоваться на благо общества. Но в ряде стран это исказило структуру экономики, дурно сказалось на открытости и подот-

четности политиков, усугубило сепаратизм и внутренние распри4. По мне-

нию М. Росса, «магнитуда подобных конфликтов варьирует от вялой борьбы за сецессию в дельте реки Нигер или Южном Таиланде до полномасштабных гражданских войн в Алжире, Колумбии, Судане и, разумеется, Ираке»5.

Для фиксации подобных явлений было введено понятие «нигерийская болезнь», отражающее ситуацию, когда «огромная природная рента поощря-

ет коррупцию и взращивает обособленную от общества политическую элиту,

1 Sh N. O , h R // I ff . 2007. V . 83. № 6. P. 1123. См. также: Shaxson N. Poisoned Wells: The Dirty Politics of African Oil. Basingstoke, New York, 2007.

2Karl T.L. The Paradox of Plenty: Oil Booms and Petro-States. Berkeley, 1997.

3Цит. по: Саква Р. Сырьевой сектор России, с. 113.

4Там, же, с. 112. См. так же: Sakwa R. The Quality of Freedom: Khodorkovsky, Putin, and the Yukos Affair. Oxford, 2009.

5 Ross M. Blood Barrels // Foreign Affairs. 2008. V . 87. № 3. P. 4.

44

отправляющую миллиарды долларов в швейцарские банки, в то время как национальная инфраструктура приходит в упадок, а большинство населения нищает»1. Так, пишет Р. Саква со ссылкой на работу Д. Хиро, из 400 млрд.

долларов, полученных Нигерией от добычи нефти в 1960 – 1999 гг., 380

млрд. были «разворованы или растрачены впустую»2. Э. Уэйнтел и П. Луонг считают, что страны-рантье стремятся к социально-политическому контролю над населением через навязывание экономической зависимости от власти,

единолично получающей и перераспределяющей сырьевую ренту3. В итоге оппозиционные настроения слабеют, произвольно расходуемые деньги тра-

тятся на покупку народной поддержки, а экономика оказывается подвержен-

ной захвату со стороны государства и высокой коррупции4. Л. Марковиц в своем исследовании постсоветской Средней Азии факт отрицательного воз-

действия ресурсного проклятия на политическое развитие также скорее уточняет, чем опровергает5.

Однако и здесь не все однозначно, и прежде всего высказываются со-

мнения относительно фатальности; господствующая здесь тенденция – по-

нимание ресурсного проклятия не как объективного, действующего с необ-

ходимостью закона, а как вполне преодолимого недостатка сырьевой эконо-

мики. По мнению Р. Саквы, хотя синдром рантье, вне всякого сомнения, ис-

кажает политическое развитие, не стоит считать, что любое богатое ресурса-

ми государство неизбежно превращается в государство-рантье. Есть факты,

указывающие на отсутствие прямой связи между обеспеченностью легкодо-

ступными ресурсами и политическим развитием. По мнению М. Росса,

ближневосточные государства, купающиеся в нефти, слышать не хотят о де-

1Саква Р. Сырьевой сектор России, с. 113.

2Hiro D. Blood of the Earth: The Global Battle for Vanishing Oil Resources. London, 2008; Саква Р. Сырьевой сектор России, с. 126.

3Weinthal E., Luong P.J. Combating the Resource Curse: An Alternative Solution to Managing Mineral Wealth //

4Саква Р. Сырьевой сектор России. С. 119.

5Markowitz L.P. State Erosion. Unlootable Resources and Unruly Elites in Central Asia. Ithaca, 2013.

45

мократии; но и бедные страны, в которых нефть отсутствует, тоже не слиш-

ком знакомы с плюрализмом1.

Но особенно острая дискуссия разворачивается при попытке примене-

ния данной теории к объяснению происходящего в России.

По мнению П. Гурха, негативное воздействие ресурсного изобилия на экономику пореформенной России видно невооруженным глазом. С 1998-го по 2005 г., т.е. в период максимального за всю постсоветскую историю роста цен на энергоресурсы, доля сырьевых товаров в российском экспорте возрос-

ла с 2/3 до 3/4, превзойдя весь остальной экспорт2. Он выявляет особенности сырьевой экономики, являющиеся патологическими и для политической сфе-

ры. Это сосредоточенность на сырьевом секторе, препятствующая диверси-

фикации экономики, тенденция к формированию олигополии в сырьевых от-

раслях, их государственная опека, сращивание бизнеса и государства, слия-

ние государственных и экономических интересов в сфере сырьевых ресурсов.

С. Фиш считает, что сырьевая рента является главной причиной круше-

ния демократии в России: изобилие ресурсов остановило демократический процесс посредством коррупции, государственного вмешательства в эконо-

мику, ограничения свободы предпринимательства3. Ему возражает У. Томп-

сон, по мнению которого, нет оснований считать, что политическая жизнь России была бы более демократичной, а чиновничий аппарат – менее кор-

румпированным и более эффективным, если бы страна не располагала боль-

шими сырьевыми ресурсами4. Еще более решительно настроен М. Брэдшоу: «…дурное управление, коррупцию и даже вооруженные конфликты нельзя объяснять сырьевой рентой как таковой; первейшее значение имеют меха-

низмы, с помощью которых рента присваивается, и цели, на которые она рас-

21. № 4. P. 336.

46

ходуется»1. Некоторые авторы и вовсе полагают, что России удалось избе-

жать ресурсного проклятия, и в мировой экономике она играет более пози-

тивную роль, чем в свое время играл Советский Союз2. По мнению У. Томп-

сона, значение политических патологий, объясняющихся в основном ресурс-

ной зависимостью, в российском случае сильно преувеличивается, а в изуче-

нии взаимосвязи между ресурсной зависимостью и плохим правлением не-

просто определить, что является причиной, а что следствием3.

В итоге, считает ряд экспертов, хотя из эксплуатации ресурсов действи-

тельно извлекается огромная рента, нет оснований полагать, что при ее от-

сутствии российская модель была бы менее коррумпированной и более эф-

фективной. В качестве доказательства приводится «норвежский аргумент»:

«Россия производит всего лишь 3 т. нефти на душу населения, а Норвегия –

20. На долю нефти приходится 45% норвежского экспорта и 17% ВВП – и все же этой стране удалось избежать превращения в «нефтяное государство»4. К «норвежскому аргументу» примыкает наиболее распространенный среди критиков ресурсного проклятия «американский довод»: США и Канада в пе-

риод индустриализации и максимального подъема также не испытывали де-

фицита ресурсов. Сюда же можно отнести Великобританию и другие евро-

пейские державы XIX – начала XX в. после приобретения колоний.

Полагаем, однако, что случаями, опровергающими закономерность ре-

сурсного проклятия, они не являются. В Норвегии второй половины XX в.

мы имеем дело с уже сложившейся и развитой индустриальной экономикой,

соответствующими институтами и прочно легитимированными в сознании социально-политическими и экономическими отношениями современного общества. Другое дело развивающиеся страны, только ставшие на этот путь,

и страны незавершенной модернизации. Именно поэтому важно не просто

47

выявлять эффекты ресурсного проклятия на экономический рост той или иной страны, как это делают экономисты, но исследовать его влияние на эко-

номику и общество в стадии перехода от традиционной аграрной структуры к современной индустриальной, чем и является модернизация. Разумеется,

это не означает, что избыток легкодоступных ресурсов не влияет отрица-

тельно на уже сложившуюся индустриальную экономику (тогда не было бы и самого понятия «голландская болезнь»). Но это влияние иного масштаба – оно создает проблемы для страны на фоне быстрого роста других, но не от-

брасывает ее назад, не приводит к ее исторической деградации.

Таким образом, для адекватного понимания воздействия ресурсного изобилия на модернизацию не обойтись без выхода за пределы современной экономической теории. Необходимо использовать факты и теории современ-

ной экономики, но в синтезе с познавательными средствами наук, направ-

ленных на изучение общества в его долгосрочной исторической перспективе.

Сказанное относится и к случаям Великобритании и других европейских держав, получивших в результате колонизации доступ к огромным ресурсам.

Это относится и к случаям США и Канады: по большому счету модерниза-

ции этих обществ не было вообще. Трансформации аграрного общества в ин-

дустриальное на территории североамериканского материка не было, а было воссоздание переселенцами европейского индустриального общества за пре-

делами территории его первоначального зарождения – Западной Европы.

Считать иначе можно было бы в том случае, если бы племена и народы доко-

лумбовой Америки создали свое индустриальное общество. Но этого не про-

изошло, в Америке мы имеем дело не с трансформацией, а с переносом, и это одна из причин того, что страны американского континента не включены в объект нашего исследования. Но данные случаи, равно как и случай Норве-

гии, очень показательны в другом: они указывают на необратимость процес-

са модернизации, и подтверждают, что модернизация есть фаза обществен-

ного развития, поскольку одним из необходимых признаков развития являет-

ся необратимость изменений. Очевидно, что механизм торможения модерни-

48

зации избытком ресурсов не действует после прохождения точки необрати-

мости: получив в свое распоряжение огромные пространства и ресурсы се-

вероамериканского материка, европейское общество использовало их уже по-

новому, создавая здесь социальные, экономические и политические структу-

ры индустриального общества. Есть также основания для того, чтобы обо-

значить данную точку моментом духовной легитимации – появлением проте-

стантизма и протестантской этики.

Нетрудно заметить, что эти рассуждения не столько экономические,

сколько социологические и исторические, но без них мы не в состоянии от-

ветить на ряд важных вопросов. Таким образом, у чисто экономических ис-

следований есть недостаток, не позволяющий оставаться только на экономи-

ческом уровне изучения проблемы. Работая с современной экономикой, они слабо затрагивают момент исторической трансформации. И совершенно не случайно проверяющие гипотезу Бозеруп историки-экономисты вышли на дихотомии «аграрное – индустриальное», «традиционное – современное»:

это означает, что данная закономерность проявляется прежде всего здесь. Но здесь обнаруживается и главная методологическая проблема: экономическая теория, в рамках которой проводятся сегодня исследования ресурсного про-

клятия, использует данные понятия с недоверием, в силу их спорной верифи-

цируемости стремится опираться только на факты современной экономиче-

ской реальности. Хотя исторический контекст в ряде работ имелся (ученые обратили внимание на ускоренное развитие бедных ресурсами Нидерландов по сравнению с Испанией в XVII в., Японии – по сравнению с Россией в начале XX в.)1, он являлся скорее демонстрацией примеров, подкрепляющих выдвинутую на основе анализа современной экономики гипотезу, чем систе-

матическим исследованием зависимости долговременных структурных изме-

нений от обеспеченности ресурсами.

1 Sachs J.D., Warner A.M. Natural Resource Abundance and Economic Growth.

49

В этой связи нужно отметить весьма существенный вклад в разработку теории российских экономистов1. Помимо подтверждения главного положе-

ния – о том, что страны, в экономике которых доминируют природные ре-

сурсы, характеризуются более низкими темпами экономического роста, –

ими были сделаны существенные шаги в понимании воздействия ресурсного изобилия именно на развивающуюся экономику. «Ресурсное проклятие пора-

жает в первую очередь те страны, в которых институты не развиты»2. Была выявлена и доказана взаимозависимость таких процессов, как увеличение сырьевой направленности экономики и ограничение свободы слова и демо-

кратии, усиление авторитарных тенденций, сохранение массовой коррупции,

снижение уровня образования и квалификации трудовых ресурсов3.

Об экономических трудностях российской модернизации в связи с обес-

печенностью ресурсами пишут А. Шаститко, С. Афонцев, С. Плаксин. Они выделяют четыре возможных пути развития российской экономики: инерция,

рантье, мобилизация и модернизация, и считают наиболее возможными пер-

вые два или их синтез. Четвертый – наиболее желателен, но наименее возмо-

жен, т.к. требует «тонкой настройки, кропотливой работы», для него нужны

«не большие финансовые расходы, а изменения правил принятия решений,

ограничение влияния государства на экономику, совершенствования инсти-

туциональной среды в ущерб группам, извлекающим ренту». Но при этом

«только модернизация позволяет в полной мере раскрыть творческий потен-

циал населения России и обеспечить эффективное освоение ее территории»4.

Однако и здесь нет полного согласия. Даже те из экономистов, кто в це-

лом соглашается с основными положениями теории, зачастую считают ре-

сурсную зависимость экономики не фатальностью, а отдельным недостатком,

при желании вполне преодолимом. Так, выявив в своей работе четыре груп-

1Ясин Е. Нефть, темпы и инфляция // Вопросы экономики. 2005. № 9. С. 4 – 20; Гуриев С., Плеханов А., Сонин К. Экономический механизм сырьевой модели развития // Вопросы экономики. 2010. № 3. С. 4 – 23.

2Гуриев С., Сонин К. Экономика «ресурсного проклятия» // Вопросы экономики. 2008. № 4. С. 74.

3Гуриев С., Егоров Г., Сонин К. Свобода прессы, мотивация чиновников и «ресурсное проклятие»: теория и эмпирический анализ // Вопросы экономики. 2007. № 4. С. 4 – 24.

4Шаститко А., Афонцев С., Плаксин С. Структурные альтернативы социально-экономического развития России // Вопросы экономики. 2008. № 1. С. 71 – 83.

50